В июле 1918 года Временное правительство автономной Сибири (ВПАС), провозгласившее своей главной задачей «освобождение Сибири от большевистской неволи» и признав незаконными все декреты и акты Советов, приняло постановления «О порядке рассмотрения дел революционных трибуналов и их следственных комитетов» и «О восстановлении судебных учреждений в Сибири». Согласно им, вместо имевшихся советских органов возобновлялась судебная система Российской империи, а сотрудники советских судов отстранялись от исполнения обязанностей. В сфере милицейского управления было восстановлено «Положение о милиции», принятое Временным правительством 17 апреля 1917 года, согласно которому ее деятельность оставалась в ведении органов местного самоуправления. Надзор за ее деятельностью должен был осуществляться Министерством внутренних дел через правительственного инспектора милиции.

Однако, в связи ведущимися военными действиями, Белая милиция, как в прочем и противоборствующие им силы, не являлась обособленным правоохранительным институтом, а целиком и полностью была подчинена задачам Гражданской войны, предполагающим классовый принцип как признания и охранения личностных прав, так и полного их отрицания. Кроме того, после захвата в Сибири власти адмиралом Колчаком, объявившего себя Верховным правителем России и Верховным главнокомандующим всеми антибольшевистскими вооруженными силами, он ввел в действие статью № 91 «Положения о полевом управлении войск в военное время», гласившую, что «распоряжения главнокомандующего армиями фронта исполняются, в пределах подчиненного ему района, всеми правительственными местами, общественными управлениями, должностными лицами всех ведомств и всем населением», то есть объявил подчинение всех гражданских властей воинским начальникам, имеющих полномочия внесудебного преследования и расправы по законам военного времени.

В основном, дореволюционное законодательство дополнялось новыми положениями, направленными на «искоренения большевистской заразы». Так, в соответствии с Постановлением Совета министров правительства «Верховного правителя» А.В. Колчака от 11 апреля 1919 года «Об утверждении Положения о лицах, опасных для государственного порядка вследствие причастности их к большевистскому бунту», граждане поддерживавшие Советскую власть могли подвергаться ссылке в отдаленные местности, назначенные министром внутренних дел, на срок от 1 до 5 лет с лишением всех политических прав. За самостоятельное возвращение из ссылки предусматривались санкции от 4 до 8 лет лишения свободы. А в мае 1919 года была принята новая редакция ст. 129 Уголовного Уложения «О сообществах инакомыслящих». При этом под инакомыслием понималось «возбуждение религии», призыв к социальному бунту, возбуждение чувств неповиновения и нарушения законности».

Гражданская милиция в Екатеринбурге была воссоздана по предписанию от 29 июля 1918 года начальника гарнизона полковника Генерального штаба Николая Вячеславовича Шереховского и существовала до эвакуации белых властей 12 июля 1919 года (Н.В. Шереховский, происходивший из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии, в январе 1920 года попал в плен Красной армии на станции Клюквенная, этапирован в Екатеринбург и 28 апреля 1920 года расстрелян по приговору ревтрибунала 3-й армии РККА).

В сентябре 1918 года было введено в действие «Временное положение о Сибирской милиции», закрепившее статус милиции как органа исполнительной власти ВПАС. Ее комплектование осуществлялось за счет сотрудников царской полиции, а также милиции, эвакуированных из местностей, занятых большевиками. Статьей 15 Временного положения «О Сибирской милиции» было определено, что в милиции не могли служить лица, занимавшие ответственные должности при Советах. В то же время на службу активно привлекались бывшие чиновники жандармского ведомства, лесной и горнополицейской стражи. Уполномоченный МВД Сибирского правительства по милиции полковник Е.К. Орловский, в своем докладе от 8 мая 1019 года о проверке комплектования руководящих кадров местной милиции, указывал, что должности начальников милиции, их помощников, начальников участков занимали, главным образом, бывшие классные чины полиции, исправники, их помощники, становые приставы, офицеры. В очень редких случаях на руководящих должностях были гражданские лица. Согласно рапорта Е.К. Орловского от 13 мая 1919 года, начальник Екатеринбургской городской милиции А.Т. Казачихин ранее служил помощником Екатеринбургского полицмейстера, начальник Шадринской милиции Н.А. Ключников - бывшим Екатеринбургским полицмейстером, начальник Кунгурской милиции Н.А. Нечаев - начальником Казанской уездной милиции. Помощниками исправника в свое время служили начальники Камышловской и Оханской уездной милиции В.И. Сергеев и А.И. Пантюшев. Начальниками Красноуфимской, Нижнетагильской, Соликамской и Чердынской уездной милиции были бывшие становые приставы 3.С. Быков, П.А. Красновидов, Н.Г. Бабин и В.И. Костарев. Таким образом, из 15 начальников милиции городов и уездов Пермской губернии 10 служили еще в полиции, причем 4 были на руководящих должностях.

Как было указано выше, в связи с продолжающимися военными действиями и до их окончания, гражданская милиция Урала и Сибири фактически находилась в подчинении военных властей, хотя и финансировалась за счет местных бюджетов. Основанием подчинения уездной и городской милиции военным властям на территории горнозаводского Урала являлся приказ от 23 октября 1918 года № 25 уполномоченного командира 3-го Уральского Отдельного Корпуса по охранению Государственного порядка и Общественного спокойствия в Екатеринбургском, Камышловском, Шадринском, Красноуфимском, Ирбитском и Верхотурском уездах» генерал-майор В.В. Голицына, со ссылкой на приказ командира 3-го Уральского Отдельного Корпуса от 31 июля 1918 года № 20 (ГАСО. Ф.Р-1951, Оп.1, Д.18, л.21).

На должность первого уполномоченного по охране государственного порядка и общественного спокойствия на Урале был назначен отставной командир лейб-гвардии Уланского полка полковник С.А. Домонтович, а его помощника – полковник Щербатский (НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.18, л.8,34; Д.26, л.53). На данной должности полковник Домонтович продержался несколько дней и уже с 30 октября 1918 года все приказы о назначении чинов военных комендатур, гражданской милиции, мобилизации, трудовой повинности, реквизициях зданий, имущества и конского состава на территории горнозаводского Урала исходили от врид уполномоченного командира 3-го Уральского корпуса по охране государственного порядка и общественного спокойствия полковника М.Н. Некрасова, совмещавшего эту должность с командованием 28-го Ирбитского горных стрелков полка Седьмой Уральской горных стрелков дивизии. С 3 октября и до 22 ноября 1918 года М.Н. Некрасов также исполнял должность начальника гарнизона города Екатеринбурга. 6 января 1919 года он был представлен к званию генерал-майора, а в феврале 1919 года - был назначен начальником 3-й Уральской кадровой бригады горных стрелков в Миасском заводе, оборонял от наступающей Красной армии Челябинск и Петропавловск. В январе 1920 года он был захвачен в плен под Красноярском и направлен в распоряжении штаба 5-й армии РККА с последующей отправкой в Москву в распоряжение Всероссийского Главного штаба (дальнейшая его судьба неизвестна).

С.А. Домонтович, назначенный на должность командира 1-го Уланского Екатеринбургского полка, 13 (17) декабря 1918 года был определен на должность уполномоченного по охране государственного порядка и общественного спокойствия на территории всей Пермской губернии, а также на пост помощника Главного начальника Уральского края С.С. Постникова (С 13 мая по 8 июля 1919 года он состоял особоуполномоченным при генерал-лейтенанте М.К. Дитерихсе, надзирающим за производством расследования по факту казни императора Николая II и его семьи в Екатеринбурге. В дальнейшем, занимал пост главноуполномоченного военно-административного управления Восточного фронта и полевого инспектора интендантства штаба Восточного фронта. Умер от тифа на станции Зима в период Сибирского Ледяного похода 20 декабря 1919 года).

28 декабря 1918 года приказом Верховного правителя сотрудники городских и уездных наружной и уголовной милиции были освобождены от призыва на военную службу. В их обязанности входили осуществление охраны общественного порядка, борьба с уголовной и политической преступностью, а правовой основой комплектования кадров являлось «Временное положение о сибирской милиции» от 17 сентября 1918 года, утвержденное еще Временным правительством автономной Сибири. Кроме бывших полицейских и жандармов, в исключительных случаях, на службу в милицию могли быть приняты иностранные подданные (в основном чехословаки, активно привлекавшиеся к исполнению должностей в военно-гражданской администрации на «освобожденных» территориях, так как, вероятно, чины Сибирского правительства наивно полагали, что белочехи, по своей европейской натуре, менее своих русских коллег склонны к мздоимству, корыстолюбию и припадкам немотивированного зверства) (ГАРФ. Ф.Р-176, Оп.6, Д.240, л.1-4; Д.241, л.1-4).

Подобный же принцип комплектования руководящих кадров распространялся и на создаваемые на Урале военные комендатуры. Так, первым военным комендантом Нижнего Тагила был назначен поручик от 8-го Чешского полка Карел Шпичк, а Невьянского завода – подпоручик 12-го Чешского полка Пауллер. В сентябре 1918 – марте 1919 года майор чехословацкого корпуса Франтишек Блага (Блаха) занимал пост военного коменданта Екатеринбурга, сменив на этой должности полковника князя А.П. Риза-Кули Мирза Каджара, переведенного на пост помощника начальника гарнизона по военной части.

Верхотурская уездная милиция, как все правоохранительные органы на Урале, создавалась при военной уездной комендатуре, долгое время возглавляемой корнетом Мензелинцевым. В рядах Верхотурской белой милиции служили, как правило, добровольцы, имевшие опыт подобной работы в период Временного правительства. В ее составе к декабрю 1918 года были созданы отряды конных и пеших стражников. 12 ноября 1918 года, согласно Приказу Уполномоченного командира 3-го Уральского отдельного корпуса по охране государственного порядка и общественного спокойствия М.Н. Некрасова, начальником милиции Верхотурского уезда был назначен Валериан Петрович Гусев, а его помощником - Константинов (Согласно Метрической книги Свято-Троицкой церкви Мотовилихинского завода Оханского уезда Пермской губернии, В.П. Гусев родился 21 марта 1877 года семье мастерового Пермских пушечных заводов Гусева Петра Егоровича и Гусевой (Коровиной) Анны Петровны (ГАПК. Ф.37, Оп.1, Д.567, л.81). По-видимому, как и многие должностные лица уральской милиции, не имевшие опыта работы в царской полиции, Гусев В.П. на своей должности продержался непродолжительное время: В ГКБУ «Государственный архив Пермского края» хранится дело «об увольнении начальника милиции 3-го округа Верхотурского уезда Гусева В.П. за неисполнение распоряжений губернского комиссара и общественных организаций» ГАПК. Ф.167, Оп.2, Д.33). В вышеупомянутом рапорте от 13 мая 1919 года полковника Е.К. Орловского, в должности начальника Верхотурской уездной милиции указан В.В. Мачинский (Машинский), служивший до 1917 года уездным исправником (ГАРФ. Ф.147, Оп.2, Д.30, л.22-22об.).

Рядовой и начальствующий состав гражданской милиции, подчинявшейся «в условиях военного времени» городским и окружным комендатурам, был не менее военных подвержен всем вышеописанным порокам и злоупотреблениям. Это подтверждает циркуляр начальника Верхотурской уездной милиции В. Гусева, в котором он объявлял, что «все позорящие честь и доброе имя милиционеров проступки и преступления будут пресекаться мною в корне и самыми решительными мерами» (НТГИА. Ф.404, Оп.1, Д.2-13).

Ярким примером «текучки кадров» и чреды увольнений «по отрицательным мотивам» служила Нижнетагильская милиция. В начале октября 1918 года начальником милиции Нижнего Тагила был назначен лесопромышленник Петр Семенович Тронин, не гнушавшийся до начала Империалистической войны участием в постановках Выйского народного театра и занимавший уже эту должность с середины марта 1917 года (в августе того же года, распоряжением комиссара Южного района Верхотурского уезда Н.М. Ветлугина, он был освобожден с занимаемой должности и предан прокуратурой суду - ГАПО. Ф.43, Оп.3, Д.1, л.107-110). Кроме того, П.С. Тронин состоял на выборной должности председателя общего волостного собрания, избранного на основании постановления Временного правительства от 21 мая 1917 года «О волостном земском управлении». После Октябрьской революции и роспуска земских учреждений П.С. Тронин преследовался большевистской властью, а летом 1918 года даже содержался в качестве заложника. При вступлении в Нижний Тагил белочехов 4 октября 1918 года, он, в составе делегации «местной общественности» от правления Выйско-Никольской волости Нижнетагильского горного округа наследников П.П. Демидова, князя Сан-Донато, встречал «освободителей» и даже выступал перед ними с приветственной речью. На посту начальника Нижнетагильской милиции П.С. Тронин продержался меньше месяца, после чего, предписанием начальника Верхотурской Уездной милиции от 1 ноября 1918 года, на эту должность был назначен полковник Николай Иосифович Матушевский, поляк по национальности (НТГИА. Ф.404, Оп.1, Д.7, л.27). Скорее всего, причиной увольнения П.С. Тронина, как и весной 1917 года, было использование служебного положения для продвижение своих коммерческих интересов, довольно распространенного явления в период всеобщей девальвации устоев морали и нравственности.

При Н.И. Матушевском нижнетагильская милиция была разделена на Нижнетагильский, Выйско-Никольский и Троицко-Александровский районы. В самом заводском поселке были созданы круглосуточные посты у казначейства, почты, Арестного дома, вокзала, станции Узловая. В караульных ротах по штату было определено 3 милиционера. Для «разъездов по делам службы» начальник милиции себе и руководителям трех районов включил в штатные расходы «лошадей с экипажами». Однако, работа милиции осложнялась не только враждебным отношением к ней рабочего населения округа, но недостаток денежных средств, необходимых для ее деятельности. В Нижнетагильском историческом архиве хранится несколько документов, с обращениями Н.И. Матушевского к Волостному Земскому Собранию с просьбой выделения средств на текущие расходы и для выплаты жалованья милиционерам: «Без копейки сорганизовать и поставить Милицию, которая бы соответствовала своему назначению охраны граждан и имущества - более чем невозможно, просьбы во все земские и общественные учреждения о субсидировании для оплаты счетов на расходы по канцелярии, печатание приказов и объявлений, заказанных ещё старым начальником милиции Трониным, так и уплаты жалованья служащим за октябрь и расходы, сопряженные с арестами и пересылкою уголовных преступников – остались без удовлетворения» … «Вследствие неуплаты жалованья за октябрь и ноябрь служащие милиции заявили мне, что если им не будет уплачено до 20 декабря, то они оставляют службу. Слагаю с себя ответственность за последствия» (НТГИА. Ф.404, Оп.1, Д.7).

Всего через 2 месяца Н.И. Матушевский был снят с должности за взятки, покровительство азартных игр, продажу спиртных напитков в Заводском клубе, разгульное празднование собственного дня рождения в конце декабря 1918 года (Матушевский Николай Иосифович 1880 г.р., до начала Первой мировой войны проживал в городе Ростов-на-Дону по ул. Крыловской, дом № 17 (Алфавитный список жителей города Ростова-на-Дону на 1913 год). Во время Гражданской войны служил в составе армии Временного правительства автономной Сибири в чине полковника. Был арестован 13 мая 1920 года в городе Омске, где он, якобы, занимал должность начальника команды 1-го военного госпиталя. Осужден 18 сентября того же года постановлением Омской губЧК к расстрелу за службу в карательных органах Белой армии. Расстрелян 22 сентября 1920 года. Реабилитирован 22 сентября 1992 года Прокуратурой Омской области на основании Закона РФ от 18 октября 1991 года № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» (Архивно-следственное дело ГАРФ. П-13868; Озерова О.А. Участие поляков в Гражданской войне в Западной Сибири (1918-1920 гг. Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 100-летию Революции и Гражданской войны в России. Омск., 2017 г.).

Несколько дней после отставки Н.И. Матушевского должность начальника Нижнетагильской милиции была возложена на нового коменданта Нижнетагильского горного округа подпоручика В.М. Зотова, причем распоряжение о временном исполнении данной должности с 6 января 1919 года отдавал начальник уездной милиции В.П. Гусев. 24 февраля 1919 года на пост главы нижнетагильской милиции был назначен исполняющий обязанности начальника милиции 3-го района Троице-Александровской волости Дмитрий Федорович Корежатков. Однако, Д.Ф. Корежатков также долго не задержался на новой должности и был уволен за пьянство: «Ушёл в загул и не появлялся на службе, о чем пришлось информировать Управляющего Пермской губернией генералу Домонтовича» (НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.25, л.207). В докладе подпоручика В.М. Зотова указывалось, что моральный облик сотрудников тагильской милиции являл самое жалкое зрелище: «тагильские милиционеры регулярно выгоняют кумышку, приготовление которой производится с ведома начальников милиции» (НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.26, л.45).

Дмитрий Федорович Корежатков, 1890 г.р., по-видимому, являлся уроженцем города Нижний Тагил, так как, в «Списке жителей Нижнетагильского завода, имеющих оружие 1919 года» указан его брат, член нижнетагильского общества любителей охоты Иван Федорович Корежатков, проживающий в доме № 13 по улице 1-я Никольская (НТГИА. Ф.405). Сам Д.Ф. Корежатков в 1916 года окончил 3-ю Иркутской школы прапорщиков и на 1917 год числился в чине поручика в составе 311-го пехотного полка. Проходил службу на разных должностях в войсках Сибирской армии Восточного фронта. Вместе с японскими оккупационными войсками эвакуировался на острова «Восходящего солнца», где некоторое время исполнял обязанности председателя белоэмигрантской организации РНО (Русское Национальное Общество). С 1929 года он являлся секретарем «Общества взаимопомощи русских эмигрантов» на острове Хоккайдо». А. А. Хисамутдинов в книге «Русская Япония» писал: «Бессменным секретарем общества был Дмитрий Федорович Корежатков. Приехав на Хоккайдо из Харбина в 1926 г. и поселившись в г. Асахикава, он, как и большинство русских, занялся торговлей вразнос. Дмитрий Федорович принимал деятельное участие в судьбе русских, бежавших на Южный Сахалин или Японию. Он находил способы переправить их в Шанхай и спасти от депортации, на которой настаивал в таких случаях СССР». С 1945 по 1950 год он являлся управляющим делами торговой фирмы Белоноговых в портовом городе Кусиро, расположенном на юго-восточном побережье острова Хоккайдо. Во время Корейской войны в связи с опасениями о захвате острова Хоккайдо русскими войсками, Д.Ф. Корежатков, не желая в руки бывших соотечественников, перевёлся управляющим Белоноговых в Йокогаме. Умер 4 декабря 1959 года в Японии (Идо И.В. Белые эмигранты на Хоккайдо (история семьи Белоноговых) Восточная Азия: факты и аналитика. 2021 г № 3). Помощником начальника Нижнетагильской милиции Д.Ф. Корежаткова являлся некий Капралов, занимавший в декабре 1918 – январе 1919 года должность начальника милиции 4-го округа Верхотурского уезда в Кушвинском заводе.

После отставки Д.Ф. Корежаткова, начальником нижнетагильской милиции был назначен бывший становой пристав П.А. Красновидов, а его помощником - поручик Рукавишников, которые и занимались исполнением приказов Верхотурского уездного коменданта ротмистра Есипова о поголовной регистрации населения в адресных столах милиции, выявляли и арестовывали дезертиров, красногвардейцев и сочувствующих большевикам, а также занимались поисками у населения частного и казенного имущества, реквизированного решениями Советской власти, золота и платины, похищенного с приисков, расследованием текущих преступлений, как-то грабежи, насилия или бытовые убийства.

Причина устранения из колчаковской милиции «политических назначенцев» из числа бывших гражданских чиновников, земских служащих, присяжных поверенных и частнопрактикующих юристов, по-моему, заключалось в том, что под задачами «наведения правопорядка» на освобожденном от большевиков Урале, сторонники Белого движения подразумевали и исповедовали несколько иные смыслы, чем просто юридическое понятие этого термина. Для буржуазии, которая, по характеристике колчаковского министра внутренних дел, а позднее и премьер-министра правительства В.Н. Пепеляева, вышла из революции с «налитыми кровью глазами», кроме чисто практических целей возврата своих владельческих прав, несомненно, был момент реванша. Точно также, как и большевики, белогвардейцы не испытывали особого доверия к российской «гнилой» интеллигенции и, постепенно, превращались в армию купеческих сынков, потомков золотопромышленников и владельцев «свечных заводиков», готовых беспощадно карать быдло, посмевшее покуситься на их собственность, и превращать в пепелище страну, в которой были нарушены их имущественные права.
Феликс Вибе, основываясь на дневниках В.Е. Грум-Гржимайло и на воспоминаниях его родственниках, писал: «За войсками шли коменданты. Это люди, носившие военную форму, но наводившие порядок в тылу. Боже, что они делали! Вечно пьяные, развратничавшие у всех на глазах, они драли всех и каждого, кого подозревали в службе красным или в коммунизме. Стон стоял по Уралу от комендантов...».

Кроме того, в ряде случаев, бессудные казни и физические расправы со стороны колчаковских офицеров носили характер личной мести. На основании публикации краеведа К.А. Бороздина «Расстрел Ирбитских купцов» можно предположить, что любимчик Н.Н. Казагранди корнет Н.Н. Мензелинский, служивший до Февральской революции в 16-й кавалерийской дивизии на Галицийском фронте, последовательно исполнявший должности военного коменданта Ирбита, Верхотурья и Богословского округа, был движим исключительно чувством мести за расстрелянного большевиками в Ирбите отца: «Комендант города корнет Мензелинцев и комендант тюрьмы Вырбитских, мстя за своих родственников, отправили на расстрел не один десяток человек». Отец корнета Мензелинцева, Николай Александрович Мензелинцев являлся бывшим председателем уездной земской управы, начальником 4-го земского участка (село Ключи Ирбитского уезда), владел в Ирбите домом с рестораном и торговыми лавками на углу Торговой и Площадной улиц, дачей в районе железнодорожной станции, а также флигелем из восьми комнат, примыкающим к стене особняка Удинцевых. 26 июля 1918 года он был расстрелян большевиками в числе 22 видных горожан, ранее взятых в качестве заложников (Антропов И.Я. Были Ирбита, Екатеринбург, 1994 г.; Ирбитский вестник № 4 от 6 августа 1918 года и № 7 от 9 августа 1918 года).

А еще, одной из причин белого террора в Надеждинске, Богословске и Турьинских рудниках в конце 1918 – весной 1919 года, могли быть известия о казни большевиками членов царской семьи в Екатеринбурге, а также в Алапаевске (офицеры и нижние чины 18-го Петропавловского полка, приданные к отряду ротмистра М.М. Манжетного, ранее принимали участие в извлечении из шахты № 57 тел убиенных великих князей и сестры императрицы великой княгини Елизаветы Федоровны). Находившийся в составе отряда Манжетного корнет В.А. Вяземский, впоследствии исполнявший должности коменданта Новой Ляли и начальника Северной экспедиции, был убежденным монархистом и близким лицом казненного в Перми Михаила Александровича Романова, являлся его личным ординарцем в период командования Великим князем Туземной конной дивизией (личности В.А. Вяземского и его роли в карательных операциях на севере Верхотурского уезда будет посвящена отдельная работа).
Наряду с фактами бессудных расправ над своими политическими врагами, в среде чинов колчаковской военно-гражданской администрации Урала и Сибири, были широко распространены должностные преступления в форме взяточничества, казнокрадства и мародерства. Меры юридической ответственности за эти преступления регулировались прежней нормативно-правовой базой, в основе которой лежало постановление, принятое Временным Правительством от 11 апреля 1917 года «Об уголовной и гражданской ответственности служащих», дополненное введенными Сибирским правительством 18 августа 1919 года «Основами Устава о службе» и Постановлением от 11 апреля 1917 года о порядке преследования должностных преступлений.

Однако, чины военной администрации, чаще других замеченные в данных преступлениях, находились вне юрисдикции МВД и ни один из них не понес заслуженного наказания в судебном порядке. В крайнем случае, военные преступники направились в передовые части, либо получали отсрочку исполнения наказания до окончания боевых действий. 8 января 1919 года начальник Верхотурской уездной милиции В.П. Гусев направил рапорт Главному начальнику Уральского края Сергею Семеновичу Постникову, занимавшего до марта 1918 года должность главноуправляющего Богословского горнозаводского округа, рапорт о пьяных дебошах и хулиганстве офицеров колчаковской армии на территории уезда и, в частности, в Кушвинском заводе: «Из побуждений долга службы, под влиянием целого ряда возмутительных фактов, я с болью в сердце вынужден донести Вам о невозможном поведении гг. офицеров в пределах Верхотурского уезда, большая часть которых крайне невоспитана, бестактна и пьяна... Не имея чувства меры, они с чисто хлестаковской отважностью лгут, превышают власть, допускают скандалы как в частных домах, так и в общественных местах, не исключая и улиц. Законная борьба с дикими и часто преступными выходками этих господ при том низком качестве комендатуры, какова она на местах в данное время, немыслима, т. к. извращенное бульварными романами понятие о чести мундира и офицерской непогрешимости при наличии оружия угрожает жизни тех, кто осмеливается указать на соответствующие рамки. Почему я почтительнейше прошу Вас, г. Начальник края, во-первых, издать соответствующий приказ о тех мерах, которые должны приниматься милицией по отношению к подобного рода господам, и, во-вторых, разъяснить гг. офицерам пределы их власти на основании существующих законов» (ГАСО. Ф.Р-1956, Оп.1, Д.36, л.293).

С.С. Постников 12 января того же года потребовал от верхотурской милиции предоставить в его адрес конкретные факты вместо огульных обвинений, а от своего помощника по охране общественного порядка полковника С.А. Домонтовича – принятия мер в случае их подтверждения. В феврале 1919 года комендантом Нижнетагильского и Кушвинского районов поручиком В.М. Зотовым было проведено служебное расследование деятельности военной комендатуры и военно-следственной комиссии Кушвинского завода, которое выявило массу грубых злоупотреблений. Выяснилось, что всего за три месяца представителями военных властей без каких-либо доказательств, просто на основании подозрения в принадлежности к большевикам, было расстреляно 80 местных жителей. Как отмечалось в материалах расследования, Кушвинская военно-следственная комиссия и ее председатель штабс-капитан Суворов «терроризировали население... и давали повод к подпольной работе большевиков». Работу комиссии сопровождали «пьянство, порки, мордобитие и многие другие выходки, не соответствующие званию офицера, применяемые в самых широких масштабах». Комендант Кушвинского завода штабс-капитан Путилин был задержан в Алапаевске с пятью вагонами незаконно конфискованного у населения имущества. Комендатура и военно-следственная комиссия были расформированы, а проштрафившихся офицеров, работавших в них, для искупления вины всего лишь отправили на фронт.

Помимо бесчинств на территории Гороблагодатского горного округа, жалобы на действия военных властей поступали и из БГЗО. В своем докладе от 30 марта 1926 года о генерал-майоре А.В. Бордзиловском, хранящемся в государственном архиве Хабаровского Края (ГАХК. Ф.Р-830, Оп.3, Д.5199), поручик А. Смирнов указывал, что командир 1-й Степной дивизии Г.А. Вержбицкий был вынужден откомандировать в Богословский округ полковника Киселева для производства дознания в тылу по делу мародерства частей Н.Н. Казагранди в Верхотурском уезде.
Сам же С.С. Постников, в письме на имя В.Н. Пепеляева с просьбой об отставке в начале апреля 1919 года, указывал: «с восстановлением ст. 91 Устава о полевом управлении войск военные власти, от самых старших до самых младших, распоряжаются в гражданских делах, минуя гражданскую непосредственную власть. Незаконность действий, расправа без суда, порка даже женщин, смерть арестованных «при побеге», аресты по доносам, предание гражданских дел военным властям, преследование по кляузам и проискам, когда это проявляется на гражданском населении - начальник края может быть только свидетелем происходящего. Мне неизвестно еще ни одного случая привлечения к ответственности военного, виновного в перечисленном, а гражданских лиц сажают в тюрьму по одному наговору» (Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920: впечатления и мысли члена Омского Правительства. М., 2013 г., с.340).

Позднее, и адмирал А.В. Колчак в разговоре по прямому проводу с премьером В.Н. Пепеляевым, состоявшемся 22 ноября 1919 года, признавал, что «Основной причиной неудовлетворительного внутреннего управления является беззаконная деятельность низших агентов власти, как военных, так и гражданских. Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собою сплошное преступление… Нам приходится иметь дело с глубоко развращенным контингентом служащих, преследующих только личные интересы, игнорирующих всякие понятия о служебном долге и дисциплине…» (Последние дни колчаковщины. Сб. док. Центрархива. М.: ГИЗ, 1926 г. с.332).

Таким образом, действия военных властей, милиции и комендатур наглядно указывали на нежизнеспособность созданной Сибирским правительством административной системы, так как военные власти зачастую игнорировали не только распоряжения гражданских чиновников, но правительственных уполномоченных. Приказы комендантов, совершенно не компетентных в вопросах гражданского администрирования и управления, лишь дублировали распоряжения вышестоящих воинских начальников и зачастую никах не согласовывались с органами земского самоуправления. Гражданское судопроизводство было полностью подменено рассмотрением Военно-следственными комиссиями всех дел, как по вопросам общеуголовного, так и политического характера.