Сегодня у меня на столе погибает очередная роза. Очередной веселый жизнерадостный цветок, яркий как кусочек лета, превращается в безжизненную труху. Листья поникли, цветок пожух и склонился. Дыхание осени медленно, но верно вытягивает из него жизнь по капле. Я не могу смотреть, как страдают цветы в вазах. Сомневаюсь, что найдется много людей, испытывающих отрицательные эмоции, глядя на свежесрезанные цветы. Упругие, сильные и молодые. Каждый раз, оказавшись в моих руках, они вызывают непроизвольную теплую улыбку. Придя домой, поставить букет в вазу – дело чести. Дальше пара минут умиления. А потом забвение. Очередной предмет мебели. Мученическая смерть. Они не погибают естественно-спокойно как их дожившие до осени собратья. Они долго из последних сил цепляются за жизнь, пытаясь заменить жизненные соки простой водопроводной водой. Но, как правило, безуспешно. Иногда они пускают корни и становится радостно, что жизнь все-таки победила.
Однажды на Новый Год когда мне было лет восемь мы в очередной раз купили живую елку. В доме приятно запахло лесом, морозом и приближающимся праздником. Ее нарядили и поставили в моей комнате, как и всех ее предшественниц. Праздник прошел быстро, но елка простояла аж до начала февраля. На ней начали появляться свежие и мягкие светло-зеленые веточки. Но вскоре появился запах разложения и елку пришлось выбросить. Всем было безумно жалко, она даже пустила корни, но делать было нечего. Папа отнес ее на помойку. Я кое-как сдержала внутренний протест. Мне не верилось, что такое полное жизни дерево могло загнить. А теперь оно столь бесчеловечно погибнет, замерзнет насмерть. Вечером я нашла за диваном, рядом с бывшим елкиным местом, забытый сгнивший школьный завтрак и расплакалась. На следующий год елка была искусственной.