Читая и перечитывая русских классиков XIX в. – Гоголя, Достоевского, Лескова, Леонтьева, Хомякова – каждый раз удивляюсь: ведь были, были же люди, которые понимали куда «образованное общество» ведет Россию, которые буквально кричали, предупреждая к чему это «просвещение» приведет. Их публиковали, читали, хвалили, но не делали никаких выводов, лишь слегка журили за «отсталость» и «реакционность».
Поистине, «Ни один пророк не бывает принят в отечестве своем» (Лк., 4,34).
Вот как у Достоевского, в «Бесах», витийствует Верховенский:

Шигалев гениальный человек! Он выдумал «равенство»! У него хорошо в тетради — у него шпионство. У него каждый член общества смотрит за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное — равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями — вот шигалевщина! Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало пи свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство... Горы сравнять — хорошая мысль, не смешная!.. Мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство... Слушайте, мы сначала пустим смуту. Я уже вам говорил: мы проникнем в самый народ. Знаете ли, что мы уж и теперь ужасно сильны? Наши не те только, которые режут и жгут... Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их Богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши. Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают...