Мне казалось, я свое отбоялась в детстве. Я боялась очертаний вешалки в темной комнате, страшного индюка Брондуляка, боялась (до физического ощкщения тошноты) любых расставаний, были и совсем не мотивированные страхи из разряда ночных кошмаров. Например, иногда мне приходило в голову, что любой из проходящих мимо или даже хорошо знакомых людей может вдруг, так, внезапно сойти с ума, прийти в состаяние аффекта и под влиянием этого состояния убить... Ведь технически это совсем не сложно. Страх делал мои "фантазии" реальными. более, чем реальными.
В то же время я всегда знала, что бояться - стыдно. Т.е. я не осуждала всех трусов скопом (трусость и страх вещи все ж разные, но для выпуклости объединю их), напротив, я прекрасно понимала и оправдывала их. Но про себя я знала - МНЕ стыдно. И я пыталась приручить свои страхи. Слово анализ неуместно в отношении трехлетней девочки, я пыталась взглянуть в глаза своим страхам - так будет точнее. я трясласлась в темной комнате, но вместо того, чтоб позвать маму, только плотнее закрывала дверь.
Возможно, это была одна из разновидностей болезней роста. В какой-то момент (я толком не заметила когда) страх перестал играть в моей жизни сколько -нибудь заметную роль. Я не боюсь ни терросристов, ни немощной старости, ни зубного врача, ни даже того, что моего мальчика заберут в армию. Я всего этого очень НЕ хочу, но это совсем другое чувство.
Если спросить взрослого человека, чего он боится больше всего, то подавляющее большинство ответит - смерти близких. Это нормально.
Вчера ночью очень пллохо стало моему мужу. И вдруг накатил тот почти забытый ужас: неизвестности, паники, потерянности, жалости... к себе в первую очередь. я почти не помнила как он безобразен этот страх. В нем - пустота. А потом буд-то что-то щелкнуло и я увидела со стороны: мой муж, страдающий и тоже испуганный, и его слова - ты только не уходи, тогда мне не так страшно...Ну почему надо пройти через все это, чтобы понять глубину евангельских истин? "В любви нет страха". Все наши страхи за детей, за близких - это проявление не любви, а эгоизма, это условия, которые мы пытаемся любви поставить. А любовь безусловна, в ней нет относительности.