В пятом классе я завёл себе дневник. Не от жизнеописательского зуда. Просто собезьянничал. По школьной программе, кого ни коснись, у всех имелись личные дневники. И у писателей, и у их персонажей, у всяких там исторических фигур... Даже у революционеров. (Ну просто никакой конспирации!) А что, подумалось мне, удобная штука. Всё по полочкам, с датами. Потом историки спасибо скажут.
     Обложку общей тетради в клеточку - ох, уж мне эта потребность быть оригинальным - стилизовал под физиономию робота. Как раз все наши повально заразились орнаменталистикой, штрихуя тиснение на тетрадочном дермантине. Ну и я подхватил. А для солидности (кто ж его знает, каковы с виду должны быть настоящие дневники?) надписал: дневник такого-то.
       Потом всё же замалевал. Когда осознал, что ещё до историков сунуть нос в мой мир может и кто-нибудь из современников. Из опасения быть прочитанным самые интимные строчки стал шифровать способами, вычитанными в "Наука и жизнь". Последовательно сдвигал со своих мест буквы во фразе или мудрил с поворотными решётками Кардано. Казалось, что мама с папой - наиболее вероятные первые читатели - не станут заморачиваться с дешифровкой. Хотя, "Науку и жизнь" мы получали по подписке. 
      Возможно, родители и открывали дневник. Я как-то даже хотел, чтоб они порадовались: какой взрослый у них сын - дневник завёл. К тому же мама и поныне считает, что дети должны "делиться", как и она в юности не имела секретов от своей мамы. Но "делиться" - это ж, я так понимаю, дело добровольное. А остальное уже будет шпионить. Короче, я у родителей не спрашивал, они вида не подавали.
    Кстати, вот прям сейчас родилась мысль. Оставляя дневник доступным, наверное, мы можем помогать родителям. Ну не всё ж в жизни произносится так же просто, как "купите мне, пожалуйста, собаку". 
      Под крышкой моего письменного стола было отделение, как в школьных партах. Его задняя стенка до края крышки не доходила. И получалось ещё одно отделеньице. Узенькое, тайное. Попасть туда можно было, только отодвинув стол от стены. Там дневник и прятался.
       Поначалу казалось, что писать-то вроде и не о чем. Ну какие события у мальчишки? Всё какое-то будничное. То ли дело у Пушкина или Столыпина. А тут ещё и сама писанина. Мало того, что уроков назадают... Но, коль взялся за гуж...
     А ещё дневник мне быстро наскучил из-за максимализма в характере. Ежедневно открывать тетрадку с роботом не получалось. Вспоминать и записывать задним числом - это уже слишком. Ну а, сами посудите, какой же это дневник, если записи через день или вообще раз в месяц? Это уже фигня. а не дневник.
      Максимализм плюс извечные сомнения, свойственные Весам. Ну как я могу написать, что Наташка меня любит? Нет, сказать-то она сказала... А я-то сам... Ну вроде люблю... Ну правильно, зачем писать про то, чего, может быть, никогда и не было? Точнее, про это можно писать бесконечно. А надо ж ещё и уроки, и погулять с Наташкой...
       А забросить дневник не давал мой Плюшкин: ну да, не полный, но вдруг пригодится? Вырасту, стану блоггером, пост напишу. Постепенно тетрадка с роботом превратилась в "коробочку памятных вещей". Плоских памятных вещей. Какие-то негативы, открытки, записки, билеты на поезд... Чем не блог? У меня там и картиночки наклеены. Не хватает только "настроение сейчас" и "в колонках играет".
      Так что блоггером меня можно считать не с 17.03.2004, как значится в лирушной статистике. А со 2 марта 1975. О! Юбилей!