Утром 5 декабря 2008 года я ехал на работу в Чистый. В метро зазвонил мобильный. Звонил о. Владимир Вигилянский:

 

— Святейший скончался.

 

Я помню только, как ходил взад-вперед по платформе «Лубянки», слушал о. Владимира и явственно ощущал пустоту. 

 

Разумеется, я понимаю, что душа человека бессмертна, и после физической кончины она не исчезает. Но любая смерть для меня — прежде всего опустошение. Особенно ярко я это почувствовал тогда, 5 декабря. Потом нечто похожее было еще раз, в «Домодедово», куда я ездил снимать после теракта.

 

Четыре года назад на нас свалилась пустота. Она, конечно, заполняется — и чем-то добрым (и этого, слава Богу, больше), и чем-то не очень хорошим. Она заполняется, но не восполняется. 

 

Вечная память Святейшему владыке.

 

 

 

  ***