Сергей не мог уснуть. Ворочался, то укрываясь одеялом с головой, то сбросив его совсем. Вставал, ходил кругами по комнате и снова ложился. Лежал без движения, пытаясь отрешиться от мыслей – напрасно, ничего не получалось. Сон не шёл. От бессилия он начал молотить руками по подушке. Чуть успокоился. Попытался ровно и спокойно дышать и сосредоточиться на этом, но не хватило навыка. Его мучила одна странная мысль. Перед глазами снова и снова вставал образ лектора по начертательной геометрии. Читал он плохо, но частенько прерывал нудное изложение теории и начинал размышлять на философские темы, и ради этого на его лекции ходила большая часть потока. И вот сегодня он рассказывал о своём понимании бога. Вдохновенно говорил о том, что бог вовсе не должен спасать никого от произвола людей. Тихо и с благоговением он произносил слова: «Бог дал человеку право выбирать между добром и злом. И никакой выбор здесь не может быть правильным. Несмотря на то, что ему бы хотелось, чтобы мы творили добро, он любит нас и считает нас уже взрослыми, независимо от того, сколько нам лет. И считает, что мы сами должны выбирать между тем, чтобы сотворить что-то доброе, и тем, чтобы сделать гадость. Он не хранит нас от зла…» Это-то и пугало Сергея. В глубине своей очень чёрствой внешне души он был романтиком и любил входить в образы литературных персонажей – и часто, когда его никто не мог видеть, в одиночестве гулял под луной в старомодном, но изысканном костюме, который он достал где-то на распродаже; иногда он запирался в комнате и писал стихи, чаще всего сразу понимая, что они плохие, и разрывая листки в клочья, но иногда очаровываясь пришедшими из недр души строками – и в этом случае он прилежно записывал их в тетрадку, которую, впрочем, никому бы никогда не показал. И ещё – он позволял себе верить. Искренне верить в Бога, который его хранит. И он ни секунды не сомневался, что Бог всегда его сможет спасти – что бы ни случилось. Верил, несмотря на все случающиеся природные катаклизмы, теракты и убийства. Но слова лектора зародили в его душе сомнения. А потом…
Он вышел из университета, и мысли о странной лекции к нему вернулись. «Неправда!» - была его первая реакция. Боль, обида рвались наружу. Он попытался продолжить размышления, но возразить оказалось нечего… «Главное – не показать, что я чем-то огорчён», -подумал он, пошёл быстрее… и услышал визг тормозов.
- «Ты смотришь, куда бежишь?..» - Сергей не стал даже слушать водителя, который пытался втолковать ему правила дорожного движения, используя общеизвестные и понятные каждому лексемы. Водитель потом долго удивлялся, как он вообще успел вовремя надавить педаль тормоза, а Бог, глядя на него, улыбался в усы…
Дальше Сергей решил пойти дворами, чтобы не попасть под колёса. Он снова увлёкся, но, к счастью, мог следить за собой и не врезаться в стены. Зато не заметил ступеньки при входе в арку… и упал, разбив себе нос. Чертыхаясь, он поднялся и пошёл дальше… Но он даже и не подозревал, что с другой стороны только что прошла стайка подростков, настроенных подраться. И их бы не остановило то, что он один. Но они ушли. Бог снова его сберёг…
Он вошёл в подъезд, и его попросили подержать дверь, пока вынесут рояль. Для него это было несвойственно, но тут «конечно» выпрыгнуло из уст словно само. (Бог застенчиво опустил глаза.) И как раз когда он уже заходил в подъезд, на его этаже взорвалась лампа, и мелкие осколки разлетелись по всему этажу. Когда он подошёл к двери, уныние охватило его – подметать он совсем не хотел, но он даже не подумал, что, не задержи его рабочие, эти осколки впились бы в его тело…
Он вошёл в дом, проклиная всех и вся. Быстро поел, не разогревая картошку. Улёгся в постель и снова начал размышлять. Эмоционально, всё глубже загоняя себя в яму сомнений. Долго. То успокаиваясь, то начиная биться в истерике. А потом сомнения превратились в уверенность… И внутри что-то сломалось… И разбилась так тщательно долгие годы лелеемая мечта… В душе остались лишь мелкие осколки… Он разрыдался, но потом вспомнил, что надо держать себя в руках… выплакался, волевым усилием успокоил себя и уснул. А Бог смотрел на него и думал: «Мне больно за него. Но от этого я не перестану его хранить…».