У постаревшей Алисы - прорва внуков,
У нее есть собака по прозвищу Бармаглот,
Ручная соня и маленький кролик в клетке,
Но больше Алиса в Стране Чудес не живет.

У Алисы много дел и аврал на работе,
И ей на ум почти не приходят стихи,
Но в сердце где то бывает по-прежнему больно:
В чудесной стране
            белый король
                           умер давно от тоски…

У Алисы есть любимая внучка
                             - всегда в готичном прикиде.
И кажется ей порой – ожила чердачная дверь...
У новой Алисы будет другая сказка,
Но порой реальность сказки любой страшней…

Бывает, Алиса, нервно одернув фартук,
Слушает бой сошедших с ума часов,
И кажется ей вот-вот на брегете стрелки,
Как компас на север, укажут на ржавый засов.

На зеркале копоть канувших в лету сражений,
Услышав скрип – зажимаешь кухонный нож,
А там за дверью рвется, как тигр из клетки,
Оживший страх, увидеть все то, что ждешь...

Бывает в полночь, гадая с внучкой на картах,
Сердце замрет – снова брюнет-король,
Главная роль в этом чудном спектакле –
Знаешь финал, а рвешься к огню как моль.

Косится кролик подслеповатым глазом,
Куда-то в угол, следя за игрой теней.
Слышишь, Алиса, это твой выход, детка –
Твое королевство ждет… Да шагай скорей!

январь 2013

(с) Nataly Isupova

Какая снежная печаль
Накрыла сумрачное утро,
Я в суете сиюминутной
Ищу потерянный Грааль...

Мой путь в неведомую даль
Уж позади наполовину -
Конь стал тоскливо белогривым.
И благородные седины
Вам не к лицу, сэр Персиваль,
А также благостная старость,
Но вот нежданная усталость -
И пальцы немощно дрожат.

Озер искрящийся хрусталь -
Меч с каждым днем все тяжелее,
Я мог бы быть с тобой нежнее,
Но сердце холодно, как сталь.
А были помыслы чисты…,
И мнилась истина прекрасной…
Все искушения напрасны,
Коль вера искренней была.

Но вот пусты мои слова,
И нет в молитве божьей искры -
В душе холодная зима,
Похмелье после славной тризны.

Боль в пояснице, что укол
Врага на поединке ратном,
Рука, как раньше, не тверда,
Тоскует мой клинок булатный
По рекам крови иногда.

Ах, дева, рыцаря оплачь,
Пока он и горяч и пылок,
Пока в упор своих ошибок
Не видит, пьяный от удач.
Он должен умереть, пока
Еще герой и глуп и молод,
И гонит приключений голод
Его на подвиги с утра.
Пока Волшебная страна
Его еще принять готова,
А позже – будет рыцарь новый
И, может, новая мечта…

Но ныне, на закате дня
И клятвы прежние нелепы,
Бессмысленны теперь обеты,
И целомудренность смешна.

Оплачьте рыцаря… Пока
Он в ночь летит, как одержимый,
И за мечтой недостижимой
Он устремлен еще пока,
Пока он не отравлен тьмой
Сомнений и разочарований,
Пока он видит цель исканий,
Обеты искренни пока…

Оплачьте рыцаря, пока
Печаль светла и сказки новы,
Пока не скованы оковы
Для чувств и разума, пока
Не рубцевались шрамы,
Пока он в упоенье славой,
И вечность ждет его пока…


Вам не к лицу, сэр Персиваль…
От благочестья есть ли малость?
И то, что во плоти осталось
Совсем не то, чтоб было жаль.
И, как ни странно, гложет страх
И с этой бренностью расстаться -
Как юным просто не боятся,
Когда сомнений нет в словах…

Какая снежная печаль
Промозглое накрыла утро…
Я в суете сиюминутной
Забыл, зачем стремился в даль…

декабрь 2012

Нелегко жить поэту с прозаиком -
Не совпавшие части мозаики,
Вдохновенье и то у них разное,
То продажное, то безотказное,
То пегасы навьючены с музами
Непосильными рифмами-грузами,
То, в сюжетном застряв, безобразии,
Ни строфы не подарят с оказией.
Нелегко жить поэту с прозаиком –
Заезжают за ролики шарики,
Комом в горле застряли эпитеты,
Да пошел бы ты,  на три  литеры…

декабрь 2011

На серых берегах чернильно-темных вод

Моя страна тиха и холодна,

Лишь ветер штормовой и бешеный прибой

Нарушат сон седого короля.

За бронзовый овал, в глубь коридор зеркал -

Моя страна, нездешняя страна,

Ты снишься мне в полночь, и рвется сердце прочь

Под орифламму странного полка…

 

Там ледяной чертог – вершиной серых скал,

Безлюдная безмолвная страна,

Но я душою там. По хладным берегам

Истосковалась в здешней клетке я.

На склонах сизых скал, на мшистых валунах

Моя печаль давно гнездо свила.

И мысленно я там, где мой остался страх.

На поле брани спит любовь моя.

 

Лиловый ночи цвет, в пурпур одет рассвет,

Моя страна, прощай моя страна.

Я в глубину зеркал давно боюсь смотреть -

Ты не придешь на зов, любовь моя…

Там где нетронут снег, где время медлит бег,

Меж прошлым и грядущим грань тонка..

Из валунов курган, где обрывался брег -

Там меж мирами пролегла черта.

 

На серых берегах чернильно-темных вод

В Нильфхейме моя скорбная душа…

Миг, вечность или год, кружит водоворот

На глубине зеркал, в твой сон спеша.

Я не вернусь вовек, так краток здешний век -

И чайки крик в лохмотья рвет туман.

И звездный свет в окно, кружит веретено,

Ткет сны из сказок запредельных стран.

 

декабрь 2011 - апрель 2012

 

Спеши, мой друг, к далеким берегам,
Расправив паруса,
Игрушкой будь и ветрам и волнам,
Пусть солнце бьет в глаза.

А я сегодня встала на крыло,
Любой мне дорог край -
И мне в ночи так сладко и легко.
Кровь как вино, играй!

А я не знаю, как хорош рассвет,
И тих полдневный час:
Мой мир – чернильной ночи полотно,
Свет звезд – голодных глаз.

Я в лунных бликах танцевать
Без устали могу -
Но даже я не стану вечно ждать,
Как ты идешь ко дну…

Апрель 2012

Я шепчу Ваше имя, моя прекрасная леди...
В Вашем имени – твердость алмаза и звонкий хрусталь.
Я вчера Вас увидел впервые на званом обеде,
И я ранен навылет – не взгляд, а холодная сталь.

Я шепчу Ваше имя, моя прекрасная леди,
В нем застыла сияньем спокойная звездная ночь.
Нить рассказа терялась в журчанье неспешной беседы,
Мысль плутала, не в силах смущенье мое превозмочь.

Я шепчу Ваше имя, моя прекрасная леди.
Но тоскливо скользит взгляд насквозь. Паутинкой вуаль.
Я почти что ничто перед Вами, ни тени сомненья...
В вашем сердце снега дальних стран и туманная даль.   

Декабрь 2011 г.

Реки величавой теченье,

Каналов зеркальная гладь -

Суровым твоим вдохновеньем

Пронизана каждая пядь.

Присыпаный снежной глазурью

Предвестников первых зимы,

Унылое небо безумно -

Не помнит, где прежние мы.

Твоя то веселость - то мрачность

В чугунном узоре оград,

Участие и безучастность…

Петербург, Ленинград, Петроград.

декабрь 2011

Что в моей голове делается?
Знаешь ли ты? Даже не знаю и я.
В небе светит ковш - Большая Медведица,
Где-то там есть и моя звезда.

31.12.2011г.

Утро было унылым,
Медленным, как улитка.
Вемя витком спирали
В день развернулось зыбкий.
Вечер стремился к ночи
По скоростному спуску -
Только что было лето,
Как то на сердце... пусто.

31.12.2011г.

Ты бросаешь мне в спину слова-камни -
Мне не больно. Я ничего не слышу.
Ничего не поделаешь, я такая –
Люблю также сильно, как ненавижу.
Было время, цвели пеной розовой вишни
Смычки цикад по натянутым нервам,
В жизни моей давно ты лишний,
Не рвусь туда, где не буду первой.
Ничего не поделаешь – в небе звезды
Горят для меня мотыльковой пылью.
Не вижу смысла мечтать о рае
Резвясь на грани меж ложью и былью.
Я не буду тобой безуспешно грезить,
Я не стану считать дни тоски и фальши.
Я до самой тошной животной рези
Буду думать, что делать сейчас и дальше.
Я молчать могу сколько угодно долго,
Но стихи дрожат на кончиках пальцев…
Между строк застыла молитвой строгой
То ли исповедь, то ли мольба скитальцев.

апрель 2011
(с) Натали Исупова

На луне живет лунная кошка,
И, когда ночь стекает на крышу,
Из чердачного видно окошка,
Как играют с ней звездные мыши.

Под рассветным огнем лоскутами
Рвется ночь на унылое утро,
По багровой реке уплывает
Месяц в завтра на лодочке утлой.

Будет вечер безоблачно-лунный,
Кошка спустится с крыши на крышу
Посмотреть, может лучше играют
В догонялки обычные мыши.

И опять до рассвета со скуки,
Звездным гончим испортив охоту,
Кошка ищет, где теплые руки
Будут гладить ее до дремоты,

Где свернуться клубочком на печке,
Отряхнув свою лунную шубку.
Дым до неба пускает колечки,
До луны, опустевшей скорлупки.

февраль 2011
(с) Nataly_isupova

Искра интереса, приступ благородства,

Есть ли в героизме хоть какой-то прок?

Для одной песчинки в механизме жизни -

Это лишь мгновение выстрела висок.

В зазеркальном мире, снова точат пики,

Не к лицу мне пешкой, в шахматном строю.

На меня с надеждой больше не смотрите -

Я осталась где-то в бытовом плену.

 

Смотрит с укоризной кукла в старом платье,

Детство растворилось, в воздухе как дым.

Не решусь я больше под огнем проклятья

По свистку подняться. Позже... сможет, сын.

Я не знаю точно... Может быть, не скрою,

Мне хотелось б снова возвратиться к вам.

Но боюсь, надолго не смогу остаться…

Так не просто верить сказкам и словам.

 

Зеркало туманит пыльная завеса,

Я от войн отвыкла, потеряла нить

На опушке злого сухостоя-леса...

- Помнишь, королева? Как же не забыть...

Ест глаза слезами памятная фраза.

Голову понурив, кони щиплют сныть.

Я не отступала тридцать лет ни разу -

Вот опять зовет труба, может, хватит ныть?

 

Нынче меня сложно выманить из дома,

Ластится об ноги черный старый кот.

Бьют часы двенадцать, я давала слово:

Со щитом - иль на щите, тапками вперед.

Пахнут бергамотом голубые свечи, 

Белый рыцарь где-то пьет на посошок.

На записку сыну - сто секунд  до встречи,

Сто ударов сердца - время как песок.

 

Тесноваты латы, тяжела корона,

Зеркало ловило гул моих шагов.

Помнишь, в лабиринте, я тебя искала?

Знаю... наломала я не мало дров.

Я  иду по клеткам поступью владыки, 

Видимо, посуду не судьба домыть.

Губы шепчут только немо и устало:

- Милый, постарайся, зеркало разбить.

 

февраль 2011

(с)Nataly Isupova

 

Вот и родился в метели снежной

Хрустальный мир.

Ловишь ладони в предвосхищенье

Голоса лир.

В этой звенящей, искренне-белой

Хладной тиши

Сколь ни зови, сколь не ищи –

Нет ни души…

 

В зеркале льдинок высечен будто

Мраморный лик,

У королевы  мертвого царства

Вечность как миг.

В алмазных оковах, спит, очарован,

Сказочный принц.

Под снежной ношей гордые сосны

Падают ниц.

 

Как не влюбиться в этот безмолвный

Льдистый чертог.

Посох стеклянный грозно сжимает

Дремлющий бог.

Шалью волшебной – очарованье

Зимнего сна...

Где то далеко, в склепе подземном

Мерзнет Весна…

февраль 2011

(с) Nataly Isupova

Я всю ночь под окнами пел для вас романсы
Вышли вы, присев на миг в скромном реверансе
Я замерз, устал, осип, но сражался с ленью,
Голос покидал меня вместе с вдохновеньем.
На балкон явились вы – чудное виденье,
Жалко лишь, что счастлив был только на мгновенье.
Следом вышел ваш отец, менее лояльный,
Он совсем не обладал слухом музыкальным.
Вниз швырнул в меня цветы в глиняных горшочках
Отразился ваш фаянс в голове и почках.
Следом рухнул мрамор ваз в россыпи керамики,
Право, вашему отцу место в обезьяннике.
Вкралось в мой смущенный слух сдавленное ржание,
Вы рыдали под вуалью, ах, из сострадания…
Я извлек из цветника бренный остов лютни,
Вот вам сердце и рука, весь я ваш, по сути.
Но судьба моя горька, мы не будем вместе,
Убежденья не сошлись с будущим тестем.

апрель 2009г.
(c)Nataly Isupova

Чары флейты влекут нас. В полуночь встревожен маяк,
Топот тысячи лапок волною по городу серою.
Мы уходим за море. А дудочник... - что за дурак!
Для него - эшафот, возведенный за старой таверною.

Там, на пристани, ждут корабли вожаков наших стай.
Набиваемся в трюмы, провизии хватит с избытком,
Из тебя бы флейтист получился б лихой капитан,
Но петля оборвала и песню твою и улыбку…

Твоя флейта сулит нам богатства заморских земель,
Прочь из нор горожан, и долой с зачумленных подполий,
В корабельной романтике, сев на широкую мель,
Мы не жаждем делить с вами юдоль печали и боли.

Наш гонимый народ видит в грезах тропический рай,
Изобильный плодами - и мы устремляемся в гавань.
Ради славы в веках, эй, флейтист, веселее играй!
Гамельн не для тебя, ни к чему возвращаться… Эй, парень!?

Надрывается дудочка, спит обветшалый маяк.
Город тих и безлюден, и статуей окаменелою
Ты стоишь у часовни и ждешь провидения знак -
Твоя серая паства, в тебя без сомнения верует…

Так играй же, флейтист! Почему ты угрюмо молчишь?
Человечья толпа – чем тебе не безмозглое стадо?
Это кажется только, в тумане мерещится лишь…
За наградой, туда возвращаться уж точно не надо.

Будет серое утро, уныло прозрачный рассвет.
Волшебству приговор оглашен и принят к исполнению.
Ради славы в веках, даже смерть не нарушит обет -
Подвиг с местью смешался на память других поколений…

Через месяц, когда в полнолунье вода высока,
Ты поднимешься в город, восстав из подводной могилы -
Твоя флейта взорвется, играя на все голоса,
Неземные, нездешние, в ночь выпуская мотивы.

Чары флейты влекут, будет в полночь встревожен маяк,
Будут спать горожане, своей осененные верою.
Только детские сны посетит очарованный маг -
И по городу снова волна за тобой очумелая…

Обветшал эшафот, город честно очищен от нас.
Наши норы пусты, но и Гамельн не радостен боле.
Мнился гордым фрегатом прогнивший дырявый баркас -
И на всех парусах ваши дети ушли вдаль, за лучшею долей.

Надрывается дудочка, спит обветшалый маяк,
Город тих и безлюден и статуей окаменелою,
Ты встречаешь рассвета последний приветственный знак,
Разрушающий чары, в шторма уходящей галерою.

(c) Nataly Isupova
июль 2008

Ты отпускаешь меня, да и я не держу –
Иди куда хочешь, и не смотри назад,
Плавают мысли в сдержанном дежавю,
Уйти бы в море, с тобой, капитан Синдбад!

Дома, в глуши, томится весь твой гарем.
Мертвым сочтут, пропавашим который год.
Я буду юнгой, и твой корабельный плен
Сведет на нет тяжесть прежних забот.

Уйти бы в море, а? Капитан Синдбад,
Я умею плести венки из красивых слов.
Хочешь, я сочиню для тебя неземной рассвет,
Пока здесь, на суше, не наломала дров.

Ты отпускаешь меня, да и я не держу –
Плыви куда хочешь, ищи идеальный мир.
Я не могу, скрывшись под паранджу,
Ждать годами, когда вернется кумир.

Уйти бы... К черту, свой снаряжу фрегат.
Да, убегай. В дебри райских земель.
Я озарю кровью лихой закат -
На всех парусах мимо севших на мель кораблей...

Так то вот, милый... Прощай, капитан Синдбад.
В сеть моих сказок пойман, халиф в плену.
У этой притчи будет плохой конец,
Твой корабль сбивается с курса.
                  Камнем идет ко дну.

Я устала ловить обрывки, сплетать суровую нить,
Снова Антропос рвет пряжу твоей судьбы.
Ты ведь не хочешь вниз по течению плыть -
В моем рассказе томится горечь
                  неотвратимой беды.

Поздно просить. Не вяжется хэппи энд.
Ты мог бы давно умереть - тысячу раз.
Сегодня Синдбад, я тороплю рассвет.
И завершаю прерванный свой рассказ.

Тысяче первый, дозволенной речи бред -
Я вдруг запнусь, не подберу слова.
Казните, халиф, я потеряла дар -
Моя любовь, в который раз,
                  в сказке моей умерла...


(с) Nataly Isupova
июль 2008

Ты могла сочинять не сказки про королей,
А описать наш
             простой размеряный быт -
В клетке твоей грудной
             мечется соловей,
Его успокоит только
             холод могильных плит.

Даже когда мы сидим за одним столом,
Ты всегда далеко,
             за пределом Волшебной страны.
Друзья говорят, как тебе повезло,
Они не видят
             между нами
             глухой кирпичной стены.

Ты уходишь из жизни моей
Сквозь пальцы горстью песка....
В твоих глазах ледяная тоска –
             тень умершей любви…

(c) Nataly Isupova
июль 2008

Падал снег, падал крупными хлопьями,
Таял в серую кашу асфальт.
Я спросила у встречного тополя,
Где пропавший мой рыцарь Геральт.
Покачало усталое дерево
Корноухою кроной своей -
Сколько девушек в рыцарей верили,
А от смертных растят сыновей.
У меня ощущенье предвечное,
Что с зимою в расчете февраль,
Я не буду с тоскою запечною
Рваться сердцем на острую сталь.


***

Я больше не хочу страдать,
Воспоминаньям предаваясь,
Мы просто холодно расстались,
И время не воротишь вспять.
Но если пламя сердце жгло,
И буря иссушала душу,
Шептала бы упрямо я,
Что клятв своих я не нарушу.
Но только чаще нахожу
На сердце я лишь пепелище,
Под стать холодному ножу
Твои вериги и рубище.

(c) Nataly Isupova
февраль 2008

Я в кривых зеркалах утону, за границей бесплодных земель,
Сорвусь по резьбе винта мраморных лестниц.
Коктейль из радуги - к черту праздничную акварель,
С ароматом ванили смешаю душистый перец.

Я не выберу эту размеренно-пресную быль,
Уходя за пределы разумного и постоянного,
Вдыхая робко странствий чердачную пыль,
Тает сердце солдатика оловянного.

Я в кривых зеркалах утону, забывая налаженный быт,
Не хочу размышлять о границах своей безмятежности.
Антидот от влюбленности – меняю на стук копыт
Дикой Охоты летящей за грань неизбежности.

(с)Nataly Isupova
февраль 2008

Здесь был балкон. Чернел остов опоры,
И четырехугольное пятно
Напоминало, как легко он ссоры
И сор на люди выносил в окно.
Здесь был фонарь – унылый свет светила
Eго нисколько свет не умалял,
И ночь светла была. И сиротливо
Смотрела в дом на заоконный бал.
Здесь мостик был. Горбатился над речкой,
Скрипел, терпел собачий произвол,
Аптека, кривобокое крылечко.
И тополя грозой разбитый ствол.
И вроде место то, что было прежде,
Все та же речка, и все тот же дом,
Но теплится едва во мне надежда,
Что я стою в краю совсем другом.
И новый мост и улица – чужая
И вывесок сияющий неон,
И я себя в окне не узнавая,
Спешу в тот мир, что был едва знаком.

февраль 2008
(с) Nataly Isupova