Считается, что еврейский род Поляковых получил свою фамилию на службе Оршанского наместника и канцлера Литовского Иоахима Игнатия Литавор-Хрептовича, польского магната и крупнейшего землевладельца на территории белорусской части Великого княжества Литовского. Предки Поляковых брали на откуп не только винную торговлю, но и взымание податей, денежного оброка (чинша) и торговых пошлин (замыта). После раздела Речи Посполитой и вхождения Витебского воеводства в состав Российской империи, Поляковы сохранили права «хазака» от Оршанского кагала на винный откуп и лесоторговлю. Младший сын виноторговца Соломона Полякова, Лазарь, родился в 1842 году. Получив начальное образование при синагоге, в 1860 году он числился «оршанским купцом без состояния при капитале своего отца». Практика записи детей в купеческие гильдии была широко распространена в Российской империи. Таким образом, купеческие отпрыски избегали рекрутского призыва в армию (Высочайшим указом Николая I от 26 августа 1827 года была введена воинская повинность и для лиц иудейского вероисповедания). Некоторое время Лазарь работал приказчиком на винокуренном заводе графа И.М. Толстого, где должность управляющего занимал его старший брат Самуил. В 1864 году братья Поляковы были зачислены в купеческое сословие 1-й гильдии, а четырьмя годами позже, с согласия Екатеринославской казенной палаты от 16 ноября 1868 года, Лазарь и Яков Поляковы, со своими семьями и родителями, переехали в Таганрог, сконцентрировав свою деятельность на откупах и подрядах железнодорожной концессии своего старшего брата Самуила. Ныне провинциальный районный центр Ростовской области - Таганрог был в то время крупнейшим городом и торговым портом Екатеринославской губернии на Азовском море, ориентированным на экспорт российских товаров за границу. Таганрогскому градоначальству подчинялась полиция купеческие навигации Ростова-на-Дону, Нахичевани и Мариуполя. Кроме того, в правительстве Российской империи рассматривался проект об учреждении новой губернии с центром в Таганроге, что сулило значительные возможности и преференции местному купечеству.

Однако, Лазарь Поляков, по-видимому, не имел больших способностей организации и руководства технологически сложных предприятий (что наглядно показал его последующий провальный проект с постройкой спичечной фабрики в Персии) и ему претила ежедневная нужда вникать в проектную документацию и сметы на железнодорожные накладки, гайки, шпалы и кубические сажени баласта. Более увлеченный финансовой стороной дела, он, сколотив в компании с братьями значительный личный капитал, решил открыть собственный банк в одной из столиц Империи. Получив правительственную награду «За участие и особое радение в деле строительства Курско-Харьковской-Азовской железной дороги» и младший из орденов РИ Святого Станислава III степени, в 1870 году он обратился в Таганрогскую городскую управу с ходатайством о причислении его вне порядка к почетному гражданству, ссылаясь на получение ордена. Дело в том, что в 1865 для купцов, в связи со значительным ростом сословия, срок непрерывного пребывания в 1-й гильдии, необходимый для причисления к потомственному гражданству, был увеличен с 10 до 20 лет, а купцы 2-й гильдии были лишены этого права вовсе. Именным Императорским Указом, правила о возведении купцов в потомственное почетное гражданство с этого же года были распространены и на евреев. При этом, Л.С. Поляков представил свидетельства о зачислении его в почетные члены Рязанского губернского попечительства детских приютов и члены Арбатского попечительства бедных в Москве. (Алина Ребель. Евреи в России: самые влиятельные и богатые. Глава 5 Железнодорожные короли, банкиры, сахарозаводчики. Лазарь Поляков. Эксмо. 2011). С получением сословное свидетельства о возведении его в потомственное почетное гражданство, Лазарь Поляков обрел право на ведение промышленно-торговой деятельности в центральных губерниях Российской губернии и в том же 1870 году переехал в Москву, где открыл свою первую банковскую контору, преобразованную через год в Московский земельный ипотечный банк.

Еврейские Товарищества на паях в России обычно создавались и действовали со сравнительно узким и устойчивым составом собственников. Чаще всего они создавались для развития деятельности предприятий, ранее находившихся в индивидуальном или семейном владении. Их пайщиками выступали или родственники, или близко знакомые друг другу лица. Соответственно выпускались паи высокого номинала (в 1 тыс. руб. и более), которые обычно оставались именными, что затрудняло их переход в посторонние руки. При этом преимущественным правом покупки паев пользовались другие пайщики этой же фирмы, а порядок определения продажной цены специально оговаривался уставом паевого товарищества. (М.Н. Барышников. Г.И. Бененсон и А.Д. Голицын: Деловое партнерство в институциональном контексте российской действительности начала ХХ века. Журнал институциональных исследований. Том 7, № 2. 2015). Этноконфессиональный состав собственников паевых Товариществ вызывал трудности приобретения ими земельной собственности или получения разрешения на определенные виды промышленной деятельности со стороны правительственных и губернских чиновников в центральных губерниях и, тем более, на Урале и в Сибири. При этом, в утверждаемых Правительствующим Сенатом уставах товариществ специально оговаривалось, что приобретение в собственность, срочное владение или пользование недвижимого имущества в местностях, указанных в именном Высочайшем указе от 14 марта 1887 года за чертой еврейской оседлости, допускалось только в случае принадлежности паев товариществ исключительно одними русскими подданными, а вне черты оседлости – лицам не иудейского вероисповедания; при чем во все время нахождения таковых имуществ в собственности или владении и пользовании товариществ, не допускалась передача паев иностранным подданным и лицам иудейского вероисповедания. Передача учредителями своих прав и обязанности по товариществу другим лицам, а равно присоединение новых учредителей и исключение из числа учредителей кого-либо из них, допускалось исключительно с разрешения Министра Финансов.

Исследователи банковско-промышленной деятельности дореволюционной России сходятся во мнении, что Лазарь Поляков искусно пользовался несовершенством законодательства Российской империи в области банкротства, залога и заклада движимого и недвижимого имущества, скупая на торгах неоплаченные залоги должников своих банков через свои же паевые товарищества или подставных лиц. Проданные за долги имения и недвижимость переходили в собственность Л.С. Полякова, а банковский процент от сделок с проданным имуществом оплачивался векселями, обслуживаемых в его же банках на самых выгодных условиях. Иначе, как спекуляцией и мошенничеством подобные схемы и не назовешь, хотя еврейские биографы Лазаря Полякова квалифицируют его методы как «выдающиеся достижения в банковской сфере и на рынке ипотечного кредитования». В «империю» Лазаря Полякова, кроме принадлежащих ему коммерческих банков и акций железнодорожных компаний, входили Товарищество на паях «Московское домовладельческое товарищество», учрежденное самарским купцом 1-й гильдии Иванов Яковлевичем Саниным в конце 1890 года (выкупленное Л.С. Поляковым в 1900 году) и Товарищество на паях «Московское товарищество резиновой мануфактуры», учрежденное в 1887 году им в компании с коллежским советником Венедиктом Антоновичем Гивартовским и личным почетным гражданином Снкт-Петербургским купцом 1-й гильдии Карлом Ивановичем Редером.

Жемчужина империи Лазаря Полякова - Московское лесопромышленное Товарищество открыло свои действия 24 марта 1883 г. на основании устава, утвержденного 19 ноября 1882 года, с целью ведения правильного лесного хозяйства, правильной рубки и обсеменения лесов, а также - обработки лесных материалов для внутренней и заграничной торговли. Согласно второго параграфа Устава, для осуществления своих целей, Товарищество имело право приобретать на законных основаниях в собственность лесные и земельные имения в разных местностях Империи, а равно устраивать или арендовать соответствующие цели заведения, с соблюдением при этом существующих постановлений и прав частных лиц, по испрошении в надлежащих случаях разрешения Правительства и с получением от владельцев на обрабатываемые имения крепостных актов (купчих) на имя Товарищества. Учредителями паевого Товарищества с уставным капиталом 500 тыс. руб., разделенных на 2 тыс. паев по 250 руб каждый, были Статский Советник Лазарь Соломонович Поляков и Коммерции Советник Дмитрий Сергеевич Русанов. В первоначальный текст устава вносились изменения и дополнения в 1897, 1900 и 1901 годах. В 1902 году уставной капитал Товарищества составлял 2 млн. руб., из которых паями на1,5 млн. руб. владел Л.С. Поляков, а на 0,5 млн. руб. – его жена Розалия Файвелевна (в девичестве Выдрина). Потомственный Почетный гражданин, купец I-й гильдии Сергей Дмитриевич Русанов, занимавшийся мукомольным и крупчатым промыслами, являлся совладельцем Товарищества писчебумажных фабрик в селе Чернава Елецкого уезда Орловской губернии (Лернер Е.Л. Основные представители елецкой купеческой элиты в XIX веке). По всей видимости, во вновь созданном лесопромышленном товариществе Д.С. Русанов являлся «свадебным генералом», от лица которого оформлялись купчие и крепостные акты на лесные имения. Паи Д.С. Русанова были выкуплены Л.С. Поляковым уже в 1900 году.

Согласно прейскуранта лесного строительного материала Московского лесопромышленного Товарищества в Москве, изданного в 1898 году в Московской типографии И.А. Баландина, основными видами лесопродукции, предлагавшимся для продажи, являлся еловый и сосновый кругляк, еловый обрезной и рядовой межеумок, обрезной и рядовой тес, обрезная и необрезная фанера, необрезной лафет, ольховое и березовое мальё, круглые и распиленные слеги, а также отборный столярный материал. При этом, никаких сведений о наличии в составе МЛТ лесопильных заводов не имеется и создается впечатление, что МЛТ являлся фиктивной компанией, созданной для скупки и спекулятивной перепродажи лесных угодий, а ее промышленная деятельность легитимировалась перепродажей лесоматериалов других производителей. Изучив все доступные к настоящему времени источники, я пришел к выводу, что приобретение Московским лесопромышленным Товариществом Северо-Заозерской дачи было грандиозной финансовой аферой, совершенной не без помощи подкупов и закулисных договоренностей с чиновниками Министерства финансов и Главного Горного управления Уральских заводов. Никакая лесопромышленная деятельность в Северо-Заозерской даче была в то время невозможна по причине отсутствия железнодорожной связи севера Верхотурского уезда с «Большой землей» и убыточности молевого сплава леса по Лозьве и Тавде в связи отсутствием у МЛТ пароходного парка. По всей видимости, при подаче прошения МЛТ на покупку Северо-Заозерской дачи, Лазарь Поляков предоставлял на Высочайшее рассмотрение планы строительства в Никито-Ивделе лесопильного завода, строительства железной дороги до Надеждинского завода или приобретения компанией грузовых пароходов и буксировочных барж. Даже если такие планы и существовали, они не были реализованы на деле и, вряд ли чем-то отличались от проектов посадки на Марсе яблоневых садов.

После приобретения Московским лесопромышленным Товариществом Северо-Заозерской дачи в 1892 году, более пятнадцати лет золотыми приисками в округе села Никито-Ивдель управлял потомственный почетный гражданин Николай Петрович Подсосов, происходивший из части Арзамаского купеческого рода Подсосовых, перебравшейся в Камышловский уезд Пермской губернии. Кроме винокуренного, кирпичного и пивоваренного производства, Подсосовы владели несколькими золотыми приисками в Каменской и Режевской лесных дачах, а также в Верхотурском уезде. Сам П.Н. Подсосов, по-видимому, в Никито-Ивделе появлялся периодически, переложив ведение всех дел на бухгалтера Северо-Заозерской дачи Петра Григорьевича Шарапова, а с 1908 года – на нанятого в помощники управляющего выпускника Санкт-Петербургского горного института 1907 года Владимира Николаевича Захарова. С того же года смотрителем горных работ был нанят Владимир Александрович Хейн, а заведующим драгами – американский гражданин Генрих Лаусон. Вероятно, выбор Лазаря Полякова в пользу назначения на должность управляющего купца-промышленника Подсосова, а не какого-нибудь горного инженера с профильным образованием, объяснялся необходимостью представительства МЛТ в Уральском горном управлении Министерства земледелия и государственных имуществ и Пермской казенной палате Министерства финансов, где с особой осторожностью одобряли обращение в собственность золотых приисков и лесных дач лицам иудейского вероисповедания. Кроме того, на первоначальном этапе налаживания промышленной золотодобычи в Северо-Заозерской даче, где в период казенного управления золотодобыча осуществлялась частными арендаторами и отдельными артелями старателей – бессистемно и отвратительно, требовало проведения значительных организационно-хозяйственных мероприятий: постройки речной пристани на Лозьве у деревни Палкино и новых рабочих казарм на приисках, заключения контрактов с пароходными компаниями на завоз в весеннюю навигацию оборудования, хлеба и иных товаров первой необходимости; привлечения на прииски местной и иногородней рабочей силы, приобретение драг и найм технических специалистов, заключение договоров на заготовку и вывозе сена. Поэтому назначение управляющим Николая Петровича Подсосова, имеющего опыт эксплуатации частных золотых приисков, знакомства и навыки общения с «нужными людьми» в уездных и губернских присутствиях, выглядит более чем убедительным. Для геологических исследований территории Северо-Заозерской дачи Лазарем Поляковым в 1892 году был привлечен (по-видимому, за большие деньги) хранитель геологического кабинета физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета Борис Константинович Поленов, опубликовавший свой отчет в Московской печатне С.П. Яковлева в 1898 году.

Согласно справочного издания А.Н. Боханова «Деловая элита России 1914 г.», в состав правления Московского лесопромышленного Товарищества, в разное время входили:
- Колосовский Александр Иванович, выпускник Александровского лицея 1878 года, чиновник Главного управления землеустройства и земледелия, действительный статский советник. Являлся членом правлений Ферганского нефтепромышленного акционерного Общества «Чимион» и Восточно-Азиатского нефтяного торгово-промышленного Товарищества братьев Нобель. В состав правления МЛТ был включен очевидно с коррупционной составляющей представлять интересы компании в правительственных учреждениях.
- Рудзский Э.С. – потомственный дворянин в чине надворного советника. Являлся инспектором Соединенного банка, директором-распорядителем Общества производства и торговли резиновыми изделиями «Богатырь», директором Московского лесопромышленного Товарищества и Московского общества химических, лакокрасочных заводов.
- Маркельс Б. М. - присяжный стряпчий. Являлся директором Товарищества владельцев недвижимых имуществ, Московского строительного товарищества и Московского лесопромышленного Товарищества.
- Коварский Соломон Моисеевич – заведующий недвижимым имуществом Соединенного банка, который, кроме членства в правлении МЛТ, входил в правление Общества Рязанского завода сельскохозяйственных машин и железнодорожных принадлежностей. Его дочь, Елизавета Соломоновна (в девичестве Коварская), была замужем за дальним родственником Лазаря Полякова, владельцем торгового дома «Г.А. Поляк и Сыновья» Григорием Абрамовичем Поляком, а их сын Савелий Григорьевич Поляк, кандидат прав, числился в членах правлений Зауральского горнопромышленного общества (владевшего Южно-Заозерской дачей), Золотопромышленного общества «Колчедан», Восточного общества товарных складов, членом совета Азовско-Донского коммерческого банка, директором Нефтепромышленного и торгового общества «Мазут». Кроме того, братья Поляк владели акциями нефтяной компании «Shell», недвижимым имуществом за рубежом. Савелий Поляк после Октябрьской революции эмигрировал во Францию и умер в 1940 году в Париже. А вот Ефим Соломонович Коварский свою карьеру строил в рядах партии большевиков. В 30-х годах прошлого века он занимал должность директора завода «Севкабель» и был расстрелян в ноябре 1937 года как член контрреволюционной троцкистской организации.
- Гарденин Владимир Яковлевич, поручик 3-го драгунского Сумского полка (вышел в отставку в чине штаб-ротмистра), сын бывшего брандмайора города Санкт-Петербурга генерал-лейтенанта Якова Александровича. Дворянский род Гардениных вел свою историю от купца I-й гильдии Потапа Никитича Гарденина и его сыновей Ивана и Якова Гардениных. Род был записан в I-ю часть родословной книги Воронежской, Тамбовской и Харьковской губерний. Являлся членом правления МЛТ и Московского Общества Телефонных сооружений. Вторым браком был женат на вдове Сергея Саввича Мамонтова маркизе В.А. да Пассано.

Де-факто Лазарь Поляков, пользуясь своим положением главного акционера Московского земельного банка, от имени МЛТ по дешевке приобретал заложенные в банке имения и получал под новую недвижимость дополнительные ипотечные займы. Принадлежавшие ему лично имения он уступал товариществу под векселя, которые потом немедленно учитывались в принадлежавших ему Московском международном торговом, Орловском коммерческом и Южно-Русском промышленном банках. Эта схема позволила Московскому лесопромышленному товариществу к 1904 году получить в собственность лесные имения общей площадью свыше 255 тыс. десятин. Стоимость всего имущества фирмы на этот период составляла 8 млн. рублей. Лесные дачи располагались в Московской, Смоленской, Костромской, Тамбовской, Саратовской, Воронежской, Нижегородской, Пензенской, Пермской и Орловской губерниях. В Минской губернии, где МЛТ принадлежало имение Букча с фольварком Радзивилловичи в Мозырском уезде общей площадью свыше 31 тыс. десятин, Поляковские поверенные построили небольшой смолокуренный завод. Однако, в 1903 году это предприятие, как и многие другие банки и промышленные компании Лазаря Полякова оказалось на грани банкротства. Задолженность МЛТ по векселям, выданным Л.С. Поляковым и переучтенным им в банках (включая Госбанк) составила около 2,5 млн. рублей. В правление МЛТ и других компаний были введены представители банков-кредиторов. Кроме всего прочего, в 1903 году Высочайше утвержденным Положением Комитета министров был наложен временный запрет («впредь до пересмотра в законодательном порядке постановлений о евреях») на совершение от имени и в пользу евреев, находящихся в губерниях вне черты общей еврейской оседлости, «всякого рода крепостных актов служащих к укреплению за ними прав собственности, владения и пользования недвижимыми имуществами вне городских поселений расположенными, и предоставляющих им возможность выдавать под обеспечение сих имуществ денежные ссуды». В некоторых исследованиях указывается, что Николай II-й испытывал личную неприязнь к семейству Поляковых и глава Министерства финансов С.Ю. Витте был вынужден добиваться отстранение Лазаря Полякова от руководства, принадлежащих ему банков и компаний. Как бы то ни было, в мае 1905 года на общем собрании Московского лесопромышленного товарищества от должности директора был вынужден отказаться сын Лазаря Полякова, Александр. (Вадим Сехович. Публичные компании в Беларуси: как это было сто лет назад Часть 3).

Однако, причины краха «империи» Лазаря Полякова крылись совсем не в неприязни к нему Его Величества Николая II-го, а объективных причинах крушения всех финансовых пирамид, создатели которых пытались перещеголять барона Ротшильда: приобретали дорогостоящую недвижимость в столицах и за рубежом, тратили баснословные суммы на взятки, предметы роскоши, меценатство и вспоможения еврейским благотворительным организациям. В 1901 году стало ясно, что сам Поляков и его московский банкирский дом являются банкротами. Многомиллионные долги Полякова «повисли» на его банках, причем положение петербургской части группы оказалось наиболее тяжелым. Петербургско-Азовский банк объявляет несостоятельность в 1902 году. Петербургско-Московский банк прекращает операции в 1904 году. «Поляковские банки» в Центральном промышленном районе - Московский Международный торговый банк, Орловский коммерческий, Южно-русский промышленный - перешли под контроль Государственного банка, выкупившего их долги. По результатам ревизии три банка были признаны в основе здоровыми учреждениями, однако, отягощенными долгами бывшего владельца. В 1900-х гг. европейского инвестора для группы найти не удалось, несмотря на настойчивые попытки. В 1908-1909 гг. Минфин и Госбанк провели слияние «поляковских банков» в один новый - Соединенный банк, причем из суммарного основного капитала трех банков в 25 млн руб. в убыток было списано 17,5 млн руб. Некоторая часть личной задолженности Полякова так и осталась на счетах в Госбанке (Бовыкин В.И. Петров Ю. А. Коммерческие банки Российской империи. М., 1994). С момента создания Соединенного банка встал вопрос о санации акционерных предприятий, в том числе Московского лесопромышленного товарищества. Новое руководство банка во главе с чиновником для особых поручений Министерства финансов графом В. С. Татищевым за 1909-1911 гг. перевело на Соединенный банк большую часть паев товариществ, вытеснило из правления старых поляковских директоров (в 1909 г.) и провело перевыпуск акций с участием французского капитала (С. А. Саломатина С.А. Е.М. Эпштейн и его книга о российских дореволюционных банках. М. Российская политическая энциклопедия. 2011). В качестве компромиссного решения, в совет директоров Соедененного банка и правления МЛТ был возвращен Александр Лазаревич Поляков (Брумфилд, Ананич, Петров. Предпринимательство и городская культура в России 1861-1914 гг. Предпринимательство и городская культура в России. М, 2001).

После смерти Лазаря Полякова в 1914 году в Париже, его сыновья отказались принять в наследство его обремененные долгами поместья (после многолетних судебных тяжб с Государственным банком Лазарь Поляков смог сохранить за собой четыре дома из девяти и пять имений из восьми, в том числе и Северо-Заозерскую дачу). Московское Лесопромышленное Товарищество перешло под полный контроль санкт-петербургских Русско-Азиатского и Русского торгово-промышленного банков, а основным акционером и фактическим владельцем МЛТ становится Григорий Давидович Лесин, родившейся 1860 году в семье еврейского торговца Зейлика Лесина в местечке Прилуки Бердичевского уезда Киевской губернии. Наживши первые капиталы на хлебных спекуляциях и перепродажи недвижимости несостоятельных должников в Ровно и Житомире Волынской губернии, Гирш Лесин открыл ростовщическую контору в Киеве, а в 1907 году переехал в Санкт-Петербург, где в январе 1908 года основал «Банкирский дом Г. Лесин», располагавшийся в доме заводчика Д.А. Пастухова на углу Невского проспекта и Морской улицы. К 1914 году Г.Д. Лесин председательствовал в правлении Товарищества Чудовского цементного завода, был членом правлений Товарищества Степановских свеклосахарных и рафинадных заводов, акционерного общества Российской писчебумажной фабрики в Петербурге, акционерного общества Николае-Павдинского горного округа, Российского общества оптического и механического производства, Петербургского строительного общества, Общества петербургских торговых помещений и рынков, Северного издательского товарищества. Приобретя основной пакет акций МЛТ, в качестве доверенного лица своего банкирского дома, Г.Д. Лесин добился назначения своего младшего сына Александра в состав директоров правления Московского лесопромышленного товарищества. До Октябрьской революции семья Лесиных проживала в Петрограде на Каменном острове, Березовая аллея, 38, перебравшись, в дальнейшем, в Стокгольм. По предположению профессора Северодвинского филиала Северного (Арктического) федерального университета П.В. Лизунова, Гирш Лесин мог быть причастен к незаконному вывозу ценностей из России не успевшими выехать за границу капиталистами и представителями высших сословий, а также похищенных нечистоплотными совслужащими сокровищ Гохрана (Лизунов П.В. Банкирский дом «Г. Лесин», его операции и владелец. Фирмы, общество и государство в истории российского предпринимательства. Материалы международной научной конференции. Санкт-Петербург, 8–10 декабря 2006 г. СПб.: «Нестор-История», 2006. С. 104–108. М., РОССПЭН).

Период работу на посту управляющего делами Московского лесопромышленного товарищества в Северо-Заозерской даче Евгения Густавовича Гойера и Владислав Николаевича Тхоржевского мною изложен в статье «Лица в истории села Никито-Ивдель». Весной 1917 года Г.Д. Лесин, пытаясь наладить добычу золота на приисках Северо-Заозерской дачи, приостановленной из-за мобилизации в армию большинства рабочих, в качестве нового управляющего нанял инженера из Бодайбо А.К. Смита, который прибыл в Никито-Ивдель 1 июля 1917 года. Данное назначение, вероятно было связано с тем, что на Ленских приисках, где до той поры работал А.К. Смит, широко практиковался наем корейских и китайских рабочих, и в надежде на его связи с подрядчиками иностранной рабочей силы. С ним был заключен договор на срок с 1 июня 1917 года по 31 декабря 1919 года, с жалованием 24 тысячи рублей в год (это месячный заработок 30 рабочих) и по одной тысяче рублей за каждый пуд золота, добытого сверх установленного условием количества. Кроме того, Смиту была предоставлена бесплатная квартира с обстановкой, службами, хозяйством и прислугой. (Губин А.Д. Канун Октября на северных приисках. «Северная звезда», № 69 за 09.07. 1987 г.). А.К. Смит должен был заменить на этой должности лесничего МЛТ Григория Андреевича Саночкина, который, после Февральской революции 1917 года и отъезда из Никито-Ивделя Ивана Михайловича Васильева, вынуждено исполнял обязанности управляющего Северо-Заозерской дачей и даже председательствовал в первом Ивдельском Совете. Кроме всего, у управляющего приисками Северо-Заозерской дачи по доверенности Московского лесопромышленного товарищества Г.А. Саночкина в июне 1917 года возник конфликт с бухгалтером МЛТ В.И. Старцевым, заподозренным в скупке хищнического золота и хищении денег компании, и перед новым управляющим стояла задача наладить работу конторы приискового управления, в которой, как и во всех остальных уголках России царила анархия и неразбериха.   

О горном инженере А.К. Смите известно не многое. Минченков А.М. в статье «Золотые промыслы Сибири», опубликованной в № 10 журнала «Сибирские огни» за 2015 год, писал, что А.К. Смит накануне «Ленского расстрела» в марте 1912 года служил помощником управляющего 1-й и 3-й дистанции Ленского золотопромышленного товарищества С.П. Черных, который «в свои 60 лет был законченным распутником. Немало слез пролили униженные им женщины, имел место случай, когда одна девушка повесилась, не выдержав стыда и горя. Рядом с Черных работали такие же деспоты и развратники: его помощник А.К. Смит и управляющий 2-й дистанцией приисков Г.М. Савинов. Оскорбления рабочих, рукоприкладство, насилие - это считалось в порядке вещей. Главноуправляющий «Лензолота» И.Н. Белозёров ценил этих людей, они всегда были под его защитой». По-видимому, никаких последствий для А.К. Смита, после сенатского и думского расследования по факту массового расстрела приисковых рабочих и членов их семей, не последовало, так как Разумов О.Н. в своей статье «Из истории взаимоотношений российского и иностранного акционерного капитала в сибирской золотопромышленности в начале ХХ века» приводит факт, что американский горный инженер Честер Веллс Пюрингтон, в 1913-1914 годах консультировавший Общества «Lena Goldfields», от имени британских акционеров предполагал назначить своего соотечественника Смита главным инженером Ленских золотых приисков, с подчинением ему всего инженерно-технического персонала ЛЗПТ, что вызвало резкий протест с российской стороны и не было принято. После окончания Гражданской войны, А.К. Смит

В краеведческих материалах, касающихся истории севера Верхотурского уезда периода национализации частных золотодобывающих компаний, горный инженер по фамилии Смит упоминается в должности первого управляющего Заозерским золотодобывающем районом, назначенным Деловым Советом округа весной 1918 года. Правда, в большинстве публикаций, основанных на воспоминаниях старожилов Ивделя, Лангура и Всеволодоблагодатска, фамилия этого управляющего транскрибирована в Шмидта, что объяснимо общим происхождением и созвучностью фамилий. После окончания Гражданской войны, фамилия Смита в 1923 году упоминалась в письме заместителя народного комиссара иностранных дел РСФСР М.М. Литвинова председателю главного концессионного комитета при СНК РСФСР Г.Л. Пятакову от 27 февраля 1923 года (АВП РФ. Ф.04, On.58, П.370, Д.56105, л.13), в котором он, на запрос от 26-го февраля за № 912 сообщал, что никаких сведений об американской группе и американском же золотопромышленнике Смите, желающих взять в аренду золотопромышленное предприятие Дражруд, в НКИДе не имелось. М.М. Литвинов, при этом, заявлял, что фамилия Смит «столь же распространена в англо-саксонских странах, сколько фамилия Иванов в России» (Национальное дражно-рудное золотопромышленное предприятие «Дражруд» действительно существовало в составе Бурейского горно-полицейского округа Амурской области в 1917-1923 годах (РГИА ДВ. Ф.1066, Оп.1)).

В дальнейшем, А.К. Смит продолжал состоять в штате британской золотопромышленной компании «Lena Goldfields Limited», заключившей в 1925 году концессионный договор с правительством СССР о исключительном праве добыче золота в Ленско-Витимском Горном округе и «на разработку всевозможных руд и иного рода полезных ископаемых» в бывших Сысертском и Ревдинском горных округах. Уже с 1926 года А.К. Смит находился в оперативной разработке ЭКО ОГПУ по подозрению в ведении промышленного и политического шпионажа, умышленного нанесения экономического ущерба СССР.  Заболоцкий Е.М. в статье «Дело Геолкома» пишет, что согласно Обвинительного заключения по делу о контрреволюционной и шпионской организации в Геологическом комитете ВСНХ СССР, принятого по результатам следствия 21 июля 1929 и направленного в коллегию ОГПУ «на предмет внесудебного рассмотрения» по обвинение 15 подследственных, содержащихся в ДПЗ по ст. 58, п. 6 (шпионаж), четверо проходивших по делу к ответственности не привлекались, в том числе главноуправляющий Ленскими приисками «Лена-Гольдфильдс» горный инженер А.К. Смит. Не смотря на проведенный обыск у А.К. Смита в ночь с 15 на 16 декабря 1929 года и изъятие у него тезисов доклада управляющего треста "Запсибзолото" Перышкина на 1-м всесоюзном съезде золотопромышленности не подлежащие оглашению и ряд описательных данных золотых месторождений Сибири (АП РФ.Ф.3, Оп.58, Д.352, л.175-176), и показания заведующего учетно-экономического отдела "Геолкома" Флерова от 22-24 апреля 1929 года о передаче им А.К. Смиту сводок статистических данных по добыче золота на отдельных приисках Алданского района за 1926-1927 года, секретные статистических данных о добыче драг в Енисейской тайге и в Алданском районе, секретных же статистических данных по ввозу черного металла и ферросплава в СССР от "Металлимпорта", сведений по добыче золота по Алданскому району, всех районов Урала и Сибири за 1927-1928 годы (Там же. л.158-173), в материалах дела о вредительской контрреволюционной организации в золотоплатиновой промышленности протоколы допросов А.К. Смита отсутствуют, из чего следует предположить о его высылке из СССР по дипломатическим каналам. С другой стороны, согласно протокола допроса британского подданного, директора-распорядителя фирмы «Metropolitan Vickers Electrical Company» Лесли Чарльза Торнтона от 13 марта 1933 года по делу о шпионской деятельности британской разведывательной службы «Интеллидженс-Сервис» на территории СССР, А.К. Смит указан в качестве одного из сотрудников компании «Метрополитен-Виккерс», занимавшихся экономическим и политическим шпионажем на территории СССР и находящихся на момент ареста Л.Ч. Торнтона за рубежом, то есть, после аннулирования концессионного договора советского правительства с компанией «Lena Goldfields Limited», американский подданный А.К. Смит какое-то время успел поработать в британской электротехнической компании, поставляющей турбины и электрическое оборудование в Советскую Россию (АП РФ. Ф.3, Оп.58, Д.363, л. 60-62). Что же касается его пребывания в Никито-Ивделе, вряд ли оно было продолжительным, так как в протоколе заседания Ивдельского Совета рабочих и солдатских депутатов от 24 марта 1918 года, указано, что на его заседании присутствовал временно исполняющий должность управляющего Северо-Заозерской дачей Московского лесопромышленного товарищества Валерий Николаевич Першаков, работавший ранее техником приискового управления. Не появились на приисках МЛТ и китайские рабочие, что только подтверждает кратковременное пребывание А.К. Смита на севере Верхотурского уезда.  

Одной из последних коммерческих сделок Московского лесопромышленного товарищества была покупка в 1917 году созданного в 1914 году Вайнштейном акционерное общество «Райвола» для строительства дач и продажи дачных участков, которые продавались по цене от 40 копеек до 2 рублей за квадратную сажень. Дачный поселок Райвола (с 1948 года переименованный в Рощинский) располагался в Кивеннапской волости Выборгского уезда недалеко от одноименной станции Финляндской железной дороги. Специалист по истории фортификации и артиллерии XVIII–XX веков Леонид Илясович Амирханов считал данную сделку убыточной, ввиду свершившейся вскоре Октябрьской революции. Однако, Г.Д. Лесин, отлично ориентировавшийся во внутриполитической ситуации в России, трезво оценивал шансы отделения Финляндии от России на основе провозглашенной в разгар июльского кризиса парламентом Финляндии независимости Великого княжества. В итоге, после отделения Финляндии от России, в апреле 1918 года отрядом шюцкора под командованием майора Георга Эльвенгрена в Ракйволе русскоязычное население, составляющее подавляющее большинство жителей поселка, не взирая на их социальный статус или политические взгляды,  были частью расстреляно без суда и следствия, а основная масса - депортирована в Россию. По окончанию Гражданской войны, Гирш Лесин наладил контакты с новыми властями Выборгского уезда и, несмотря на царившую в финском обществе русофобию, получил возможность распоряжаться ранее выкупленными земельными участками, а также вести переговоры о судьбе лесопильных заводов И.А. Галкина и Р.В. Пеца, торфяного заводика Круглова и местной электростанции. Земельные участки Лесин перепродавал финнам, большая часть из которых принимало участие в геноциде русского населения Карельского перешейка, а кроме того, поселок Райвола периодически служил перевалочным пунктом для эмигрантов из «Совдепии» и агентов белогвардейских организаций, нелегально пересекавших советско-финскую границу. Предположительно, Лесин, для продвижения своих коммерческих интересов, поддерживал связь с вышеупомянутым бывшим ротмистром русской императорской армии Эльвенгреном, который, вместе с Борисом Савинковым, являлся создателем антибольшевистского "Народного союза защиты родины и свободы" в июле 1921 года в Варшаве. Это предположение подтверждается тем фактом, что 1925 году Эльвенгрен являлся соучредителем зарегистрированного в Хельсинки предприятия «Uitto» («Лесосплав»), в состав правления которого входили доверенные лица Г. Лесина. За громкими политическими лозунгами о суверенитете борцов с русским самодержавием, проглядываются типичные экономические интересы передела собственности в связке с международным еврейским капиталом.  

      К потомкам Г.Д. Лесина принадлежал вороватый министр по делам печати и средств массовой информации Российской Федерации и генеральный директор холдинга «Газпром-Медиа» Михаил Лесин, погибший при загадочных обстоятельствах в Вашингтоне в ноябре 2015 года. Перефразируя выражение, приписываемое историку Н.М. Карамзину и писателю М.Е. Салтыкову-Щедрину, можно заметить «Во истину, в России ничего никогда не меняется: народ пьет, а евреи воруют».

Управляющими делами Московского лесопромышленного товарищества в Северо-Заозерской даче Е.Г. Гойер и В.Н. Тхоржевский.
В материалах дела контрреволюционной организации вредителей в золотоплатиновой промышленности упоминается фамилия Евгения Густавовича Гойера. Согласно показаний фигурантов дела, Е.Г. Гойер был активным участником «Клуба горный деятелей» и в 1922 году встречался с приезжавшим в Советскую России по делам Красного Креста бывшим сотрудником платино-промышленной анонимной компании Зишель-Дюлонгом (показания Диденко от 29 июня 1928 г., Доменова от 29 октября 1928 г., стенограмма очной ставки Доменова с Пальчинским от 1 ноября 1928 г. - Политбюро и «вредители». Кампания по борьбе с вредительством на объектах промышленности. Сборник документов под общей редакцией О.Б. Мозохина. Т.2. М.: 2014 г.).
Евгений Густавович являлся потомком саксонского дворянского рода фон Гойеров, переехавших в Россию по приглашению князя Николая Григорьевича Репнина-Волконского, который после войны с Наполеоном некоторое время являлся генерал-губернатором Саксонского королевства. Княжна Варвара Николаевна Репнина писала: «…я была очень резва, играя только с Васей и Гойером, сыном саксонского капитана, овдовевшего и обремененного детьми: Каролиной, Натали, которую звали Натель, Карлом, Густавом, Робертом и Адольфом. (Воспоминания княжны Варвары Николаевны Репниной (1808-1839). Пер. и публ. Яценко Е.Л.: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.: Альманах. Студия ТРИТЭ: Росс. Архив - М.: 2007). В дальнейшем, представители семьи фон Гойеров числились среди потомственных дворян Могилевской губернии. Герб рода дворян Гойер внесен в Часть 17 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 76. (РГИА. Ф.1411, Оп.1, Д.107).
В 1890 году Евгений Николаевич окончил по 1-му разряду Санкт-Петербургский горный институт. В 1894 году ему был присвоен чин титулярного, а в 1905 году – коллежского советника. После окончания Горного института, он состоял по Главному Горному Управлению с откомандированием в 1895 году в распоряжение «Миасского золотопромышленного Товарищества» (до 1892 года именовавшееся «Миасское золотопромышленное дело В.И. Асташева и Ко»). В 1897 году он числился в распоряжении «Российского золотопромышленного Общества», в 1899-1901 годах - являлся первым главноуправляющим Платино-промышленной анонимной компании, а в 1910 году - управляющим «Золотопромышленного Товарищества Зауралье», разрабатывавшем золотые прииски в Енисейской губернии (Заблоцкий Е.М. Личный состав Уральских горных заводов. Классные чины. 2005). Согласно Адрес-календарей и справочных книжек Пермской губернии 1912-1914 годов – Евгений Густавович с 1911 до 1915 года являлся Управляющим Северо-Заозерской дачей Московского лесопромышленного товарищества. Прибывший вместе с ним Владислав Николаевич Тхоржевский исполнял обязанности заведующего технической частью, помощника управляющего и замещал Е.Г. Гойера во время его отъездов и отпусков. В 1915 году Е.Г. Гойер был переведен на работу в Южно-Уральское горнопромышленное акционерное Общество, в состав которого входили Уваряжский, Юлалинский, Тубинский, Семеновский, Троицкий, Япаевский, Таналыкский, Уртазымские угольные копи и 66 золотых приисков, располагавшиеся в Оренбургской губернии. Управление компании находилось в Таналыко-Баймаке, а главная контора ЮУГАО в Петербурге и Лондоне. В состав учредителей и директоров ЮУГАО входили член Государственного Совета и владелец Кыштымского горного округа В.В. Меллер-Закомельский, директор Кыштымской корпорации и представитель английских акционеров британский гражданин Л. Уркарт и директор общества Кыштымских горных заводов В.В. Романов. Е.Г. Гойером и геологом компании А.Н. Заварицким были проведены геологоразведочные работы, позволившие выявить значительные рудные запасы для нового Таналыко-Баймакского медеплавильного завода, выплавившего в 1915 году 37 557 пудов меди. На Тубинском золотом руднике, к которому была проложена узкоколейная железная дорога, была пущена бегунная фабрика с тремя трех-бегунными чанами и циано-илового завод. С 1916 по август 1919 года на этой фабрике было извлечено 576 кг чистого золота. Указание В.Н. Макарова на то, что Е.Г. Гойер работал начальником горных работ в Южно-Уральском горнопромышленном Обществе с 1912 года, может быть, как ошибкой автора, так и свидетельством того, что он совмещал управление Северо-Заозерской дачей МЛТ с работой на ЮУГАО, переложив обязанности руководства делами на севере Верхотурского уезда на В.Н. Тхоржевского и приезжая в Никито-Ивдель лишь по необходимости несколько раз в году. 

Во время Гражданской войны Евгений Густавович принял сторону Белого движения, а его родственник, бывший главноуправляющий Дальневосточного отделения Русско-Азиатского банка Л.В. Гойер, являлся министром финансов в правительстве адмирала Колчака. В августе 1919 года Е.Г. Гойер вместе администрация завода эвакуировалсся в Сибирь вслед за отступающей армией Колчака. С приисков было вывезено все золото, оборудование, лошади, продовольствие со складов и товары из магазинов и торговых лавок (Макарова В.Н. К вопросу о добыче золота на территории Башкирии в конце XIX – начале XX вв. Археография Южного Урала: Материалы IV Межрегиональной научно-практической конференции. Уфа, 2004).

В 1921 году Е.Г. Гойер вернулся на Урал и был назначен первым советским руководителем Исовских приисков бывшего Николае-Павдинского горного округа. В своих статьях «Дефекты в работе существующих драг» (Технико-экономический сборник «Урал» №3, 1922) и «Очерк развития дражного дела на Урале» (Там же) высказал свое мнение о технических недостатках отечественных путиловских и невьянских драг дореволюционной постройки. Главными недостатками он считал слабость деревянных понтонов (в том числе и американских драг) для использования на Урале; несовершенство загрузочного аппарата драг, при котором металл теряется при выгрузке ковшей в бутару-барабан драги; примитивность золотоизвлекательной операции, при которой на сполоск теряется до 20% рабочего времени и требуется большой ручной труд для промывки матов; потеря металла из-за плохого удаления глинистых и вязких пород из элеваторных ковшей, которые в отличие от американских драг не промываются вообще; выход из строя паровых машин из-за работы котлов на грязной воде; сложные условия работы на драге для рабочих – грязь, холод и т.п. Е.Г. Гойер, под руководством которого в 1900-1901 годах на прииске «Неожиданном» голландскими мастерами смонтированы первые драги «Верфь-Конрад» отмечал, что «первая электрическая драга фирмы «Марион» (Чикаго) на Урале была установлена АО «Николае-Павдинских заводов» в Кытлыме в 1915 году. Эта драга отработала 3 сезона без поломок, и только революция остановила работы. В 1916 года это же Общество купило еще два комплекта электрических драг фирмы «Бьюсайрус». Но из-за войны и революции они не были смонтированы и заработали только в 1921 году» (Шлемов А.В. Неизвестные Бурдаковы. Качканарские грани №6, 2017 г.).
В документальной повести Льва Сорокина «Конец клуба горных деятелей» (сборник «Горячее сердце». К 70-летию советских органов государственной безопасности. Свердловск. Средне-Уральское книжное издательство. 1987 г.), написанным по материалам дела о контрреволюционной вредительской организации в золотоплатиновой промышленности, о Е.Г. Гойере говорится не только как о заговорщике, потерявшем после Октябрьской революции большое состояние, но и как о человеке, склонном к домогательствам к женам своих подчиненных, в частности, к супруге инженера Льва Еремеева.
Тхоржевский Владислав Николаевич родился в 1881 году в городе Ставрополь-Кавказский Ставропольской губернии. В 1907 году он окончил Санкт-Петербургский Горный институт и, согласно справочника «Список лиц, окончивших курс в Горном институте с 1847 по 1908 год (по выпускам)» изданного в Санкт-Петербурге в 1908 году, был направлен в распоряжении Товарищества нефтяного производства «С.М. Шабаевъ и Ко». В 1911 году он был приглашен на работу в Северо-Заозерскую дачу Московского лесопромышленного Товарищества, где исполнял обязанности заведующего техническими работами, помощника управляющего и замещал должность управляющего на время отъездов и отпусков Евгения Густавовича Гойера. Состоя в этой должности, являлся делегатом ХІІІ-го местного Съезда золото и платинопромышленников Пермской губернии, проходившего в городе Екатеринбурге 28-30 декабря 1913 года. В 1915 году Владислав Николаевич был приглашен на должность управляющего платиновых приисков Нижне-Тагильского Общества «Демидовых Сан-Донато». В справке по делу «О контрреволюционной вредительской организации в золотоплатиновой промышленности СССР» 1928 года указано: «Тхоржевский Владислав Николаевич - горный инженер. Бывший потомственный почетный гражданин. Заместитель технического директора Исовского Горного Округа треста «Уралплатина». В прошлом: управляющий платиновых приисков Нижне-Тагильского О-ва «Демидовых Сан-Донато» и совладелец ряда золотых приисков. После Октябрьского переворота бежал с приисков, боясь возмездия со стороны рабочих за жестокое обращение. С занятием Урала Колчаком возвратился в Екатеринбург и состоял Зав. Отделом Золота и Платины Уральского Горного Управления. При освобождении Урала от колчаковцев эвакуировался в Сибирь и поселился во Владивостоке, где до 1925 года владел каменноугольными копями» (АП РФ. Ф.3, On.58, Д.352, Л.36,46-122). В ходе расследования данного уголовного дела, Владислав Николаевич был арестован 20 июля 1929 года. На допросах Тхоржевский показал: «Служил я у различных частных золотопромышленников, причем большую часть своей службы в качестве управляющего отдельными приисковыми районами. Понятно, что служа честно своему хозяину, я разделял взгляды бывш. русских собственников на систему организации здорового, делового, частного капитала и видел в нем единственное средство для развития промышленности России ... Я не верил в возможность осуществления социалистических основ жизни и считал, что все попытки к осуществлению их отдаляют нормальный ход исторического развития русского народа (показания от 14 августа и 3 сентября 1928 года) ... Как видно, Соввласть мне хорошего ничего не сделала, а наоборот, я потерял все свои сбережения, которые у меня были до революции» (показания от 3 сентября 1928 года) … Одним из основных по значению актов вредительства был вывод из строя действовавших драг в Исовском Горном Округе. Ликвидация драг производилась по мотивам, якобы, полной технической их негодности и отсутствия у драг надлежащих полигонов с промышленно-выгодным со¬ держанием металла, что исключало вопрос о капитальном ремонте драг. К этим же мотивам относились также и различные доказательства, о, якобы, нерентабельной и убыточной работе отдельных ликвидированных драг. В действительности, ликвидированные драги работали достаточно рента¬ бельно и убыточность их доказывалась только бухгалтерским путем при использовании заведомо подтасованных данных (калькуляция, с учетом амортизации, накладные расходы и т.д.) ... Из года в год, начиная с 1924 года, ассигнируемые на разведки суммы в значительной степени остаются и оставались неиспользованными... Ведомости подсчетов металла для обоснования Исовского проекта составлялись отчасти по старым архивным материалам, а отчасти по рас¬ спросам старожилов… Сущность полученных мною от Гойера, Е.Г. директив сводилась к тому, чтобы работу по эксплуатации вести в таком направлении, которое обеспечивало бы сохранение недр для будущих концессионеров (показания от 21 августа 1928 года)».
В обвинительном заключении по вышеупомянутому уголовному делу было указано: «Все лица, указанные в пункте 11, а также: П.Ф. Дрозжилов, В.Н. Тхоржевский, Е.М. Мисюревич, Р.Ф. Левицкий, М.И. Липовицкий, А.Н. Диденко, Б.С. Стахевич, В.В. Тарасов, Б.М. Порватов, А.Ф. Котлер, И.И. Роговин, Т.А. Клейман - в том, что являясь противниками Советской власти и системы социалистического хозяйства, занимая ответственные должности в высших учреждениях СССР, в трестах и их предприятиях (Урал, Алдан, Лена, Енисей, ДВК), вступили в контрреволюционную вредительскую организацию и действуя, как по директивам московской группы и ее представителей на местах, так и по собственной инициативе, проводили практическое вредительство в золото-платиновой и самоцветной промышленности СССР, в целях осуществления задач, организации указанных в п.1».
Кроме вредительской работы по ослаблению экономики СССР, фигуранты уголовного дела не брезговали присвоением денежных средств как из государственного бюджета, так и «накладывая дань» с рабочих и старателей, занятых на добыче драгметаллов: «Была введена система получения от старателей обеспечения (со старателей при выдаче им билета на старанье взимался аванс до 25 р.) под видом ограждения интересов округа, затем эта система взыскания обеспечений была изменена на удержание определенного % при выдаче старателям денег за металл. Таким образом, за последние пять лет старательским Отделом округа получено обеспечение свыше 200.000 р. … Старателям при выдачи билета устанавливалась норма как на количество добычи песков, так и на необходимость добыть металл, при чем плата за грамм устанавливалась определенная пониженная от 1 р. 70 к. В то же время старательский отдел оставлял за собой право в любое время по своему усмотрению и без согласия на то старателя увеличивать ему норму намыва металла на кубический метр по минимальной цене (Показ. Тхоржевского от 3 сентября 1928 года).
Для людей, свято верующих в невинность всех репрессированных «врагов народа» и поголовную фальсификацию всех уголовных процессов советского периода нашей истории, отмечу, что, как и В.Н. Тхоржецкий, остальные фигуранты дела в годы белогвардейской оккупации Урала активно сотрудничали с Колчаковским правительством: горный инженер Б.С. Стахевич, ранее работавший инженером по делам разведки дирекции рудников и разведок Богословского горнозаводского Округа, разрабатывал планы разрушения Покровского и Самского железных, а также Турьинских медных рудников. В.П. Тарасов состоял в строительном отряде при Управлении инженеров Сибирской (колчаковской) армии. Б.М. Порватов в 1919 году был начальником Минусинской контрразведки при штабе генерала Барановского. Е.М. Мисюревич два года вел вооруженную борьбу с Советской властью в Сибири, а, кроме того, передавал в колчаковскую контрразведку сведения о рабочих сочувствующих большевикам или связанным с красными партизанами. При эвакуации Белой армии с Урала, все они вывозили золотоплатиновые запасы горных предприятий, денежную наличность и иные материальные ценности. После своего бегства в Сибирь, они обрекали оставшихся рабочих и членов их семей на голод и безработицу среди разрушенных рудников и заводов. И при всем этом именно себя они полагали пострадавшей от революции стороной.
В подтверждение вышесказанного, приведу показания В.Н. Тхоржевского, данных на одном из допросов: «Активность вредительской работы особенно проявилась в 1927 году по моему глубокому убеждению в связи с происходившими в то время внутрипартийными разногласиями, подтолкнувшими нас на активную борьбу с советской системой хозяйства. Так, по крайней мере, я был убежден в том, что внутрипартийные разногласия (шатания) неизбежно приведут к гибели Соввласти и что уже наступил термидор в русской революции и скоро восторжествует система капиталистических отношений в России».
В.Н. Тхоржевский полностью признал вину в том, что, состоя на государственной службе в должности заместителя технического директора Исовского Платинового Округа, и являясь членом контрреволюционной вредительской организации в золото-платиновой промышленности СССР, участвовал во вредительстве путем вывода из строя 4-х действовавших паровых драг и выработки проекта постройки мощных новых драг без наличия достаточных площадей для них, - т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-7 и 8-11 УК РСФСР. За совершение предъявленных ему обвинений, он был осужден 22 мая 1929 года Постановление Особого Совещания при ПП ОГПУ к 5 годам заключения в концлагерь. После отбытия наказания, он работал заведующим дражным отделом треста «Гипрозолото» и проживал на станции Клязьма Московской области, улица Писемская, дом № 6, квартира № 1. А в годы перестройки В.Н. Тхоржецкий был реабилитирован на основании Указа Президиума ВС СССР от 1 марта 1991 года, как лицо необоснованно осужденное внесудебным органом по политическим мотивам (архивно-следственное дело 43929-П. ГАРФ. Д.15951.; АП РФ. Ф.3, On.58, Д.352, Л.36,46-122).
Начальник Северного и Лозьвинского лесничеств А.К. Ленгольд.
Согласно Адрес-календаря и памятной книжке Пермской губернии 1916 года, начальником Лозьвинского лесничества Пермского управления земледелия и государственных имуществ являлся подпоручик Ленгольд Анатолий Карлович. В его подчинении состоял помощник лесничего, житель села Никито-Ивдель Порфирьев и лесной кондуктор Перепелкин, проживавший в селе Лача. А.К. Ленгольд по совместительству руководил Северным лесничеством Лялинской лесной казенной дачи, располагавшемся в верховьях реки Лозьвы, севернее ее притока Полуночной (так называемый Округ Северной экспедиции). В штате Северного лесничества, кроме А.К. Ленгольда, в должности лесного кондуктора состоял житель села Никито-Ивдель Козловский. Формально, А.К. Ленгольду подчинялся и лесничий Московского лесопромышленного товарищества (Северо-Заозерской дачи) Григорий Андреевич Саночкин, который, после Февральской революции 1917 года и отъезда из Никито-Ивделя Ивана Михайловича Васильева, вынуждено исполнял обязанности управляющего МЛТ и даже председательствовал в первом Ивдельском Совете. В 1928 году Анатолий Карлович был лишен избирательных прав и по этому поводу в августе 1929 года обратился за помощью к руководителю «Помполита» Екатерине Павловне Пешковой:
ЛЕНХОЛЬД А. К. - ПЕШКОВОЙ Е. П. 16 августа 1929 года. «Многоуважаемая Екатерина Павловна! Приношу глубочайшие извинения, что беспокою Вас своей просьбой, но слыша, что Вы на все обращаемые к Вам просьбы всегда отзывчивы и делаете все возможное, я позволяю себе утруждать Вас своим делом. Дело мое хотя прямо не политическое, но все же я являюсь страдающим из-за политики. Из прилагаемого к сему в копии поданного мною во ВЦИК заявления Вы усмотрите мою нужду. В этом заявлении я коротко изложил суть дела, здесь же нахожу необходимым ознакомить Вас с подробностями моей жизни и службы. Отец мой был железнодорожный служащий (начальник станций: «Носовка» - Курско-Киевской ж.д., «Салтыковка» - Тамбовско-Саратовской ж.д. и «Титово» - Моршанско-Сызранской ж.д.). Отца я лишился в детском возрасте и до 14 лет жил и учился на средства деда по матери - уездного врача Городищенского уезда Пензенской губ. А. П. Беляева. Когда мне было 14 лет, дед умер, и я доканчивал образование в Сызранском реальном училище на средства, собираемые всеми моими малоимущими родными. По окончании реального училища, я поступил в полк и затем в юнкерское училище из расчета, что здесь я могу получить высшее военное образование на казенный счет. Когда я окончил курс в училище и начал службу в полку офицером, то сразу же почувствовал, что эта среда не по мне. У меня хватило сил прослужить офицером только 1Ѕ года. Оставив военную службу и не имея материальной возможности продолжать образование по какой-либо специальности, я поступил на Самаро-Златоустовскую ж.д. конторщиком товарной конторы ст. Уфа на 18 руб. жалованья. За 23 года службы на железных дорогах я дошел до должности ревизора Службы движения исключительно благодаря своей работе, так как никаких «связей» у меня не было. В 1905 году, когда по всем железным дорогам прокатилась волна забастовок на политической почве, жандармская полиция привлекла меня к ответственности и только благодаря счастливому стечению обстоятельств я спасся сам и спас многих от ссылки, но все же это мне даром не прошло: с этого времени моя фамилия в жандармских книгах писалась красными чернилами (политически неблагонадежный), а негласно жандармерия, через администрацию, делала мою службу с каждым днем все труднее и труднее. Так продолжалось до 1912 года, когда я оставил службу на железных дорогах, подготовился, сдал экзамен и поступил лесничим в Пермскую губернию. При назначении меня в лесничество, жандармерия и тут не оставила меня своим вниманием, и начальнику Пермского Управления земледелия и государственных имуществ Дубенскому было предложено назначить меня в Лозьвинское лесничество с жительством в селе Никито-Ивдель, Верхотурского уезда. Таким образом, хотя я и занял должность лесничего, но в смысле жизни - был отправлен в ссылку, так как село Никито-Ивдель - последний населенный пункт, до которого доходит конная дорога; далее идет сплошная тайга, по которой разбросаны вогульские юрты; зимой вогулы ездят на оленях, а летом - только на лодках по рекам. В этой, своего рода ссылке я пробыл с 1913 года до революции. Когда революция сняла с меня произвол жандармерии, я заявил Управлению лесами, что дальше не могу сидеть там и просил о переводе в другое лесничество. Сдав лесничество, я поехал водным путем в Пермь, но, по приезде в Тюмень, 27 июня 1917 г. был захвачен мобилизацией по распоряжению Керенского, и таким образом моя служба по лесному ведомству была прервана. После Октябрьской Революции я служил на военной службе до 3 апреля 1918 года, когда был демобилизован. Как я указываю в своем ходатайстве пред ВЦИК’ом, я, как при мобилизации 1917 года, так и при мобилизации отрядом Вержбицкого в белую армию, был признан негодным для строевой службы и зачислили «куда-нибудь». Что же в действительности сделали со мной белые? Они превратили меня - работника интеллигентного труда, старого человека (50 лет) – в фуражира батареи. Более полугода я доказывал и просил освободить меня, как неправильно взятого, и только в апреле 1919 года меня освободили. Когда я устроился в Кизеловский Горный Округ по своей специальности - лесному делу, белые опять, при своем уходе в августе мес. 1919 г., снимают меня, заставляют бросить все имущество (разрешено было взять по 1 пуду на человека) и такого ободранного, нищего, завозят в Сибирь (в Томскую губ.) и там бросают на произвол судьбы… В таком ужасном положении, с больной женой и детьми, без всяких средств, в чужой стороне, я пробыл без места до марта 1920 года. Когда место моего жительства было занято 5-й Красной Армией (в январе 1920 г.), я, как белый офицер, явился в одну из походных комендатур и предъявил свои воинские документы; там, рассмотрев документы, не признали «офицером» конюха и отпустили меня, как и всех нижних чинов (офицеров отправляли в концентрационный лагерь). В марте 1920 г. я поступил заведующим лесопильным заводом Суджанских Каменноугольных копей, но на этой должности пробыл только до мая. В мае месяце Правление Каменноугольными копями «Сибуголь», признав, что человека с такими знаниями и стажем нельзя держать на таком малом деле, - назначило меня агентом-лесничим «Сибугля», возложив на меня приемку лесных материалов для копей и транспортировку на участки Сибирской дороги от ст. Тайга до ст. Тайшет (800 верст) и заведование Енисейским местным Лесным подотделом. К зиме 1920-21 года работа эта была успешно проведена, местный подотдел закрыт, и я получил назначение на должность помощника начальника лесных заготовок Кальчугинских копей с заведованием Тырганским лесозаготовительным районом. Это дело я также провел с большим успехом: из всего лесозаготовительного аппарата Кузнецкого бассейна - Тырганский участок по успешности работ все время был первым. В 1922 году, с целью получить возможность вернуться в Европейскую часть СССР, я перешел на службу на Кальчугинскую ж.д.; здесь в июле мес. занял должность начальника Конторы Службы Движения; в Ноябре, когда пришлось формировать коммерческий отдел – Заведующего Коммерческой частью, а когда в январе 1923 года Сибирский округ Путей Сообщения предложил дорогам самим организовать Службы Сборов - мне было поручено это. Несмотря на всю тяжесть этого дела, так как совершенно не было хотя бы немного знакомых с коммерческой работой, я с успехом провел это дело и к августу 1923 года Служба сборов Кальчугинской новостройки не только работала безукоризненно, но даже подогнали те «залежи», которые образовались в силу этой переорганизации. Переехав из Сибири в Калугу (где мои родные и где, в случае моей смерти, семья моя не останется без поддержки), я опять служил на Советской службе, последние 2 года - таксатором на Сызранско-Вяземской ж.д., где тоже за свою добросовестную работу имел благодарности от дороги. И вот теперь вдруг я, при таком-то прошлом, признан местной Избирательной комиссией заслуживающим лишения избирательных прав. За что же именно? На этот вопрос - ответа так и не получил… Изложив Вам, может быть, излишне подробно, всю свою жизнь, убедительно прошу Вас оказать содействие к тому, чтобы, при рассмотрении во ВЦИК моего ходатайства, отнеслись к нему не так как в Губизбиркоме, где не пожелали рассмотреть дело по существу, а просто отмахнулись как от назойливой мухи, и меня, - разоренного, обобранного, завезенного и брошенного в Сибири белыми, - причислили к их сторонникам и лишают прав за то, что надо мной же наглумились другие. Примите уверение в совершенном моем к Вам уважении. А. Ленхольд. 16 августа 1929 г<ода>. Приложение: на 3х листах. Адрес мой: г. Калуга, просп. Мировой Коммуны, д. № 6, Анатолию Карловичу Ленхольд». (ГАРФ. Ф.Р-8409, Оп.1, Д.324, С.44-46).
Ряд биографических фактов, изложенных А.К. Ленгольдом в своем обращении, вызывают большие сомнения, разобраться в которых я попробую в своей публикации.
Анатолий Карлович Ленгольд родился в 1868 году в городе Пенза Саратовской губернии. Краевед из Казахстана Ю.Г. Попов, лично знакомый с его племянником Виктором Александровичем Ленгольдом, и посвятившим последнему биографический очерк «Друг небесных странников. Карагандинский орнитолог Виктор Ленхольд» (МАИИКРН. СПб № 2, 2016), писал, что отец Александра и Анатолия, Карл-Александр Ленгольд являлся незнатным выходцем из Германии, который с 1872 по 1875 год служил провизором частной аптеки в городе Пензе, после чего перешел на работу в управление Императорских железных дорог, дослужившись до чина коллежского регистратора. На самом же деле, первым представителем рода Ленгольдов в Российской Империи был Ленгольд Карл Людвиг (Карл Павлович) (Carl Ludwig Lehnhold), 1770/1771 г.р., выходец из Саксонии, переехавшим в Москву конце XVIII века в качестве компаньона гамбургского купца Генриха Рейнсдорпа, державшего с 1787 года «музыкальную лавку» на Ильинке. Со временем, Карл Людвиг Ленгольд стал крупнейшим торговцем нотами и музыкальными инструментами в Москве, а один из его сыновей, Пауль Людвиг (Павел Карлович), в 1849 году был зачислен в сословие почетных граждан города Москвы, являлся попечителем о бедных и сиротах, старостой московской евангелическо-лютеранской церкви св. Петра и Павла, комиссионером Института Обер-Офицерских сирот Императорского московского воспитательного дома (Тавровский В.В. История гитары в лицах. 2014 г.). Представители семейства Ленгольдов еще до смерти Карла Людвига (1837 год) приняли российское гражданство, а его сыновья, Павел и Владимир, вступили в московскую купеческую гильдию. Другие члены члены семьи избрали поприще государственной службы. Известный пушкинский краевед, кандидат географических наук Прокуронов И.Б. в статье «Старое Пушкино: дачи и дачники» писал, что в 1873 году, к инициативной группе по строительству Церкви во имя Боголюбской Божией Матери при Пушкинской станции Московско-Ярославской железной дороги, присоединились московский купец Василий Алексеевич Медынцев, князь Павел Петрович Вадбольский, действительный статский советник (гражданский чин 4-го класса, соответствующий армейскому званию генерал-майора и флотскому контр-адмиралу) Александр Карлович Ленгольд и почетный гражданин Василий Поносов, чей сын, накануне Империалистической войны, являлся акционером Богословского горнозаводского акционерного общества и начальником доменного цеха Надеждинского сталерельсового завода. Тот же И.Б. Прокуронов сообщает о наличии в фонде князя П.П. Вадбольского отдела письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ), сметы на строительство дачи Александра Карловича фон Ленгольд в дачном поселке «Лесной городок» села Пушкино Мытищенской волости Московской губернии. Предлог «фон» (нем. «Von»), указанный в фамилии А.К. Ленгольда, обозначал принадлежность его носителя к аристократическим немецким родам, происхождение предков которых установлено минимум с XIV века. Александр Карлович Ленгольд упоминается также в списках потомственных дворян Богородицкого уезда Тульской губернии. Племянник Александра Карловича, Александр Александрович Ленгольд, накануне Империалистической войны имел гражданский чин 7-го класса в Табели о рангах Российской империи надворного советника, соответствующий воинскому чину подполковника, войскового старшины или капитана II ранга с установленной формой обращения «Ваше высокоблагородие». А его сестра, Александра Александровна Ленгольд, была замужем за фабрикантом Адольфом Армандом. Ленгольд Павел Владимирович 1872 г.р., до начала 1918 года являлся председателем правления Акционерного Общества производства и торговли металлическими рукавами и валами «Металлорукав». Конечно, отношения к детям в семьях складываются порой по-разному, но, в данном случае, фразу о малоимущих родственниках, оплачивавших образование Анатолия Карловича Ленгольда необходимо воспринимать не более, чем попытку скрыть свое дворянское происхождение и имущественное положение своей семьи при старом режиме.
Что касается политических репрессий, которым якобы подвергался А.К. Ленгольд за участие в революционных волнениях 1905 года на Самаро-Златоустовской железной дороге, архивными источниками тех лет его участия в общероссийской забастовке железнодорожников не подтверждается. Фамилия А.К. Ленгольда не числится среди железнодорожных служащих, сочувствовавших забастовщикам или среди заложников, захваченных членами боевых дружин. Анатолий Карлович не числился и среди арестованных или уволенных участников этих событий (за поддержку революционного движения были уволены начальник железнодорожных мастерских Лопатто и его помощник Петров). Позиционирование А.К. Ленгольда в качестве жертвы жандармского произвола выглядит сознательной ложью, либо большим преувеличением. Многие из «бывших» в то время, сочиняя новые биографии с классово-близких позиций, припоминали или выдумывали зуботычины, полученные от полицейских и жандармов в годы своей студенческой молодости. Порой, даже чисто уголовные истории пытались выдавать за политические притеснения со стороны «кровавого царизма» и его держиморд.
Самые большие сомнения в автобиографии А.К. Ленгольда вызывает его слова о службе в Белой армии в качестве фуражира артиллерийской батареи отряда Вержбицкого. В состав данного отряда, позднее переформированного в 4-ю стрелковую Сибирскую дивизию под командой генерал-майора Г.А. Вержбицкого, входили 2-я легкая Степная и 2-я гаубичная батареи. «Боевой путь» дивизии отмечен не только боями под станцией Выя, взятием Нижне-Туринского завода, Перми, Кизела и Сарапула. Советская историография приписывает колчаковцам многочисленные случаи бессудных расправ над военнопленными красноармейцами и мирными жителями по обоим сторонам Уральского хребта. В том числе, массовые казни сторонников Советской власти в шахтах Артемьевского и Христофоровского рудников Кизеловского горного округа, где, по словам А.К. Ленгольда, он находился с апреля до августа 1919 года. По воспоминаниям современника тех событий А.Е. Смирнова, «во время прихода и отступления белых на станцию Кизел много было расстреляно без всякого следствия рабочих. Расстрел производился открыто у каменной стенки рядом со станцией, трупы валялись по несколько дней на путях. Кроме того, во время отступления было живыми заброшено в шести верстах от Кизела в Артемьевскую шахту с лишком сто человек. С приходом красных было с большим трудом извлечено 52 человека. Трупы похоронены в городе Кизеле на площади. Остальных товарищей достать не удалось ввиду того, что трупы уже разложились. Месть со стороны белых банд была также на жён эвакуированных мужей. Жён пороли нагайками, отбирали последнее имущество, производили аресты, под усиленной охраной заставляли выполнять разные самые тяжёлые физические работы» (ЦДООСО. Ф.41, Оп.2, Д.165, Л.110-135). Упоминавшиеся в приведенном отрывке «тяжелые физические работы» заключались прежде всего в добыче угля в Кизеловских копях и заготовке дров для нужд Белой армии (паровозного парка и камской речной флотилии). Странно было бы полагать, что в обезлюдевшем округе заготовка угля и дров производились добровольцами-энтузиастами, подобно героям романа Николая Островского «Как закалялась сталь». Установление персональной ответственности, в том числе и А.К. Ленгольда, за совершение военных преступлений в период Гражданской войны, предоставим будущим исследователям, поскольку эта задача не может быть решена без наличия политической воли, ныне ориентированной на антисоветский дискурс. Однако, надо иметь ввиду, что участники «Ивдельского восстания» Петр и Адриан Араповы, Яков Давыдов, Иосиф Федоров и другие, точно так же скрывали факты своей службы в комендантских карательных формированиях и выдавали себя за насильно мобилизованных в Белую армию крестьян, ничего не имеющих против Советской власти. А еще, верующим в то, что жертв «красного террора» было на порядок больше чем белого, хочу напомнить, что по предварительным итогам переписи населения 1920 года, проведенной в соответствии Постановления ВЦИК 7-го созыва № 28 от 8 февраля 1920 года, за восемь месяцев белогвардейской оккупации севера Урала в качестве пропавших без вести местных жителей и военнопленных числилось: в Надеждинске и Надеждинской волости – 50 мужчин и 4 женщины, в Богословской волости – 24 мужчины и 6 женщин, в Верх-Сосьвенской волости – 39 мужчин и 1 женщина, в Всеволодо-Благодатской волости (Северо и Южно-Заозерские дачи) – 42 мужчины и 1 женщина, в Турьинской волости – 49 мужчин и 3 женщины и в Коптяковской волости – 7 мужчин (всего 226 человек из 2026, местонахождение и судьба которых не была достоверно установлена). И это, не считая казненных белыми сторонников Советской власти, количество которых известно и сотен граждан, подвергшихся пыткам, насилию, порке нагайками и шомполами, которых никто не подсчитывал.
Заявляя о том, что он дважды был принудительно мобилизован в армию Колчака, А.К. Ленгольд либо кривит душой, или откровенно лжет, так как мобилизация в Сибирскую армию производилась на срок не более чем на 6 месяцев и дальнейшая служба сверх этого срока продолжалась лишь на добровольческой основе. Еще больше вопросов вызывает факт изменения фамилии Ленгольд на Ленхольд после демобилизации или дезертирстве Анатолия Карловича из колчаковской армии. По данным карагандинского краеведа Ю.Г. Попова, фамилию Ленгольд на Ленхольд сменил в том же 1920 году и его племянник, Виктор Александрович, который, якобы служил в Красной армии и в это время воевал на польском фронте. Напрашивается вывод, что А.К. Ленгольд и его племянник вместе служили в дивизии генерал-майора Г.А. Вержбицкого (Виктор Ленгольд служил до начала февраля 1918 года офицером-артиллеристом на Румынском фронте) и, после развала Восточного фронта и эвакуации в Сибирь, скрывая факт своей службы в армии Колчака, они и переменили фамилию. Так же вполне вероятно, что в дальнейшем В.А. Ленгольд-Ленхольд был мобилизован в Красную армию и направлен на польский фронт.
Данная исследовательская работа была проведена исключительно с целью оценки достоверности одного из источников новейшего периода истории России. При этом, я не ставил перед собой задачи осуждать героя своего очерка, выбравшего в Гражданскую войну сторону Белого движения. Тем более, что подобный выбор, порой, совершался людьми не по идеологическим, а чисто субъективным причинам. Кто-то испытывал личную неприязнь к малограмотным и нечистоплотным политикам, лицемерно проповедующим «царствие божие». Кого-то подталкивало в лагерь контрреволюции классовая солидарность, антисемитизм, презрительное отношение к низшим сословиям. Да и ненависть за отнятые «свечные заводики» из песни не выкинешь. Проигрывая гражданскую войну, все противники Советской власти осознавали, что в новом мире, поставившим задачу уничтожение классовых врагов, условием выживания было принятие революционной идеологии и отречение от своего прошлого, искренне или показушно. Именно с этой целью и создавались фальшивые биографии.
Что касается судьбы Анатолия Карловича Ленгольда-Ленхольда после 1929 года, то он работал техническим руководителем слесарной мастерской Калужского союза кооперативной артели инвалидове и был осужден 20 февраля 1933 года решением Тройки при ПП ОГПУ Московской области по ст. 58-10, 11 УК РСФСР на 5 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях ОГПУ. По одной из версий, А.К. Ленгольд был арестован после аварии в мастерских с человеческими жертвами, а в ходе следствия были выявлены многочисленные нарушения техники безопасности. По сложившейся в те годы правоохранительной политике, Анатолий Карлович, учитывая его «белогвардейское прошлое», был обвинен в антисоветской агитации и создании контрреволюционной вредительской организации.

Выпускник Ленинградского политехнического института и бывший преподаватель Новосибирского Государственного Университета, переехавший в 1992 году на постоянное место жительство в США, Михаил Самуилович Качан, выйдя на пенсию, занялся публицистической деятельностью, написав несколько автобиографических книг сомнительного качества, а также, очерк о репрессированной пианистке Лотар-Шевченко. Пользуясь непроверенными данными, он утверждал, что Вера Августовна Лотар-Шевченко отбывала срок своего заключения в Самском ОЛПе Ивдельлага. И для полноты описания лагерного быта героини своей повести, ни разу не бывав на Севере Урала, М.С. Качан, посветил истории Ивдельлага отдельную статью: «При входе в Ивдельский лагерь висела вывеска – «Добро пожаловать», и заключенные должны были петь хором - «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек» … за все годы здесь отсидело от четырёхсот тысяч до полумиллиона заключённых… (в стиле Солженицына, М.С. Качан для создания образа Ивдельлага как "фабрики смерти" ничем не отличающейся от немецких концлагерей, не мудрствуя лукаво, завысил численность заключенных Ивдельского ИТЛ на порядок).  В 1941 году в Ивдель привезли 30 000 бессарабских румын и евреев (с той же целью, завысил их численность более чем в 10 раз - Ю.Н.). Домой вернулись единицы. Правнук одного из тех, кому посчастливилось вернуться Михаил Юданин написал: Места захоронения бессарабских румын, арестованных и депортированных в 1941 году, оставались неизвестными до сегодняшнего дня. Тогда на станции Тирасполь мужчин грубо отрывали от своих семей и отправляли по последнему маршруту – в Ивдельлаг, лагерь около города Ивдель, в 600 км к северу от Свердловска и примерно в 5 тыс. км от Бессарабии. Никто не вернулся оттуда, и о судьбах погибших там более полувека хранилось молчание. Ивдельлаг - это Освенцим для бессарабцев. Расположенный в непроходимых лесах, Ивдельлаг стал лагерем уничтожения, где румынская кровь текла непрерывным потоком. Более тридцати тысяч заключенных одновременно на этой фабрике смерти! Это цифра в два раза выше, чем в нацистском концлагере Освенцим. Как средство истребления людей, эти две адские машины совершенно одинаковые. В 1941 году в Ивдель привезли 30 тысяч бессарабских румын и евреев. Домой вернулись единицы. Правнук одного из тех, кому посчастливилось вернуться Михаил Юданин написал: «Там погиб мой прадед, Марк (Мордехай) Гриншпун, из Рышкан. Вместе с сотнями других евреев из того же местечка. Другой прадед, Абрам Аксенфельд, спасся. Он хорошо писал по-русски - окончил русскую гимназию до 1918-го года, когда Бессарабия была еще в составе Российской Империи - и помогал охранникам писать письма домой; они учились уже в советской школе, и с письмом у них было худо. В один прекрасный день они вывели его за ворота и сказали: "Уходи, мы скоро будем ликвидировать лагерь" В течение года он голодал, побирался по деревням и в конце концов чудом нашел своих жену и детей, сосланных в Сибирь. Рассказывал потом, что ни в одном доме ему не отказали в корке хлеба - в каждой семье были репрессированные. В конце 90-х мой двоюродный дед ездил в этот проклятый Ивдельлаг. Ему дали посмотреть "личное дело" - пару листочков. А местные рассказали, что в 1943-м всем заключенным сделали какие-то уколы, и через несколько дней никого не осталось. Хорошо бы исследовать и распубликовать эту историю, а то сегодня народ как-то стал подзабывать, что происходило в СССР». По словам Солженицына, в этом страшном лагере погибло большинство еврейских мужчин из местечек Молдавии».
М.С. Качан, сам никогда к уголовной ответственности не привлекавшийся, в своих автобиографических писульках объяснял свою нелюбовь к СССР и русским тем, что всю свою жизнь испытывал моральные страдания в среде поголовного бытового антисемитизма. Бедный еврей почувствовал себя свободным только перебравшись в США, где он в свободное время, в отместку за перенесенные «обиды» по поводу своей национальности, стал публиковать антисоветские и русофобские опусы. Приведенная им цитата правнука Мордехая Гришпуна, гражданина США Михаила Юданина (Michael Yudanin), проживающего в городе Сан-Рамон в штате Калифорния, в «святые девяностые» воспринималась как разоблачительная правда об ужасах советской тоталитарной системы. Дословно ли М.С. Качан привел слова Юданина, или намеренно исказил их с целью усиления эмоциональной картины непрерывного ужаса советской истории, мы уже не узнаем, так как Михаил Самуилович скончался в 2018 году в городе Сакраменто штата Калифорния. Последние годы жизни Михаил Самуилович посвещал не только публицистической деятельности, но и активно торговал на российском рынке биологическими активными добавками, что уже само по себе характеризует его личность определенным образом.
Разоблачить состряпанную за океаном ложь о «геноциде бессарабских евреев» довольно легко, так как у этой истории имеются документальные свидетельства и независимые от политической ангажированности свидетели, включая и самого меня.
Во-первых, никаких директивных и нормативных актов высших органов власти СССР о высылке в 1941 году из зоны советского-германского пакта от 24 августа 1939 года (Прибалтики, западных областей Белоруссии и Украины, Северной Буковины и Бессарабии) до настоящего времени не обнаружено, что позволяет предполагать об отсутствии подобных решений. Единственным исключением является совместное Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР № 1299-526сс от 14 мая 1941 года «Об изъятии контрреволюционных организаций в западных областях УССР», которое определило ряд мер по борьбе с ячейками ОУН (организаций украинских националистов). На основании докладной записки отдела спецпоселений НКВД СССР за октябрь 1941 года (ГАРФ. Ф.9479, Оп.1, Д. 87) историки Н.Ф. Бугай и В.И. Пасат приводят данные об отправленных из Бессарабии в ссылку в количестве 22 648 человек, а в дополнительном сообщении замнаркома госбезопасности СССР Кобулова Сталину, Молотову и Берии от 14 июня 1941 года, опубликованном В.И. Пасатом приводится сведения о 24 360 лицах, высланных из Молдавской ССР, Черновицкой и Измаильской областей Западной Украины в Казахстан, Красноярский Край, Омскую и Новосибирскую области в 29 (по другим сведениям - в 30) эшелонах.
Согласно справке главного управления конвойных войск (ГУВК) НКВД СССР, в 1940 году эшелоны с заключенными редко насчитывали более 1000 человек и более в 50-60 двухосных вагонах, примерно по 18-20 человек в вагоне (РГВА Ф. 40, Оп.1, Д.183). Известны лишь единичные случаи формирования гигантских эшелонов для эвакуации заключенных из западных областей Украины в условиях начала Великой Отечественной войны: эшелон в составе 3100 заключенных, этапированных силами 2-й роты 249-го полка конвойных войск НКВД по маршруту Одесса-Новосибирск и эшелона в составе 3000 польских военнопленных, эвакуированных 229-м конвойным полком 2 июля 1941 года из города Проскурова. (Из докладов о служебной деятельности частей 13-й дивизии внутренних войск НКВД - РГВА, Ф.40631, Оп.1, Д.4). Такие эшелоны формировались из 50-56 четырехосных вагонов, рассчитанных на перевозку 48 человек. Однако, такие вагоны в 1941 году предназначались исключительно для перевозки воинских частей и грузов, эвакуации промышленных предприятий и их рабочих, в связи с чем использование подобного вагонного парка для транспортировки заключенных являлась бы грубым нарушением инструкций и приказов Военно-мобилизационного управления НКПС на прифронтовых железных дорогах. По многочисленным свидетельствам бывших узников Ивдельлага, этапами обычно прибывало в одном эшелоне 150-300, реже до 800 заключенных. 
Причиной переадресации взрослого мужского населения  из числа граждан, следующих в ссылку из Молдавской ССР и Западных областей УССР, в Ивдельлаг было резкое сокращение спецконтингента лагеря в связи с проводимой широкой амнистией заключенных и их мобилизацией в Красную армию. Кроме того, согласно распоряжением Государственного комитета Обороны (ГКО) и ГУЛАГа НКВД СССР, 3 500 заключенных Ивдельлага передавались в Управление строительства Богословского алюминиевого завода в поселке Турьинские рудники. На станции Свердловск-Сортировочный из "бессарабских" эшелонов были изъяты  мужчины трудоспособного возраста от 18 до 55 лет, которые в качестве подследственных направлялись в Ивдельлаг. Исходя из средней численности семей, определяемой в 6-8 человек и исключая из общего количества "бессарабцев" стариков и детей, можно предположить, что в Ивдельлаг было этапировано тремя эшелонами 2 000 - 2 500 человек, осужденных в Ивдельском ИТЛ по статье 49 УК РСФСР «Социально-опасный элемент». Действительно, зимой 1941/42 года среди заключенных лагерей НКВД была зафиксирована высокая смертность, причинами которой было снижения норм питания в ГУЛАГе, переаклиматизации осужденных, прибывших из регионов с более благоприятным климатом, а также вследствие тяжелых условий труда и лагерного быта. Однако, согласно статестических данных, смертность среди «бессарабцев» не превышала смертности среди других этнических групп и была вызвана индивидуальными обстоятельствами (общим состоянием здоровья, трудовыми навыками, способностью адаптации к экстримальным условиям жизни в лагере и т.д.). Подавляющая часть «бессарабцев» пережила самый тяжелый период начала войны, когда, в условиях тяжелых военных поражений Красной армии, эвакуации промышленных предприятий и людских ресурсов в глубь страны, жизнь отдельного человека (лагерного ли заключонного или простого обывателя на воле), его права и свободы почти не имели значения. Всех «бессарабцев» категории «А» весной 1943 года этапировали из Ивдельлага в Усть-Ижемский ИТЛ, расположенный в Коми АССР, а лица нетрудоспособной категории или с установленной инвалидностью – были «актированы» и направлены в ссылку в Томскую область. В Ивдельлаге остались немногочисленные специалисты: медики, аптекари, агрономы и зоотехники, переведенные на бесконвойный режим содержания, с правом проживания за пределами «зоны» (в том числе со своими семьями), но с ограничениями на передвижение вне лагерного подразделения и обязанностью ежемесячно отмечаться в режимном отделе лагпункта. Все они дожили до конца срока и после освобождения, в большинстве своем, до 1954 года продолжали работать в Ивдельлаге в качестве вольнонаемных сотрудников.

Что касается ссылки Михаила Юданина на сведения, полученные им от его двоюродного деда, то существуют публикация Клары Гриншпун под названием «История моей семьи»: «Мой муж, Нисил Мордкович Гриншпун, или, как звали его в Сибири - Николай Маркович - родился в Молдавии, в еврейском местечке Рышканы. Отец его занимался заготовкой каракуля, и старший сын с самого детства помогал отцу, ведь в семье было еще трое детей, мать не работала, каждая копейка была на счету. Моему мужу было двадцать пять лет, когда советские войска вошли в Молдавию. Но никто и не понял, что власть переменилась, что теперь живут они в другом государстве. По-прежнему разговаривали жители местечка между собой на идише, а если надо было выехать в город, то вполне хватало знания румынского. Русского языка никто в семье не знал. 13 июня 1941 года еврейские местечки по всей Молдавии были в одну ночь подняты с насиженных мест. Всех скопом вывозили на станции и рассаживали в теплушки. В один эшелон – всех мужчин от восемнадцати до шестидесяти, в другой – детей и женщин. Николая в ту ночь не было дома, ему знакомые сообщили, что на станции стоят эшелоны. Он успел прибежать, увидеть теплушки и впрыгнуть в тот трогающийся эшелон, где заметил мать. Если бы запрыгнул к отцу, попал бы в тот страшный лагерь в Ивделе, о котором писал Солженицын, и где погибло большинство мужчин из еврейских местечек Молдавии. А женщин и детей, с которыми ехал Николай, увезли в Сибирь. В «знаменитую», благодаря Анастасии Цветаевой, Пихтовку. Они еще ехали к месту своей бессрочной ссылки, когда фашистские войска перешли границу и началась война. Пихтовка – крохотное село, в котором волей обстоятельств собралась очень странная компания: дочь Николая Бухарина, сестра Марины Цветаевой, секретарша Микояна, врачи и писатели, и сотни жителей Прибалтики и молдавских местечек, не знавшие ни русского языка, ни обычаев страны, жителями которой стали. Им повезло, что попали они в Сибирь еще на пороге лета, успели вырыть землянки, хоть чуточку подготовиться к морозам. Работу нашел один Николай – ему доверили пасти свиней. И это было счастье, потому что все их навыки и умения оказались здесь ненужными, а надо было жить. Потом, со временем, удалось развести огород, выменять на привезенные "заморские" вещи корову. Переехать из затапливаемой речкой землянки в барак… Сейчас, спустя шестьдесят лет, понимаешь, что эта высылка спасла многим из них жизнь. Многим, но отнюдь не всем (оставшиеся в Бессарабии евреи были поголовно уничтожены румынскими оккупантами при активной помощи местного населения – Ю.Н.). Понемногу жизнь налаживалась, Николай устроился работать заготовителем в потребкооперацию, подросли и вышли замуж сестры. Вскоре после войны в Пихтовку приехал свекор младшей сестры, которого по болезни и возрасту списали, отправили из Ивделя умирать. Этот старик немного знал русский язык, его поначалу поставили переводчиком, а потом назначили писать бирки на умерших. Как он нашел место ссылки своей семьи, как без денег добрался от Ивделя до Сибири – тайна, покрытая мраком. Он и рассказал землякам о судьбах их родных. О том, что отец моего мужа умер в 1942 году, прожив в лагере чуть меньше года. Потом, уже в 1991 году, мой сын Марк был в Москве в командировке, он познакомился с работником органов, который и помог нам найти следы моего свекра. И после его сообщения мы с мужем поехали в Свердловск. Мы долго добирались до Ивделя, теперь это обычный городок. Там есть здание архива. Мы нашли дело Мордка Гриншпуна – тоненькую тетрадочку, в которой были отпечатки пальцев, медицинская карточка и заключение: "социально опасен". Кому и чем был опасен 53-летний еврей, который не знал русского языка, никогда не слышал слова "политика" и всю жизнь прожил в тяжком труде? Он умер от голода. Его диагноз – пелагра, болезнь истощенных… Потом мы с Николай решил добраться до места захоронения отца. Еще 12 часов на поезде, а потом на автобусе… Шофер автобуса родился в этом поселке, он сам сын бывшего заключенного. Он и рассказал, что здесь просто рыли канавы и сбрасывали трупы, отмечая: "захоронение 41-го года… 42-го…" Трупы чуть-чуть забрасывали, и после дождей весной мальчишки находили повсюду кости и черепа. Мы взяли горсть земли и привезли ее в Новосибирск, на могилу матери Николая. Только тогда он немного успокоился, потому что всю жизнь его давило то, что он не знает могилы своего отца… Уехать из Пихтовки молдавские евреи смогли только после смерти Сталина. В 1956 году Николай, он тогда работал в облпотребкооперации, перевез в Новосибирск мать, сестер и брата. Мать здесь умерла, а все его родственники вместе со своими детьми в 1991 уехали в Израиль. Подумывал о переезде и Николай Маркович, но сначала не получалось по семейным обстоятельствам, потом не позволяло здоровье… 10 декабря 2002 года мой муж ушел из жизни.
Действительно Николай Гришпун приезжал в поселок Старая Сама и я возил его на лагерное кладбище на своем мотоцикле. Я же и рассказал Николаю о захоронении заключенных в период Великой Отечественной войны в общих рвах и показал ров, в котором хоронили «зеков» в 1942 году. Где в это время находилась жена Николая, и кто мог ей наплести каких-то ужасов о разрытых черепах, мне не известно. Вероятно, она могла услышать рассказ о разрытых подростками захоронениях на так называемом «Зыканском поле», но мною документально установлено, что располагавшиеся в данном месте захоронения принадлежат военнопленным Германской и Австро-Венгерской армий, занятых на добыче железной руды на «Северном» карьере Самского железного рудника в 1915-1918 годах.

Первым распорядителем дел в Заозерских дачах являлся Василий Петрович Воеводин (1764 –1829), бывший крепостной Всеволожских, отпущенный на волю и с 1798 года являвшийся управющим уральскими вотчинами, соляными и горными заводами Всеволода Андреевича Всеволожского. Именно В.П. Воеводин в апреле 1825 года в качестве поверенного В.А. Всеволожского по Пожевскому правлению направлял в Пермское горное правление прошение о разрешении разрабатывать золотоносные пески, открытые в 1824 году в старых копях на месте бывшего медного рудника по левому притоку реки Сосьвы - речке Стрелебной, на границе с Богословским горным округом, поисковой партией, возглавлявшейся штейгером Леонтием Яковлевичем Пивоваровым. 

После смерти Всеволода Андреевича Всеволожского в мае 1836 года, его сыновья Александр и Никита получили в вечное и потомственное владение многочисленные имения и промыслы, в том числе Заозерскую дачу на территории Верхотурского уезда Пермской губернии. На личностях Александра и Никиты Всеволожских я сознательно останавливаться не хочу, так как в научной и краеведческой литературе существует огромная масса биографических материалов. Всеволод Андреевич Всеволожский еще при своей жизни составил договор о совместном с сыновьями управлении недвижимым имуществом (РГИА. Ф.652, Д.990. Договор В. А. Всеволожского с сыновьями Александром и Никитой о совместном управлении всеми промыслами и вотчинами, 1796-1819. Л.1). К этому времени границы Заозерской дачи еще не были узаконены и имелись споры на право золотодобычи с наследниками Максима Походяшина. В 1820 году адмиралу Мордвинову было поручено составить «мнение» его по делу камергера В. А. Всеволожского о наследственных землях, что он и отписал: «Всеволожский наследовал после смерти дяди своего купленный им в 1773 году у барона Строгонова Пермской губернии имение. К участку имения сего открываются притязания соседние владельцы заводчики Походяшины, но в 1783 году они, обмежевав свою дачу и приведя в известность все принадлежащие к оной земли и леса, дальнейший спор прекращают и постановленным в 1790 году актом все прежде присвоенные ими из владения Всеволожского земли признают единственною его принадлежностью. Горное Правление признало право Всеволожского, что подтверждается 50-летним его бесспорным владением, и Всеволожскому необходимо предоставить беспрепятственное добывание золота на правах собственности» (ОР РНБ. Ф.452, Майков А.А. Оп.1, Д.597. Мордвинов Николай Семенович, адмирал; Мнение его по делу камергера В. А. Всеволожского о наследственных землях. 1820. Л. 1-3). В1827 году В.А. Всеволожский получил на основании Сенатского Указа право на владение спорным участком земли на притоке Сосьве - реке Стрелебной, и право добычи там золота, а с 1831 года начали добычу золота на реке Ивдель и ее притоке -Шапше (Губин А.Д. Первые открытия и первые заявки на прииски. «Северная звезда», № 80 за 5.07.1991г.). Территория Заозерской дачи включала в себя медные прииски, приобретенные Всеволодом Алексеевичем Всеволожским у компаньонов Максима Походяшина рудознатцев Г.Н. Посникова и П.П. Ентальцева в 1780 году и земель на севере Верхотурского уезда, полученных безденежно в 1790 году по «полюбовному акту» у наследников Походяшина. В 1827 году в пользу Всеволожских был решен многолетний спор с правлением казенных Богословских заводов относительно Стрелебного медного прииска, открытого теми же Г.Н. Посниковым и П.П. Ентальцевым, в отвалах которого спустя 40 лет (в 1824 году) было обнаружено золото. Как писал Н.К. Чупин в книге «Географический и статистический словарь Пермской губернии» 1873 года издания: «Заозерская дача гг. Всеволожских находится в северной части Верхотурского уезда, примыкая на западе к самому Уральскому хребту и отделяясь на юге от Богословского заводского округа узкой полосою казенной пустопорожней земли. С прочих сторон она окружена также казенными пустопорожними землями. Заключает в себе 236,828 десятин; большая часть этого пространства занята лесами».

  Блестящие представители высшего сословия, братья Всеволожские не имели коммерческой жилки и технического образования. До раздела Заозерской дачи, ее делами, как и другими горными заводами и приисками Всеволожских,  после смерти В.П. Воеводина в 1829 году, занимался британскоподданый механик Эдуард Эдуардович Тет, также никогда не обучавшийся горному делу. Никита Всеволожский писал, что «Тет находился при наших фабриках Главным смотрителем, за что удостоился получить от Министра Финансов Высочайшее награждение. ЕИВ пожаловал Тету золотую медаль с надписью «за полезное» для ношения на шее на Владимирской ленте. 14 ноября 1839 года» (РГИА. Ф. 652, Д.1162. Материалы о постройке на Пожевском заводе Пермской губернии первого русского паровоза, 1838-1840. Л.68). По-видимому, в 1839 году Александр Всеволодович приезжал в Заозерскую дачу, открыв новый прииск, названный в честь его дочери Екатерины (в последствии - село Екатерининка).  

   Уже в 1842 году братья начали раздел унаследованного имущества. Для оценки и описания всех имений, заводов, приисков и иных владений Всеволожских, была создана попечительская комиссия, работавшая несколько лет. В связи с предстоящим разделом, Заозерской дачей с 1844 года управляла комиссионерская компания, директором которой до 1846 года являлся Никита Всеволодович. Процедура раздела наследства, начатая в 1845 году, завершилась только к концу 1848 года. Наличные деньги, товары и земли были разделены между братьями поровну. Что касается Заозерской дачи, то по жребию Александру досталась южная часть с селом Всеволодоблагодатским, а Никите - северная, по реке Ивдель и притокам Лозьвы с самыми богатыми приисками. Так, за период с 1832 по 1841 годы Знаменский прииск дал 42 пуда 11 фунтов благородного металла, или более половины золота, добытого на 23-х открытых к тому времени промыслах, разработка которых велась лишь частично из-за постоянной нехватки рабочих рук, высокой смертности и инвалидизации как среди владельческих, так и «пришлых» (наемных) рабочих. Старший брат получил 37 паев капитала Заозерского комиссионерства, а младший - 58. Оставшиеся 5 паев достались сестре Марии. Граница между Северной и Южной Заозерскими дачами, исходя из различных источников, проходила (с востока на запад) по реке Орье до ее истока и, через Заорьинский увал, по реке Половинной, притоке Шегультана. Затем граница проходила южнее горы Кульмыш и далее - вдоль реки Шегультан до ее истока на Поперечном увале. Западнее Заорьинского увала, граница между владениями Всеволожских была обозначена широкой лесной гранью, проходящей в 2 км севернее села Всеволодоблагодатского. Владелец Южно-Заозерской дачи Александр Всеволодович Всеволожский с 1849 года безвыездно проживал в барском имении на территории Пожевского завода, основав в 1855 году в Перми Типо-Литографию, а в 1856 году построил буксирный пароход «Пожва», рейсировавший по реке Каме от Пожевского завода до Перми и далее. В январе 1859 года он был избран в члены Дворянского депутатского собрания Пермской губернии и презусом Комитета (Головнин П.А. «Честь никому не отдам». К истории рода Всеволожских).

   В конце жизни в 1869 году Александр Всеволодович составил план полюбовного раздела горнозаводских и вотчинных имений. К первым принадлежала и Всеволодоблагодатская дача в Верхотурском уезде. Наследниками имений состояли дети покойного: Дмитрий, Владимир, Всеволод, Екатерина, Иван и Павел, на долю которых причиталось по 13/70 части на брата и 5/70 - Екатерине, в этой же пропорции были разделены и долги (РГИА. Ф.652, Оп.1, Д.988. Проект раздела имений между наследниками Александра Всеволодовича Всеволожского, 1869. Л.1-2). На семейном совете Всеволожских было решено передать управление имениями Павлу Александровичу: «10 февраля 1867 года я, коллежский секретарь Андрей Никитич Всеволожский дал сие удостоверение за себя и по доверенности от прочих моих сонаследников, засвидетельствованное 14 августа 1865 года опекуну над горнозаводскими имениями нашими губернскому секретарю Павлу Александровичу Всеволожскому» (Там же. Д.987. Заявления Никиты Всеволодовича Всеволожского опекуну Павлу Александровичу Всеволожскому о разделе имения, 1869. Л.6). Причем, большая часть горнозаводских имений к моменту смерти Александра Всеволодовича уже находилась в аренде или управлялось комиссионерскими компаниями. 

Последним смотрителем Заозерских золотых приисков, нанятым Всеволожскими являлся инженер-технолог фон Грот Юлий Егорович. Инженер-технолог (Всеволодоблагодатское село, 5.05.1862. ГАСО. Ф.6. Оп.3. Д.125. Л.446 об), выпускник 1848 года Технологического института с малой серебряной медвлью со званием «ученый мастер». Паспорт Инженера-Технолога ему был выдан указом Государя Александра II в 1861 году. В указе Юлий фон Грот упомянут как «сын врача, 34 лет, женатый на вдове коммерческого секретаря Марии Даманской». Однако, в метрическом свидетельстве сына его Александра от 1865 года девичья фамилия его супруги указана иная: «по обряду Евангелическо-Лютеранской церкви крещен Александр-Евгений сын инженер-технолога Гуго Юлия фон Грот и жены его Марии Луизы Вильгельмины урожденной Герман». На этот момент времени Ю.Е. фон Грот работал уже на Николаевском золотом прииске Енисейской губернии.

   В «Энциклопедии Пермского Края» указано, что в 1858-1859 годах Южно-Заозерские прииски находились в аренде у екатеринбургского купца Юхнева. Затем они попали в руки купца Ислентьева, который в 1873 году добычу золота прекратил. К сожалению, автором биографической статьи о Всеволожском А.В. инициалы арендаторов Южно-Заозерских приисков не указаны, но в списке купцов первой и второй гильдии Памятной книжки Вятской губернии 1870 года указан Тимофей Степанович Ислентьев второй гильдии купец Уржумского уезда, ведущий лесоторговлю. Кроме того, в энциклопедической статье ошибочно указано, что купцы Юхневы проживали в Екатеринбурге. На самом деле, многочисленный купеческий род Юхновых с XVIII века проживал в приходе Тихвинского храма уездного города Кунгура Пермской губернии и, вероятнее всего, арендаторами Южно-Заозерских приисков были купец 1-й гильдии Юхнев Василий Григорьевич, скончавшийся в 1863 году и его сын Юхнев Иван Васильевич. В 1874 году золотые прииски Южно-Заозерской дачи Ивана и Екатерины Александровичей Всеволожских и Северо-Заозерской дачи наследников Никиты Всеволодовича Всеволожского в аренду берет верхотурский купец Прокопий Матвеевич Шадрин. На его средства в 1878 году на Екатерининском золотом прииске была построена часовня, в 1889 году обращенная в Екатерининскую церковь, приписанную к церкви во имя Благоверного князя Всеволода села Всеволодоблагодатского. Надо полагать, что решение Александра Всеволодовича о сдаче Южно-Заозерской дачи в аренду в 1858 году, было вызвано не только состоянием его финансов, но и надвигающейся отменой крепостного права, в связи с чем предполагался значительный отток рабочей силы с приисков, а наем новых рабочих и снабжение их всем необходимым, требовал значительных денежных трат, наличия оборотных капиталов и перехода на новые принципы производственных отношений. С другой стороны, сдача золотых промыслов в аренду, поначалу, могла носить краткосрочный характер, например, с целью получения финансовых средств для расплаты по просроченным векселям и т.п., так же, как менее знатные должники сдавали в ломбард свои драгоценности. Это предположение подтверждается данными справочного издания "Адрес-Календарь Пермской губернии 1863 года", согласно которого, управляющим Всеволодоблагодатскими (Южно-Заозерскими) золотыми промыслами А.В. Всеволожского являлся срочно-обязанный служитель Семен Матвеевич Дубражев, а северными (Северо-Заозерскими) - срочно-обязанный служитель Александр Павлович Лоскутов. Надо полагать, что оба управляющих являлись бывшими крепостными А.В. Всеволожского, переведенными в разряд временно обязанных крестьян по закону 1842 года, а их служба в качестве управляющих золотыми приисками представляла собой исполнение оброка по договорам о получении личной свободы.

    В 1880 году Южно-Заозерская дача была взята в аренду Леонтием Борисовичем (Лейбой Берковичем) Хотимским, томским купцом 1-й гильдии. Некоторые исследователи пишут, что данная сделка стала возможной благодаря родственным связям Л.Б. Хотимского, чья жена Берта Ивановна (Берта Исааковна, в девичестве Нурок) приходилась родной сестрой второй жены Министра финансов графа С.Ю. Витте - Матильды Исааковны Лисаневич (в девичестве Нурок). Однако, знакомство Сергея Юльевича Витте с Матильдой Лисаневич произошло в 1891 году, значительно позднее получения Леонтием Хотимским в аренду Южно-Заозерской дачи, да и в 1880 году С.Ю. Витте служил в частной компании «Общества Юго-Западных железных дорог», получив пост Министра финансов в 1892 году. Исследователь истории евреев Урала Ирина Евгеньевна Антропова писала, что Леонтий Хотимский был одним из первых евреев, получивших разрешение на занятие золотопромышленностью на Уральских горных заводах. В 1884 году им в обход закона было построено здание синагоги в Тюмени, а в 1888 году - он подавал прошения на имя члена Государственного Совета графа Д.А. Толстого и в Министерство внутренних дел о разрешении на строительство молебных домов в Екатеринбурге и Перми «в память о своих погибших сыновьях Григории и Сергее» (Антропова И.Е. Сборник документов по истории евреев Урала: Из фондов учреждений досоветского периода Государственного архива Свердловской области. М.: 2004). Компаньоном Леонтия Хотимского был томский купец 1-й гильдии Федор Иванович Манасевич (Фебус Исаакович), ростовщик и золотопромышленник, проживающий в Екатеринбурге с начала 1880-х годов и женатый на двоюродной сестре Л.Б. Хотимского - Вере Яковлевне (Янкелевне) Хотимской. Не исключено, что право на аренду Южно-Заозерской дачи, компаньоны приобрели посредством дачи взяток влиятельным лицам при двое Его Императорского Величества, поскольку Ф.И. Манасевич ранее состоял в царскосельской купеческой гильдии (Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири. Новосибирск, 1996. Т.3, кн.1). Леонтий Хотимский начал в селе Всеволодоблагодатское строительство медеплавильного завода, но, по разным причинам, не завершил свой проект. Сведений о количестве добытого в этот период времени золота на приисках Южно-Заозерской дачи не имеется, хотя, по косвенным данным, многие прииски были заброшены «по убогости», либо промывка песков на них велась в тайне от службы Горных ревизоров, с целю сокрытия добытого золота от казны и перепродажи его за границей Российской Империи. На Карте Верхотурского уезда 1873 года на правом берегу реки Лозьвы указан прииск Хотимского, расположенный южнее ее притока Б. Вольи (Орьи) и севернее еще одного правого притока Лядвинки (Северной Уньши) на месте поселка Гарничный, указанного на топографической карте СССР (лист Р-41-121, 122) на малом притоке Лозьвы - Конобратовке. Данные этого картографического источника позволяют предполагать, что Л.Б. Хотимский вел золотодобычу на этом прииске через подставных лиц, числясь их доверенным лицом.     

    До 1886 года надзор за частными золотыми приисками на севере Урала осуществлялась Верхотурским Горным ревизором частных золотых промыслов Пермской губернии (ГАСО. Ф.120, 1577 Ед.хр., 1861-1886 гг., Оп.1). Эта должность была учреждена по предписанию министра финансов от 19 апреля 1861 года для наблюдения за состоянием и разработкой частных золотых промыслов. Горный ревизор имел неограниченные права по борьбе с незаконной разработкой, скупкой и хищением золота и подчинялся Главному начальнику Уральских горных заводов. 10 марта 1886 года должность окружных ревизоров были упразднена, а на территории четырёх уральских губерний было образовано семь горных округов во главе с окружными инженерами. На территории Верхотурского уезда был образован V Верхотурский горный округ, который Законом от 7 июня 1899 года был разделен на Южно- и Северо-Верхотурский горные округа, причем, в состав последнего была включена не только северная часть Верхотурского уезда Пермской губернии, но и Березовский уезд Тобольской губернии (Рукосуев Е.Ю., Курлаев Е.А., Шумкин Г.Н. Горнозаводская промышленность Урала в XVIII - начале XX века: Благородные металлы, С.58-59. Екатеринбург 2020, Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1899 г., Ст. 2128). Контора окружного инженера Северо-Верхотурского горного округа располагалась в поселке Богословский завод Верхотурского уезда Пермской губернии (ГАСО. Ф.50, 2753 Ед.хр., 1886-1919 гг., Оп.2:1,2). В его обязанности входил прием и рассмотрение правильности оформления заявок на открытие приисков, распоряжение об отводе площадей к этим заявкам и наблюдение за правильностью оформления отводов, регистрация и выдача свидетельств на добытое золото, а также выдача свидетельств на право транспортировки добытого металла в Екатеринбург в золотосплавочную лабораторию. За сданное золото выдавалась ассигновка, по которой банк выплачивал деньги. До начала XXвека государство монопольно скупало все золото по твердой цене, разрешив впоследствии некоторым частным банкам (в том числе Азовско-Донскому банку, контролировавшему «Зауральское горнопромышленное акционерное общество» и «Московское лесопромышленное товарищество») или их отделениям, расположенным на Урале скупать золото по коммерческим ценам.

    Зауральское горнопромышленное акционерное общество открыло свои действия 22 апреля 1897 года на основании Устава, утвержденного 12 сентября 1896 года. Общество, под наименованием «Зауральское горнопромышленное акционерное Общество» в составе учредителей инженера-технолога Константина Матвеевича Полежаева и действительного статского советника, инженера-технолога Константина Петровича Троицкого, было учреждено для разработки естественных богатства, месторождений платины, серебра, меди, железа, золота и других металлов, минералов, лесов и проч. в Южно-Заозерской даче, находящейся во Всеволодоблагодатской волости Верхотурского уезда Пермской губернии, а равно и для содержания и расширения деятельности уже существующих там ныне с и могущих быть устроенными впоследствии заводов и копей. Южно-Заозерская дача в сто двадцать тысяч десятин, принадлежащая потомственному почетному гражданину Ивану Матвеевичу Полежаеву с землями, лесами и всеми иными угодьями, приисками, коренными месторождениями металлов, серебряными россыпями, платинными приисками, медными рудниками, железными залежами, минералами, а также со всеми рудниками, копями и иными сооружениями, жилыми и другими строениями, инвентарем, машинами, снарядами, аппаратами, складами товаров и материалов и прочим движимыми, и недвижимым имуществом, равно контрактами, условиями и обязательствами передается нынешним владельцем в собственность Общества, с соблюдением всех существующих на сей предмет законоположений и с получением от владельца на недвижимое имение крепостных актов на имя Общества (РГИА. Ф.59, Оп.1, Д.27). Основным объектом собственности компании являлся Лангурско-Екатерининский район, территория которого, как писал Е.Н. Барбот де Марни Н. П. в книге «Урал и его богатства», изданной в Екатеринбурге в 1910 году, «представляла область мощных и значительных аллювиальных россыпей золота, лишенных платины по речкам Лангуру, Нижней Екатерининке, Унтии (Уньши или Безымянке – Ю.Н.), Большой и Малой Стрелебной, Александровке и других».

После перехода Южно-Заозерской дачи в собственность Зауральского горнопромышленного общества, на конец ноября 1899 года смотрителем золотых приисках являлся Балакшин Петр Николаевич, сын ялуторовского и курганского купца 2-й гильдии Балакшина Николая Яковлевича, управляющего известного золотопромышленника и откупщика Никиты Федоровича Мясникова. С 1872 года и до перехода на службу на Зауральское горнопромышленное общество, Петр Балакшин по доверенности старшего брата Константина управлял семейными торговыми делами в городе Кургане Тобольской губернии. Вероятно, работа П.Н. Балакшина в качестве смотрителя золотых приисков была связана с занятием его брата Константина вместе с мужем сестры, курганским купцом Г.Ф. Серебренниковым, розыском золота и разных руд, в том числе на севере Верхотурского уезда. Данное предположение подтверждается сведениями автобиографического справочника М.С. Бессонова "История Северного Урала в лицах", где указано, что на конец 1899 года Константин Николаевич Балакшин числился в составе жителей села Всеволодоблагодатского. 

    В «Словаре Верхотурского уезда Пермской губернии» И.Я. Кривощекова 1910 года издания, разделе «Прииски», с ссылкой на сообщение члена Верхотурской земской управы Н.П. Караваева от 1909 года, указан платиновый прииск Сольва Южно-Заозерской дачи, расположенный при впадении Малой Сольвы в Сосьву. В приисковом поселке имелось до 20 домов и казарм, земское училище, контора и фельдшерский пункт. «Платины добывается в год до 4 пудов рабочих задолжается до 250-300 человек». Кроме того, И.Я. Кривощеков пишет: «Лангур, поселок на реке Лангур, притоке Сосьвы, в одной версте от Екатерининского прииска или Села, Всеволодоблагодатской волости. Начало поселку положено здесь владельцем дачи Поляковым, построившим себе дом в 24 комнаты. Между Лангуром и Екатерининкой находится земское училище, содержавшееся ранее приисковой администрацией. С Екатеринским прииском в Лангуре насчитывается 825 жителей обоего пола. Дворов в Лангуре 30 по сведениям Верхотурской земской управы 1908 года (стр. 674-675). Еще в составе Южно-Заозерской дачи И.Я. Кривощеков указывает «Ельцовский прииск, находящийся к востоку от села Всеволодоблагодатского на реках Ельцовке и Ореховке, берущих начало на северо-востоке склонов Шарпинско-Пуинского увала, рядом с Ельцовским прииском находится прииск Ореховский. Река Ельцовка берет начало между Ореховой и Черной сопками и впадает в Верхнее озеро. В 1898 году обследовалось управляющим Южно-Заозерской дачи Левинсон-Лессингом» (стр.400). В «Памятной книжке Пермской губернии 1900 года», в разделе «Верхотурский уезд. Прииски золотые и платиновые», в селе Турьинские рудники указана приисковая контора «Зауральского Горнопромышленного общества» Южно-Заозерской дачи в составе управляющего Константина Николаевича Балашкина, бухгалтера Николая Александровича Ляпустина и врача Николая Христиановича Сонолова. Данная информация служит свидетельством разработки Обществом золотых приисков на территории Богословского горнозаводского округа по договору аренды, либо добычи золота на Масловском месторождении.

   Основной капитал Общества к моменту его образования составлял 3 млн. руб., разделенных на 24 тыс. акций. Наиболее крупными держателями акций из числа членов Общества были братья Полежаевы, К.П. Троицкий, Д.С. Поляков и Л.А. Варшавский. Управление делами Общества осуществлялось располагавшимся в Петербурге Правлением, которое состояло из 3 директоров, избираемых общим собранием акционеров (Указатель действующих в Империи акционерных предприятий под ред. В. А. Дмитриева-Мамонова. Спб, 1903, № 1002).  Вполне вероятно, что братья Полежаевы являлись подставными лицами, действовавшими в интересах Д.С. Полякова и Л.А. Варшавского. В 1886 году был издан указ Министерства государственных имуществ, запретивший евреям служить по горному ведомству и золотопромышленному делу, а, кроме того, Пермское Горное начальство, в подчинении которого находились Заозерские дачи и золотые прииски в Лялинской и Вагранских казенных дачах Северо-Верхотурского горного округа, при регулировании частной золотодобычи, руководствовалось указом императора Александра I от 19 декабря 1824 года на имя министра финансов следующего содержания: «Во время путешествия Моего по Хребту Уральскому заметил, что евреи, вопреки коренным государственным узаконениям, стекаются на горные заводы и, занимаясь тайком закупкой драгоценных металлов, развращают тамошних жителей ко вреду казны и частных заводчиков, повелеваю вам предписать строжайше Горным Начальникам Хребта Уральского и принять другие приличные меры, чтобы евреи отнюдь не были терпимы как на казенных и на частных заводах в горном ведомстве состоящих, ровно и в Екатеринбурге, ни проездом, ни жительством...» (ГАСО. Ф.24, Оп.32, Д.4560). На практике, действие указа осуществлялось в форме отказов в выдаче торгово-промысловых свидетельств евреям на разработку золотых приисков, в связи с чем, евреи-золотопромышленники создавали всяческие акционерные «Товарищества» и «Общества», включая в состав их правлений подставных лиц, представлявших коммерческие интересы еврейских банкиров и купцов в Пермской торговой палате Министерства финансов. Данная версия подтверждается тем фактом, что «Золотопромышленная контора И.М. Полежаева» (ГАСО. Ф.766, 1896 г., 1 дело), выкупившая у казны Южно-Заозерскую дачу, была создана 1896 году всего за несколько месяцев до учреждения «Зауральского горнопромышленного акционерного общества».

   11 октября 1909 года, по инициативе Д.С. Полякова, Л.А. Варшавского и других еврейских банкиров было создано Российское Горнопромышленное Комиссионное Общество (РОСГОРН), созданное как дочернее предприятие Азово-Донского банка для посредничества по покупке и продажи месторождений полезных ископаемых, производства разведок, а также для устройства и эксплуатации промышленных предприятий.  В деле же привлечения иностранных капиталов к финансированию русских предприятий главную роль стал играть созданный в 1911 году в Лондоне, при участии РОСГОРНа, Международный русский синдикат. В состав последнего входили русская, американская и английская финансовые группы. Во главе РОСГОРНа встал Федоров М.М. - председатель совета Азово-Донского банка, бывший министр промышленности и торговли Империи.

     Капиталистический способ золотодобычи в Царской России, во многом копируемый современными золотодобывающими компаниями, имел целью получения прибыли казной и частными лицами. Результатами такой промышленной политики было обогащение горстки лиц, выводящих свои капиталы за границу, постройка ими роскошных дворцов и особняков, «русские сезоны» в Ницце и Баден-Бадене золотопромышленников, их жен и любовниц. При этом, каторжный труд, в прямом и переносном смысле этого выражения, приисковых рабочих, их бесправное состояние и убогий быт - ни государство, ни золотопромышленников не волновали, и в правительственных кругах государства более обсуждались «недопустимые для цивилизованного мира» ограничения прав еврейских золотопромышленников, чем бедственное положение и бесправие рабочего люда. Применяемые при золотодобыче химические способы хлоридовзгонки (при помощи смеси перекиси марганца, поваренной соли и серной кислоты), цианирования (с применением цианистого калия) и амальгирования (с применением жидкой ртути), нанесли огромный вред природе Северного Урала. В ходе приисковых работ в руслах рек и по их берегам уничтожалась местная флора и фауна, реки и ручьи отводились в искусственные русла или перегораживались плотинами, а при составлении Горного устава и дополнений к нему - идеи рекультивации земель, после завершения их промышленного использования, не выдвигались и не обсуждались. Владельцы «Зауральского горнопромышленного акционерного общества», как и многочисленные арендаторы Южно-Заозерской дачи до них, извлекая барыши из разработки ее недр совершенно не заботились о благоустройстве территории округа, образовании и благоденствии ее населения. Н.К. Чупин в книге «Географический и статистический словарь Пермской губернии» 1873 года издания писал: «Всеволодо-Благодатское село на севере Верхотурского уезда, в южной части Заозерской дачи гг. Всеволожских, было прежде центром управления золотых промыслов Заозерской дачи. Но уже много лет со стороны владельцев разработки россыпей не производится и золотые промысла отдаются на аренду. Добыча золота значительно меньше прежнего, и жители села, бывшие крепостные гг. Всеволожских, переведенные с 1824 г. с заводов тех же владельцев Соликамского уезда, находятся, по недостатку работ, в бедности. Николай Васильевич Сорокин, ездивший в 1872 году на север Верхотурского уезда, для изследования Вогул, описывает село Всеволодоблагодатское следующим образом: «На небольшой поляне, посреди дремучего леса, сгруппировано несколько десятков почерневших хижин; желтая деревянная церковь, с высокой колокольней, стоят как-то в стороне от самого селения; на пустом месте, именуемом площадью, находится несколько опустелых, еще крепких домов, служивших прежде помещением для контор и проч... Все население этого местечка состоит исключительно из охотников, промышляющих по большей части медвежьей охотой и питаясь мясом лося. На мелкую дичь, т. е. на тетеревов, куропаток, рябчиков и прочую мелюзгу не обращают ни малейшего внимания, потому что цена за убитую птицу гораздо меньше цены выстрела, так как порох достать довольно трудно. Летом работают на золотом прииске Ореховке, находящемся в 4 верстах от селения, и по праздникам, после обедни, напиваются сивухой». Сведения Н.К. Чупина подтверждаются сообщением справочника «Приходы и церкви Екатеринбургской епархии», изданной в 1902 году: «В селении (Всеволодоблагодатском - Ю.Н.) имеется заводская контора, архив, дом управляющего и невдалеке от села совершенно заброшенный огромный госпиталь с большими пакгаузами. В окрестностях селения находится много медных рудников и золотых приисков, из которых одни были открыты еще в 18 столетии, а другие в 30-х годах минувшего столетия. Большинство рудников и приисков в настоящее время не разрабатывается... В Статистическом описании Заозерской дачи в Пермских Губернских Ведомостях, составленном местным управлением в 1861 году, сказано: «огородные растения засеваются: картофель, редька, репа, брюква, морковь, свекла, лук и капуста, урожай которых бывает посредственный». Судя поэтому, у тамошних жителей прежде, при существования крепостного права, было гораздо более, чем ныне попечения о домашнем хозяйстве». Старожилы приискового поселка Лангур рассказывали мне, что в доме Д.С. Полякова, состоящим из 24 комнат, имелось отдельное помещение для телесных наказаний провинившихся рабочих, а вместе с приезжавшим на прииск хозяином «ЗГПАО» - прибывала многочисленная дворня с камер-лакеем во главе. Завозились заморские вина, дорогая посуда из хрусталя и фарфора. Повар-француз готовил изысканные блюда, а по дому сновали гувернантки, управляющие приисками и конторщики.     

    Согласно справочника Л.К. Езиоранского «Фабрично-заводские предприятия Российской империи» 1909 года, «Зауральское горнопромышленное общество» эксплуатировало 1 драгу и заявляло годовую добычу в 2 пуда 39 фунтов золота и 3 пуда 39 фунтов платины. Управлялось Общество правлением в составе председателя правления и директора-распорядителя компании Ф.Ю. Левинсон-Лессинга, членов правления М.Л. Балабанова и С.С. Поляка. Заведующим технической частью в справочнике указан И.П. Коряков, а заведующим коммерческой частью - Н.П. Печников. Контора Общества располагалась в селе Всеволодоблагодатском, а главная его контора - в Санкт-Петербурге по улице Галерной в доме № 3, принадлежавшем Д.С. Полякову по соседству с «Санкт-Петербургско-Московским коммерческим банком», арендовавшим, как и «Зауральское горнопромышленное общество», часть здания у своего основного акционера. В справочной книге «Акционерно-паевые предприятия России» 1917 года издания, членом правления «Зауральского горнопромышленного общества» указан присяжный поверенный, кандидат прав Поляк С.В., входивший также в правление золотопромышленного общества «Колчедан» (Акционерно-паевые предприятия России. Торгово-промышленные, фабрично-заводские и торговые предприятия. Акционерные банки. М., 1917, с.253).

   Нижне-Туринский краевед Шлемов А.В. в биографической статье «Неизвестные Бурдаковы» писал, что Викторин и Капитон Бурдаковы, владельцы золотопромышленной компании «Братья Бурдаковы», основанной в 1897 году для разведки и добычи золота в Северо-Верхотурском горном округе, в 1916 году вели переговоры о передаче своих золотых приисков, расположенных во 2-й Вагранской даче, в аренду «Зауральскому горнопромышленному акционерному обществу», располагавшему уставным капиталом в 4,5 млн. рублей и ведущему промысел в Южно-Заозерской даче Верхотурского уезда. Шлемов А.В. предполагает, что этот шаг мог быть вызван пошатнувшимся здоровьем Капитона и уже не молодым возрастом Викторина Бурдаковых. Кроме того, исходя из сложившихся высоких цен на платину (36 000-40 000 рублей за пуд) и то, что «ЗГПАО» использовало драги и другую технику, позволяющую вести более продуктивную добычу благородных металлов по сравнению с примитивным старательством, Бурдаковы могли расчитовать на надежный источник дохода, не неся при этом ни каких расходов. Однако, более вероятной причиной передачи Бурдаковыми своих приисков в аренду «ЗГПАО» была нехватка рабочих рук, вызванная массовой мобилизацией мужского населения Российской Империи на военную службу. В тоже время, в отличие от других частных компаний, «Зауральское горнопромышленное акционерное общество» располагала возможностью получать для производства приисковых работ военнопленных (на сентябрь 1917 года, в распоряжении «ЗГПАО» находилось 200 военнопленных из числа подданных Германской и Австро-Венгерской монархий (ГАСО. Ф.24, Оп.20, Д.28-29, л.2-6)). Как следует из проекта Договора аренды, три группы приисков «Братьев Бурдаковых» по рекам Сольве, Пуе и Криве сдавались под разработку и разведку ископаемых на 2,5 года. Арендатор, т.е. «Общество обязуется произвести разведку приисков для выяснения промышленных в них запасов золота и платины за свой счет и по усмотрению Общества… Все драгоценные металлы, добытые во время разведок, поступают в полную собственность Общества с уплатою при этом Бурдакову попудных… За каждый пуд золота, намытого драгою, - по 3000 рублей, другими способами - по 2000 рублей. За каждый пуд платины 3000 рублей при цене ея в 40000 рублей за пуд, принимая за базу 83% чистой платины, и сверх сего в пользу Бурдаковых отчисляется 20% с разницы между сказанной ценой и той, по коей Общество продаст платину, если цена последней превысит 40000 рублей. Если бы общая сумма попудной платы, имеющая поступить в пользу Бурдаковых, оказалась меньше 15000 р. в год, то Общество обязуется эту разницу доплатить им, чтобы доход был бы не менее 15000 в год…». Общество было вправе разрабатывать и другие полезные недра с уплатою Бурдаковым 20% чистого дохода» (РГИА, Ф.59, Оп.1, Д.129, Л.1-3об). Согласно адрес-календаря Пермской губернии 1917 года, на прииске Сольва, приобретенном «ЗГПАО» у Бурдаковых, работало 55 рабочих (на Лангурском прииске было занято - 160 рабочих) из числа переданных обществу 200 военнопленных, судьба которых после начала Гражданской войны остается невыясненной. После Октябрьской революции имущество «Зауральского горнопромышленного акционерного общества», как и всех остальных золотодобывающих предприятий, было объявлено собственностью РСФСР на основании декрета СНК «О национализации крупнейших предприятий» от 28 (15) июня 1918 года, а документация его правления, сильно пострадавшая при наводнении 1924 года, была обнаружена в 1925 году при обследовании двора дома № 20 по Галерной улице и переданы в ЛОЦИА. Кроме того, в Государственном архиве Свердловской области хранятся фонды «ПРАВЛЕНИЕ ЗАУРАЛЬСКОГО ГОРНОПРОМЫШЛЕННОГО АКЦИОНЕРНОГО ОБЩЕСТВА» (ГАСО. Ф.175, 1912-1918 гг., 6 дел) и «ПРАВЛЕНИЕ ВСЕВОЛОДО-БЛАГОДАТСКИХ ЗОЛОТЫХ ПРИИСКОВ» (ГАСО. Ф.593, 1826-1917 гг., 675 дел).

    В заключении своего очерка, хотел бы отметить, что к концу 1917 года Южно-Заозерская дача была передана в состав Николае-Павдинского горного округа, что подтверждает "Наказ-запрос рабочих Южно-Заозерской дачи Уральскому Областному Совету об организации производства и продовольственному снабжению рабочих от 2 января 1918 года (РГИА. Ф.75, On.1, Д.57, Л.43). Во время белогвардейской оккупации Северного Урала все добытое на рудниках и приисках Южно-Заозерской дачи золото и платина были присвоено управляющим Николае-Павдинского горного округа Ф.Г. Бехли, бежавшим с отступающей белой армией в Сибирь и эмигрировавшим позже в США. Среди старожилов поселков Лангура и Екатерининки бытовали слухи, что весной 1919 года воинская команда, вывозившая золото из Лангурской приисковой конторы, при переправе через реку Сосьву попала в полынью и все золото покоится на дне Сосьвы в районе бывшего Стрелебского (Стрелецкого) кордона.  

  Что касается личности "похитителя" Южно-Заозерского золота, то Бехли Федор Георгиевич родился в 1879 году в городе Смоленске в семье потомственных дворян. В 1897 году обучался в Морском инженерном училище (РГА ВМФ. Ф.434, Оп.2, Ед.Хр.170). В 1911 году он занял должность заведующего Лобвинским лесопильным заводом и углевыжигательными печами Николае-Павдинского горного округа наследников К.П. Воробьева в поселке Лобва Верхотурского уезда. К этому времени на заводе был уже построен корпус лесопильного цеха, где было установлено семь лесопильных рам фирмы «Гольмер», четыре бревнотаски и силовая подстанция. Эту же должность Федор Георгиевич, согласно данных Адрес-календаря и справочной книжки Пермской губернии 1916 года, занимал и последующие годы.

  Акционерное общество «Николае-Павдинский горный округ» было образовано в 1912 году для эксплуатации золотых и платиновых приисков, медных, никелевых, железорудных месторождений и залежей других полезных ископаемых, а также обработки лесных материалов, принадлежавших наследникам астраханского рыбопромышленника купца 1-й гильдии К.П. Воробьева в Верхотурском уезде Пермской губернии в составе Кытлымского, Каменушинского и Конжаковского платиновых приисков, Екатеринбургского аффинажного завода, Ново-Лялинской бумажной фабрики, Лялинского и Лобвинского лесничеств. Органами центрального управления Общества являлись общее собрание акционеров, Правление и ревизионная комиссия. Основной капитал составлял 12 млн рублей. Правление располагалось в Санкт-Петербурге в доме № 7 на улице Малая Конюшенная, а в его состав были избраны Е.Ф. Давыдов, князь А.П. Урусов (занимавший также посты товарища председателя совета Русско-Английского банка и председателя Сысертского горного округа), Г.И. Бененсон, И.А. Лосев, И.Х. Озеров, М.С. Пакшвер, Г.Г. Шклявер (Барышников М.Н. Деловой мир России. Историко-биографический справочник. СПб., 1998. С.280). Согласно Протокола собрания акционеров Николае-Павдинского общества от 14 февраля 1917 года, из из 41-го акционера, владеющих 48869 акциями с правом на 971 голос, в собрании приняло участие 19 акционеров, представивших 47829 акций, с правом на 954 голоса. Наибольшее количество акций представили: Русско-Английский банк - 21226 акций, товарищество «Гр. Бененсон» - 17448, И.А. Лосев - 1770, Б.Г. Спичинский - 1440, Русско-Азиатский банк - 1000, Д.Б. Гольдберг - 700, Г.Г. Шклявер - 500 акций и другие. В дивиденды акционерам шло в это время 1800000 рублей, что составляло по 12 рублей на акцию. Стоимость имущества горного округа определялась в 19,7 млн рублей, а основными акционерами округа являлись Русско-Английский, Русский Торгово-Промышленный и Русско-Азиатский банки.

   К лету 1917 года, когда Ф.Г. Бехли стал управляющим Николае-Павдинского горного округа, лесной экспорт российских компаний вследствие закрытия портов Балтийского и Черного морей и сухопутной границы сократился в десять раз. Рабочие и служащие округа своевременно не получали заработную плату, усугубились проблемы доставки в округ продовольствия. Все это вызывало конфликты рабочих с администрацией округа, находящейся в Новой Ляле. А после Октябрьской революции, конфронтация рабочих с владельцами заводов и приисков приобрели затяжной и трудноразрешимый характер, а частично повышенные расценки заводских и рудничных работ не покрывали роста цен на продовольствие и товары первой необходимости. В этих условиях, правление Николае-Павдинского округа максимально снизило производство бумаги и лесопродукции, за исключением части оборонных заказов, оплата за которые производилась Временным правительством стремительно обесценивающимися «керенками». В тоже время, воспользовавшись хаосом и неразберихой в государственном контроле за оборотом драгоценных металлов, владельцы округа приобрели у владельцев Зауральского горнопромышленного товарищества большую часть акций с правом голоса и получили право на добычу золота в Южно-Заозерской даче. Многие банкиры, фабриканты и их наследники в преддверии Октябрьского переворота и сразу после него, сворачивали свои дела в России, продавали по бросовым ценам свои акции предприятий, стремясь выехать за границу с наличной валютой или счетами в зарубежных банках. Другие же – развивали лихорадочную деятельность по скупке ценных бумаг горнодобывающих компаний, прикладывали огромные усилия для увеличения добычи золота и платины на уральских и сибирских приисках, оплачивали и организовывали многочисленные геологоразведочные экспедиции для открытия новых месторождений драгоценных металлов, а вся добытая золото и платина переплавлялись «честными предпринимателями» в слитки на «черный день». Данная деятельность продолжалась и после ноября 1917 года, ибо национализация горных округов 26 января 1918 года Постановлением ВСНХ РСФСР и Уральского областного Совета носила декларативный характер и, до белогвардейской оккупации Урала в июле-октябре 1918 года, ограничивалась созданием в округах «деловых советов» на основании декрета о введении рабочего контроля. Фактически, как и Северо- и Южно-Заозерская дачи, Николае-Павдинский горный округ был объявлен национализированным Постановлением ВСНХ (Опубликовано в № 213 Известий ВЦИК от 2 октября 1918 года) «О национализации и организации управления предприятиями Урала», а сама национализация осуществлялась уже после эвакуации белых с Урала в июле 1919 года.

   Во время бегства из России, на станции Даурия, солдатами армии атамана Семенова у Ф.Г. Бехли были изъяты деньги в сумме один миллион сибирских рублей, принадлежащих Николае-Павдинскому акционерному обществу, а вот каким образом и через кого он переправлял за границу золото и платину – до сих пор не известно. Вместе с Федором Георгиевичем семеновцами был «ограблен» быший главноуправляющий Богословского горнозаводского округа Сергей Семенович Постников, занимавший при Колчаке должность особоуполномоченного по управлению промышленности Урала. По воспоминаниям бывшего сотрудника колчаковского министерства финансов В.П. Аничкова, изложенным в книге «Екатеринбург - Владивосток (1917-1922)», десятки банкиров, «бывших депутатов Государственной думы» и золотопромышленников пытались вывезти за границу драгоценные металлы, а, белые атаманы Анненков, Колмыков и Семенов беззастенчиво грабили ими награбленное добро: «Мировая война и революция расшатали нравы не только интервентов, но и наших военных. Революция глубоко проникла в самую толщу сознания нашей буржуазии, превратив её в мошенников». По одной из версий гибели «освободителя» Верхотурского уезда от Советской власти Николая Казагранди, он был казнен в 1921 году приказом барона Р.Ф. Унгерна-фон-Штернберга за хищение золота. Осев в Харбине, Федор Георгиевич сочетался вторым браком Юлией Николаевной Караваевой, портнихой по профессии, которая была на двадцать лет моложе его. Вместе с новой женой он эмигрировал в США, оставив в России детей от первого брака - Валентину 1907 г.р., Евгению 1910 г.р. (в замужестве Аникст) и Аллу 1913 г.р. 27 сентября 1921 года в Харбине у Федора Георгиевича и Юлии Николаевны родился сын Юлий. Умер Ф.Г. Бехли в 1944 году в Сан-Франциско. Юлия Николаевна пережила мужа на тридцать лет и скончалась в 1975 году. Супруги Бехли покоятся в одном захоронении на местном сербском кладбище.

   С историей Верхотурского уезда была связана судьба и других членов рода Бехли. Родной брат Федора Георгиевича – Сергей Георгиевич Бехли, до перевода на должность инспектора сельского хозяйства Ярославской губернии, в 1908-1913 годах служил переселенческим агрономом земской управы Верхотурского уезда и производил на Севере Урала отвод земельных участков для нужд переселенцев в Богословской, Петропавловской, Турьинской, Всеволодоблагодатской, а также ясашных Лозьвенской и Верх-Сосьвеских волостях (В Туринской волости 1-й переселенческий участок располагался на реке Сосьве ниже Стрелецкого кордона, на месте которого в 1932 году был основан трудпоселок для ссыльных кулаков по названием «Белая речка»). Восприемниками младшей дочери от первого брака Ф.Г. Бехли и его жены Евдокии Ильиничны – Аллы, родившейся 28 февраля 1913 года, был в храме села Коптяковского был его брат Бехли Георгий Георгиевич с супругой Бехли Надеждой Николаевной (Бессонов М.С. Имена в истории Северного Урала (1589-1917)). Двоюродный брат Федора Георгиевича – Глеб Дмитриевич Бехли являлся представителем наследников П.В. Шереметева на III-м Экстренном съезде золото и платинопромышленников Пермской губернии, проходившем в октябре 1908 года в поселке Кушвинского завода.

У современного обывателя северная часть Свердловской области в исторической ретроспективе ассоциируется с Верхотурским уездом, что верно лишь отчасти. Со времени покорения Ермаком Сибирского царства и присоединения Сибири к Московскому царству, территория современных Серовского, Североуральского и Ивдельского городских округов долгое время входила в состав не только Верхотурского, но и Пелымского и Березовского уездов и, лишь во к концу XIX века, северная граница Верхотурского уезда приобрела свое окончательное оформление, а уже в годы Советской власти, к Ивдельскому району была присоеденена часть Сартаньинской волости Березовского уезда (в соответствии с Постановлением ВЦИК от 12 ноября 1923 года «О границах и административном делении Уральской области») и населенные пункты Лямля-Пауль, Собянино, Суеват-Пауль, Бурмантово и юрта Куриковых (в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 сентября 1939 года).

     В XVII веке основной административной единицей в Сибири был разряд, который делился на города с прилегающими уездами. Верхотурский уезд был включен в Тобольский разряд Сибирского царства, образованный в конце XVI века. На территории вогульских юрт и зимовий в начале XVII века были образованы ясачные волости, а их население было приписано к инородческим сотням. Ясачные волости не имели четких территориальных границ и определялись личным составом приписанных к ним жителей, в лучшем случае - составом населенных пунктов (деревень (паулей), выселков, юрт) (Располов П.Е. История административно-территориального деления Урала). Русское население Сибири по отношению к государству делилось на духовенство, служилое и податное сословия. Первые были обязаны государству службой церковной, воинской или гражданской; вторые - платежом налогов и отправлением повинностей, называвшиеся тяглом. Основная окладная единица тяглого населения называлась сохой. Помимо прямых налогов, крестьяне и посадские люди исполняли другие тяглые повинности (нередко переводившиеся в деньги). В XVII веке наиболее тяжелыми налогами являлись так называемые «стрелецкий хлеб» или «стрелецкие деньги», ямские, данные и оброчные деньги. В 1679 году система обложения по сохам (посошная) была заменена подворной: важнейшие прямые налоги и мелкие сборы были объединены в один налог - стрелецкую подать. Термин «тягло» после введения подушной подати был заменен словом «подать», но употреблялся как условная единица обложения в XVIII-XIX вв. (Н. Павленко, И. Андреев, В. Кобрин, В. Федоров История России с древнейших времен до 1861 года. 3-е изд., М., 2004). В этот период времени, осуществляющие военную и гражданскую власть Верхотурские воеводы находились в подчинении от тобольских воевод, но эта зависимость была довольно слабая и не определялась в точности законом: большею частию верхотурский воевода писал о делах непосредственно в находившийся в Москве Сибирский Приказ - государственное учреждение, заведовавшее всею Сибирью, и получал царские указы прямо на свое имя. В 1687 году велено их в Тобольске не ведать, и кроме того от тобольских воевод взяты были уезды Пелымский и Туринский, воеводы которых подчинены были Верхотурскому (Чупин Н.К. «Географический и статистический словарь Пермской губернии» 1873, том I). Однако, в 1693 году Верхотурскский уезд вновь был подчинен Тобольскому разряду и «значение Верхотурских воевод весьма уменьшилось» (Там же).

    В 1699 году царь Петр решился провести в России так называемую «городскую реформу» и преобразовать уезды в провинции, в которых, по именному указу от 30 января 1699 года  учреждались земские избы во главе с выборными земскими, кабацкими и таможенными бурмистрами, переименованными на голандский манер из старост и голов «для ведомства всяких расправных дел между посадскими и торговыми людьми, для управления казенными с них сборами и градскими повинностями и об исключении торговых и посадских людей из ведомства воевод и приказов» (Полное собрание законов Российской империи. Т. III. [СПб]., 1830. Ст. 1674. С. 598-600). Власть воевод ограничивалась военным управлением, охраной крепостей и границ уездов. Данная реформа встретила ожесточенное сопротивление в провинциях и, на основании указа от 27 октября 1699 года, на Сибирь городская реформа не была распространена (Акишин М.О. Реформа Ратуши 1699 г.: Проведение и итоги. стр.11).

    29 декабря 1708 года Петр I издал указ «Об учреждении губерний и о росписании к ним городов», в соответствии с которым территория Урала была включена в состав Сибирской губернии с центром в Тобольске. Сущность петровской административной реформы состояла в создании между уездами, ранее непосредственно подчинявшимися царю и столичным приказам, промежуточных административных учреждений - губерний и провинций, а конечной целью проводимых реформ – было бональное намерение расширить число податного сословия и увеличить размер сбора податей с населения России. Назначение губернаторов, как и уездных воевод, переименованных в коменданты, по-прежнему составляла креатуру царской (императорской) особы. После первой петровской реформы, губернии не делились на уезды, а составлялись из городов и прилегающих к ним земель (например, переписная книга 1710 года города Верхотурья или Туринска с уездом), а деятельность местных разрядов и приказов предполагалась реорганизовать по образу военных округов. 7 декабря 1718 года Пётр I утвердил решение Сената о дальнейшем преобразовании губерний. С июля 1719 года новые правила вводились в Санкт-Петербургской губернии, а с 1720 года - в остальных (Губернаторы. Историко-юридический очерк. Спб., 1905). Сибирская губерния для облегчения процесса управления была поделена на пять провинций. Верхотурский уезд вместе с Тобольским, Тюменским, Туринским, Пелымским, Березовским, Сургутским и Тарскими уездами был включен в состав Тобольской провинции. Обе петровские административно-территориальные реформы начинались с переписи-ревизии населения, а по реформе 1719 года - взамен подворной была введена подушная подать. Взимание подушной подати началось с 1724 года. С самого своего возникновения подушная подать была сословным, а не общим налогом. Так, уже при Петре I не вносились в ревизские сказки дворяне, духовенство и другие представители служилого сословия. Старообрядцы до 1782 года платили обложение в двойном размере, отчего в народе их называли «двоедане». В 1775 году от подушной подати было освобождено купечество, для которого были установлены гильдейские пошлины - процентный сбор с объявленного капитала. В 1863 году была отменена подушная подать с мещан, замененный налогом на недвижимость в городах, посадах и местечках. Последняя мера была распространена на Сибирь только в 1873 году.

     В 1727 году было восстановлено деление провинций и губерний на уезды, а в середине XVIII века было произведено  изменение границы между Казанской и Сибирской губерниями, которая прошла по Уральскому горному хребту. С 1764 по 1782 год Сибирская губерния именовалась также Сибирским царством, делившееся на Иркутское и Тобольское генерал-губернаторства, а Верхотурский, Пелымский, Березовский и Туринский уезды были подчинены Тобольскому генерал-губернатору. 7 ноября 1775 года Екатерина II подписала указ, в соответствии с которым размеры губерний были уменьшены, их число увеличено вдвое, ликвидированы провинции (в ряде губерний внутри них были выделены области), изменена нарезка уездов. Кроме губерний и уездов появились наместничества, каждое из которых могло включать 2-3 губернии. Наместничества возглавили наместники, или генерал-губернаторы, назначаемые самой императрицей. В соответствии с этим же указом, в уездах создавались местные полицейские органы и уездные земские суды, избираемые местным дворянством в составе земского капитан-исправника и трех заседателей. Земские суды проводили предварительное расследование по мелким уголовным делам, следили за своевременной уплатой податей и сборов, порядком в торговли, руководили проведением противопожарных и противоэпидемиологических мер, сохраняли в уезде «благочиние, добронравие и порядок». В обязанности капитана-исправника входило не только охрана общественного порядка в уезде, но и утверждение в должности и увольнение лесных сторожей, организация розыска беглых крестьян и приписных заводских рабочих. Кроме этого, Исправник состоял председателем уездного распорядительного комитета, директором уездного отделения попечительного о тюрьмах комитета, членом уездного по воинской повинности присутствия и других уездных комиссий и комитетов. 16 ноября 1780 года Екатерина II подписала указ о создании Пермского наместничества в составе Пермской и Екатеринбургской областей, а также об учреждении губернского города Пермь. Открытие губернского города и наместничества состоялось 18 октября 1781 года на территории дачи Егошинского завода. Пермское наместничество было образовано на основе бывшей Пермской провинции Казанской губернии и ряда зауральских городов прежней Тобольской провинции, в том числе и Верхотурского уезда, включенного в состав Екатеринбургской провинции. При этом Березовский уезд остался в составе Тобольской губернии, а Пелымский уезд был ликвидирован, а его территория - включена в состав Туринского уезда. Также 1782 году на территории Сибирского царства были учреждены Тобольское наместничество в составе Тобольской и Томской областей. Тобольское наместничество вошло в состав Пермского и Тобольского генерал-губернаторств (прообраз современных федеральных округов). В этот период времени, в состав Верхотурского уезда вошла Лозьвинская волость ясачных вогул от пауля Арии на юге, до юрт Першиных на севере, а также бассейн реки Ивдель - правого притока Лозьвы. Кроме того, из Пелымского уезда в Верхотурский было передана территория верхней части реки Сосьвы и Вагранские дачи. 

Инородческое населения севера Верхотурского населения было представлено Вагранскими, Сосьвенскими и Лозьвенскими вогулами. Вагранские вогулы большей частью продали свои охотничьи и рыбные промыслы Максиму Походяшину, начавшему в 1758 году строительство Петропавловского завода. Лишившись своих угодий, эти вогулы переселились на притоки Сосьвы ниже Кривенской сопки, основав зимовья Верхне и Нижне-Масловские, юрты Климковых, Денежкиных, Тихонковых и Крылышковых. Ниже по течению реки Сосьвы располагались вогулбские юрты Марсиных, Анисимовых, Ясауловых, Тонковых, Таушанковых и Масловых. В низовьях реки Турьи находились юрты Антипковых и Екиных. Большинство перечисленных вогульских семей было приписано к Лозьвенской ясачной волости с волостным старшиной в деревне Лача. Сосьвенская же волость ясачных вогул находилась в нижней части течения Сосьвы, а селения ясачных Сосьвеских вогул Моросковых, Якимовых, Сотриных и др., чересполосно чередовалась с русскими деревнями и, даже проживая в пределах одного поселения, вогулы и русские жители образовывали самостоятельные «концы», числились в разных сельских обществах и подчинялись своим волостным старостам и уездным управам. В 1822 году был принят «Устав об управлении инородцев», разработанный первым Сибирским комитетом и ут­вер­жденный 22 ию­ля (3 авг.) императором Алек­сан­дром I. Данный Устав регламентировал сис­те­му управ­ле­ния, са­мо­управ­ле­ния и су­да для ко­рен­ных на­ро­дов Урала и Си­би­ри, выделенных в оседлые, кочевые и бродячие раз­ря­ды. Все ино­род­цы ос­во­бо­ж­да­лись от рекрутской повинности. Осед­лые ино­род­цы под­чи­ня­лись об­ще­рос­сий­ским за­ко­нам, их пра­ва и обя­зан­но­сти за­ви­се­ли от при­над­леж­но­сти к со­сло­вию или со­слов­ной груп­пе. Ко­че­вые и бро­дя­чие ино­род­цы управ­лялись по собственным за­ко­нам и обы­ча­ям, пла­ти­ли ясак (со­би­рал­ся ста­ро­стой в на­ту­раль­ной или де­неж­ной фор­ме с ревизской души), име­ли пра­во сво­бод­ной тор­гов­ли (по­куп­ка ими спирт­ных на­пит­ков стро­го за­пре­ща­лась), пе­ре­хо­да в од­но из со­сло­вий при осед­лом об­ра­зе жиз­ни и пр. Ко­че­вые ино­род­цы объ­е­ди­ня­лись в стой­би­ще или юрт (пауль) (не ме­нее 15 се­мейств в ка­ж­дом) во гла­ве со ста­рос­той и его по­мощ­ни­ка­ми. Над не­сколь­ки­ми стой­би­ща­ми (юртами) из од­но­го ро­да сто­ял над­зор­но-рас­по­ря­дительный ор­ган - ино­род­ная упра­ва в со­ста­ве головы и двух вы­бор­ных. Инородная управа Верхотурского уезда вела пе­ре­пись на­се­ле­ния, рас­клад­ку и сбор ясака, взыскание недоимок, проведение мер против повальных болезней, скотских падежей и лесных пожаров, устройство хлебных магазинов и попечение о продовольствии хлебом и солью, суд в «маловажных винах и взысканиях по особому положению», исполнение определений высших инстанций по уголовным и гражданским делам, занималась рас­про­стра­не­нием зем­ле­де­лия (СЗРИ. Т. 2. Свод губернских учреждений. Спб., 1892. X. Положение об инородцах). Бро­дя­чи­ми ино­род­ца­ми управ­лял толь­ко ста­рос­та из чис­ла ме­ст­ных «по­чёт­ных лю­дей» («княз­цов»), который, как и ино­род­ные упра­вы, под­чи­ня­лись земским судам, а с 1860-х годов – ок­руж­ным по­ли­цей­ским управ­ле­ни­ям. Бродячие инородцы не несли денежных по губерниям земских повинно­стей и не производили никаких расходов на содержание инородного управления. Им позволялось переходить для промыслов из уезда в уезд и из губернии в губернию без всякого стеснения. Ста­рос­ты инородцев мог­ли пе­ре­да­вать власть по на­след­ст­ву и, вместе с вы­бор­ными, за­се­да­телями, по­мощ­никами ста­рос­ты ут­вер­жда­лись в долж­но­сти и сни­ма­лись с неё гражданским гу­бер­на­то­ром или на­чаль­ни­ком об­лас­ти, «князцы» – генерал-гу­бер­на­то­ром. Ус­тав дей­ст­во­вал с отдельными из­ме­не­ния­ми до 1906 года (Га­ри­пов Р.Ш. Ус­тав «Об управ­ле­нии ино­род­цев» 1822 г. Ис­то­рия го­су­дар­ст­ва и пра­ва. 2010. № 23). В 1887 году Н.И. Кузнецов в книге «Природа и жители восточного склона Северного Урала» писал, что жители восточного склона Урала называли кочевыми вогулами мансийские семьи, расселившихся по реке Лозьве и ее притокам севернее села Никито-Ивделя, а оседлых, проживавших до деревни Першиной, именовали вогулами ясачными. Подобное выделение было основано на том, что обрусевшие вогулы, живущие деревнями, большей частью находились в цветущем состоянии. «Все здешние вогулы, - сообщал в 1873 году о населении Верхотурского уезда А.П. Орлов, - приписаны к своим особенным волостям, издавна наделены изобильно землями, льготой от рекрутских и земских повинностей. Переход к ним русским был не позволен, а им не было расчета переходить в число государственных крестьян». К сожалению, если по составу населения и хозяйственной деятельности Сосьвенской и Лозьвеской волостям ясачных вогул имеются многочисленные статистические данные и эпиграфические источники, то о кочевых вогулах, населявших таежные просторы севернее юрт Першиных, имеются лишь отрывочные сведения конца XIX - начала XX веков. Вероятно, причинами небрежного отношения губернских и уездных властей к Верхне-Лозьвенским кочевым инородцам были природные богатства недр этой территории, а именно - многочисленные золотоносные участки по правым притокам Лозьвы, в связи с чем, эти земли отводись под прииски Заозерской дачи и Округа Северной экспедиции по основаниям ст. 21«г» Горного Устава. Отсутствуют сведения о управлении кочевников, кроме упоминаний о уплате ими ясака в конце XIX - начале XX веков в Искарских юртах, распложенных недалеко от села Няксимволь Самаровской волости Березовского уезда (Екатеринбургские Епархальные ведомомти 1903 г. №12), где вершился суд и рассмотрение их жалоб, а также производились телесные наказания за совершенные проступки. Только в 1902 году, побывавший в Искарских юртах священник Николаевской походной церкви Екатеринбургской епархии Петр Мамин составил приговор "о исключении лозьвенских вогул из Няксимвольского прихода" (Сухарев Ю.М. Путь Петра Мамина). Еще имеется свидетельство И.Я. Кривощекова о том, что "Ныне в Никито-Ивдель вогулы съезжаются ежегодно главным образом в первой половине декабря для продажи продуктов своего охотничьего и рыболовного промысла, когда они в Никито-Ивделе собираются в значительном числе, с приездом вогул открывается как-бы неузаконенная ярмарка; перекупщики пушнины и рыбы уже ожидают их появления, для скупки всего привозного на этот торжок…» (Словарь Верхотурского уезда Пермской губернии. 1910 г. стр. 604-606).

    В результате екатерининской административно-территориальной реформы сложилось новая система административно-территориального деления провинций: генерал-губернаторство - наместничество - уезд. На низовом уровне деление было установлено: участок земского начальника - стан - волость - сельское общество - селение - крестьянский двор (Тархов С.А. Историческая эволюция административно-территориального и политического деления России). Исполнительную власть в губерниях представляли губернаторы и губернские правления, в уездах - капитан-исправники и нижние земские суды, а в городах - городничие, должность которых была учреждена в 1796 году. В соответствии с другим указом императора Павла I от 12 декабря 1796 года «О новом разделении государства на губернии», Пермское и Тобольское генерал-губернаторство было разделено на Пермскую и Тобольскую губернии, а вначале XIX века при Александре I Пермская и Вятская губернии были объединены в состав одного генерал-губернаторства (Тобольская губерния вошла в состав Сибирского генерал-губернаторства). В 1822 году Тобольская губерния была разделена на округа, которые, в свою очередь, подразделялись на волости, инородческие управы и инородческие волости. В 1898 года округа были вновь были переименованы в уезды, а в 1902 году были упразднены и волости ясачных инородцев, а их население и территории - подчинены общеуездным учреждениям.

    Во второй половине XIX века, в пореформенное время, Российские губернии по-прежнему делились на уезды, а уезды - на низшие административные единицы - волости, состоящие из нескольких сельских обществ. Большинство сельского населения Верхотурского уезда относилось к сословию казенных (государственных) крестьян, лично свободных еще до отмены крепостного права и несших повинности только в пользу казны. Купечество и духовенство, в отличии от крестьян и заводских рабочих, было освобождены от воинской повинности и имели другие привилегии. Уезд, возглавлявшийся исправником, делился на станы во главе со становыми приставами, должность которых была введена «Положением о земской полиции» 1837 года взамен заседателей по учреждению 1775 года. В соответствии с указом от 25 декабря 1862 года «О введении временных правил об устройстве полиции в городах и уездах губерний по общему учреждению управляемых», прежние полицейские городские (городничий и его канцелярия) и уездные (земские суды и земский исправник) были объедены в Верхотурское уездное полицейское управление, возглавляемое исправником. Уездная полиция, состоящая в ведении Департамента полиции Министерства Внутренних Дел, осуществляла охрану правопорядка и общественной безопасности вплоть до Февральской Революции и была упразднена на основании постановления Временного правительства от 17 апреля 1917 года «Об учреждении милиции». В 1878 году появилась должность полицейского урядника, подчинявшегося становому приставу. В 1860-70-е годы в уездах и губерниях Урала появились новые органы местного самоуправления - земства. В городах выбирались городские думы. По положению от 1864 года вводилась новая судебная система. Гражданское губернское правление подразделялось на отделения: распорядительные, врачебные, строительные, тюремные и статистические комитеты, контрольные палаты и т.д. В этот период времени, в состав Верхотурского уезда из Березовского уезда Тобольской губернии был передан так называемый «Округ Северной экспедиции» - часть территории бассейна реки Лозьвы, которую можно подробно рассмотреть на «Карте Пермской губернии И.Я. Кривощекова 1889 года» и «Карте Верхотурского уезда Н.В. Гаева 1914 года».

    В 1860-х годах, вместе с подготовкой отмены крепостного права, начал обсуждаться вопрос об отмене подушной подати, так как к этому времени эта подать стала исключительно крестьянским налогом. Существование налога, уплачиваемого лишь частью населения, нарушало равенство населения перед податным законом. В 1879 году состоялось Высочайшее повеление об образовании комиссии для обсуждения предположенной отмены подушной подати и для взыскания других источников государственных доходов ее замены. В 1882 году, после вступления на трон Александра III был подписан указ, которым было повелено совершить отмену подушной подати постепенно по мере взыскания источников для ее замены, но чтобы такая отмена была совершена в течение 8 лет, начиная с 1 января 1883 года. Коронационным манифестом Александра III от 15 мая 1883 года были прощены все накопившиеся недоимки по подушной подати, а спустя несколько дней от подушной подати были освобождены все безземельные, фабричные и заводские крестьяне. Все бывшие помещичьи крестьяне, а в некоторых местностях и все другие плательщики, получили сбавку подушной подати наполовину. Наконец, 28 мая 1885 года было Высочайше утверждено мнение Государственного Совета о совершенном прекращении взимания подушной подати с 1 января 1887 года со всех разрядов населения империи, кроме Сибири, где с 1898 года взамен отменяемых душевых сборов, была введена государственная оброчная подать за отведен­ные от казны земельные наделы, а за земли, принадлежащие крестьянам и инородцам на праве собственности, - поземельную подать. Тогда же, императорским указом от 23 мая 1896 года, взимаемые с Бродячих и кочевых инородцев Уральского Севера и Сибири подушные сборы были заменены государственною об­рочною податью, размер которой должен определяться в соответствии с размером государственной оброчной подати, платимой ближайшими и находя­щимися в одинаковых с сими инородцами условиях обществами крестьян и селе­ниями оседлых инородцев (Собр. узак и расп. прав. 1896 г., № 94, ст. 1032). Еще раньше, с 1874 года, крепостническая рекрутская система комплектования армии сменилась всесословной воинской повинностью. Территорию страны поделили на 13 военных округов. Урал вошел в Казанский военный округ. Подавляющая часть населения Верхотурского уезда исповедовала православие и относилось к Екатеринбургской епархии РПЦ, за исключение лозьвенских вогул, которые до 1908 года были приписаны к Сыртаньинскому и Няксимвольскому приходам Тобольской епархии. Первый викарий Пермской епархии с титулом Екатеринбургский был назначен 25 декабря 1833 года. Епископ Екатеринбургский имел собор, архиерейский дом, особый штат и служителей. Самостоятельная Екатеринбургская епархия была учреждена в 1885 году. Екатеринбургская епархия делилась на благочинные округа, которым подчинялись приходы. Центром прихода было село с церковью, служители которой совершали выездные службы в отдаленных селениях, рудниках и приисках.

    В конце XVIII - начале XIX вв. управление горной промышленностью Урала тоже претерпело изменение. В ходе мероприятий по реорганизации системы управления была создана сеть горных начальств, которые подчинялись непосредственно центральному отраслевому органу - Берг-коллегии. После образования в 1781 году Пермского наместничества была упразднена Канцелярия главного заводов правления и горнозаводская промышленность Урала перешла в ведение Горной экспедиции при Пермской губернской казенной палате. Однако, уже в 1797 году Канцелярия главного заводов правления была восстановлена «на прежнем основании» в городе Екатеринбурге. Для руководства горными заводами на Урале было создано три горных начальства во главе с главными начальниками: Пермское, Гороблагодатское и Екатеринбургское. Они были независимы друг от друга и подчинялись Берг-коллегии, которая в сентябре 1802 года вошла на правах департамента в состав новообразованного Министерства финансов. Богословские заводы, проданные в 1791 году наследниками Максима Походяшина ассигнационному банку и отошедшие в 1797 году в казну, подчинялись Пермскому главному начальнику, а с 1806 года - Департаменту горных и соляных дел Пермского горного правления в лице пермского берг-инспектора. Также в ведении Пермского горного правления состояли Заозерские дачи Всеволожских и Округ Северной экспедиции.

    В том же 1806 году издан и введен в действие проект Горного положения, регламентировавший управление в области горнозаводской промышленности. Заводы Уральского горного хребта составили первый горный округ и управлялись Пермским горным правлением, учрежденным в городе Перми. Горное правление соединило в себе власть и большую часть функций Берг-коллегии и горных начальств. Оно состояло из двух самостоятельных департаментов. Первый департамент был учрежден как государственный распорядительный и исполнительный орган по казенным и частным заводам, а второй занимался гражданским судопроизводством дел казенных и частновладельческих людей, относящихся к горному ведомству – приписных к заводам крестьян. Институт приписных крестьян в России возник в первой половине XVIII века и складывался по мере строительства горных заводов. Государственные, дворцовые и экономические крестьяне, вместо уплаты подушной подати прикреплялись (приписывались) к казённым или частным заводам и золотым промыслам. В Верхотурском уезде, наибольшее число казенных крестьян Чердынского уезда было приписано для работ на новостроящихся Богословском и Петропавловском заводах Максима Походяшина. Государственных крестьян к Богословским заводам приписали временно, учитывая удаленность заводов от обжитых мест, не позволявшую широко пользоваться наймом (Всеволожский в Заозерские дачи переводил своих крепостных из имения Оханского уезда, а также владельческих крестьян из Пожевского и Майкорского заводов). «Некоторые приписанные селения находились от заводов в 300 и даже в 400 верстах, через Уральский хребет, неудобопроходимые болота и непрорубленные леса. Поэтому Походяшин, чтобы иметь возможность пользоваться трудом крестьян, провел от заводов до самой Чердыни дорогу (хотя и не вполне удобную), расчистил ее от лесу, устроил через речки и болота мосты и гати, поставил по дороге зимовья и поселил в них зимовщиков» (Чупин Н.К. Географический и статистический словарь Пермской губернии, 1873, том I, стр. 185-209). В дальнейшем, именными указами от 27 мая 1769 и 4 августа 1770 годов, приписным крестьянам вводилась оплата за время, проведенное в пути из селений на заводы и обратно, одновременно с 1769 года в полтора раза увеличивались ставки конным и пешим работникам. В 1781 году были отменены телесные наказания, которым имела право подвергать приписных крестьян заводская администрация. С мая 1802 года управление приписными крестьянами осуществлялось на основании особой инструкции Сената на имя вновь создаваемого Екатеринбургского горного начальства и начальника Пермских и Гороблагодатских горных заводов. В 6-м пункте этой инструкции говорилось, что следствие и суд по делам между заводчиками и крестьянами передаются в руки земской полиции и гражданских властей, которым, однако, запрещалось вмешиваться во внутризаводские дела. В 1807 году на Урале был отменен институт приписки. Приписных крестьян на заводах сменили непременные работники, которых набирали из тех же крестьян. Крестьяне должны были выделить по 58 человек из каждой тысячи. Они были обязаны переселиться на заводы и стать постоянными работниками, трудясь не менее 10 месяцев в году. При этом освобождались от уплаты подушной подати. Их сыновья также были обязаны работать на заводах. Заводские власти платили им денежное жалование и были обязаны обеспечивать покосами и пахотными участками (от чего повсеместно уклонялись владельцы и арендаторы частных заводов и приисков). Постоянные заводские работники (мастеровые) освобождались от государственных податей и повинностей, имели право уйти в отставку и получать пенсию. Они уходили с завода, если признавались «неспособными» к заводским работам или при выслуге положенного срока (25 лет, а с 1847 года - 35 лет). Отставники становились лично свободными людьми. На деле проведение реформы затянулось до 1814 года. Согласно «Положение для непременных работников при горных заводах», утвержденному Александром I, рекрутский набор крестьян на заводские работы осуществлялись сельскими исправниками, назначаемыми на две-три волости и становились представителями горнозаводской администрации на местах. Подчинялись они горным начальникам или горным правлениям в зависимости от того, к казенным или частным заводам была приписана волость, но утверждались на должность генерал-губернатором. Главной обязанностью сельского исправника было обеспечение своевременной и в нужном количестве явки крестьян на работы. В этом им должны были помогать нижние земские суды и состоящие при них воинские чины, а в случае необходимости сельский исправник мог использовать солдат горной роты или частную заводскую полицию. Одновременно сельский исправник был членом нижнего земского суда и считался вторым лицом после земского исправника. В вопросах гражданского правления, как и прочие государственные крестьяне, приписные оставались в подчинении нижних земских судов, но только во время проживания в волостях. Во время выполнения заводских работ они полностью переходили в ведение горных властей. Дела чисто гражданские, хотя и решались в земских судах, должны были поступать на апелляцию и ревизию в горные правления (Смирнов С.С. Государственное регулирование труда приписных крестьян на горных заводах Урала в XVIII начале XIX вв.).

     В 1826 году на Урале вновь была проведена реорганизация управления горной промышленностью. На уральские заводы был назначен Главный начальник - директор Пермского горного правления по обоим департаментам. Права и обязанности Главного начальника распространялись на все казенные и частновладельческие заводы Уральского горного округа. Горное правление теперь подчинялось непосредственно горному начальнику, а берг-инспектор становился его помощником. В распоряжении горного начальника была горная полиция и три линейных батальона. Тогда же в 1-ом департаменте Пермского горного правления были определены чиновники для разных поручений, в чьи обязанности входило производство расследования по спорным делам, возникавшим между казенными и частными заводами. В 1830 году по представлению главного начальника Пермское горное правление было переведено в город Екатеринбург, а в 1831 году оно было переименовано в Уральское горное правление. Урал делился на горнозаводские округа, а заводские конторы подчинялись окружным. В частных округах главный начальник лишь осуществлял контроль за соблюдением законов и должен был считаться с мнением их владельцев и управляющих. По предписанию министра финансов от 19 апреля 1861 года для наблюдения за состоянием и разработкой частных золотых промыслов в Верхотурском округе была учреждена должность Горного ревизора частных золотых промыслов Пермской губернии (ГАСО. Ф.120, 1577 Ед.хр., 1861-1886 гг., Оп.1), который имел неограниченные права по борьбе с незаконной разработкой, скупкой и хищением золота и подчинялся Главному начальнику Уральских горных заводов. В 1886 году эта должность была упразднена с передачей функций окружным инженерам. Контора окружного инженера Северо-Верхотурского горного округа располагалась в Богословском заводе (ГАСО. Ф.50, 2753 Ед.хр., 1886-1919 гг., Оп.2:1,2). 8 мая 1900 года для охраны порядка и безопасности работ на золотых и платиновых промыслах в Пермской губернии была учреждена горно-полицейская стража, пешая и конная, во главе которой стояли горные исправники. В 1886 году было учреждено Управление горной частью на Урале под управлением Главного начальника, обладавшего широкими полномочиями, а реорганизация местных органов управления продолжалась до 1892 года - до утверждения Проекта положения о местном горном управлении. В соответствии с данным проектом, Управление горной частью на Урале было переименовано в Уральское горное управление, в обязанности которого входило управление всеми частными и казенными заводами и горными округами, золотыми и платиновыми промыслами в области Уральского горного хребта. Уральское горное управление просуществовало до 1917 года.

   В данном очерке я хотел бы остановиться на спорной датировке крещения сосьвенских и вагранских ясашных вогулов, которую многие уральские историки и краеведы относят к 1714 году. В частности, считается, что основатель Марсятских юрт вагул Прокопий Марсин якобы был крещен самим схимонахом Феодором (Филофеем Лещинским).
  Прежде чем рассматривать различные версии датировки крещения Верхне-Сосьвенских и Вагранских вогул, необходимо обратиться к истории изучаемого вопроса. В конце XYI века, до образования Верхотурского уезда, ясачные Сосьвенские и Лозьвенские вогулы были «расписаны» по волостям Пелымского уезда. В Сосьвинской волости по нижнему течению реки Сосьвы числилось 21 ясачный вогул, а ясачные вогулы по среднему течению Лозьвы были включены в состав Тахтанской (Верхне-Тавдинской) волости, где проживали 23 ясачных инородца. «Во главе инородческой волости стоял сотник, поэтому волости назывались еще сотнями, на которыя инородцы делились еще до завоевания русскими Сибири» (Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. 1889 г. стр. 4-9, Архив Министерства Иностранных Дел. Портфель Миллера, карта № 478). После учреждения Верхотурского уезда, в составе Пелымского уезда сохранилась часть территории в низовьях реки Сосьвы от деревни Махтальской (Махтыли) до устья Лозьвы на северо-востоке. Кроме того, в составе Пелымского уезда осталсь низовье реки Лозьвы до деревни Синдейской. Территория выше по течению реки Лозьвы до юрт Першиных и Западная и северо-западная части реки Сосьвы вошли в Верхотурский уезд. А верховья Лозьвы, выше Першинских юрт - в Березовский уезд Сибирской, а позднее Тобольской губернии. Еще сложнее и запутаннее территориального подчинения, был вопрос церковной юрисдикции Лозьвенских и Сосьвенских вогул. Так к началу XX века, многие лозьвенские вогулы были приписаны к Сыртаньинскому и Няксимвольскому приходам Березовского уезда Тобольской епархии, хотя проживали (кочевали) на территории Верхотурского уезда епархии Екатеринбургской (из отчетов священника Походной Николаевской церкви Верхотурского уезда Петра Мамина в Комитет Православного миссионерского общества Екатеринбургской епархии о пастырских поездках к ясачным вогулам в 1900 и 1902 годах).
   По древнейшей из дошедших до нас ясачной книге Верхотурского уезда 1626 года в Сосьвенской волости находилась 1 юрта, в которой проживало 10 ясачных вогул. В Лозьвенской волости указаны 2 юрты, населенные 26 инородцами, да по верховьям реки Косьвы - 6 юрт и 38 вогул. В число ясачных вогул и остяков не были записаны женщины, дети, старые, увечные и захребетные люди, освобожденные от уплаты ясака, а, кроме того, надо учитывать, что в 1607 году, в следствии «насильства и обид», чинимых верхотурскими сборщиками ясака, были «отписаны» от Верхотурского уезда к Перми вишерские вогулы в количестве 35 человек (опять же без женщин, детей, стариков и захребетников), проживавшие по восточной стороне Уральского хребта (Архив МИДа. т. II, №№ 76 и 82). В 1608 году, повелением царя Василия Шуйского, от Верхотурского уезда к Чердыни были отписаны еще 40 человек ясачных остяков, кочующих по Сольве, Ваграну, в верховьях Сосьвы и Лозьвы (Архив МИДа, т. II, № 62). «Всего въ Верхотурскомъ уезде было 30 юртъ, въ которыхъ жило 296 ясачныхъ людей, изъ нихъ 65 татаръ, 3 остяка и 228 вогуловъ¬ (Буцинский П. Крещение остяков и вогулов при Петре Великом 1893 г., стр. 5). Спустя столетие, в начале XVIII века, приписанных к Верхотурскому уезду ясачных вогул насчитывалось всего 262 человека: в Косьвенской волости был записан 1, а в Сосьвенской - 78 человек (Архив Министерства Юстиции. Сибирский Приказ кн.1252 л.73). В это число не были включены вагранские, сосьвенские и лозьвенские вогулы, проживавшие на севере Верхотурского уезда, но плативших ясак в Чердыни и Соликамске и, соответственно, эти вогулы не были приписаны к Лялинской и Лозьвенской сотням Верхотурского уезда.
   Убыль инородческого населения, зафиксированная в то время по всем уездам Сибирской губернии, частично можно отнести на счет миграций кочевых остяков и вогул в поисках новых пастбищ, охотничьих угодий и рыбных промыслов. Согласно переписной книге ясачных волостей Верхотурского уезда 1710 года, из Сосвинской волости с 139-го (1630/31) по 1710 год выбыло 162, а из Лозвинской - 45 ясашных людей (РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.1534, Л. 564, 571). Некоторые вогулы, считавшие размер наложенного на них ясака непосильным и «неправедным», откочевывали в другую местность без ведома уездного начальства и записывались в беглые. Так в 1630 году Верхотурский воевода М.Ф. Баяшев жаловался царю, что ясачные вогулы с Сосьвы и Лозьвы разбегаются и ясак взыскивать не с кого (Кривощеков И.Я. "Словарь Верхотурского уезда Пермской губернии" 1910 г. стр. 712). В 1675 году розыскивались ясачные вогуличи Верхотурской (Верх)-Лозвинской волости Бориска Федков и Исайка Богдашин (РГАДА. Ф.1111, Оп.1, Д.297, Л.46), а 1709 году бежал ясачный вогул Сосьвенской волости Митка Офонин (РГАДА. Ф.214, Оп.1, Д.1534, Л.556). Кроме того, причинами миграций могли быть утеря «вотчин» по неуплаченным закладным кабалам или грабительские набеги соседних племен. Так в 1714 и 1715 годах пустозерские самоеды, поднявшись по Сылве и перевалившие Уральский хребет, убили и ограбили множество остяков в Сосьвинской и Ляпинской волостях. В 1717 году волости Березовского уезда подверглись нападению Обдорских самоедов и остяков (Буцинский П.Н. указ. соч. стр. 77-78). А во второй половине XVIII века вагранских вогул и их сородичей, проживавших по верховьям Сосьвы, к переселению на Лозьву и среднее течение Сосьвы вынудило строительство Максимом Походяшиным Петропавловского завода, в результате чего в почти безлюдной части Верхотурского уезда появилось значительное количество русского населения, а вогулы, вольно или невольно, утратили свои охотничьи угодья.
   Состав инородческого ясачного населения Сосьвеской волости конца XVII века можно частично проследить по кабальным закладным сосьвенских вогулов. В фонде № 28 Верхотурской воеводской избы Архива Ленинградского Отделения Института истории, хранится несколько таких актов, где упоминаются в 1661 году «Васка Ондрюшкин сын Кумычов да и с сыном своим с Ахтамонком Васкиным» (ЛОИИ, ф. 28, картон 23, № 21, л. 5), в 1672 году «Якуня Кумычев с детьми своими Татаркою, Ачею и Ростегайком» (Там же. картон 44, №10, л.26-27), в 1686 году «прежной сотник Якунка Палкин с сыном своим с сотником Мишкою да ясачной вагулятин Максимко Федков» (Там же. картон 32, №55, л.1), в том же 1686 году Кузмерко Катышков, Оска Лендин и юрты Кузмерковых (Там же. картон 33, №21, л.1-2), 1687 году Васка Махлин (Там же. картон 34, №16, л.1) и «Карпушка Моросков з братьями своими с Филкою и Спиркою» (Там же. картон 35, №11, л.12-13), в 1688 году Васка Палкин, брат Якунка Палкина (Там же. картон 34, №25, л.1). В одной из челобитных Верхотурской приказной избы, датируемой январем 1674 года, «бьют челом сироты ваши Верхотурского уезду Сосвинские волости ясачныя вагулича Тараска Ивашкин, Козминко Катышков, Ивашко Анисимов, ... Богдашин» (РГАДА. Ф.1111, Оп.1, Д.240, Л.240). В фонде Екатеринбургской Духовной консистории ГАСО указан ясачный вогул Сосьвенской волости Анисимко (Онисимко) Алтынцов, который был приведен к шерти на верность (приносил присягу) в 1676 году царю Федору Алексеевичу и в 1683 году царям Ивану и Петру Алексеевичам (ГАСО. Ф.6, Оп.3, Д.86, Л.486 об.). На 1710 год «в волости на Сосве реке числилось ясашных людей пятдесят два человека плателщиков, тринатцать человек старых и увечных, всего шездесят пять человек. Сотник Филка Моросков с товарыщи. Ясашные люди: Сотник Филка Моросков. (л.551 об.) Тишка Сенкин. Якушко Ичикин. Соколко Ярасков. И в ныненшнем 710-м году он Соколко умре. (л.552) Ванка Тимкин. Десятник Меншик Князпин. Пронка Тюленев. Мунка Калинкин. (л.552 об.) Фетка Князпин. Малыш Князпин. И в нынешнем 710-м году за старостью ясаку не платил. Алешка Антипкин. И в нынешнем 710-м году за старостью ясаку не платил. Томша Тишкин. (л.553) Иртик Онисимков. Ивашко Онисимков. Тушманко Любкин. (л.553 об.) Тонкой Кашышков. Ганка Пучин. Ивашко Цыпилев. (л.554) Кочегарко Богдашкин. Чекотайко Тишкин. Петрушка Елкин. Ортемко Сотрин. (л.554 об.) Корнилко Сотрин. Чихунко Сотрин. Отка Филкин. Белко Касиярков. (л.555) Ивашко Комычев. Десятник Лаврушка Комычев. Овдюшка Нерчиков. (л.555 об.) Игнашка Ивашков Ахтамонков. Никитка Чертков. Ивашко Тороканков. Десятник Бурундучко Мишкин. (л.556) Митка Офонкин. И в прошлом 709-м году он Митка бежал и того ясаку взять не на ком. Дружинка Мишкин. Тренка Мишкин. (л.556 об.) Туткаш Бурундуков. И в ныненшнем 710-м году он Туткаш умре. Левка Ахтычев. Ивашко Белоногов. (л.557) Добрынка Ярасков. Петрушка Карпушкин. Ивашко Козмерков. Пронка Тороканков. (л.557 об.) Меркушка Васкин. Ванка Тренкин. Осташка Климкин. (л.558) Сенка Оскин. Ондрюшка Пигин. Таушанко Карпушкин. Конашка Кочин. Таушанко Спиркин. (л.558 об.) И в прошлом 709-м году по указу великого государя и по приказу стольника и воеводы Петра Ивановича Травина и за подписанием на выписки руки его велено быть подгородному крестьянину Григорью Киселеву в ясашном платежу в упалом окладе Сосвинской волости и платить ясак мяхкою рухлядью в оклад умершаго вагулятина Костантинка Офонкина. Старые и увечные: Спирка Моросков. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. (л.559) Коча Танайков. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Гришка Танайков. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Наумко Ортемков. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Яраско Секин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Данко Денешкин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. (л.559 об.) Тороканко Горбунов. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Тренка Оникин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Климка Игнашкин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Сорпа Мишкин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. (л.560) Карпушка Моросков. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Ивашко Ахтамонков. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Оска Денешкин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. (л.565) в волости на Лозве реке было приписано ясашных людей дватцать один человек, в том числе шесть человек старых и увечных. Ясашные люди: Сотник Кочегарко Миткин (в 1675 году сотником числился Ивашка Миткин – Ю.Н.). (л.565 об.) Десятник Обрашко Квасов. Ляута Кириянков. Ижгилда Алешкин. Фетка Ивашков. (л.567) Алешка Качегарков. Шатуйко Ишайков. Ситко Ивашков. Гогохко Мамаив. (л.567 об.) Июдка Мишкин. Суталко Ивашков. Сенка Квасов. Петрушка Феткин. (л.568) Букса Ванкин. Левка Ляпа. Старые и увечные: Дочайко Миткин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Евака Ромашкин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. (л.568 об.) Куско Квасов. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Дунайко Исайков. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Демка Якунин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил. Фетка Миткин. И в нынешнем 710-м году за старостию ясаку не платил» (РГАДА. Ф.214, Оп.1, Д.1534). В переписной книге отсутствуют фамилии вогулов Тихоновых (Тихонковых), Масловых, Марсиных, Грегаковых, Мосягиных, Крылышковых, Стениных, Чеклецовых, Городковых, Шутовых, Коноваловых и других, известных в землях Петропавловского и Богословских заводов после 1757 года.
  Предположение о крещении Верх-Сосьвенских и вагранских вогул схимонахом Феодором в 1714 году основаны на данных, приведенных Новицким Г.И. в своей книге «Краткое описание о народе остяцком» о том, что в начале 1714 года схимонах Тюменского Троицкого монастыря Феодор (бывший митрополит Сибирский и Тобольский Филофей Лещинский) совершил поездку в Березовский уезд, где «властию томошних комендантов» было собрано более полутора тысяч остяков и вогул, включая остяцких князцов Никифора Еурова из Подгородной, Дмитрия Юзорина из Казымской, Игоря Данилова из Куноватской, Матвея Шекшина из Ляпинской, Петра из Сосьвинской и Алексея Тайшина из Обдорской волостей. Летом того же 1714 года схимонах Феодор крестил множество инородцев в Пелыме и в Верхотурье, где в конце года совершил миссионерскую поездку по туринским селениям. Эта датировка якобы подтверждается сведениями, указанными Петром Буцинским в его книге «Крещение остяков и вогулов при Петре I», изданной в 1893 году: «Едва только началась зима 1714 года, как он (схимонах Феодор) уже отправился в Пелымский уезд, чтобы посетить новокрещеных вогулов и построить для них церкви. Из Пелыма он перебрался в Верхотурский уезд и там многих вогулов, живших по Type и другим рекам, обратил в христианство (стр.69)». Г.И. Новицкий, сопровождавший схимонаха Феодора в миссионерской поездке, это событие несколько иначе: «Сам (Феодор – Ю.Н.) же вверх по Турье и прочим протокам … всех их усыновил купелью крещения церкви Божей с помощью Вышнего (стр.97)». Надо заметить, что ни каких дорог из Верхотурья или Верхне-Тагильской слободы на Вагран и верховье Сосьвы в то время не существовало, кроме как из Чердыни. Кроме того, что Южная Сосьва не является притоком реки Туры, все многочисленные авторы, освещавшие миссионерскую деятельной схимонаха Феодора, включая Г.И. Новицкого и протоиерея А. Сулоцкого (автора книги «Жизнь Святителя Филофея, митрополита Сибирского и Тобольского, просветителя сибирских инородцев»), говоря о крещении в Березове сосьвинских остяков и вогулов, однозначно имели в виду инородцев Сосьвинской волости Березовского уезда - т.е. проживающих по Сосьве Северной. И ни в одном их этих источников, среди новокрещенных в 1714 году инородцев, не упоминается ни одной фамилии вогулов, известия о которых мы имеем со времени отвода земель под Петропавловские и Богословский заводы, их строительства, а также «розыска» золотых, медных и железных рудников по берегам Ваграна, Сосьвы и Турьи. И.Я. Кривощеков, в "Словаре Верхотурского уезда" пишет: "Большинство Сосьвенских вогулов приняли христианство от вогульского апостола митрополита Сибирского и Тобольского Филофея в 1714 году, все новокрещенные были приписаны к приходу церкви села Кошайского, так как водный путь по Сосьве и ее притокам способствовал удобному сообщению прихожан с храмом. В Тобольской консистории сохранился список, излагающий результат трудов по миссионерству митрополита Филофея с датой 1718 года. Тогда Сосьвенский приход ясачных новокрещенных вогул составил: Юрты Мишины - 36 человек (21 мужского и 15 женского пола), юрты Кумычевы - 14 человек (7 мужского и 7 женского пола), юрты Ахмачевы - 4 человека (3 мужского и 1 женского пола), юрты Сотрины (ныне Семеновы) - 5 человек (3 мужского и 2 женского пола, юрты Морозковы - 15 человек (5 мужского и 10 женского пола), юрты Ципилевы - 33 человека ((22 мужского и 11 женского пола), юрты Онисимовы - 38 человек (27 мужского и 11 женского пола), в Ваграцкой (Вагранской - вероятнее всего юрты Княсьпиных - Ю.Н.) волости - 24 человек (15 мужского и 9 женского пола), а всего 169 человек (103 мужского и 66 женского пола) (стр. 712-713)". К сожалению, даже столь информативное сообщение И.Я. Кривощекова не содержит конкретных фамилий, а указанные им вогульские юрты по реке Сосьве все находились в низовьях реки, за исключением, вероятно Онисимовых. С другой стороны, вогулы Онисимовы фиксируются в различных источниках как на средней Лозьве (Лача, Митяево и Ивашкова), так и низовьях Сосьвы, и лишь позднее, в составе населения Старых Марсят, Тонковичей, Межевой  и Андрияновичей. По всей видимости, вогулы Сосьвенской и Вагранской волостей, крещенные схимонахом Феодором были приписаны к Кошайскому приходу, а обращенные в христианство архимандритом Сильвестром - к Воскресенской церкви города Верхотурья. Так например, в деревне Морозково, числившейся с 1792 по 1839 год в приходе Верхотурской Воскресенской церкви, один двор новокрещенных вогул числился приписанным с 1714 года к Кошайскому приходу (Кривощеков. указ. соч. стр.554). То есть, кроме одного двора - все остальные семейства юрт Морозковых были крещены в более позднее время (да и из сообщения того же Кривощекова, где указано, что в юртах Морозковых женщин было крещено в два раза больше, чем мужчин, можно сделать вывод, что мужчины Морозковы в 1714 году явно уклонялось от крещения).  А самым главным аргументом против версии И.Я. Кривощекова является то, что деревня Петрова или юрты Марсиных относилась к Лозьвенской волости и к Сыртаньинскому приходу, что исключает факт их крещение в 1714 году вместе вогулами Сосьвенской волости, приписанными к Кошайскому приходу. Лишь после 1902 года, по "приговору" священника походной Николаевской церкви Петра Мамина, вогулы Лозьвенской волости, фактически проживающие в Верхотурском уезде Пермской губернии, были переданы из Тобольской в Екатеринбургскую епархию.
Подвергая сомнению факт крещения Вагранских и Верхне-Сосьвенских вогул схимонахом Феодором в 1714 году, справедливости ради следует рассмотреть иные версии этого события. Павловский В.Г. в своей работе «Вогулы: [Этнографический очерк]», изданной в типографии Казанского Императорского Университета в 1907 году, писал: «Другим из его (схимонаха Феодора - Ю.Н.) сотрудников, по его же назначению, был архимандрит Верхотурского Николаевского монастыря Сильвестр. Деятельность его на этом поприще относится к 1716-1718 годам. Трудился Сильвестр над просвящением Туринских, Верхотурских и Чусовских вогуличей. В этом святом деле Сильвестру содействовал Тобольский губернатор князь Гагарин. В 1718 году 29 января он предложил архимандриту Сильвестру, «не имеет-ли он ехать в Сосьвинскую и Чусовскую волости и крестить живущих там вогуличей во имя Отца и Сына и Святаго Духа … Сильвестр согласился ехать и в марте того же года уже находился в Верхотурском уезде. К его проповеди Вогуличи относились двояко: одни его слушали и принимали, как например женский пол и дети вогулов сосьвенских, другие убегали от веропроповедника в леса и оставались непрсвещенными (чусовские и сылвенские вогулы Кунгурского уезда - Ю.Н.) (Павловский. указ. соч. стр. 89)». Какие именно сосьвенские вогулы приняли крещение и в каком количестве не известно, в связи с чем и возникают противоречивые версии времени крещения вогул, например, жителей Марсяткиных юрт, к моменту которого некоторые краеведы привязывают дату основания Марсятского сельского поселения.
  О времени крещения Ивдельских и Першинских вогул можно судить по сообщению профессора кафедры ботаники Казанского Императорского Университета Сорокина Н.В., который в своей работе «Путешествие к вогулам: Отчет, представленный Отделению антропологии и этнографии при Казанском обществе естествоиспытателей», изданной в 1873 году, пишет: «Что касается до религиозных воззрений Вогулов, то они как известно считаются в настоящее время все христианами с 1722 года. Время от времени, собравшись в Ивдиль, они должны говеть, если есть некрещеные дети, то родители обязаны крестить их, хотя-бы ребенок был уже довольно велик… они венчаются в церкви, не смотря, на то что уже имеют много детей, и жили несколько лет невенчаны». В этот период времени миссионерская деятельность на севере Урала осуществлялась священником Верхнепелымской волости Пелымского уезда Михаилом Степановым, назначенным на эту должность в 1721 году схимонахом Феодором (Филофеем Лещинским). Ревностно исполняя свои обязанности, он пешком на лыжах совершал пастырские путешествия на большие расстояния в разные стороны и, как он сообщал в донесении на имя митрополита Тобольского и Сибирского Сильверста в 1751 году: «В бытность свою в 1722 году, неусыпным старанием розыскал у вышереченных вогуличей несколько кумиронь с идолами, по исчислению 75, которые без остатку все сжег и за которые оные вогуличи едва и смертной язвы не учинили (АТДК. Д.1751 г. №39)». Павловский пишет: «Занимаясь уничтожением предметов языческого культа среди новообращенных и подвергаясь опасностям, священник Степанов в то же время через проповедь стремился обращать в православную христианскую веру еще остававшихся в язычестве вогуличей и многих крестил (Павловский. указ. соч. стр.92-93)». Директор Пермской гимназии, географ и краевед Попов Н.С. в 3-м томе своей кинги «Хозяйственное описание Пермской губернии», изданной в 1811 году, приводит сведения о крещении Верхотурских вогул в 1721 году, а Чердынских - в 1751 году, поясняя, что Лозьвенские вогулы ниже деревни Першиной относились к Верхотурскому уезду Тобольской, а Верхне-Лозьвинские - к Чердынскому уезду Соликамской провинции. Таким же образом делились вогулы на Сосьвенских, проживавших в Сосьвенской и Усть-Лялинской волостях, и Верхне-Сосьвинских, юрты которых располагались выше устья реки Турьи. Впрочем, вогулы, проживавшие в разных волостях, не только регулярно общались и роднились между собой, но порой случалось переселение семей или отдельных их членов в другие местности. В «Истории Сибири» члена Петербургской Академии наук Герарда Фридриха Миллера в разделе «Описание реки Сосьвы от устья вверх против течения до истока. Собрано в Берёзове из устных известий различных русских, остяков и вогулов 1740 года», имеется указание, что «на реке Лозьве, впадающей в Пелымском уезде в Тавду, живут вогулы, относящиеся к уезду города Чердыни в Пермии, и они иногда переходят на Сосьву, как и те, что живут на Сосьве, посещают Лозву». И.Я. Кривощеков, ссылаясь на сведения В.Г. Павловского, крещения вогул Лозьвенской волости Верхотурского уезда от Пешиных юрт до Арии относит к 1729 году, когда Сильвестр, возглавивший Сибирскую и Тобольскую епархию, совершал очередную миссионерскую поездку на Уральский Север. В дальнейшем, продолжал Кривощеков, поселения и кочевья вогул, отстоящих от приходских церквей на сотни верст, из-за отсутствия дорог, суровых климатических условий, инертности духовенства были оставлены без церковного попечения и "о специальных миссионерских посещениях при существующих условиях не могло быть и речи" (Кривощеков. указ. соч. стр.545).
   Возвращаясь к версиям датировки крещения Верхне-Сосьвенских и Вагранских вогул, считаю полезным повторно обратиться к книге Г.В. Павловского, где он пишет, что после неудачной проповеди Сильвестра Гловацкого чусовским и сылвинским вогулам, их на некоторое время оставили в покое, хотя, ко времени вступления Сильвестра Гловацкого на кафедру митрополита Тобольского и Сибирского в 1749 году, некрещенными оставались лишь чердынские вогуличи Вятской епархии, к которой в то время относилось и инородческое население, проживающее по рекам Лозьве выше юрт Першиных, Ваграну и Южной Сосьве выше юрт вогул Филькиных у устья реки Каквы. В феврале 1751 года священник Спасской церкви Верхне-Пелымской волости Михаил Степанов донес Сильвестру, митрополиту Тобольскому и Сибирскому: «В прошедшем 1750 году Пелымского ведомства Гаринской слободы Ильинской церкви священник Степан Рычков да бывший дьячок Мирон Рычков объявляли мне, что на Лозьве реке в Лозьвинской волости в Першины юрты, где имеется часовня, приезжают к новокрещенным вогуличам по все одной же реке Лозьве расстоянием от оных юрт до вершине верст с двести и более, одни для покупки хлеба, а другие для свойства, и уповательно, чтобы от оных некрещенных вогуличей не воспоследствовало к новокрещенным от христианской веры отвращения (Архив Тобольской Духовной Консистерии. Д.1751 г. № 39)». Далее В.Г. Павловский пишет: «Ревностный миссионер, митрополит Сильвестр, узнав из донесения о существующих в Вятской епархии некрещенных вогуличей, позаботился о крещении их и пропреморией просил преосвященника Антония, епископа Вятского, послать к Чердынским вогуличам, жившим по реке Лозьве, духовную персону, для увящания к восприятию святого крещения и для прекращения соблазна, происходящего от общения крещенных с некрещенными. Преосвященник Антоний сочуственно отнесся к предложению митрополита Сильвестра и послал в мае месяце того же года для крещения вогуличей игумена Чердынского Богословского монастыря Иова. Иов поехал к Чердынским некрещенным вогуличам, взяв с собой помощником города Чердыни Николаевской церкви священника Иакова Федосеева и запаслись «для безопасного у оных вогуличей бытия от Чердынской концелярии потребных числом рассыльщиков». В начале сентября 1751 года, по приезде в старорусскую деревню Сыпучих, «Иов собрал в нее некрещенных вогуличей и по увещании во святое крещение, привел мужского пола 76 и женского пола 47 душ. Новокрещенные после крещения в часовне деревни Сыпучих исповеданы и приобщены, а, некоторые по изъявленному желанию по церковному чиноположению обвенчаны». Окрещены были 123 человека под восемью фамилиями: семь семей (41 человек) Соловаровых; три семьи (15 человек) Якшиных; один холостяк и две семьи (9 человек) Укладовых; одна семья (9 человек) Елесиных; одна семья (10 человек) Губиновых; одна семья (4 человека) Богдановых; один человек с фамилией Бархатов. Фамилия представителей Бахтияровых записана в следующих трансформациях: Бахтияров (одна семья из 6 человек), Пахтияров (одна семья из 15 человек), Бахтуяров (одна семья из 5 человек), Бахтыяров (два человека). «При том же явилися крещеные вогуличи, а имянно Алексей Якшин, Иван Бахтияров, Максим Соловаров, Павел Бахтияров, которые о себе показали, что крестилися в Сибирской губернии в городе Пелыме» (Государственный архив в г. Тобольске. Ф. И-156, Оп.1, Д.776. - полный список новокрещенных вогулов в статье Сивоха И.Н. «Анализ ведомости ясашных вогул, крещённых в 1751 году в деревне Сыпучих на реке Вишере»). В декабре 1751 года игумен Иов доносил в Вятскую духовную Консистерию, что крещении им 123 вогул обоего пола «в неверствии осталось примерно с треть». Эта треть должна была быть окрещена летом 1752 года в городе Соликамск… (Павловский. указ. соч. стр.97)». Сведения о крещении последних совьвенских вогул, остававшихся в язычестве, содержатся в донесении священника Ильинской церкви Гаринской слободы Ивана Иванова Рычкова: «В Лозьвинской волости все вогулы крещены, оставшиеся некрещенными на Сосьве реке Вишерского присуду для крещения взяты в Соликамск летом 1752 года. Из того следствия оказалось, что оные новокрещенные церкви строить не желают за скудостью и несостоянием (Архив Тобольской Духовной Консистории. Д.1751 г. № 39)».
   Совсем не факт, что все указанные в переписной книге 1710 года сосьвенские и лозьвенские вогулы были крещены во время миссирнерских поездок схимонаха Феодора и архимандрита Сильвестра, так как в документе отсутствуют немало вогульских фамилий, известных в землях Петропавловского и Богословских заводов после 1757 года. Писавшие историю Верхотурского уезда Н.К. Чупин и И.Я. Кривощеков никогда не глубоко не погружались в тему расселения вогул на севере Урала и их менее всего интересовал вопрос обращения инородцев в христианство. В данных работах, при описании многочисленных поселениях Елкиных (Елькиных), Першиных, Масловых, Анисимовых или Палкиных (Палькиных), совсем не занимал вопрос их общего происхождения. В этих и других источниках, вроде и упоминаются миссионерская деятельность схимонаха Феодора и Верхотурского архимандрита Сильвестра в 1718, 1722, 1728/29, а также 1741 годах (когда Сильвестр, уже в чине митрополита Сибирского и Тобольского, крестил десятки ясачных вогул в Верхне-Туринской и других волостях), но эти сообщения выглядят как "приобщение к вере малой толики язычников, ранее уклонившихся от крещения".  Кроме того, массовое крещение вогул никогда не являлось поголовным, причинами чего могли быть болезни и занятия охотой на момент приезда «разсыльщиков» (что подтверждается словами архимандрита Сильвестра о внимавших его проповеди женщинах и детях сосьвенских вогулов). Вероятно, среди сосьвенских и вагранских вогул имелись и уклонившиеся от крещения, подобно их чусовским и сылвенским соплеменникам. К тому же, в виду спорадического пасторского попечения инородцев местным духовенством, потомство вогул, родившееся после 1722 года, вряд ли имело возможность приобщиться к таинству крещения до приезда в 1752 году в Соликамск. Так, в путевом журнале старшего пробователя Екатеринбургской лаборатории, унтер-шихтмейстера Леонтия Яковлева, направленного по указу Канцелярии Главного заводов Правления осмотреть рудники на реке Колонге, заявленные верхотурским купцом М.М. Походяшиным, и возможные места под его будущий железоделательный завод, говорится, что 12 сентября 1757 года он, мастер водяных и мельничных колёс с Екатеринбургского завода Иван Савастьянов и верхотурские посадские Степан Богомолов, Яков Пинягин и Данило Титов отправились из Верхотурья на реку Сосьву, куда прибыли 15 сентября в полдень к юртам новокрещенных ясашных вогулов Петра и Ивана Кочкиных (то есть они были крещены относительно недавно). Таким образом, вопрос о том, кому принадлежит слава крещения вагранских и верхнесосьвинских вогул, до настоящего времени определенных ответов не имеет, а, значит, датировка данного культурного и исторического события будет когда-нибудь установлена новыми исследователями, с привлечением новых исторических источников.

Роль судоходного передвижения по рекам в доиндустриальный период освоения Урала и Сибири трудно переоценить. Можно упомянуть «водный» путь через Лозьвеский городок, связывавший европейскую часть России с Сибирским царством. Также и основатель первых заводов на севере Урала – Максим Походяшин – вывозил производимые на его заводах медь и чугун большей частью по воде. Первые географические и топографические экспедиции русских ученых на Урале, наряду с поиском полезных ископаемых, велись с целью изучения речных систем Зауралья, их пригодности для судоходства в интересах горно-заводской промышленности. Так летом 1833 года академик Гельмерсен, исследуя берега Сосьвы, проплыл на лодке от Петропавловского завода по Ваграну и Сосьве до вогульской деревни Марсяткины юрты. В ходе «северной» экспедиции главноуправляющего Богословскими заводами М.И. Протасова, в 1830-1835 годах были обследован северо-восточный район Богословского округа по реке Сосьве, граничащий с Заозерскими дачами Всеволожских, а также северный участок реки Лозьвы, расположенный в казенной Лялинской даче. Н.К. Чупин в «Географическом и статистическом словаре Пермской губернии", изданном в 1873 году, писал, что "из рек Богословского округа только одна Сосва судоходна, и то лишь от юго-восточного угла округа, от устья Каквы, близ деревни Филькиной. - По Ваграну от устья Колонги (или от Петропавловского завода) до впадения его в Сосву лишь в весеннее половодье могут плавать лодки с грузом не более 100 пудов".

     Тот же горный начальник Богословских заводов Матвей Иванович Протасов, после завершения «северной» экспедиции, направил в Совет министров Российской Империи предложение доставлять хлеб в казенный Богословский горный округ из Тавдинских селений Тобольского уезда, где закупная цена значительно ниже, чем в Верхотурье и в Ирбите, ссылаясь на то, что и Походяшин находил выгодным доставку хлеба на свои заводы по Тавде и Сосьве, несмотря на то, что судоходству по Сосьве препятствуют многочисленные мелкие пороги и переборы с сильным течением, в связи с чем хлебные припасы необходимо многократно перегружать, удорожая их стоимость. Прямое сообщение Богословска с Тобольском, по мнению Протасова, могло бы оживить весь край и облегчить заводам приобретение вольных работников и многих жизненных потребностей. Бывший тогда министром финансов, граф Е.Ф. Канкрин принял горячее участие в этом деле, повелев послать благонадежного чиновника с рабочими исследовать место прокладки дороги от Сосьвенских зимовий до судоходной части реки Лозьвы. В 1837 году на Богословские заводы был откомандирован шихтмейстер Пастухов, который нашел, что дорогу удобнее всего проложить от Тонковичева зимовья на Сосьве до деревни Мишиной на Лозьве. «Октября 30-го 1842 г. Протасов доносил, что дорога от Тонковичева зимовья до дер. Мишиной совсем окончена, и на ней построены три зимовья. В течение зимы 1841-1842 г. открыто сообщение по этой дороге, как со стороны Богословских заводов, так и со стороны Тавдинских жителей. Уже неоднократно по ней в ту зиму привозимы были в Богословск овес, сено и свежая рыба. Главные селения около слияния Сосвы и Лозвы намеревались провести прямые от себя дороги на новый путь… Протасов в донесении своем сообщал также сведения о доставке провианта летом 1841 г. на Заозёрские промысла гг. Всеволожских. Провиант для них закупался несвоевременно - с апреля по июль, и потому по ценам весьма недешевым (в сложности по 84¾ копейки за пуд); суда с хлебом поднимались с низовья Тавды уже в маловодное время, и притом плавание по Лозве производилось в первый еще раз, что необходимо должно было затруднять и замедлять плавание. И при всем том, судно доплыло, с грузом 10 тысяч пуд, вверх по Тавде и Лозве до дер. Кондратьевой (лежащей 30 верстами выше дер. Мишиной, где предполагалось устроить для привозимого водою хлеба складочный магазин со стороны Богословских заводов), и хлеб со всеми расходами на провоз обошелся в 1 р. 16 к. асс. за пуд. При тех же самых невыгодных обстоятельствах, хлеб, заготовленный тоже на низовье Тавды и доставленный водою до дер. Мишиной, а оттуда перевезенный сухопутно по зимнему пути, чрез 124 верстное расстояние, в селение Турьинских рудников, обошелся бы, по рассчету Протасова, в высшей мере по 1 р. 36 к. асс. пуд, 14½ копейками дешевле закупленного в 1841 году для Богословских заводов в Верхотурье и в Ирбити. Поэтому закупка хлеба для Богословских заводов и доставка вышеозначенным новым путем во всяком случае доставила бы казне значительное сбережение расходов. Летом 1843 г. построено было судно-гусянка и спущено по Сосве в Тавду к Антроповскому селу; на этом судне предполагалось перевезти весною и осенью 1844 года до 40 тысяч пуд хлеба. Но в том же году постигла Протасова душевная болезнь (бывшая потом и причиною смерти его); управление Богословскими заводами перешло в другие руки. Заготовление хлеба в Тавдинском крае возложено было на комиссионера, обыкновенно закупавшего его для заводов в Ирбити и в Верхотурье. Он, съездивши в Тавдинские нижние селения, донес, что покупка хлеба там невыгодна. Зимой 1844-1845 г. тот же чиновник представил начальству, взятые им в волостных правлениях Тобольского уезда, справочные цены на хлеб, по которым значилось, что и тогда хлеб был дорог. На эти показания вполне положились, и определено было заготовление хлеба из тех мест отложить до более благоприятного времени. Но и в следующие годы закупки хлеба в Тобольской губернии не производилось. Затем дорога, проведенная к низовьям Лозвы, не поддерживалась; зимовья остались пустыми, и не знаю даже, существуют ли они теперь».

        Кроме сведений, изложенных в донесении М.И. Протасова в Совет министров, о доставке до деревни Кондратьевой на Лозьве (предположительно пароходом «Основа») в 1841 году муки и овса для дач Всеволовожских, имеются документальные подтверждения доставки в 1857 году по Тоболу, Тавде и Лозьве на пристани Всеволожских 10 тысяч пудов муки из «хлебных» уездов Тобольской губернии тюменским купцом Наумом Тюфиным. Уже через год Тюфин с другим тюменским купцом Иваном Решетниковым получил 10-летнюю «привилегию на организацию пароходства по рекам Тавде, Сосьве и Лозьве с тем, чтобы закупаемый в Ишимском и Тарском уездах хлеб сплавлять на барках до Тобольска, а оттуда буксировать пароходами по вышеуказанным рекам до казенных Богословских заводов и частных Всеволожских». В 1858 году Тюфиным был приобретен пароход «Алмаз». В 1859 году Тюфин и Решетников построили два 80-сильных парохода «Союз» и «Тюмень» (в 1886 году последний был переделан и получил название «Вьюн»), а в 1860 году, создав судоходную компанию «Опыт», совместно с екатеринбургским купцом Михайловым построили на тюменском заводе «Пирсон и Гуллет» 120-сильнй пароход «Сибиряк». Регулярное пароходное сообщение компании «Опыт» с Заозерскими дачами было начато в 1862 году, а в1863 году уже три парохода «Сибиряк», «Союз» и «Тюмень» отбуксировали в дачи Всеволожских 5 барж, груженные 111067 пудами продовольствия. Позже, пароходы с хлебом, овсом и другими товарами поднимались и до Лозьвинской Пристани, расположенной в Собянинском урочище, снабжая необходимыми припасами отдаленные Васильевский и Владимировский прииски, а также железный Северный железный рудник. Вниз по реке от Лозьвенской пристани сплавлялись в Сосьвенский завод для переплавки барки, груженый рудой, добываемые на Северном руднике (И.Я. Кривощеков. Словарь Верхотурского уезда Пермской губернии стр. 506). Для ближних к селу Никито-Ивделю золотых промыслов, а также Лангурского, Екатерининского и Стрелебских золотых приисков Южно-Заозерской дачи, припасы сгружались на пристани Кедровой, расположенной на Лозьве ниже деревни Першиной, а также в деревне Лача, от которой были проложены дороги не только к селу Екатериника, но и к деревням Вишера (Березовая Гора) и Денежкиной. И.Я. Кривощеков указывал, что "Пароходы рейсуют на Лозьве с открытием навигации от Тюмени до деревни Першиной и в два приема доставляют предметы первой необходимости и все остальные продукты и товары для села Никито-Ивдельского, на пристань "Кедр", отстоящую в 18 верстах от Екатерининского золотого прииска и всех ниже лежащих вогульских деревень. Пароходы прилозьвенским населением фрахтовались заблаговременно с зимы".  Кроме того, летом 1873 года Наум Андреевич Тюфин доставил на пароходе «Союз» по Тавде и Сосьве до деревни Филькиной большое количество муки и овса, однако, из-за бездорожья, перевезти товары за 38 верст на Турьинские рудники не смог. Тюфин предлагал муку на продажу оптом по 40 копеек за пуд, а когда оптового покупателя не нашлось, он продавал муку в разницу по 50 копеек за пуд. К сожалению, в последующие годы у Тюфина сгорела одна баржа с товаром, а вторая затонула. Что бы покрыть долги, он вынужден был продать свой последний буксир «Ерш». В 1875 году и пароходная компания «Опыт» из-за убытков прекратила свое существование. Императорская «привилегия» на снабжение продовольствием и других товаров Заозерских казенных дач получил купец Шадрин из Богословского завода, а после продажи дач в частные руки, и семья ивдельских купцов Рогалевых на параходах тюменской судоходной компании «Товарищество Западно-Сибирского пароходства и торговли» («Товарпар»).

       А вот планы М.И. Протасова начали осуществляться лишь спустя 40 лет, когда горным начальником БГЗО был назначен Александр Андреевич Ауэрбах. Профессор И.А. Тиме писал: «Приняв управление Богословским округом, первою заботою А.А. Ауэрбаха было установить удобное сообщение глухого округа с внешним миром, так как трудно было развивать дело на заводе, отстоящем в расстоянии 235 верст от ближайшей станции Кушва Уральской железной дороги. В поисках водного пути было произведено в течение двух лет исследование рек Сосьвы и Тавды, притока Тобола и, так как изыскания указали на полную возможность судоходства по этим рекам в течении всей навигации, то А.А. Ауэрбах завел для Богословского округа свое собственное пароходство… Одновременно с учреждением пароходства была построена местная узкоколейная железная дорога, соединившая Богословский завод с Филькинской пристанью, на реке Сосьве. Сначала она была доведена до медных рудников на 15 верст и впоследствии продолжена еще на 36 верст до Филькинской пристани. Полная длина дороги составила 51 версту, при ширине колеи 0,42 саженей. Таким образом Богословский округ оказался соединенным паровым путем (паровозным и пароходным) как с Западной Сибирью, так и с Европейской Россией чрез Тюмень-Пермь и мог вывозить свои произведения по более дешевой цене и в большем количестве, а главное, что округ был обеспечен дешевым хлебом, доставляемым пароходами из Сибири».

      В коллекции «Фотоматериалы и негативы» Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника имеется фотография Кузиковского, сделанная в Тобольске в 1887 году, запечатлевшая пароход «Александр», производивший экспедицию по исследованию рек Сосьвы и Тавды под руководством горного инженера Леонида (Людвига) Ипполитовича Подгаецкого, направленного после выпуска из Горного института 1883 года по 1-му разряду на работу в Богословский округ Главного горного управления. Сам А.А. Ауэрбах писал: «Хотя и раньше бывали примеры доставки хлеба пароходами до Филькина, но так как эти пароходы рисковали ходить туда лишь во время половодья, то существовало мнение, что по Сосьве судоходство невозможно в течение всего лета. Чтобы убедиться насколько это мнение справедливо, мы решились совместно с сибирскими пароходчиками П.П. Ширковым и И.И. Игнатовым произвести исследование рек Сосьвы и Тавды, каковые работы были поручены горному инженеру Л.И. Подгаецкому и были начаты весною 1886 года и окончены осенью 1887 года».

    Кроме завоза продовольствия и иных потребительских товаров в БГЗО, округ получал возможность вывоза производимой меди и стальных рельсов в Сибирь водным путем. После завершения экспедиции Л.И. Подгаецкого началась возведение Филькинской пристани на Сосьве и строительство к ней от Турьинских рудников узкоколейной железной дороги, размещены заказы на постройку или закупку паровых и буксируемых судов, начаты работы по расчистке русла Сосьвы и укреплению ее берегов.

     Богословское пароходство на 1895 год имело в своем составе восемь буксирных пароходов, 19 барж и 12 пауз­ков, плававших по Оби, Иртышу, Тавде и Сосьве. Владельцем пароходства, как и всего Богословского горного округа, числилась сама Надежда Михайловна Половцева, а Управление Богословского пароходства с 1890 года располагалось в Тюмени в доме его первого управляющего – кинешемского мещанина И.П. Попова на углу улиц Подаруевской и Успенской (современных улиц Семакова и Хохрякова). При появлении в 1894 году в Тюмени телефонной станции, в числе первых были телефонизированы контора Богословского пароходства, Сибирский торговый банк и судостроительная компания Гуллета. С 1910 по 1914 год в здании Богословского пароходства действовало коммерческое училище Колокольниковых, а в сентябре 1925 оно было передано под советскую школу 2-й ступени. На 1909 год грузооборот Богословского пароходства достигал 500 000 пудов за сезон навигации. Недвижимость общества в Тюмени оценивалась в 1899 году – в 19 000, в 1903 году – в 23 000, а в 1907 году – в 33 000 руб. Кроме Тюменской конторы управления, Богословское пароходство располагало транспортными конторами на Бачалинской, Кривощаковской, Петропавловской и Новониколаевской пристанях. Новониколаевская пристань на Оби до начала Империалистической войны была самой оживленной по грузоперевозкам после Омской, а по приему и отправке пассажиров – самой значительной в Западной Сибири, опережая Барнаульскую пристань. Почти половину грузооборота пристани составлял хлеб из Алтайского округа, древесина (вместе с дровами), сливочное масло, соль, муку, мануфактурные и бакалейные товары и машины. Перевозом в Новониколаевске занималось более десятка транспортных контор, в том числе «Административное Богословское Горное общество».

       Уже в 1898 году в состав Богословского пароходства входили 8 пароходов с осадкой от 11,5 до 30 вершков: «Александр» (45 л.с.), «Барнаулец» (240 л.с.), «Богословец» (120 л.с.), «Добрыня» (640 л.с.), «Заметный» (800 л.с.), «Петр» (135 л.с.), «Походяшин» (180 л.с.) и «Сотрудник» (120 л.с.); 29 барж длиной от 40 до 80 м, с осадкой от 24 до 60 вершков, грузоподъемностью от 20000 до 110000 пудов: «Барнаулка», «Белая», «Бийская», «Вагран», «Волга», «Вторая», «Вычегда», «Вятка», «Жадунка», «Иртыш», «Каква», «Кама», «Каракан», «Колонга», «Лобва», «Ляля», «Надежда», «Обь», «Первая», «Северная Двина», «Сосьва», «Тавда», «Третья», «Тура», «Турья», «Урал», «Чернь», «Четвертая» и «Чулым»; 11 паузков длиной 50 м, с осадкой от 24 до 36 вершков, грузоподъемностью от 22000 до 25000 пудов: «Казанер», «Камешок», «Качканар», «Кваркуш», «Кеть», «Кумба», «Кыртым», «Ница», «Пышма», «Тобол» и «Томь»; 8 рудовозок длиной от 45 до 55 м, с осадкой от 34 до 44 вершков, грузоподъемностью от 25000 до 35000 пудов: «Вогул», «Зырянин», «Марсята», «Остяк», «Пермяк», «Самоед», «Черемис» и «Якут». В первый рейс, во время половодья, пароходы могли брать до 1 млн. пудов грузов, за навигацию (считая 3 рейса) – 6 млн., но «вследствие неимения обратных грузов, задержек в пути поломками или ожиданием грузов» перевозка в обе стороны не превышала 2 млн. пудов.

       По сведениям Ю.В. Гунгера, в 1896-1900 года управляющим Богословским пароходством был Михаил Петрович Сажин, сын откупщика, осужденный к ссылке в Вологодскую губернию как зачинщик студенческих волнений в Технологическом институте. Из ссылки Сажин бежал за границу в Америку, а затем перебрался в Женеву, где стал приверженцем анархического течения, во главе которого стоял М.А. Бакунин. Под псевдонимом Арман Росс он принимал участие в восстании анархистов в Лионе, сражался на баррикадах Парижской коммуны и в рядах повстанцев во время Герцеговинского восстания.  При возвращении в Россию был арестован и осужден к каторжным работам, замененных на ссылку в Култук Иркутской губернии. В 1882 году в Киренске он женился на ссыльнопоселенке Евгении Николаевне Фигнер, один из братьев которой - Петр Николаевич Фигнер - служил управляющим Богословского медеплавильного завода. Возможно, именно родственная связь повлияла на назначение Н.П. Сажина механиком, а затем и управляющим пароходством. А в историко-биографическом справочнике М.С. Бессонова «История Северного Урала в лицах» указан заведующий Тюменской пристанью Богословского пароходства Амвросов Иван Прокопьевич, сын помощника столоначальника Тобольского губернского управления. 15 июня 1899 года Амвросов И.П. был назначен заведующим Филькинской пристанью и Сосьвенским районом пароходства, а 3 февраля 1903 года – был переведен в Иркутск.

      Почти 30 лет суда Богословского пароходства завозили в округ продовольствие, рабочую силу, закупленные в Европе металлургическое и горное оборудование, вывозя за пределы округа произведенную медь, чугун, стальные рельсы и скобяные изделия. Таким же путем, уже в советское время, на Северный Урал доставляли энергоагрегаты для Богословской ТЭЦ и Серовской ГРЭС.

      С 1916 года суда Богословского пароходства, кроме обычных для себя работ, были привлечены к перевозке на Надеждинский и Богословский заводы металлургического кокса, произведенного из углей, добываемых на Крохмалевском месторождении Томской губернии (ныне город Березовский Кемеровской области). Уголь Крохалевских копей с 1916 по 1919 год коксовали в промышленных стойловых печах, камерных печах системы Опеля и напольных печах вблизи места добычи. За время работы шахт было выжжено 2580 тонн кокса. Его доставляли гужом (на лошадях) к реке Томь, а далее на речных судах доставляли на Надеждинский завод. 

      Не обошла стороной суда Богословского пароходства и Гражданская война на Урале. 26 июля 1918 года отряд красногвардейцев Надеждинского завода и революционно настроенные матросы на пароходах «Удалой» (до весны 1918 года – «Петр») и «Богословец», буксируя 4 баржи, отправились от Филькинской пристани к занятой белыми мятежниками Бачалинской пристани на реке Тавда, где на складах БГЗО находились приобретенные округом мука и другое продовольствие. В Сосьвинском заводе к «революционной эскадре» присоединился отряд рабочих местного завода, а позже их нагнал буксирный пароход «Нижегородец» с ротой красногвардейцев Верхотурья. «Морская пехота» участвовала в штурме села Таборы, расположенного в 60 км. от станции Тавда. После боестолкновения с пароходом белогвардейцев «Ермак» (по другим сведением - с бронированным пароходом «Мария», высланным из Омска), красногвардейцы решили прекратить свой поход к Бачалинской пристани и, погрузив на баржи раненных товарищей, повернули обратно к Сосьвенскому заводу. У села Гари их встретил пароход «Владимир» с двумя орудиями на борту, запоздала направленный на помощь «эскадре». После этого, пароходы вернулись на Филькинскую пристань, высадив предварительно всех боеспособных бойцов в селе Романово, откуда они, подавив восстание местных жителей, на реквизированных в селе подводах направились к Верхотурью, где влились в состав 5-го Волынского полка 29-й стрелковой дивизии.   

       При эвакуации с Северного Урала в июле 1919 года белые на захваченных судах Богословского пароходства не только эвакуировались в Сибирь, но, часть их, использовали в качестве мест заключения военнопленных - т.н. "барж смерти" (ЦДНИТО, Ф.4204, ОП.2, Д.4). В период весенней навигации 1919 года с Богословского завода белые вывезли огромное количество меди, которую по воде на речных судах от Филькинской пристани доставили в устье Оби. Вместе с медью Кыштымского завода (общим весом 20 тыс. пудов), конфискованная в БГО медь была осенью 1919 года передана колчаковцами англичанам в качестве уплаты за поставки оружия и амуниции.  

      Пострадал Богословский горный округ и в результате некомпетентных и, по моему мнению, откровенно вредительских действий «старых спецов», окопавшихся в государственных органах Советской России после окончания Гражданской войны. Так, по рекомендации В.А. Гассельблата, в 1921 году ВСНХ РСФСР приняло решение о передаче простаивающего оборудования Сосьвинского чугунолитейного завода и прокатного стана, купленного акционерным обществом БГЗО в Бельгии, на Гурьевский завод Кузнецкого округа (ныне Кемеровская область). Прокатный стан погрузили на баржи и плоты, на которых же разместили имущество переселенцев и их семьи. Караван судов и плотов сплавлялся по Туре, Тоболу, Иртышу, Оби и Томи, а затем железной дорогой оборудование и рабочих везли до Щегловска (Кемерово), и дальше до Гурьевска. Переселением уральских металлистов руководил Иван Илларионович Бороздин, назначенный позже первым начальником прокатного цеха Гурьевского завода. Это волюнтаристское решение было принято несмотря на то, что Сосьвенский завод уже в ноябре 1920 года возобновил свою работу, изготавливая изложницы для мартеновского цеха Надеждинского завода, а также плуги, бороны, гайки и домашнюю посуду, 25 мая 1926 года завод был закрыт, а его рабочие вынужденно переселились в Надеждинск. Надо заметить, что сырьевой базой для Сосьвенского чугунолитейного завода являлась железная руда, добываемая на Северном руднике (ныне поселок 1-й Северный Ивдельского городского округа), расположенный на берегу реки Тыньи (Малой Лозьвы), в 6-ти верстах от впадения Тыньи в Лозьву у зимовья Веселого (на территории Лялинской казенной лесной дачи Верхотурского уезда). Северный рудник был открыт в 1932 году «Северной экспедицией» под руководством главноуправляющего Богословскими заводами М.И. Протасова и разрабатывался с 1881 года, имел значительные разведанные запасы магнитных железняков. Хозяин рудника Х.Я. Таль первоначально планировал построить чугуноплавильный и железоделательный заводы на Лозьве, но не получив на это разрешения правительства, основал чугонолитейный завод в поселке Сосьва. Выкупив Сосьвенский завод у акционерного товарищества Коломенских заводов, БГЗО продолжил эксплуатацию Северного рудника, вывозя добытую руду в Сосьвенский завод по воде на барках.

       Исследовалась руководством БГЗО и возможность меженного судоходства по реке Сосьве в северо-восточном районе округа, где располагалось Вишерское месторождение огнеупорной глины, Марсятский марганцевый рудник, а также открытый в 1895 году геологами округа Самское месторождение бурых железняков. И.Я. Кривощеков в «Словаре Верхотурского уезда Пермской губернии» 1910 года издания указывал, что «Начальник Иртышского участка Томского округа путей сообщения Верхотурской земской управе сообщил, что Богословским заводоуправлением были делаемы попытки поднятия по реке Сосьвы выше села Филькина до деревни Марсят на 150 верст. Опыт оказался неудачным: мелкосидящий пароход с баркою при чрезвычайной извилистости и засоренности реки с большими затруднениями поднял барку до деревни Марсят, но обратно, по случаю быстрого спада воды (что здесь обыкновенное явление) с большим риском выбрался порожняком. Барка была спущена уже на следующую весну по большой воде». Вероятно, кроме сообщения по воде с Вишерским и Марсятским рудниками, предполагалось использовать Марсятскую пристань, склады Марсятского кордона и в деревне Денежкиной для доставки водой, а потом и по зимникам, товаров в лозьвенские деревни Лача, Митяева и Ивашкова, с вывозом на заводы округа заготавливаемого там сена. Так же вероятно, что после 1910 года вопрос перевозок по реке Сосьве до деревень Марсята и Денежкиной было каким-то образом решено с переходом плаванья в меженный период или полным отказом от какого-либо судоходства в пользу гужевого транспорта. Не выяснено также до настоящее времени, каким способом вывозилась белая огнеупорная глина с Вишерского месторождения и марганцевая руда из Марсятского рудника.

       В мае 1938 года Ивдельская газета «Северная звезда» сообщала, что пароходы «Чулым», принадлежащий до Октябрьской революции Томскому округу Министерства путей сообщения, и «Аврал» везут 1145 тонн грузов для «Золотопродснаба». Ивдельский краевед Александр Губин, а вслед за ним и местный журналист Евгений Андреев, утверждали, что в дальнейшем все грузы в Ивдельский район поступали только по железной дороге. Данное утверждение не соответствует действительности, так как оборудование и рабочие (в том числе и заключенные) эвакуированного Медвежьегорского лесокомбината Беломоро-Балтийского комбината НКВД были доставлены в Ивдель из Мурманска Северным морским путем через Обскую губу и по речному маршруту Обь-Иртыш-Тавда-Лозьва. Кроме того, после окончания Великой Отечественной войны, еще длительное время действовали грузопассажирские речные перевозки в Ивдельский район из Западной Сибири через Тавду, Гари и Усть-Лозьву. По воде же доставлялось из Ленинграда групногабаритное тяжеловесное оборудование (генераторы, турбины и т.п.) для ТЭЦ Ивдельского гидролизного завода и Богословского алюминиевого завода, Серовской ГРЭС, компрессорных "Уралтрансгаза". 

     С размещением в 30-х годах прошлого века на территории Нажеждинского и Ивдельского районов спецпоселений, занятых в основном лесозаготовками и лесосплавом по Шегультану, Канде, Ваграну и Сосьве, Марсятская пристань была включена в сплавную лоцию и функционировала до начала строительства Серовской ГРЭС, когда лесосплав по Сосьве был прекращен. За три десятка лет лесосплава были произвдены масштабные работы по укреплению берегов Сосьвы отбойниками для предотвращения заноса сплавляемого леса на мелководье, заросшему тальником, и в прибрежное мелколесье. Кроме того, «отшивались» многочисленные старицы и курьи, а основное русло реки в летне-осенний период очищалось от засоров и от топляка, используемого для нужд местного населения. Для более осмысленного представления о масштабах лесосплава по реке Сосьве приведу так называемую «Дислокация Сосьвы». которой пользовались сплавщики леса, с отсчетом километража снизу-вверх по реке против течения (данный документ был обнаружен Е.И. Зарудним в Серовском филиале ГАСО):

«1. Караваевская пристань-0 км. 2. Речка Межевая-3 км. 3. Кедровый Исток-7 км. 4. Кузнецовская заводь-9 км. 5. Николаевская заводь-11 км. 6. Дер. Маслова (Таушканова)-13 км. 7. Речка Еловка-16 км. 8. Дер. Танковичи-19 км. 9. Озеро Осиновое-21 км. 10. Танковская прорва-22 км. 11. Обрезковская заводь-24 км. 12. Тойшинская курья-26 км. 13. Поселок Тойшино-27 км. 14. Васильевская курья-30 км. 15. Река Турья-32 км. 16. Остров Канатка-34 км. 17. Канатский паром-38 км. 18. Дер. Шутово-42 км. 19. Проничева речка-44 км. 20. Черемухов остров-45 км. 21. Дер. Красный Яр-48 км. 22. Дер. Межевая-52 км. 23. Антошина курья-53 км. 24. Широкая заводь-56 км. 25. Масленская заводь-57 км. 26. Березовая курья-62 км. 27. Плесновое озеро-63 км. 28. Река Лангур-64 км. 29. Косой перекат-66 км. 30. Кордон Андриановичи-68 км. 31. Дер. Андриановичи-71 км. 32. Андриановская старица-73 км. 33. Лангурский пересад (Черный Яр)-75 км. 34. Старая река-77 км. 35. Старая деревня (Старые Андриановичи)-79 км. 36. Быстрая-81 км. 37. Колхозная изба-85 км. 38. Пропащий исток-90 км. 39. Ручей Рассольный-93 км. 40. Кедровый мыс (изба)-95 км. 41. Копанцева курья-97 км. 42. Посникова курья-99 км. 43. Новая река-100 км. 44 Дер. Марсята (Анисимковы)-103 км. 45. Дер. Петрова-105 км. 46. Табор Марсята-108 км. 47. Остров Камень-110 км. 48. Речка Атюс-112 км. 49. Красная курья-113 км. 50. Геращенка-114 км. 51. Семиречье-115 км. 52. Баяновская курья-116 км. 53. Мокрушинская курья-117 км. 54. Масловский исток-119 км. 55. Дер. Маслова-122 км. 56. Масловский дер. Мост-124 км. 57. Односторонняя высота-126 км. 58. 2-х сторонняя высота-127 км. 59. Реутовская-128 км. 60. Речка Рудничная-129 км. 61. Красная казарма (Веселый)-132 км. 62. Речка Северная Сама-134 км. 63. Корнопоповский остров-136 км. 64. Черный Яр (Черный ручей)-138 км. 65. Дер. Вишера-141 км. 66. Дер. Денежкино-145 км. 67. Речка Талая-150 км. 68. Долгановский остров-153 км. 69. Скала Кабочок (Черный плес)-155 км. 70. Частые острова-157 км. 71. Белая речка-161 км. 72. Стрелебский камень-166 км. 73. Вагранская перейма-169 км. 74. Собачий перекат-173 км. 75. Бабушкин перекат-175 км. 76. Речка Канда-177 км. 77. Барбашинский плес-180 км. 78. Река Калья-185 км. 79. Северный камень-187 км. 80. Полуденный камень-188 км. 81. Плес «Семиверстка»-192 км. 82. Дер. Усть-Шегультан-203 км. 83. Речка Шегультан-205 км. 84. Чертово городище (урочище Воскресенское)-209 км. 85. Дер. Тренькина (Денежкина)-217 км. 86. Росторгуевское-219 км. 87. Федоров остров-220 км. 88. Тренькинский камень-221 км. 89. Поселок Долгая Паберега (ныне поселок Сосьва)-224 км. 90. Вогульские острова-225 км. 91. Дер. Мостовая-228 км. 92. Петуховские острова-231 км. 93. Речка Шарп, дер. Воскресенская-233 км. 94 Речка Тонга-243 км. 95. Красная курья-247 км. 96. Дубровая-252 км. 97. Речка Верхняя-Сосьва-255 км. 98. Большой перекат-260 км. 99. Речка Супрей (Большая Супрея)-265 км».

       В заключении публикации хочу отметить, что после окончания Гражданской войны лесосплав был восстановлен не только по Сосьве, но и по реке Лозьве. Ивдельский леспромхоз обзавелся своим катерным флотом и базой мотофлота, расположенной у деревни Палкино. Ниже по реке от базы мотофлота появились пристани в поселках Половинное, Кедровый, Черноярка, Понил. В деревне Митяево, кроме речной пристани, была построена еще одна база мотофлота, обеспечившая снабжение лесозаготовительных участков и пассажирские перевозки от деревни Синдея на юго-востоке до деревни Лача вверх по реке. В июне 1937 года мотофлот, как и другое имущество Ивдельского ЛПХ, был передан на баланс создаваемого Ивдельского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР, который поддерживал и развивал материальную и техническую базу лозьвинского мотофлота вплоть до закрытия Понилского лаготделения.   

   Н.К. Чупин в книге «Географический и статистический словарь Пермской губернии», изданной в 1873 году, в статье «Богословский горнозаводской округ» пишет: «Богословский округ находится в значительном расстоянии к востоку от Уральского водораздела, отделяясь от него полосой земли, занятой высокими горами. Самая заводская дача в западной своей части также весьма гориста. Плоские места тут редки, занимают небольшие пространства и покрыты большею частью озёрами или болотами. Но к востоку от меридиана Петропавловского завода местность понижается и представляет большею частью плоские возвышенности, разделённые ложбинами, в которых протекают реки. Скалисты тут в некоторых местах только берега рек. В самой восточной части округа, по берегу Сосвы, встречаются настоящие низменности, то луговые, то болотистые… Обширные болота находятся так же и на юго-востоке округа по правому берегу Сосьвы между устьями Волчанки и Каквы». Более детальное морфометрическое и гидрографическое описание реки Сосьвы содержится в «Словаре Верхотурского уезда Пермской губернии» И.Я. Кривощекова 1910 года издания: «Сосьва правый приток Лозьвы, по соединении, образует реку Тавду, приток Иртыша. Начальные истоки Сосьвы начинаются на водораздельной оси Уральского хребта, сходясь вершиною с притоком своим Ваграном. В начале река имеет мередианальную долину и течет на протяжении 25 верст на север и около Толминскаго камня принимает с.в. направление с разными изгибами до устья своего левого притока реки Шегультана, и отсюда до самого соединения с Лозьвою в общем направление течения её юго-восток… На верхней части течения Сосьвы от истоков на протяжении 40 верст нет никаких селений, кроме лесного кордона Богословских заводов ниже устья р. Супреи, а первым населенным пунктом является деревня Воскресенская - прииск при устье реки Шарпа. Начиная от Кривинской сопки до деревни Денежкиной Сосьва представляет типичнейшую реку Северного Урала, немного выше помянутой деревни она выходит из стесняющих ее ущелий и широко разливается, делая прихотливые изгибы в широкой долине с весьма пологими и мягкими склонами. Немного ниже деревни Верхне-Масловой она снова приобретает характер горной реки и протекает в весьма суженной долине, размытой в каменных породах, составляющих как ее дно, так выходящих в ее боках в виде утесистых, но не высоких обнажений. Эта небольшая часть течения Сосьвы получила название Верхне-Масловского порога, последний скалистый выход находится на ее правом берегу немного ниже устья реки Атюса. Отсюда Сосьва уже течет в широкой аллювиальной долине, местами очень болотистой, и только кое – где встречаются прибрежные холмы. Из притоков более значительными являются правые: реки Калья, Вагран, нижняя часть течения которого находится в очень скалистой долине, Атюс, Волчанка, богатые золотоносными россыпями, Турья, на которой расположены Богословский завод и Турьинские рудники, Каква, очень пустынная река, только вблизи устья ее недавно возник Надеждинский рельсовый завод и наконец река река Ляля с большим притоком Лобвой – где населенность берегов уже более значительна. С левой стороны, в верхней части течения, впадают: реки Супрея, Шарп, Шегультан примечательно, что все эти реки берут начало на Денежкином камне. Самый значительный по долине из левых притоков это Лангур, впадающий в Сосьву ниже села Ивановского или Андриановского».

   Колонизация берегов северо-восточной части течения Сосьвы происходило, по-видимому, как с верховий реки и притоков Ваграна вогулами, вытесненных из родных мест горнопромышленной деятельностью Максима Походяшина и его наследников (Тихонковыми, Климковыми, Крылышковыми, Денежкиными, Антипкиными), так и переселенцами из деревень Усть-Лялинской волости (Петровыми, Есауковыми, Анисимковыми и, возможно, Масловыми). Кроме того, на притоках северо-восточной части Сосьвы, в источниках 18-го века упоминаются вогульские семейства Елкиных, Городковых, Тонковых, Мызниковых, Тоушкановых, Чеклецовых и Укладовых, первоначальное место проживание которых до переселения на Сосьву до сих пор не установлено. При выборе места поселений, вогулы и русские переселенцы выбирали удобные поляны по берегам Сосьвы, защищенные от весенних паводков, в близи которых произрастали кедровники и другие хвойные леса, богатые ягодами, борой дичью и пушным зверем. В большинстве случаев, эти стоянки располагались в устьях притоков Сосьвы, от поляны в устье речки Талая на севере, до устья реки Турьи на юго-востоке. Проследить колонизаторскую деятельность вогулов и русских переселенцев в среднем течении реки Сосьвы по письменным источникам 18-го века довольно сложно, потому как при описании севера Верхотурского уезда редкие исследователи обращали внимание на поселения кочевых вогул, частью из-за царившего в Богословском горном округе бездорожья, но в большей мере -  из-за отсутствия промышленного значения этих территорий. Дополнить сведения письменных источников можно источниками картографическими, причем с использованием географических и геологических карт не только 18-го века, но и карт всего дореволюционного периода, так как карты и атласы 19-го и начала 20-го века составлялись порой на основании неизвестных нам более ранних карт, сведений губернских и уездных управлений, отчетов и материалов научных экспедиций.

   Первые сведения о зимовьях вогулов на реке Сосьве выше впадения в нее правых притоков Каквы, Турьи и левого - Лангура содержит «Ланд Карт ведомства Екатеринбургского и провинции Соли Камской. Чердынского, Кунгурского, Верхотурского, и Туринского уездов, вотчины господ баронов Строгановых, и заводов статского действительного советника Акинфия Демидова, в ней же и по части смежно окрестных уездов», сочиненная с 1734 по 1736 годы. До нас карта дошла в копии унтер-шихтмейстера Афанасия Жичигина, сделанной в октябре 1744 года в Екатеринбурге и была переиздана для статьи о карте Петра Орестовича Чупина в типографии губернской земской управы в 1893 году в сборнике «Пермский край». Зимовье вогулов Елкиных указано в низовье реки Каквы, на левом берегу реки Турьи, в месте впадения ее в Сосьву нанесена деревня Устерье, вверх по течению Сосьвы, в районе более поздних левобережных селений Тонковичи и Канаткина – зимовье вогул Утековых, а на месте юрт Марсиных – зимовье вогул Белоноговых, юрты которых также упоминаются на Дернее, притоке реки Пышмы. В нижнем течении Сосьвы, на ее правобережье, указаны селения Верхняя Теленева, юрты Сотрина и Матешина, а на левом берегу Сосьвы - Нижняя Теленева и Маслово. К сожалению, ссылка П.Н. Буцинского в книге «Заселение Сибири и быт первых ее насельников Т.1» на сведения дозорной книги 1624 года, где в составе деревень пашенных крестьян Тагильской волости указаны «При реке Турье - Овчинникова из 3 дворов и Корчемкина из 2 дворов», картографическими источниками никак не подтверждаются. Вероятно, П.Н. Буцинскому, при работе над архивными источниками, попалась небрежно "списанная" копия дозорной книги, хранившаяся в архиве Министерсве Юстиции. 

    На листе 12 Атласа Российского 1745 года северные границы Верхотурского уезда пролегают южнее истоков рек Турьи и Каквы на западе, включая далее устье Каквы с зимовьем Елкиных и селение Щенуль на левобережье реки Сосьвы. Еще далее на восток, граница уезда проходила по верховьям рек Таньши и Сотриной, через Монастырское болото (обозначенное как значительное по размерам озеро) и пересекало Сосьву в устье реки Негли. Территория среднего течения Сосьвы и ее верховья, включая речную систему Ваграна, входила в состав Пелымского уезда. Также по территории Пелымского уезда протекала река Лозьва до ее правого притока реки Полуночной на севере. Территория верхней Лозьвы входили в состав Березовского уезда. Границы Верхотурского и Пелымского уездов на данной карте полностью совпадают с границей размежевания, указанной на ланд-карте Екатеринбургской провинции 1734/36 гг. На этой карте впервые упоминается селение Петрово, указанное на слиянии рек Ервы и Тесьмы, притоков реки Воробиной. Имели ли вогулы Петровой отношение к основанию одноименной деревни Петровой на месте юрт Марсиных - не известно, так как, в более позднее время, на Сосьве, между селом Гаринским и устьем реки Воробиной, существовала еще одна деревня Петрова или Балакина, ныне не жилая. Еще на этой карте, на правом берегу Сосьвы выше деревни Поспелково, указано зимовье Тюленевых. Зимовье Елкиных (Чеклецовых) по-прежнему дислоцировано на левобережье реки Каквы, в нее низовье. В низовьях Турьи указано селение Усть-Турья, которое, скорее всего, располагалось на месте юрт Таушанковых. Выше по течению Сосьвы, на ее левом берегу – зимовье Учуковых (Утековых), а зимовье Белоноговых – на месте, где на более поздних картах указывались юрты Тиханковых. Что касается расположенного на границе Верхотурского и Пелымских уездов селения Щенуль (Szcziniul), нанесенного также на "Карту маршрута от Бреста до Тобольска" 1768 года и "Топографическую карту районов Урала", датированную тем же 1768 годом, его название предположительно связано с левобережным притоком Сосьвы – речкой Межевой или с зимовьем Шутово, указанным на "Карте Верхотурского уезда" 1873 года между зимовьем Канаткина (Мамелина) на юге и деревней Красный Яр на севере. И.Я. Кривощеков в своем "Словаре Верхотурского уезда Пермской губернии" 1910 года издания приводит свое мнение на данный счет: "Тонковичи или Мызниковы на реке Сосьвы состоит из двух селений Верхней и Нижней Масловой и однодворка Мызникова, получившего название по фамилии жителя... в Нижней Масловой находится 3 двора обрусевших вогул, которые числятся в составе Лозьвенской волости и это селение вогул по ланд-карте Екатеринбургской провинции 1743/36 гг. названо Сченулы, но русского населения тут в то время не было" (стр.742). На обеих упомянутых картах 1768 года, на правом берегу Сосьвы, ниже реки Таньши, указано селение Поспелково, а селение Петрово - там же, где и на листе № 12 "Атласа Российского" 1745 года.  «Топографическая карта районов Урала» или «Топогафическая карта гор, расположенных на границе Европы и Азии», а также «Карта маршрута путешествия аббата Жана Шаппа д’Отероша от Бреста до Тобольска», были опубликованы в 1768 году в книге «Путешествие в Сибирь» члена Королевской и Российской академий наук аббата Жана Шаппа д’Отероша, совершившего поездку из Петербурга в Тобольск через Верхотурье и Екатеринбург с февраля 1761-го по май 1762 года. Несмотря на откровенно русофобские взгляды автора книги, составленные д’Отерошеном карты, несомненно являются ценным картографическим источником того времени.

   На «Картах Табольского и Пермского наместничества Российского атласа из сорока четырех карт состоящий и на сорок два наместничества Империю разделяющий», сочиненных А. Вильбрехтом и гравированных Алексеем Савинковым Иваном Леоновым, граверами Географического департамента при Кабинете Ее Императорского Величества в 1792 году, на левобережье реки Сосьвы впервые упомянуты и нанесены вогульские селения Тихонцовых, Онисимовых и Ясауловых (на карте Пермского наместничества фамилия Тихонцовых обозначена как Мяханцовы). На этой же карте, юрты Климковых расположены выше по реке Сосьве чем юрты Онисимовых и Ясауловых - напротив возникшего позднее на правом берегу Сосьвы зимовья Нижне-Масловского (левобережной части современного поселка Маслово). Соответственно, расположение юрта Онисимовых можно соотносить с современной деревней Петрова, а поселение Ясауловых - со Старыми Марсятами. Юрт Денежкиных на этой карте фиксируется в пределах 2-ой Вагранской дачи в верховьях Сосьвы). Ниже по течению Сосьвы, на ее левом берегу, указаны юрты Таушкановых и Канаткиных (на против устья реки Турьи), а еще ниже - юрты Тонковых. Ниже устья Каквы еа карте последовательно указаны юрты Киселевых, Морозковых и Качегарковых, а на правом берегу Сосьвы, ниже по течению - юрты Тюленевых. Зимовье Елкиных традиционно дислоцировано в низовье реки Каквы, на ее левом берегу. Юрты Городкова указаны на Вагране, приблизительно в районе Даньши. В верховьях Ваграна, у Денежкина Камня - указано зимовье Салтанское, а по реке Какве, ниже Турьинских рудников – зимовье Алтипкова. На левом берегу реки Лозьвы, ниже деревни Митяевой, указано два зимовья вогул Гречаковых, а между ними, на правом берегу Сосьвы – зимовье Усманковых (Османковых). Так же хочется отметить запись на карте в междуречье Лозьвы и Сосьвы на широте зимовья Ляудиных (Лачиных) – «Назначенное место под завод». Указанное на карте Каквинское зимовье во 2-м томе «Географического и статистического словаря Пермской губернии» Н.К. Чупина носит название Мякиткина зимовья.  

   На «Карте Пермского и Уфимского наместничеств» из атласа Российской Империи, изданного для употребления юношества в 1794 году в Санкт-Петербурге, на левобережье реки Сосьвы, выше зимовий Тонковых и Конатковых, так же указаны юрты Ясауловых и Климковых. Ниже по течению реки Сосьвы, на карту нанесены юрты Конатковых, Тонковых, Кочегарковых и Тюленевых. Юрты Климковых указаны и на «Генеральной карте части России разделенная на губернии» 1799 года (юрты Городковых отмечены на Вагране, а юрты Денежкиных – в верховьях Сосьвы). На этой же карте на левом берегу Сосьвы, предположительно в устье Северной Самы, указан юрт Крылышковых, где он фиксировался и на картах более позднего времени составления. Вызывает удивление отсутствия нескольких вогульских селений, выкупленных в 1759 году у Дмитрия Алексеева Антипкина и сына его Федора, а также у Филиппа Семенова с братом Ильей и детьми Васильем, Николаем и Тимофеем Елкиными по реке Турье, где был построен Богословский завод»,   

   На «Генеральной карте Казанской губернии», сочиненной по новейшим известиям в 1779 года Федором Черным» и гравированной подмастерьем С. Максимовым, на территории Петропавловского и Богословского заводов указано лишь зимовье Елкиных в устье реки Турьи, а на "Карте границ губерний России конца 18-го века", в верховьях реки Волчанки или Атюса - юрты вогулов Городковых (вероятно зимовье Половинное, хотя на более ранних картах юрты Городковых указывались на Вагране. Перемещение юрт Леонтия Силина Городкова могло быть связано с продажей им в 1784 году своего "имения" в верховьях Ваграна до места впадения в него Тылайки и Сурьи Максиму Походяшину.), а на левом берегу Сосьвы - юрты Крылышковых, точное местонахождение которых определить довольно сложно (на данной карте они нанесены на одной северной широте с Синдийским Паулем). Данная карта являлась составной частью «Генеральной Карты части России, разделенная на Губернии и уезды с изображением почтовых и других главных дорог», сочиненной и гравированной в 1799 году при собственном Ее Императорского Величества Депо Карт для Императорской Эрмитажной Иностранной библиотеки».

   На карте № 6 «Губерний Вятской, Пермской, Оренбургской, Казанской и Симбирской Атласа Российской империи, по новейшему разделению на губернии и области», изданного в 1807 году Главным управлением училищ, на Верхотурском участке реки Лозьвы указаны юрты Першины и Ляучины, а на среднем течении Сосьвы, на ее левом берегу – юрты Анисимовы и Таушкановы, а ниже устья реки Каквы – юрты Тонковых. В верховьях Сосьвы указаны юрты Денежкиных (Тренькина деревня). 

   На «Карта Европейской России», копиии Атласа Российской империи 1806 года, изданной в 1808 году в Лондоне королевским географом короля Георга III Уильямом Фейденом, юрты Лачиных (Liudini) указаны на месте юрт Першиных в устье реки Ивдель. Ниже по течению реки Лозьвы, указаны деревни Митяева, Грегакова, Осьманкова (Oustmankovi) и еще одно селение Грегаковых. На реке Турья, ниже Богословска, нанесены юрты Антипковых (на месте деревни Подносовой), а на реке Какве – Каквинское зимовье и юрты Елкиных (в устье Каквы). В среднем течении реки Сосьвы указаны инородческие селения Мяхонцовых (Miakhontzovi), Климовых, Ясауловых (на месте Старых Марсят) и Онисимовых в устье реки Лангур. Еще ниже по течению – Конатка, юрты Тонковых (ниже устья Турьи). Также, на левом берегу Сосьвы, указаны юрты Киселевых (напротив Елкиных), Морозковых, Кочегарковых и Новые Морозковы. На правобережье Сосьвы, в нижней части ее течения, указаны юрты Тюленевых, деревни Поспелково и Якимова.  

    На «Подробной карте Российской Империи и близлежащих заграничных владений. Северная часть» 1816 года, юрты Тихонцовых указаны на левом берегу реки Сосьвы между речкой Каменкой и районом бывшего «Глухарского моста». Юрты Климковых отмечены на левом берегу Северной Самы обозначенной как речка Атис (на левом же берегу Сосьвы, напротив устья речки Атюс, указанной как «Артюс», нанесено место нахождение юрт Анисимовых, а на месте Старых Марсят – указан юрт Ясауловых. Именно на этой карте впервые указана речка "Большая Самка".

  В «Географическом атласе Российской империи, Царства Польского и Великого Княжества Финлянского», сочиненном по новейшим и достоверным сведениям, в пользу обучающихся Российской Географии и для составления дорожников путешественникам, служащих Военно-топографического дела, Свиты его Императорского Величества по квартирмейстерской части подполковником Василием Петровичем Пядышевым в 1820 году (Изданном в 1822-1824 годах в Санкт-Петербурге), расположение юрт Тихонцовых указано на левом берегу Сосьвы в том же районе, между районом, где позднее появилась деревня Березовая Гора (а еще позднее – Вишера) и речкой Каменкой. На том же самом месте, в районе речки Каменки, юрты Тихонцовых указаны на «Немецкой обзорной карте южного Урала 1837 года» Юстаса Пертеса. На данной карте впервые указано зимовье Масловское на левом берегу Сосьвы, выше устья Атюса. На левом притоке Сосьвы - речки Черной указана деревня Проничева,  ниже, напротив устья Турьи - Канаткинское зимовье, а ниже по течению Сосьвы - юрты Тонковичевы.  Подобная же дислокация вогульских поселений Тихонцовых, Климковых (на Северной Саме), Анисимовых и Ясауловых содержит «Карта Европейской России и Кавказского края» составленная по новейшим сведениям при Военно-топографическом депо и изданная Императорским русским географическом обществом в 1862 году. А вот на месте села Ивановского (Андрияновского) указаны «юрты других Анисимовых». На этой карте юрты Денежкиных по-прежнему указаны на левом притоке Сосьвы – Пуе, а на Лозьве – юрты Першиных, Ляутиных и Митяевых. Также, на левобережье Сосьвы, в устье реки Черной указаны юрты Таушанковых, ниже по течению - юрты Тонковых. Юрты Юлковых (Елкиных) указаны на все том же месте в низовье Каквы. На месте современной деревни Подграничной указаны юрты Антипкиных, а ниже Черноярки - юрты Жарких, Кочегарковых и юрта Вогульская. 

   На «Карта Пермской губернии» из Атласа Российской империи, служащего для пользы юношества, обучающегося российской географии и путешествующим в дорогах, изданного в Санкт-Петербурге с одобрения Военно-топографического депо в 1830 году и дополненного в 1835 году, на Лозьве в границах Верхотурского уезда указаны юрты Першиных и Ляутиных (Леушиных). На среднем течении реки Сосьвы, в устье Северной Самы, указаны юрты Денежкиных, а в устье Лангура – юрты Анисимовых. Ниже по течению, также на левом берегу Сосьвы, дислоцированы юрты Таушанковых, а устье реки Заболотной – юрты Тонковых. В дачах Петропавловского и Богословского медеплавильных заводов указаны Каквинское, Баронское и Тылайское зимовья. 

     На "Карте Южного и Среднего Урала Бергауза", изданной в 1837 году в Магдебурге под оригинальным названием «Karte vom Ural Gebirge» немецким географом, картографом и сотрудником Прусской тригонометрической службы Генрихом Карлом Вильгельмом Бергаузом, указаны левые притоки реки Сосьвы Канда Атис, Лангуль и две речки под названием Черная (выше и ниже устья Турьи), в устьях которых указаны деревни Проничева и Тонковичи. На левом берегу Сосьвы, напротив устья Турьи, указано Канаткинское зимовье. Селение Андрияновичи нанесено на карту на левобережье Сосьвы, на месте существовавшей ранее так называемой «Старой деревни». Выше по течению Сосьвы, также на левом берегу, указана деревня Петрова, а еще выше – зимовье Масловское. Юрты Тихонцовы на карте Бергауза расположены на месте существовавшей позднее староверческой деревни Березовая Гарь (Вишера). Дислокация на карте населенных пунктах отличается точной их привязкой к географическим координатам, что объясняется использованием при ее составлении астрономических наблюдений Гумбольдта во время его путешествия по окрестностям Богословских заводов, в отличие от селений в нижнем течении реки Сосьвы, перенесенных на карту с доступных Бергаузу рукописных карт Урала.

    На листе № 8 «Карты Пермской, Симбирской, Нижегородской, Пензенской, Самарской и Северной части Оренбургской губерний» Подробного Атласа Российской Империи Н. Зуева 1859 года, на левом берегу Сосьвы, в устье реки Северная Сама, указаны юрты Климковых, выше устья Атюса – юрты Анисимовых, на месте Старых Марсят – юрты Ясауловых, напротив устья Турьи – юрты Таушанковых, ниже реки Черной – юрты Канаткиных, а ниже устья Турьи – юрты Тонковых. В устье реки Каквы, на правом берегу Сосьвы, указаны юрты Елкина, а по дороге из города Верхотурья в Богословский завод, у переправы через реку Какву, - деревня Каквинская. На Верхотурской части реки Лозьвы указаны юрты Першиных и Ляутиных. Также, на левобержье Лозьвы, в устье реки Норвы, указано безымянное селение, которое можно идентифицировать с вогульской деревней Занютиной, указанной на «Карте Пермской губернии» 1861 года (локализованной правда на правом берегу Лозьвы), либо с паулем Синдея. Что касается вышеуказанной «Карты Пермской губернии» 1861 года, то в северной части Верхотурского уезда, на правом берегу реки Лозьвы, указаны деревни Першина (в устье реки Ивдель), Лача, Митяева, Осьманкова и Занютина, а на ее левом берегу – юрты Аринские. На среднем течении реки Сосьвы, на ее правом берегу, указана деревня Есаулкова (напротив Старых Марсят), а на левобережье Сосьвы, вышек реки Заболотной, деревня Таушанкова и ниже устья реки Каквы – юрты Тонковых. В низовье Каквы дислоцированы: на првобережье Сосьвы – Маслова (выше по течению) и Поспелкова (ниже по течению), а напротив устья Каквы, на левом берегу Сосьвы – деревня Морозкова. Еще ниже по течению Сосьвы, на ее левом берегу, указаны деревни Магина, Глазунова и Екимова, а, на правобережье – деревни Пушкина, Матушкина, Копылова, Романова, Молва, Кошай и Мишина.   

    На «Германской карте Европейской России» Кристиана Готфрида Даниэля Штайна из Нового атласа мира для высших учебных заведений, изданного в Лейпциге в 1865 году, на интересующем нас отрезке Сосьвы нанесено лишь зимовье Масловское, причем на правом берегу одного из правых притоков реки Сосьвы (указанного как речка Гаревая). Уже на более точной «Специальной карте Европейской России с прилегающей к ней частью Западной Европы и Малой Азии», изданной в 1871 году военно-топографическим отделом главного штаба, под редакцией Генерального штаба полковником Стрельбицкого, зимовье Масловское нанесено на месте современной правобережной части поселка Маслово за масловским островом. На том же месте зимовье Масловское указано на «Карте Верхотурского уезда 1873 года», а вот деревня Денежкина дислоцирована на месте стоянки юрт Тихонковых (деревни Березовая гора, переименованной советское время в «Вишера»). Деревня Петрова на этой карте имеет приставку Эсаулка, а на месте Марсятского Кордона – указана деревня Анисимова. На этой же карте Верхотурского уезда, на правом берегу Сосьвы выше устья реки Турьи, нанесены довольно точно Зимовье Канаткино (Мамелина), Зимовье Шутова, Красный Яр и Кордон (Андриановский Кордон или Антошинская). А вот село Андрияновское обозначено на правом берегу Сосьвы, в устье реки Волчанка, где позднее фиксировалось поселение Ларьковка. Также на правом берегу Сосьвы указана деревня Анисимова, а на левом берегу, на месте Старых Марсят - деревня Петрова (Эсаулка). Зимовье Масловское дислоцировано на левом берегу Сосьвы в устье речки Гаревая (Масловка). Прииск Екатерининский точно указан на реке Екатерининка (притоке Безымянки или Уньши), а на месте прииска Лангур - указан прииск Воскресенский. 

  Особенное место среди вышеперечисленных картографических источников занимает «Этнографическая карта Европейской России 1875 года», которая «была составлена по поручению Императорского Русского Географического Общества действительным членом оного», выпускником Николаевской инженерной академии и Академии генерального штаба Александром Федоровичем Риттихом под наблюдением специальной комиссии из Вице-председателя общества П.П. Семенова и членов: А.И. Артемьева, Е.Г. Вейденбаума, М.Е. Венюкова, А.А. Кунина, П.И. Лерхе, Л.Н. Майкова, В.Н. Майнова и Н.В. Христиани. Данная карта была составлена в масштабе 60 верст в дюйме на основе 10-й ревизии податного населения, проведенной в 1858 году, спискам населенных мест Российской империи, собранными Министерством внутренних дел в начале 60-х годов и различных статистических материалов. На изданной в Картографическом отделении А.А. Ильина карте А. Ф. Риттиха впервые в этнокартографической практике народы в легенде карты сгруппированы по лингвистическому принципу, а родственные в языковом отношении этнические группы отмечены в единой гамме цветов. На данной карте, в верховьях Лозьвы, относящихся к Тобольской губернии, указаны вогульские юрты Бухтияровых (Бахтияровых), Коврижиных, Укладовых и Елесиных, а в границах Верхотурского уезда - Юрты Шеиных и Юркиных. На территории Лозьвенской инородной волости указаны селения вогулов Першина, Лача, Митяева, Осьманкова и Зимняя юрта (Ария), а также относящиеся к этой волости вогульские селения на Сосьве Денежкины юрты, деревня Петрова и две деревни Таньковы, на левоборежье Сосьвы, напротив устья рек Турьи и Каквы. Причем в нижней деревне Таньковой, кроме инородческого населения, указаны русские жители. Деревня Анисимова, дислоцированная на месте Старых Марсят, на карте относится как чисто русское поселение. Также поселком с инородческим населением указано Баронское зимовье.

  На карте Пермской губернии 1889 года И.Я. Кривощекова дислокация поселений в среднем течении Сосьвы довольно относительная. Село Андриянычево нанесено на правоборежье Сосьвы, на правом берегу речки Волчанка, деревня Анисимова - на левом берегу Сосьвы, приблизительно в районе местонахождения Старых Марсят. Марсяткина деревня указана на левобережье Сосьвы напротив устья реки Атюс, а Юрты Тихонцовых - на месте будущего поселка Вишера. На месте деревни Красный Яр, на карте указано Прончиево (Тропачева), ниже по течению реки Сосьва - зимовье Канаткинское, а напротив устья реки Еловки - деревня Тонковичи. На притоке реки Заболотной нанесено зимовье Ивонино, а на правом берегу Сосьвы, выше Филькинской пристани - деревня Чеклецовская.

   Большой интерес для истории заселения среднего течения реки Сосьвы в границах БГЗО представляет «карта Богословских заводов с показанием медных и железных рудников и золотых приисков», датируемая 1898 годом из собрания Федоровского музея города Краснотурьинска. Село Ивановское (Андриановичи) на карте указано на месте «Старой деревни», деревни Марсята (старые Марсята) и Петрова – на месте их современного расположения, а деревня Нижне-Масловское – ниже одноименной речки Масловки на левом берегу реки Сосьвы. Выше по течению Сосьвы на карте указаны юрты Крылышковы на месте расположения будующего трудпоселка Северная Сама, а деревня Верхне-Масловское – на месте расположения деревни Березовая Гарь (Вишера), рядом с которым указано месторождение белой «огнепостной» глины. По-видимому, деревня Денежкина не нанесена на карту в связи с отсутствием к ней геологического интереса. Кроме дислокации поселений, данная карта содержит подробные сведения золотодобычи на притоках реки Сосьвы времен «Северной экспедиции» 1830-1847 годов: речка Атюс с его многочисленными притоками, Каменка выше зимовья Нижне-Масловского, а также речка Черемуховая (Талая) и ее притоки – Косяковский лог и Казанка (места сплошной разработки россыпного золота). Признаки содержания золота в пробах указаны в верховьях реки Сама и на ее правом притоке в логу №1. Месторождения железной руды разной мощности указаны по речкам Атюс, Каменка, Сама и Малая Сама, а по ручьям Мокрый, Рудный и Большой Рудный (речка Рудничная) – места разведки на коренные месторождения золота (кварцевые жилы).    

   Не менее большой интерес вызывает дислокация поселений северо-восточной части Богословского горно-заводского округа на реке Сосьве в «Атласе Маркса. Карта Европейской России» 1909 года. На данной карте зимовье Денежкино указано на правобережье Сосьвы в месте впадения в нее речки Талой (талинская поляна, на которой в 70-80-е годы прошлого века жители поселка Сама проводили празднования «Дня рыбака» и до сих пор хранят свои лодки). Зимовье Масловское указано на левом берегу Сосьвы ниже устья речки Масловки, ошибочно названной речкой Гаревая. На своих местах современной дислокации указаны деревня Петрова и Марсятский Кордон, а вот деревня Старые Марсята – обозначена деревней «Мирготи». По всей видимости, данная карта составлялась на основании разновременных картографических и письменных источников, в которых содержались сведения о переселении семей Денежкиных и Масловых из 2-й Вагранской дачи в северо-восточную часть Богословского горного округа и перекочевке вогулов Крылышковых в Березовский уезд. 

    На «Карте Верхотурского уезда Пермской губернии» того же 1909 года, в границах Ивановского сельского общества Верхотурского уезда с центром в селе Ивановское (Андриановичи), нанесены на левобережье Сосьвы: на месте деревни Березовая гора (Вишера) указаны юрты Тихонковых, на месте Северной Самы – юрты Климковых, а Масловское зимовье – на левом берегу речки Гаревая (переименованной позднее в речку Масловку). Деревня Петрова указана на месте ее современного нахождения, ниже ее (на против устья речки Марганцовки указано селение без названия (видимо деревня Ясаулова), а еще ниже (на месте старых Марсят) – Анисимковы Марсята. На карте отсутствуют Марсятский марганцевый рудник, Марсятский Кордон и рудник огнеупорной глины у деревни Вишера, хотя указаны все действующие рудники Богословского горного округа в пределах Турьинской и Богословской волостей.

     На «Карте Пермской губернии 1909 года», составленной географом и картографом Пермской губернии, действительным членом Императорского русского географического общества Иваном Яковлевичем Кривощековым, на месте деревни Денежкиной (на правом берегу Сосьвы) указано зимовье Верхне-Масловское, юрты Крылышковых дислоцированы по речке Северная Сама, а зимовье Нижне-Масловское – на левом берегу Сосьвы, где нынче располагается охотничья избушка Бутаковых. Марсяткины Юрты указаны напротив устья речки Марганцовки, а деревня Петрова – значительно ниже старых Марсят. Удивительно, что и на данной карте не нанесено местонахождения Марсятского Кордона и марганцевого рудника, хотя в границах Южно-Заозерской дачи Всеволодоблагодатской волости указаны Екатерининский и Стрелебские золотые промыслы и все золотые прииски Северо-Заозерской дачи.

  Завершить свой обзор дореволюционных российских и зарубежных карт я хотел бы сведениями, почерпнутыми из «Карты Верхотурского уезда Пермской губернии», составленной в 1914 году для Верхотурского Уездного земства служащим чертежной Уральского Горного Управления Николаем Ивановичем Гаевым и 136-м листом так называемой карты российского геодезиста и картографа, генерала от инфантерии Ивана Афанасьевича Стрельбицкого. На карте Верхотурского уезда Гаева Н.И. деревня Денежкино нанесена на месте улицы Совхозная современного одноименного населенного пункта, а деревня Березовая гора – на месте Вишеров. Деревня Верхнее Маслово – на левом берегу безымянного левого притока Сосьвы (предположительно речки Масловка), а на правом берегу Сосьвы, напротив левобережной деревни Петрова, - деревня Марсята (современный Марсятский Табор). На листе № 136 «Специальной карты Европейской России», дополненной и переизданной в 1919-1921 годах, деревня Денежкина разделена на две части, локализовать которых можно северной стороной современных улиц Набережной и южным концом улицы Совхозной. Деревня Маслова указана значительно ниже по течению Сосьвы ее левого притока речки Гаревая на месте современной левобережной части одноименного поселка. А вот на месте Марсят указаны не только марганцевый рудник и деревня Марсята на месте современного Марсятского Табора, но и деревня Березовая на правом берегу речки Марганцовки. На левом берегу Сосьвы указана деревня Марсятка, а ниже по течению Сосьвы – деревня Петрова (значительно южнее современной деревни Старые Марсята. Еще на карте Гаева 1914 года, ниже по течении реки Сосьвы, на левом ее берегу, на речке Тропачевой указана деревня Красный Яр, а на речке Канатка - одноименное зимовье Канаткинское. В устье речки Заболотной (Паскотиной) указана деревня Таушанкова, выше по течению, напротив устья Еловки - Тонковичи, а ниже - по речке Межевой - одноименная деревня Межевая. Еще ниже по течению Сосьвы, на правом берегу, выше станции Филькино - деревня Чеклецова, а на левом берегу, выше и ниже Богословской пристани - деревни Елкина и Стеничи.   

День авиации 18 августа 1939 года на Ивдельском аэродроме. На снимке С.А. Тарасюк и летчик Шепетов.   

 Тарасюк Сергей Артемьевич родился в городе Санкт-Петербурге в семье железнодорожного кондуктора, отставного унтер-офицера лейб-гвардии Литовского полка. Весной 1916 года он окончил 8 классов гимназии в городе Новый Петергоф, а в августе того же года поступил на юридический факультет Петроградского университета. Первый курс университета он не окончил «…как не внесший плату за весну 1917 года», после чего, с мая 1916 года по апрель 1919 года работал делопроизводителем части технического контроля в Петрограде, делопроизводителем и заведующим делопроизводством в Управлении строительства Волхово-Рыбинской и Южно-Сибирской железной дороги, помощником заведующего хозяйственного отдела СНХ Смольнинского района Петрограда. В октябре 1918 года он вступил в члены РКП(б). В мае - октябре 1919 года он проходил службу в РККА в должности комиссара железнодорожной и этапнотранспортной части Управления военных сообщений 13-й армии Южный фронта, а в дальнейшем - начальника этапно-транспортной части Управления военных сообщений 14-й армии Южного фронта. В марте 1920 года С.А. Тарасюк назначен на должность комиссара хлебофуражной заготовительной экспедиции Чрезвычайного уполномоченного по топливу Петрограда. С сентября 1920 по май 1921 года он являлся помощником уполномоченного Петроградской ЧК, начальником Отдела военной комендатуры города Петрограда. С мая по октябрь 1921 года - находился на должности начальника 10-го Островского пограничного отделения ВЧК, а с октября 1921 по ноябрь 1922 года - начальника 2-го пограничного отделения ВЧК-ГПУ. В ноябре 1922 года С.А. Тарасюк был назначен заместителем начальника Карельского областного отдела ГПУ. С декабря 1922 по март 1923 года - начальником Череповецкого губернского отдела ГПУ, а с апреля 1923 по октябрь 1924 года - начальником 7-го Кингисеппского пограничного отряда ГПУ. С ноября 1924 по март 1925 года он проходил службу в должности начальника 31-го Керченского пограничного отряда ГПУ, с марта по май 1925 года - помощника начальника Экономического отдела Полномочного представительства ОГПУ по Северо-Кавказскому Краю, с мая 1925 по сентябрь 1926 года - начальника 34-го Туапсинского пограничного отряда ГПУ, с января по сентябрь 1926 года - начальника 32-го Новороссийского пограничного отряда ГПУ, с 16 ноября 1926 по 23 марта 1929 года - начальника Сальского окружного отдела ГПУ, с мая по декабрь 1929 года - помощника начальника Владикавказского окружного отдела ГПУ. С 11 декабря 1929 по 30 ноября 1930 года он возглавлял Шахтинско-Донецкий окружной отдел оперативного сектора ГПУ, с ноября 1930 по декабрь 1931 года являлся заместителем начальника Дагестанского областного отдела ГПУ, а с 29 декабря 1931 по 3 января 1934 года - начальником Дагестанского областного отдела ГПУ. С 8 февраля по 10 июля 1934 года С.А. Тарасюк исполнял обязанности председателя ГПУ при СНК Таджикской ССР, а с 15 июля 1934 по 28 сентября 1937 года - народного комиссара внутренних дел Таджикской ССР. 29 ноября 1935 года С.А. Тарасюку было присвоено специальное звание майор государственной безопасности.

     29 сентября 1937 года Сергей Артемьевич был отстранен от должности и отозван в распоряжении отдела кадров НКВД СССР, а 8 декабря 1937 года, в соответствии с Приказом НКВД СССР № 2376, - был назначен начальником Управления Ивдельского ИТЛ. Именно под его руководством зимой 1937-38 годов отделения Ивдельлага № 1, 2, 3 и Палкинский ОЛП приступили к заготовке древесины силами имеющегося и поступающего в лагерь спецконтингента. Параллельно с лесозаготовками велась подготовительная работа по проведению в навигацию 1938 года молевого сплава древесины по рекам Большая Тальтия, Ивдель, Талица и Лозьва. Часть леса предполагалось оставить на строящемся Першинском лесопильном заводе. Кстати, земли под новый лесозавод в 1938 году были изъяты у Першинского колхоза, который при этом был ликвидирован, а члены колхоза большей частью трудоустроены в Ивдельлаге. В целях увеличения объемов переработки заготавливаемой древесины было принято решение переоборудовать маломощную лесопилку Палкинского ОЛПа в двухрамный лесопильный завод. Данная задача была возложена на начальника ОЛПа Н.А. Новоселова. На трелевке древесины появились первые тракторы, на строительстве дорог - экскаваторы, а также первые автолесовозы, хотя конная тяга и гужевой транспорт несли основную часть нагрузки как на трелевке леса, так и на стройобъектах и перевозке грузов. На лесоповале повсеместно внедрена лучковая пила («стахановка»), что позволило уменьшить число вальщиков и поднять производительность лесозаготовок. Попавший в Ивдельлаг в начале 1938 года Исакиди Михаил Кузьмич впоследствии вспоминал: «на реке Чусовой (Лозьве - Ю.Н.), есть посёлок Першино. Возле него мы работали на лесоповале и сплаве. Работа опасная. Если кто-то замешкался, и на него падало дерево, то хоронить был нечего. Разносило на куски. На этих работах уголовников не было. Только трудяги. Многие были заброшены сюда с КВЖД: специалисты, ремонтники, линейщики, паровозники и др. В 1937 году всех их пересажали и направили в разные лагеря. Они занимались подвозом леса к берегам. Каждому давали лошадь, которая тащила бревно. Бригада состояла из 5-6 человек и один конвоир - на лошади. Но и так никто не пытался никуда бежать, бесполезное дело…Уральские реки имеют большие уклоны. По ним шёл сплав леса. Дорог ни автомобильных, ни железных не было. Но, кроме больших уклонов, реки имеют много препятствий. Например, скалы. У них возникает затор. В таких местах мы перебрасывали лес, разбирали заторы. На берегу накопилось миллионы кубометров леса. Его подвозили на лошадях. Всё это надо было сплавить». Кроме неотложных задач по строительству железнодорожных веток Сама-Лангур-Ивдель и Першино-Палкино, было начато строительство автолежневых дорог Юртище-Ивдель и Пристань-Каменка-Ивдель, аэродрома и первого здания Управления ИТЛ на берегу реки Ивдель, рядом с которым, позднее, будут построены ремонтно-механические мастерские. Руководить бригадой занимавшейся изысканием площадки под строительство военного аэродрома был назначен Иванов Михаил Васильевич 1903 г.р., уроженец села Мытно Крестецкого уезда Новгородской губернии (ныне Новгородского района Ленинградской области). В 1926 году он закончил Военно-техническую школу ВВС РККА в Ленинграде, а в 1934 году - курс младших инженеров, получив звание воентехника первого ранга и назначение на должность преподавателя теории полета 1-й Качинской военной школы пилотов (воинское звание капитан ВВС РККА). М.В. Иванов был арестован 10 июля 1937 года сотрудниками особого отдела Севастопольского НКВД Крымской АССР и осужден 21 октября 1937 года приговором Военного трибунала Харьковского военного округа по ст. 58-10 УК РСФСР (контрреволюционная троцкистская агитация против руководителей партии) к 4 годам заключения в лагерях НКВД. Для отбытия наказания он был направлен в Ивдельлаг НКВД СССР. Сохранилось письмо М.В. Иванова к жене, где он пишет, что руководил строительством военного аэродрома по заданию начальника Ивдельлага майора Тарасюка и что ему за своевременное окончание строительства была вынесена благодарность и денежная премия в размере 50 рублей. Затем, из писем М.В. Иванова следует, что он был переведен в комендантский 9-й ОЛП, где работал в авиаконструкторском научно-исследовательском бюро под руководством бывшего инженера-авиаконструктора ЦАГИ Георгия Леймера в помещении Центральных ремонтно-механических мастерских. В мае 1941 года М.В. Иванов был освобожден по отбытию срока наказания. В связи с запретом на проживание в городе Ленинграде где проживала его жена и сын, он устроился на работу учителем географии в городе Гороховец Ивановской области. В 1942 году он был призван Гороховецким районным военкоматом в РККА в звании рядового и пропал без вести на фронте 11 августа 1942 года.

    22 февраля 1938 года С.А. Тарасюк издает приказ об объектах первоочередного строительства по всем подразделениям Ивдельлага. Перед 1-м Самским отделением ставилась задача возвести 40 объектов, в том числе завершить строительство двух казарм, трех жилых домов по ул. Школьной, больницы, двух конюшен, вновь построить шесть бараков на месте бывшей трудколонии. Было принято решение о раскорчевке вырубов под поля 1-го сельхозотделения, а также плановой вырубки леса под пашню на месте будущего 3-го сельхоза. Были определены площадки под строительство молочно-товарной фермы и электростанции на правом берегу реки Сама и парников на ее левом берегу. В ходе инспекционной поездки в Самский ОЛП, С.А. Тарасюк лично осмотрел строительные объекты в поселках Сама и Денежкино, после чего, несмотря на планы неотложного строительства, направил ходатайство в Надеждинский горисполком (Самский сельский совет был передан из пригородной зоны города Серова в Ивдельский район Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 сентября 1939 года) о передаче на баланс Ивдельлага закрытого в 1936 году профилактория Самского железного рудника, расположенного на правом берегу реки Сосьвы выше деревни Денежкино. Подготовку документов по передаче в 1939 году территории Самского сельского совета из пригородной зоны города Серова в состав Ивдельского района, также как и поселка Маслово в 1941 году из пригородной зоны города Серова в состав Ивдельского района, проводил консультант Свердловского облисполкома по районированию, выпускник Московского института землеустройства по отделению организации территории 1931 года Архипов Александр Васильевич, переведенный на данную должность в 1937 году из 7-й картографической фабрики ГУГК НКВД СССР. На месте профилактория было решено открыть пионерский лагерь для детей сотрудников НКВД, получивший позднее название «Уралец» (лагерь был открыт летом 1940 года на одну смену отдыхающих детей, которые вместе с вожатыми и воспитателями проживали в палатках, помогая ремонтировать корпус бывшего профилактория и благоустраивали территорию лагеря). В лагпунктах Талица и Юртище запланировали строительство двух бань и двух прачечных, а также гаража на пять машин и другие здания. Ещё более напряженной была определена программа неотложного строительства по 2-му и 3-му отделениям.

     Зимой 1937-1938 года бригады строителей железнодорожной ветки Сама-Лангур-Ивдель прошли болотистый участок перегона у разъезда Глухарный, расположенном на левобережном притоке Сосьвы - ручье Крапивный 12 километрами южнее поселка Лангур, закончено строительство временного моста через реку Сосьва, а в марте 1938 года к станции Лангур прибыл первый паровоз, по поводу чего был проведен митинг. В весенне-летний период того же года в сторону Ивделя была прорублена трасса и отсыпана насыпь железнодорожного полотна. К осени 1938 года трасса была доведена до разъезда 39 км. (комендантского лагпункта 2-го ОЛПа), после чего началась эксплуатация первой очереди железной дороги. В связи началом отгрузки заготовленной древесины, в августе 1938 года из состава 2-го отделения Лангурская командировка была выделена в отдельный лагерный пункт № 8. К этому же времени было закончено строительство новой станции Сама (в деревне Денежкино) с временным депо, водокачкой и поселком железнодорожников. Одновременно с окончанием строительства первой очереди шли подготовительные работы и на второй очереди стройки. Поселок строителей в районе будущей станции Ивдель-1 был сооружен в августе - сентябре 1938 года и бригады осужденных начали прокладку участка до реки Лозьва. В мае 1938 года Ивдельская газета «Северная звезда» сообщала, что пароходы «Чулым» и «Аврал» везут 1145 тонн грузов для «Золотопродснаба». Это была последняя заметка о доставке товаров водой. В дальнейшем все грузы в Ивдельский район поступали только по железной дороге. Продукция, производимая Ивдельским ИТЛ и местными приисками треста «Уралзолото», за исключением молевого лесосплава по рекам Лозьва-Тавда, вывозилась также по железной дороге. В самом Ивделе в 1938 году было начато строительство жилого «городка НКВД», клуба имени Дзержинского и столовой «Дружба». Среднесписочный состав Ивдельлага на 1 января 1938 года составлял 13 500 человек, на 1 февраля 1939 года - 20 939 человек, а на 15 февраля того же года - уже 22 164 человек. По итогам 1938 года лагерные отделения достигли высоких результатов по заготовке древесины, а молевой сплав леса по Лозьве продолжался до поздней осени 1938 года, что позволило значительно перевыполнить намеченные объемы запасов древесины для работы Палкинского лесозавода в зимнее время. Вероятно, именно эти показатели спасли С.А. Тарасюка от ареста. В декабре 1938 года, в ходе приема-сдачи дел НКВД от Ежова к Берии, был подготовлен соответствующий акт, где было записано короткое, но емкое резюме о работе системы лагерной системы: «На протяжении ряда лет ГУЛАГ возглавлялся людьми, оказавшимися врагами». В составленном 12 декабря 1938 гда в аппарате Особоуполномоченного НКВД СССР списке сотрудников, на которых имеются компрометирующие материалы, значатся начальник Ивдельлага майор государственной безопасности С.А. Тарасюк, которому ставились в вину «дружеские отношения и пьянство с врагами народа, содействие их неразоблачению», а также то, что он «в практической работе проводил линию граничащую с предательством». Однако, никаких репрессивных или дисциплинарных мер в отношении С.А. Тарасюка предпринято не было. Уже в первый год существования Ивдельлага возникла проблема ремонта автомашин, тракторов и пилорамной техники, изготовления инвентаря, скобяных и кузнечно-литейных изделий для нужд производства и строительства. Весной 1939 года Тарасюк принял решение об образовании специализированного подразделения - Центральных ремонтно-механических мастерских, местом базирования которых после долгих дебатов (предлагали и Першино, и Лаксию, и Красный Октябрь) был определен районный центр. В начале лета 1939 года строительные бригады, образованные из заключенных 9-го ОЛПа, начали на юго-восточной окраине села, рядом с бревнотаской и пилорамой того же 9-го ОЛПа, закладку фундаментов главного Т-образного корпуса будущих мастерских. В главном пролете располагались механический, слесарный, моторный, медницко-гальванический участки, а в коротком поперечном - монтажный участок и столярная мастерская. Параллельно с главным корпусом строилась и мощная (по тем временам) электростанция с парокотельной, в которой были затем установлены силовые агрегаты. А 14 сентября 1939 года приказом по ГУЛАГУ НКВД СССР Ивдельские Центральные ремонтно-механические мастерские были приняты в эксплуатацию. Производственные участки мастерских комплектовались из числа строителей и частично из спецконтингента других подразделений. Всего в ЦРММ трудилось чуть более ста заключенных и только два вольнонаемных сотрудника: начальник мастерских, технорук Александр Иванович Иванов и Лидия Ивановна Пелевина. На предприятии работало более 15-ти инженеров, опытных и грамотных специалистов, до осуждения трудившихся на крупнейших заводах страны. Например, инженер-механик Сергей Аркадьевич Кокаулин закончил Саратовский политехнический институт, после реабилитации работал главным инженером ЦРММ, а затем в производственно-техническом отделе Управления Н-240.

    Теперь коснемся вопроса, имелись ли в Ивдельлаге в 1937-1939 годах подразделения «самоохраны», о чем мне рассказывали репрессированные в 1937 году немцы из Запорожской области УССР. С их слов, на строительстве железной дороги Сама-Лангур-Ивдель было задействовано 14 бригад рабочих из числа осужденных. Первая рабочая командировка была создана в 2 км. южнее деревни Денежкино и осуществляла строительство железнодорожной насыпи на перегоне Самская стрелка-река Сосьва. Две бригады, занятые строительством депо и других станционных объектов, размещались во временной командировке вблизи деревни Денежкино рядом с лежневой дорогой Денежкино-Старая Сама. Еще одна бригада, занятая на строительстве моста через реку Сосьва, располагалась в непосредственной близости от стройки, на правом берегу Сосьвы. Остальные бригады осужденных, в том числе лесозаготовительные, были рассредоточены в командировках от разъезда Глухарный до Надымовки и охранялись подразделениями самоохраны, начальниками караулов которых были ВОХРовцы. В настоящее время в свободном доступе пока отсутствуют приказы по Управлению Ивдельского ИТЛ о создании подразделений внутренней охраны, что, однако, не опровергает имеющихся нарративных источников. Кроме того, согласно главы девятой Постановления ВЦИК и СНК РСФСР № 19 «Об утверждении Исправительно-трудового кодекса РСФСР от 1 августа 1933 года, в учреждениях ГУЛАГа ОГПУ-НКВД СССР допускалась организация внутренней охраны мест лишения свободы: «п.86. В фабрично-заводских, в сельскохозяйственных колониях и в колониях для массовых работ охрана, поддержание дисциплины и порядка, а также конвоирование лишенных свободы до места работ и охрана их во время работы могут поручаться команде надзора, состоящей из самих лишенных свободы (внутренняя охрана). п.87. В команду надзора из лишенных свободы назначаются наиболее надежные лишенные свободы - трудящиеся, осужденные, преимущественно, за должностные или бытовые преступления. Распоряжением начальника места лишения свободы команда надзора может быть вооружена. Во главе команды надзора находится старшина, назначаемый из числа штатных надзирателей или лишенных свободы».

     О состоянии дисциплины военизированной охраны Ивдельлага и внутреннего режима ИТЛ можно судить по данным закрытого письма заместителя начальника Политотдела ГУЛАГа НКВД СССР капитана госбезопасности П. С. Буланова «О недостатках партийно-политической работы среди личного состава военизированной охраны лагерей и строительств НКВД» от 8 декабря 1941 года, где указано, что партийные и комсомольские организации военизированной охраны лагерей не уделяют достаточного внимания вопросам работы военизированной охраны. Общее политико-моральное состояние военизированной охраны не отвечает повышенным требованиям военного времени, когда от каждого бойца, командира и политработника ВОХРа страна ждет высокой организованности, железной дисциплины и готовности идти на любые жертвы во имя победы… Так в Ивдельлаге за III квартал 1941 года допущено 269 случаев нарушений воинско-служебной дисциплины. В июле-августе 1941 года 7 коммунистов и 19 комсомольцев получили дисциплинарные взыскания за нарушение лагерного режима и конвойно-караульной службы. С 1 июля по 15 октября 1941 года допущены побеги 183 заключенных. В качестве примера борьбы с нарушениями закона и правил несения службы в подразделениях военизированной охраны Ивдельского ИТЛ, можно привести судьбу стрелка 3-го взвода 4-го дивизиона ВОХР Ивдельлага НКВД СССР Нарожного Ивана Ивановича 1917 г.р., украинца по национальности, уроженца села Ново-Николаевского Шевченковского района Харьковская области (звание не известно). И.И. Нарожный был арестован 5 августа 1941 года и осужден 7 октября 1941 года на 5 лет ИТЛ.

     Проектированием и строительством железной дороги Самский Рудник-Ивдель руководил выпускник 1898 года Императорского Московского технического училища (ИМТУ) Зандгаген Петр Петрович, имевшего опыт работы в должности помощника начальника службы тяги Московско-Курской, Нижегородской и Муромской казенной железной дороги, а также начальника службы тяги участка Николаевской (Октябрьской) железной дороги и Николаевского вокзала в Москве.  20 декабря 1930 года он был осужден за вредительство на железнодорожном транспорте по ст. 58 п.7 УК РСФСР на 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях ОГПУ. Для отбытия наказания был направлен в Специальное техническое бюро, организованное ОГПУ с использованием осужденных специалистов для разрешения проблем реконструкции железнодорожного транспорта НКПС 24 апреля 1930 года.  Фамилия П.П. Зандгагена указана в списке лиц, которым было предложено снять судимость, восстановить в гражданских правах и наградить каждого тремя тысячами рублей (Докладная записка председателя ОГПУ Г.Г. Ягоды на имя И.В. Сталина с предложением о награждении осужденных специалистов, работавших в Техническом бюро ОГПУ № 50484 от 16 апреля 1934 года). В данной докладной записке отмечены основания амнистии и награждения осужденных специалистов-железнодорожников, которые, за четыре года работы в Спецбюро ОГПУ, осуществили проектирование и постройку мощного товарного паровоза серии «ФД», увеличивающий пропускную способность обслуживаемых им ж.д. линий на 75 %, сверхмощного пассажирского паровоза серии «ИС», превзошедшего на испытаниях наиболее мощные европейский паровозы. мощного товарного электровоза серии «ВЛ», превзошедшего на испытаниях более тяжелые американские электровозы, в результате чего Пенсильванские ж.д. САСШ проявляли интерес к приобретению проекта этого электровоза, сверхмощнного товарно-пассажирского тепловоза серии «ВМ», уже на первых испытаниях, выявившего свое превосходство перед принятым НКПС и строящимся по его заказу типом 2-5-1, способным везти составы весом 2200 тонн и путем сдваивания превращаться в сверхмощный тепловоз, управляемый одинарной бригадой с оного поста управления (далее указываются другие оконченные разработки, переданные в НКПС для реализации, а также технические разработки на стадии завершения проектирования) (АП РФ. Ф.3, Оп.58, Д.374, Л.152-160). По воспоминаниям машиниста паровоза Самской железной дороги Ивдельлага Александра Александровича Васюкевича, работавшего до ареста на аналогичной должности Мелитопольской дистанции Сталинской железной дороги, П.П. Зандгаген говорил, что когда-то он как мог боролся с Советской властью, но зная, что по железным дорогам страны возят составы лучшие в мире локомотивы, созданные при его участии, он считает себя причастным к великим трудовым подвигам народа СССР и считает, что прожил свою жизнь совсем не зря… В своих мемуарах заключенный 1-го ОЛПа Ивдельлага Бажанов Иван Николаевич (Архив общества «Мемориал». Ф.2-Мемуары о политических репрессиях в СССР, Оп.1, Д.7) сообщал, что «Группой лаг. пунктов на ст. Сама [командовал] Г.А. Потапов, тоже НКВДист, но образованный, культурный и довольно справедливый человек. При нем была из зеков сформирована проектная группа (инженеры и техники). Она и проектировала ж.д. Сама-Ивдель. Ее возглавлял инженер путей сообщения Петр Петрович Зандгагин, бывший ранее заключенный по делу промпартии в Москве… Проектная группа зеков по постройке дороги Сама-Ивдель состояла из 26 инженеров и техников. Я возглавлял в ней группу электриков и механиков. Заключенный из Новосибирска - инженер Александр Николаевич Раев - вместе с главным инженером Петром Петровичем Зандгагеным – [руководили] проектной группой. Им были поручены постройки всех временных сооружений лагерных пунктов по трассе Сама-Ивдель, полотно ж.д., мосты, электростанции, управление дороги и пр. ...». Руководителем работ на строительстве железной дороги от станции Сама до первой станции Лангур был назначен один из заместителей Потапова по 1-му ОЛПу - Стуков. И.Н. Бажанов вспоминал о нем так: «Это был жестокий и грубый человек, ненавидевший заключенных. Этот тип разъезжал по линии на моторной дрезине и, ругаясь площадной матерщиной, наводил страх на измученных заключенных. Он обычно угрожал так: «Ты знаешь, кто я? Я Стуков! Как стукну по башке, так от тебя ничего не останется... так твою мать!...». Еще одним свидетельством начального этапа строительства железной дороги станция Сама-Ивдель являются воспоминания бывшего узника Ивдельлага НКВД СССР Федора Агеевича Пантелеева, 1916 г.р., уроженца деревни Шалеево Смоленской области. Беспартийный двадцатиоднолетний паренек, работавший шофером Вяземской ИТК № 14, был арестован сотрудниками Вяземского райотдела УНКВД по Западной области 11 июля 1937 года - почти за месяц до начала «Большого Террора». 30 сентября 1937 года Ф.А. Пантелеев был осужден решением тройки УНКВД Западной области по ст. 58-9-10 УК РСФСР на 10 лет заключения в лагерях НКВД (уголовное дело № 21503-с). В своих воспоминаниях Ф.А. Пантелеев указывает, что его направили на каторжные работы в Ивдельлаг, а по прибытию на станцию Сама - его и всех прибывших по этапу поставили в снег на колени и заставили хором произнести следующее: «Мы враги народа, нас привезли сюда искупить свою вину перед Родиной и лично перед товарищем Сталиным». Чтобы усилить драматизм ситуации, Ф.А. Пантелеев сообщает, что подъехавший верхом на станцию начальник Самского отделения Мотаксапула заявил прибывшим «зекам»: «Мы должны за зиму построить дорогу до Ивделя - шпал не хватит, людей положим, но дорогу построим». И далее: «И действительно людей положили больше, чем шпал, умирали от голода и холода, но дорогу строили... на строительстве дороги погибли сотни тысяч людей, которых хоронили прямо в тайге...». В ранее упомянутых воспоминаниях И.Н. Бажанова произнесение данной речи приписывалось заместителю начальника Самского ОЛПа Стукову и утверждалось, что Метаксуполо являлся начальником одного из лагпунктов в Богословлаге. Можно предположить, что И.Н. Бажанов и Ф.А. Пантелеев прибыли в Ивдельлаг одним этапом, либо их воспоминания основывались на сведениях третьих лиц и редактировались одним и тем же волонтером общества «Мемориал», не имевшим специальных познаний о работе со свидетелями и очевидцами исторических событий, отдаленных от современности значительным промежутком времени, либо не заинтересованным в объективности и достоверности составляемых им нарративных источников.

      Чтобы проверить свидетельства о массовой гибели заключенных при строительстве железной дороги Сама-Ивдель в 1937-1939 годах, активисты Ивдельского отделения общества «Мемориал» летом 1992 года проводили поисковые работы на дистанции железной дороги от станции Сама до разъезда Лосинный, однако, никаких следов одиночных или групповых захоронений вдоль железнодорожного полотна обнаружено не было. В тоже время, были установлены небольшие по размеру людские захоронения во рвах, датируемых периодом строительства железной дороги, расположенные в районе поселков Денежкино и Лангур, а также разъездов Глухарный и Лосинный. Таким образом, упоминания о гибели сотен тысяч заключенных при строительстве сравнительно небольшого участка железной дороги, даже учитывая экстремальные условия, в которых велась эта стройка - необходимо оставить на совести опросчиков и редакторов подобных воспоминаний.

    При строительстве железнодорожного моста через Сосьву два «быка» из дерева, на которые были положены три фермы пролета (также из дерева), не были оборудованы ледорезами и, когда весной 1939 года во время ледохода перед «быками» моста образовался огромный затор из льда и молевого леса, одна из ферм моста была снесена. Движение поездов временно прекратилось и было возобновлено лишь в мае 1939 года. По имеющимся сведениям, часть осужденных, возводившая мост через реку Сосьву, а также занятых на строительстве железной дороги были отданы С.А. Тарасюком под суд (уголовные дела в отношении Гулиды Ивана Михайловича 1914 г.р., уроженца деревни Белоковщина Гродненского уезда Польши, рабочего Ивдельлага на строительстве железной дороги Сама-Ивдель, арестованного 29 марта 1938 года и Борисенко Степана Мартыновича 1892 г.р., уроженца села Ново-Каменка Кочкаровского района Одесской области, заключенного Лангурского отделения Ивдельлага НКВД, арестованного 5 февраля 1938 года и осужденного 31 августа 1938 года к ВМН). Чтобы исключить повторения подобных происшествий, было решено построить перед «быками» ледорезы, которые дробили бы лед при ледоходе и не давали бы ему давить на «быки», а при лесосплаве направляли бы бревна в проход между "быками". Эти ледорезы, по форме и обводам напоминавшие носовую часть перевернутой килевой лодки, были сделаны зимой 1940 года, когда установились сильные морозы, позволившие вкопать сваи ледорезов в промерзлый речной грунт. Еще одной проблемой стал железнодорожный деревянный мост через речку Сама, построенный недалеко от места ее впадения в Сосьву. Дело в том, что южнее деревни Денежкиной через верховой торфяник, имеющий толщину залежей торфа до 6 метров, протекает ручей, впадающий в реку Сосьву. В первое же половодье 1939 года опоры моста через этот ручей были размыты и мост пришлось восстанавливать в авральном порядке. Подобные неприятности продолжались и в последующем, пока новые железобетонные устои моста в 50-е годы не отсыпали огромными валунами из гранита и базальта. 

     В феврале 1939 года началось сооружение моста через реку Ивдель. Ледоход и лесосплав Ивдельскому мосту, в отличии от железнодорожного моста через реку Сосьва, ущерба не причинили. С 1 июля 1939 года было открыто движение поездов на участке от станции Сама до разъезда Лосиный. А через несколько дней, 10 июля, первый рабочий поезд пришёл на станцию Ивдель-1, где было уже смонтированы стрелочные посты и три пути, а также начато строительство железнодорожного вокзала, депо, парокотельной, водокачки и лесобиржи. В июле месяце строители получили задание С.А. Тарасюка: закончить строительство железнодорожного пути до Першинского лесозавода к 7 ноября 1939 года. К первому сентября 1939 года была закончена балластировка пути до станции Ивдель-1 и открыто временное движение. А в это время на левом берегу реки Ивдель круглосуточно шла напряженная работа на подходе к мосту через реку и на Першинском болоте. В первых числах ноября 1939 года производилась укладка пути на мосту, отсыпались последние кубометры земли на подходе. 6 ноября было произведено испытание моста через реку Ивдель, по которому проехал паровоз с груженым баластом составом. Комиссия по приемке, возглавляемая начальником Ивдельского ИТЛ С.А. Тарасюком, дала работе строителей положительную оценку. Как писал ивдельский журналист Евгений Андреев, «точно в запланированный срок 7 ноября 1939 года был отгружен первый эшелон пиломатериала Першинского Лесозавода, после чего отличившиеся на строительстве железной дороги осужденные и вольнонаемные были награждены почетными грамотами и промтоварами». Данный факт подвергался сомнению краеведом А.Д. Губиным, да и дневниках заключенного Ивдельлага А.П. Анфалова указывалось: «…в конце 1939 года меня отправили на этап в Ивдель. Лагпункт Ивдель был не то, что Шипичный, с его бараками, накрытыми брезентом, и нарами из неошкуренных жердей. Здесь были настоящие бревенчатые дома, видимо, построенные раннее раскулаченными спецпереселенцами. И нары были из струганных досок. Сначала я попал в бригаду, которая прорубала просеку для прокладки пути на Першино. А в начале лета 1940 года меня направили на «балластный поезд». Дело в том, что железнодорожный путь укладывается не прямо на грунт, а сначала на него во всю ширину полотна насыпается толстый слой песка, а потом уже укладываются шпалы и рельсы. Для этих целей был открыт песчаный карьер, где было много песка, и куда была проложена железнодорожная времянка, по которой подавался состав из десяти-пятнадцати платформ, загруженных песком, и состав отвозил и разгружал его на место укладки рельсов».

     Осужденным, работавшим на строительстве железной дороги, по окончанию работ действительно были произведены зачеты день за два за ударный труд, предоставлены права получения посылок и передач без ограничения, перевод на пайки нормы № 2 или нормы № 3 и вещевое довольствие 1-й очереди. Многим из этих строителей перевод на стахановские нормы питания и довольствия спас жизнь, когда, после начала войны, нормы пайков были значительно урезаны, а в лагерных отделениях и ОЛПах, в условиях хронического физического переутомления на фоне недостаточного питания, людей сотнями косили пеллагра и туберкулез легких. Значительная часть осужденных из этих бригад, в дальнейшем, работали на строительстве моста через Лозьву в деревне Бурмантово, на прокладке железной дороги Ивдель-Полуночное. Некоторые из них попали на строительство Богословского алюминиевого завода или на разработку месторождение бокситов «Красная шапочка» в селе Петропавловское (ныне город Североуральск). Все эти объекты неотложного строительства были возложены на Ивдельлаг и персонально на руководителя Ивдельского ИТЛ С.А. Тарасюка. В конце 80-х годов прошлого века в городе Краснотурьинске мне довелось встречаться с Анатолием Павловичем Анфаловым, 1918 г.р., проживавшем до 1935 года с родителями в Харбине, где его отец работал инженером на КВЖД. Анфалов А.П., после переезда семьи в СССР, обучался в Томском железнодорожном институте и был осужден 27 ноября 1937 года ОСО при НКВД СССР на 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях. А.П. Анфалов в мае 1941 году, в числе первой строительной колонны, был переведен из Ивдельлага на строительство Богословского алюминиевого комбината (его бригаду определили на строительство плотины на реке Турья). Я от руки записал воспоминания А.П. Анфалова о тех тяжелых временах его жизни и, хочу заметить, они значительно отличаются от более поздних публикаций его воспоминаний, особенно в части нечеловеческих условий содержания и невероятно высокой смертности среди заключенных и немцев-трудармейцев, занятых на строительстве БАЗа.

    Писатель Лев Разгон, отбывавший срок по политической 58-й статье в «Усть-ВымЛАГе» писал, что ни одного из лагерных начальников заключенные ненавидели так, как полковника Тарасюка: «У нас в лагере были начальники умные и глупые, добрые и злые. Тарасюк был совсем другим… все мы вскоре почувствовали его железную, целенаправленную волю. Он проехал по всем лагпунктам, выгнал блатных со всех работ, связанных с питанием, и поставил на эти должности только «пятьдесят восьмую». Счетоводы продстола, каптеры и повара бледнели от страха, когда Тарасюк появлялся в зоне. Тех, кто способен был идти в лес, кормили лучше, нежели конвой, лучше, чем вольнонаемных… Появились лекарства, приехали вольные врачи, установили специальные противопеллагрозные пайки. Тарасюк восстанавливал работоспособность лагеря с энергией талантливого и волевого администратора». При этом он ни во что не ставил жизнь людей, не способных выполнять поставленных задач по организации производства или тех, кто не выполняет утвержденных норм выработки. При приеме лагерного хозяйства Усть-Вымского ИТЛ, первым своим распоряжением С.А. Тарасюк отменил выдачу «премиальных пайков» административно-техническим работникам и лагерной обслуге, а также отменил дополнительное питание команде выздоравливающих, выяснив, что «доходяги» не смогут вернуться на лесоповал, приказав эти продуктовые фонды передать работающим в лесу. Этим он добился увеличения норм выработки лесозаготовок так нужных фронту, но обрек лагерных «доходяг» на смерть: «Слова «хозяином жизни и смерти» надо понимать совершенно буквально. И это относилось к вольнонаемным в такой же степени, как и к заключенным. Все вольнонаемные были на броне, достаточно было Тарасюку приказать «разбронировать» - и любой начальник отправлялся на фронт... Он поощрял хорошо работающих заключенных, особенно отличившимся рекордистам разрешал приводить к себе в барак женщин, не опасаясь надзирателя. Врачам и портным, приходившим к нему в особняк, горничная выносила вслед кусок белого хлеба, намазанного маслом… И в лагере поддерживался неукоснительный порядок, при котором хорошо было тем, кто умел хорошо пилить лес, и плохо тем, которые - не имело значения, по каким причинам - этот лес пилить не умели. Был порядок. Была даже справедливость - если можно употребить это столь странно звучащее здесь слово… Ведь при Тарасюке начальники лагпунктов не позволяли себе самоуправничать, заключенных не обворовывали, им давали все, что положено; выяснилось, что им положено иметь наматрасники и даже простыни, они появились, и арестанты спали на простынях, ей-ей… Правда, правда - он был справедливый начальник!».

     Столь же негативные воспоминания о личности С.А. Тарасюка оставил заключенный ИвдельЛага И.Н. Бажанов, который утверждал, что «майор войск НКВД - Тарасюк - партийный жестокий самодур... Почти из всех зеков, прибывших нашим эшелоном, скоро сформировали одну большую колонну и пешком отправили в г. Ивдель за 125 км. от Самы. Потом в нашем бараке стало известно, что большая часть людей, отправленных в Ивдель, померзла и погибла по дороге. Их просто оставляли на съедение волкам. А та часть людей, которая все-таки дошла до места назначения - оказалась непригодной для работы из-за обморожений и прочих покалечиваний. Они затем были распределены по лагерям для инвалидов. Говорили также, что один из заключенных, бывших членов партии, переживший все ужасы этапа, потом писал письмо в ЦК, что так мучают людей. Что было поморожено и искалечено в этом этапе более 14 тысяч людей. Что нач. лагерей - майор Тарасюк - убийца, повинный в гибели этих людей. Я не знаю, дошло ли письмо до ЦК. Но это не осталось «гласом вопиющего в пустыне». Позднее его схватили и обвинили в психической неполноценности и куда-то увезли из лагеря под Ивделем. Я его хорошо знал. Он был одним из моих учеников-шоферов…» (Бажанов Иван Николаевич. Воспоминание деда Ивана (17 лет в Архипелаге). Архив общества «Мемориал». Ф.2-Мемуары о политических репрессиях в СССР, Оп.1, Д.7). К оценке объективности данных мемуаров следует подходить крайне критично, учитывая и преклонный возраст бывшего узника Ивдельлага на момент их записи (И.Н. Бажанову исполнилось 94 года) и то, что их автор не стеснялся преувеличивать свое положение и занимаемые должности в Ивдельском и Богословском лагерях, а также, порой, приводил совершенно неправдоподобные факты своей биографии.

    Учился ли С. А. Тарасюк шоферскому делу у И. Н. Бажанова – до настоящего времени документально не подтверждено, да и многие воспоминания узников ГУЛАГа грешат ничем не подтвержденными слухами и легендами, сложившимися в полууголовной лагерной среде, в которой каждый «политкаторжанин» был знаком с Лениным и Троцким, был вхож во все кабинеты царских министров и советских наркоматов, знал всех известных писателей, актеров и их любовниц. Достаточно вспомнить окололитературный труд «Страна Лимония» Давида Зиновьевича Цифриновича-Таксера, перебежавшего в 1946 году из группы советских оккупационных войск в Германии в английский сектор, выданный англичанами советским военным и осужденного приговором военного трибунала в Потсдаме по статье 58-1 «б» на 10 лет ИТЛ с пятилетним сроком поражения в правах, который утверждал, что в Ивдельском ИТЛ бытовали такие правила, как ношение номеров на лбу, груди, спине и ноге; что смертный голод стер в лагере влечение полов напрочь, женщины работяги не отличались от работяг мужчин даже по виду; что списание умерших заключенных осуществлялось прокалыванием сотрудниками охраны живота трупа штыком или пробитием черепа кувалдой и тому подобный бред. Человек, пробившийся на должность бригадира лесорубов, занимался исключительно разведением костров на лесных делянах для уголовных авторитетов и сотрудников караула ВОХРа, а также развлекал тех и других декламацией литературных романов по памяти. И даже выйдя на волю, Цифринович-Таксер сохранил в душе панический страх и перед властью, и перед уголовным миром (которого, как выясняется, он опасался много больше - позволяя себе клеветать исключительно на представителей лагерной администрации). Не меньше лжи содержат воспоминания Матвея Яковлевича Грина (Гринблата) под названием «Театр за колючей проволокой», в которых Гринблат заявляет, что был назначен на должность заведующего лагерной агитбригады Ивдельского ИТЛ и ее театральной труппы (то его назначает руководить театром начальник КВЧ лагеря, то сам начальник Ивдельлага полковник Беляков), утверждает, что Беляков, получивший генеральское звание и вышедший на пенсию, вместе со своей женой заискивающе просили у него в Москве автограф, рассказывал будто бы в Самском ОЛПе его угощали кипяточком жены адмирала Колчака и маршала Буденного - Анна Васильевна Тимирева-Книпер и Ольга Стефановна Михайлова-Буденная.

      С другой стороны, имеются свидетельства о том, что, по жалобе С. А. Тарасюка по факту нарушений графика движения этапов из Свердловской тюрьмы в зимнее время руководством 18-й дистанции Свердловской Ж.Д. им. Кагановича, а также недопустимых задержек постановки эшелонов под разгрузку, 15 января 1938 года был арестован начальник станции Бокситы Корягин Павел Яковлевич 1906 г. р. уроженец поселка Тагильский завод (города Нижний Тагил) Верхотурского уезда Пермской губернии. Постановлением ОСО при НКВД СССР от 5 февраля 1940 года П. Я. Корягин был осужден по ст. 58-10-11 УК РСФСР на 3 года ИТЛ.

    Нет причин не доверять мнению Льва Разгона, но я, имея за плечами долгие годы работы в учреждениях исполнения наказания Северного Урала и службы в органах МВД, считаю, что в данном случае надо рассматривать профессиональную деформацию С.А. Тарасюка, а не его природные черты характера. И даже не особый тип Сталинского палача. Специфика многолетней работы с осужденными, в среде порока, корысти и мерзости людской, формирует у сотрудников пенитенциарной системы свои принципы восприятия мира, где ты все про всех знаешь и все про всех понимаешь, где ты презираешь людские помыслы, стремления и страсти. И при этом, ты начинаешь ценить исключительно профессиональные качества человека, рассматривать свое отношение к индивидууму с точки зрения хороший ли он специалист или нет, способен ли он на высокопрофессиональные действия в неординарных обстоятельствах. К тому же политические заключенные составляли всего лишь от 27 до 32% списочного состава контингента Ивдельлага, да и некоторые из них продолжали строчить доносы и на нарах лагерных бараков, записывались добровольцами в «самоохрану», вступали в воровские «семьи» и силой отбирали пайки у таких же как они «жертв политического террора». Как бы не оправдывали современные правозащитники людскую подлость и низость невыносимыми условиями сталинских лагерей и инстинктом выживания, я, прошедший службу в Советской Армии в начале 80-х годов со всеми ее прелестями дедовщины и морального разложения офицерского корпуса, а также переживший «перестройку», «демократизацию» и победоносное шествие «рыночной экономики» не нахожу морального оправдания для лагерных сексотов, воровских «шестерок» или тех кто «выживал», теряя при этом человеческий облик, торгуя своей душой и телом за должность лагерного «придурка». Тут надо уточнить, что я имею ввиду не лагерных врачей, стахановцев-лесорубов, агрономов и иных производственников. Успешнее всего к лагерному быту приспосабливались всякого рода проходимцы из числа «политзаключенных», не обременявшие себя нормами морали и с легкостью замещавшие общечеловеческие ценности уголовной субкультурой. В этих условиях С.А. Тарасюк не являлся вершителем их судеб, не служил «усатому дьяволу» на ниве социальной инженерии. Я не ставлю перед собой цели создать из Тарасюка образ положительного героя того трагического периода истории нашей общей страны. Истории общей: и жертв режима, и всего многострадального народа, и сотрудников НКВД. Ибо все они наши предки, а мы их потомки. И других предков не будет. И другой истории не будет. Наверное, главный вывод из истории прошлого века состоит в том, что не дай нам Бог продолжить незавершенную гражданскую войну за святые идеалы добра и справедливости, жадно прицениваясь при этом к чужому добру, мня себя великими вождями и похотливо приглядываясь к соседским женам и дочерям. Обуздать бы классовую ненависть, тлеющую пеплом Клааса в наших сердцах, границами ненасилия. Ведь ни Сталин, и, тем более, ни Тарасюк изобрели метод внеэкономического принуждения к труду. Вся промышленность Горнозаводского Урала была создана трудом крепостных крестьян, насильно переселенных (порой под конвоем) за тысячи верст от своих сел и деревень. Также широко была распространена практика рекрутского заводского набора в дворянских вотчинах и государственных землях России-матушки. Да и местный заводской люд Урала был приписным, не имея права своевольно перейти на другую работу или съехать с заводской дачи без особого разрешения хозяина завода или казенного начальства. Вот и С.А. Тарасюк, с точки зрения своей личной порядочности, жестко, порой и жестоко наводил и поддерживал порядок в Ивдельлаге, пресекая бесчинство воров, не веря в идеалы добра как мог боролся с самоуправством своих подчиненных, с воровством и бесхозяйственностью в жилых зонах и на производственных объектах. С этой же точки зрения он последовательно занимался вопросами благоустройства лагерных отделений, строительством жилых бараков для осужденных, бань, больничных стационаров, неукоснительно требуя от заключенных лишь хорошей работы и соблюдения правил внутреннего распорядка. За годы руководства С.А. Тарасюком Ивдельлагом, не известно ни одного случая массовых побегов или волнений среди осужденных. Не известны и случаи применения огнестрельного оружия в отношении заключенных, кроме как в погонях оперативных отрядов по тайге за отдельными побегушниками. Вера Ивановна Рыбка, одна из руководителей строительства Троицкой ГРЭС и почетный житель города Троицка Челябинской области в письмах ко мне вспоминала, что ее, как отличившуюся на строительстве плотины и сплавного шлюза с "первобытным, но знаменательным" гидро-электрогенератором (по мнению врача лаготделения "Пристань" 2-го Сабянинского ОЛПа В.Ф. Гельшерта) на реке Северная Талица, С.А. Тарасюк отметил почетной грамотой и забрал ее в числе своей команды осужденных ИТР в сентябре 1941 года на строительство Лобвинского гидролизного завода, добившись для В.И. Рыбки досрочного освобождения. По словам Веры Ивановны, Тарасюк всегда вел себя с политическими осужденными корректно, вежливо, обращаясь к ним исключительно на «вы», однако, был жестким и чрезвычайно требовательным руководителем, скорым и как на поощрения, так и на наказания вплоть до отдания под суд. Вера Игнатьевна Свобода, осужденная по 58-й статье и работавшая при Тарасюке плановиком лаготделения «Юртище», рассказывала мне, что С.А. Тарасюк совершенно не обращал внимания на доносы и докладные оперчасти о личных взаимоотношениях заключенных и их мелких проступках, однако, все что касалось производственных планов, промышленного строительства и развития сельхозпроизводства (в том числе тепличного разведения новых для Севера садовых и овощных культур), его заботило чрезвычайно и всякое происшествие грозило разбирательством с его личным участием. Агроном тепличного хозяйства Самского ОЛПа Август Кениг вспоминал, что когда померзли саженцы редких сортов яблонь, Тарасюк лично распорядился отправить виновных валить лес на штрафной ОЛП «Лаксия». По воспоминаниям грека Исакиди Михаил Кузьмич, 1919 г.р., проживавшего до ареста в декабре 1937 года в станице Смоленская Краснодарского Края: «Когда в Талицах строили плотину, нам дали задание бурить скалу буром диаметром в 30 миллиметров. Один держит бур, другой сверху бьёт. 9 килограммов кувалда. Скважины готовили под аммонал. Бурили на глубину до 9 метров. Норма за смену была один метр. Я с напарником выполнял два метра. Но обманули и не дали дополнительную пайку». Когда С.А. Тарасюку доложили о злоупотреблениях начальника лагпункта «Северная Талица», чьи действия могли привести к срыву сроков окончания строительство плотины, тот немедленно был переведен с понижением в должности в отдаленное Вижайское отделение. Узнав, что среди женщин-заключенных Самского ОЛПа находится племянница писателя Алексея Толстого, Тарасюк распорядился перевести ее в Ивдель на какую-нибудь административно-хозяйственную должность, прибавив при этом: «если не будет справляться - отправите обратно на зону». Встретив в ИвдельЛАГе своего бывшего сослуживца по 13-й армии Южного фронта Ночевкина Ивана Алексеевича, являвшегося в 1920 году уполномоченным РВС 13-й армии и занимавшего до своего ареста 15 октября 1937 года должность уполномоченного Комитета заготовок при СНК Черниговской области, Сергей Артемьевич никакого участия в его судьбе не принял, заявив, что «Ночевкин плохой специалист, да и воровать будет по старой памяти». А вот бывший директор Горского пединститута и заместитель наркома просвещения Горской Республики профессор Борис Андреевич Алборов и в Ивделе с согласия Тарасюка продолжал писать статьи по русской и общей филологии (около 40 работ), совмещая научную работу с преподаванием русского языка в школе для заключенных. И дело было не в стремлении Тарасюка заниматься попечительством лагерного образования и просвещения, а в том, что профессор Алборов по его просьбе в кратчайший срок разработал методические материалы «Использование бересты для письма и разных поделок» и «Краткое практическое пособие по приготовлению антицинговой хвойной настойки». В качестве подобного примера отношения С.А. Тарасюка к инициативным осужденным, имеющим высшее техническое образование, я хотел бы привести «лагерную карьеру» Георгия Людиговича Леймера, родившегося в 1903 году в семье обрусевших немцев, проживавших в городе Балашове Саратовской губернии. По окончании Московского авиационного института Г.Л. Леймер работал в конструкторском бюро авиаконструктора А.Н. Туполева на заводе №156 ЦАГИ. 24 ноября 1937 года Г.Л. Леймер был арестован и осужден за контрреволюционную деятельность Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 2 февраля 1938 года к лишению свободы на 10 лет ИТЛ. Прибыв в Ивдельлаг, Леймер работал на лесозаготовках на должностях лесоруба, маркировщика, бригадира. Позже его перевели в производственный отдел управления Ивдельлага, где он, как сказано в служебной характеристике, «работал над собственным изобретением». В начале 1941 года Леймера с разрешения С.А. Тарасюка перевели в спецтюрьму в распоряжение особого технического бюро НКВД СССР, а затем в Бутырскую тюрьму, где рассматривались его жалобы на несправедливый приговор, а также его многочисленные ходатайства на имя начальника 4-го спецотдела ОТБ НКВД СССР майора государственной безопасности Валентина Александровича Кравченко о переводе его в одну из «шарашек» для создания изобретенной им в лагере «торпеды двойного действия». После вынесения отказа в удовлетворении жалобы и пересмотра уголовного дела, 24 июля 1941 года Леймер был этапирован в 1-й ОЛП Вятлага, расположенный в поселке Лесной, где он и умер в конце 1942 года от воспаления легких.

    Юдифь Борисовна Северная, возглавлявшая с 1988 года и до своей смерти Московский "Мемориал", с 12 февраля 1938 года весь свой десятилетний срок заключения находилась в Ивдельлаге, работая точковщицей на лесоповале в 1-м Самском и 12-м Собянинском ОЛПах (лаготделении "Пристань"), а затем была зачислена в агитбригаду клуба им. Дзержинского комендантского 9-го ОЛПа в Ивделе, откуда она освободилась 5 января 1947 года. Являясь председателем Ивдельского отделения общества "Мемориал", я несколько раз бывал в гостях у Северной Ю.Б. в ее московской квартире по ул. Гримау. Юдифь Борисовна считала С.А. Тарасюка махровым антисемитом, уничижительно отзывавшемся о ее репрессированном отце Борисе Самойловиче Юзефовиче (Северном) и его расстрелянных друзьях-одесситах: маршале Ионе Якире, комкоре Семене Урицком, старшем майоре госбезопасности Моисее Санелевиче Розмане (псевдоним Михаил Савельевич Горб) и комиссаре государственной безопасности 3-го ранга Семёне Изра́илевиче За́падном (Ке́ссельманом) - называя их "подстилками Троцкого". Как мне показалось, в словах Ю.Б. Северной было больше личной обиды на неизжитый до того времени страх перед лагерным казарменным режимом и С.А. Тарасюке во главе его - бездушном винтике построенного Сталиным тоталитарного конвейера. Когда я спросил ее - не во имя ли этого ее отец, возглавлявший Одесскую ЧК и разведку Юго-Западного фронта, сотнями и тысячами расстреливал белогвардейцев и буржуев - Юдифь Борисовна смогла предположить только то, что все это делалось ради светлого будущего, идею о котором извратил "Усатый Тиран".  Сама Ю.Б. Северная о своей личной жизни распространялась мало, но сообщила мне, что находясь на лагпункте "Пристань" вышла замуж за Александрова Алексея Михайловича, 1917 г.р., арестованного органами НКВД 14 декабря 1937 года. А.М. Александров, на момент ареста, обучался в Томском дорожном техникуме и, связи с тем что он был родом из села Тунка Иркутской губернии, его обвинили в шпионаже в пользу Японии. Осужденный 14 января 1938 года на 10 лет ИТЛ, Александров был этапирован в ИвдельЛаг, где и познакомился с Юдифь Борисовной на лесоповале. Кстати А.М. Александров был освобожден в 1944 году в связи с пересмотром его дела и снятием судимости (было время и сроки снижали - перефразируя известные стихи В.С. Высоцкого).

     В докладе заместителя начальника ГУЛАГа Лепилова на имя Берии, Круглова, Чернышева и Кобулова о работе ГУЛАГа НКВД СССР по итогам 1939 года, говорится, что «Ивдельлаг производит лесозаготовительные работы в приписных лесах Свердловской области общей площадью в 823 тысяч гектар и запасом лесонасаждений в 126.000 тысяч кубометров. Заготовляемая Ивдельлагом древесина в объеме 60 % вывозится к пунктам сплава, а 40 % вывозится тракторами и автомашинами к железнодорожным пунктам отгрузки. Сплавная древесина приплавляется к Першинской лесоперевалочной бирже, где выгружается и отправляется в места потребления по Самской лесовозной ветке. Вся древесина направляется: деловая - для снабжения потребителей европейской части Союза, дрова - на Серовские металлургические заводы. Техническая вооруженность Ивделълага: Желелезнодорожная ветка нормальной колеи общим протяжением 63 км главного пути и погрузочных усов 18 км с пропускной мощностью в 2.000 тысяч кубометров; ветка оснащена 4 паровозами и 50 вагонами. 5 автолежневых дорог общим протяжением 46 км, на которых работают 45 автомашин; годовая производительность дорог - 800 тысяч кубометров. 2 тракторно-ледяные дороги общим протяжением 30 км, оснащенные 15 тракторами и 210 тракторными санями, сезонная программа дорог - 130 тысяч кубометров. Кроме того, для деревообработки лагерь имеет: стационарный 2-х рамный лесопильный завод с годовой производительностью по выпуску пилопродукции 88 тысяч кубометров; 5 временных переносных однорамных заводов с годовой производительностью по выпуску пилопродукции 83 тысяч кубометров. 15 шпалорезных установок с годовой производительностью по выпуску 1.000 тысяч штук шпал. За 1939 год Ивдельлаг заготовил 1925 т. ф/м древесины, вывез 1.807 т. ф/м, изготовил 806 тысяч шпал. План на 1940 год: заготовка - 2.500 т. ф/м, вывозка - 1.500 т. ф/м, заготовка шпал - 660 тысяч штук».

    В дальнейшем, С.А. Тарасюк был освобожден от занимаемой должности (Приказ НКВД СССР № 778 от 28 мая 1941 года) в связи с назначение на должность начальника Управления Богословского ИТЛ и строительства алюминиевого завода (БАЗстроя НКВД). Организация Богословского ИТЛ была оформлена приказом НКВД СССР от 15 ноября 1940 года, но фактически стал формироваться только весной 1941 года за счет штатов Ивдельлага (штат нового лагеря был объявлен приказом по ГУЛАГу от 16 июня 1941 года). Начальник Ивдельского ИТЛ майор госбезопасности С.А. Тарасюк 23 декабря 1940 года издал приказ №12-а О мероприятиях по развертыванию и обеспечению подготовительных работ в 1-м квартале 1941 года по строительству Богословского алюминиевого завода: «В дополнение к направленным в Турьинск на стройплощадку 75 чел. з/к (плотникам и укладчикам ж/д. пути) - зам. моему по Ивдельлагу т. Иткину и нач. 2-го отдела т. Ивашкевич подобрать и направить: а) 500 чел. з/к (оформив их в 2 колонны по 8-9 бригад в каждой) - 28.12 сего года, б) 750 чел. з/к (оформив их в 3 колонны по 8-9 бригад в каждой) - 6.01.41 года, в) 750 чел. з/к (оформив их в 3 колонны по 8-9 бригад в каждой) - 11.01.41 года, г) 425 чел. з/к (оформив их в 2 колонны по 8-9 бригад в каждой с включением в эти колонны направленных 75 чел. з/к) - 19.01.41 года». Главному инженеру Ткачуку было поручено построить два смежных лагпункта (из расчета на 1500 чел. каждый) в районе площадки для строительства БАЗа, утвержденной решение «Главалюминием» 27 ноября 1940 года. Первые несколько месяцев 1941 года управление Богословлага располагалось на станции Бокситы (бывший поселок Старый Вагран), а летом передислоцировалось в поселок Турьинские Рудники. В апреле 1941 года на стройплощадку завода начала поступать строительная техника и началась постоянная работа. Из-за «острого дефицита строительной техники 63% земляных работ в 1941 году было выполнено с помощью лопат и тачек». Первый приказ от имени Управления строительства Богословского алюминиевого завода НКВД вышел 3 января 1941 года (в дальнейшем - «Управление Богословского ИТЛ и строительства НКВД»), а в приказе № 47 от 25 июля 1941 года объявлено о формировании штата оперативного взвода охраны ИТЛ и дислокации лагподразделений.

   Переведенные из Ивдельских лаготделений заключенные использовались на строительстве Богословского алюминиевого завода, Волчанских угольных разрезов, строительстве ТЭЦ, лесокомбината, сангородка, а также реконструкции Турьинского кирпичного завода. В Ивделе был сформирован лагпункт Богословлага в районе Першинского ОЛПа, задачей которого была разработка песчаного карьера, а в рабочем поселке Богословск (будущий город Карпинск) действовал 6-й ОЛП Ивдельлага, заключенные которого были заняты на заготовке строевого леса, производстве рудостойки и другой номенклатуры лесопереработки.

     Должность начальника Богословского ИТЛ С.А. Тарасюк с сентября по октябрь 1941 года совмещал с должностью начальника Управления строительства НКВД Лобвинского гидролизного завода. С октября 1941 года по май 1942 года он являлся начальником Управления Актюбинского ИТЛ. В мае 1942 года назначен начальником Управления Березняковского ИТЛ. С октября 1942 по март 1944 года являлся начальником Управления Усть-Вымского ИТЛ. 14 марта 1943 года С.А. Тарасюку было присвоено специальное звание полковник государственной безопасности. С марта 1944 года и до своей смерти (1 марта 1948 года) Сергей Артемьевич исполнял обязанности начальника Управления Усольского ИТЛ НКВД-МВД. За время службы в НКВД имел награды: орден Ленина, орден «Знак Почета» (11 мая 1944 г.), орден Красного Знамени (3 ноября 1944 г.), знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1932 г.), знак «Заслуженный работник НКВД» (1944 г.), медаль «За победу над Германией» (1945 г.). 

   В связи с переводом С.А. Тарасюка на строительство Лобвинского гидролизного завода хотелось бы упомянуть еще одного узника ИвдельЛага - Люшкова Семена Самойловича, уроженеца города Одессы и старшего брата комиссара госбезопасности 3-го ранга, кавалера ордена Ленина и начальника УНКВД по Дальневосточному краю Генриха Самойловича Люшкова. После побега Генриха Люшкова в Манчжурию на участке 59-го Посьетского погранотряда НКВД, его старший брат был арестован 20 июня 1938 года сотрудниками 3-го (КРО) отдела Харьковского УНКВД по адресу проживания: улица Чернышевского, дом 26, квартира 12. На момент ареста работал прорабом участка Южмашстроя (по другим данным, зубным врачом). По данным украинского исследователя В.А. Золотарева, в 1927 году С.С. Люшкова, проработавшего 8 лет в органах прокуратуры, обвиняли в «близких контактах» с троцкистами, а в 1936 и 1937 годах дважды исключали из партии. Он был осужден 5 октября 1939 года решением ОСО при НКВД СССР на 10 лет ИТЛ, а для отбытия наказания был направлен в ИвдельЛаг НКВД СССР. Умер С.С. Люшков 6 апреля 1942 года от пеллагры в Лобвинском отделении Ивдельлага. (Справка ИЦ УВД Свердловской области № 5/И-1 от 6 мая 2000) - то есть был переведен в 1941 году из одного из ОЛПов Ивдельского ИТЛ на строительство Лобвинского гидролизного завода, которое возглавлял С.А. Тарасюк, совмещая эту должность с должностью начальника БАЗстроя НКВД и Богословлага в поселке Турьинские рудники.

Начиная главу о образовании ИвдельЛАГа, я считаю необходимым краткое рассмотрение темы, что же представлял собой Ивдельский ЛПХ, на базе которого в августе 1937 года был создан один из самых крупных лагерей лесной промышленности ГУЛАГа НКВД СССР. Еще в 1925 году в Ивдельском районе был открыт участок Пермского «Камуралбумтреста» (КамУралЛеса), задачей которого было направленно на эксплуатацию лесных ресурсов Северного Урала. Трест закупил с торгов в Ивдельском лесничестве 10 тысяч десятин леса. Чтобы развернуть лесозаготовки, вывозку и сплав древесины, нужны были людские ресурсы, гужевой транспорт и лошади. Трестом проводилась вербовка людей на лесоповал и лесосплав, возчиков с лошадьми на трелевку леса в Петрокаменском, Махневском, Гаринском, Верхотурском и других районах Уральской области. Прибывали в Ивдель люди с лошадями и без лошадей, по вербовке и самотеком. В 1929 году Ивдельским лесоучастком было заготовлено и вывезено более 140 тысячи кубометров древесины, а на лесозаготовках было занято 704 человека. В 1929 году лесоучасток был превращен в Ивдельский ЛПХ, а в его составе образованы пять лесозаготовительных участков, удаленных от районного центра и конторы на большие расстояния. От села Никито-Ивделя Юртищенский участок располагался за 20 верст, Кедровский - за 30, Черноярский и Талицкий - 60 верст. Дальше всех находился Бурмантовский участок, расстояние до которого составляло 80 верст. Какая-либо механизация на лесоучастках отсутствовала, основными орудиями был топор и поперечная пила, а тягловой силой на трелевке - лошадь. Заготавливаемый в Ивдельском районе лес сплавлялся весной и летом по рекам Ивделю и Лозьве в реку Тавду. Рабочая сила, навербованная в других районах, а также продовольствие и фураж с перевалочной базы в Надеждинске поступали либо по Богословско-Сосьвинской железной дороге до станции Вагран (ныне пригородный поселок города Североуральска), либо до станции Старая Сама (40 верст от села Никито-Ивдель). От этих станций грузы и люди следовали до места назначения гужевым транспортом. К ноябрю 1929 года в Ивдельском леспромхозе сложилась критическая ситуация - план лесозаготовок по итогам весенне-летнего сплава был сорван по причине того, что многие из завербованных к месту работы не прибыли, а хлеб и фураж доставлялся крайне нерегулярно. На пристанционных складах Ваграна и Старой Самы скопилось 67 тысяч пудов грузов, 45 тысяч пудов из которых предназначалось леспромхозу. Чтобы вывезти эти грузы требовалось 600 лошадей, а в наличии было только 150 коней и 100 саней. Созданная районными властями и представителями треста «УралЛес» чрезвычайная комиссия в ходе обследования конного двора леспромхоза установила, что лошади содержатся под открытым небом, уход за ними неудовлетворительный, кормов нет, трудовая дисциплина среди конюхов, и в целом в леспромхозе, низкая. 60 процентов рабочих не имели пил. На лесоучастках своего фуража не было совсем, конское поголовье держалось за счет привозного. Овес доставляли с железнодорожных станций, а сено везли с деревень Лача и Митяево, расположенных по реке Лозьва в 40-60 верстах от Ивделя. Пока сено довозили до отдаленных участков, вместо возов оставались почти голые сани. Из-за бескормицы возник значительный падеж лошадей. После рассмотрения выводов чрезвычайной комиссии в Уралобкоме и облисполкоме, было принято решение о привлечении к работе на лесозаготовках в Ивдельском ЛПХ лагерного контингента. Так в поселке Самский Рудник, территориально относящемся к Надеждинскому району, в 1929 году возник пункт трудколонии «Ураллага», имевшего лагерные отделения на Воронцовском руднике, деревнях Коптяки, Таньша, Ивонино, Даньша и 80 кв. Петропавловского РЛПХ (НТФ ГАСО, Ф.21, Оп.1, Ед. хр.1221). В характеристике Надеждинского района на 1 ноября 1931 года, председатель райисполкома Лаптев указывал, что "В районе есть трудовая исправительная колония, в которой содержится 2788 человек, из них 150 человек осуждено по статьям 58 и 59 УК РСФСР. В зависимости от обстоятельств эта группа людей может оказаться в лагере противников Советской власти" (АОАСГО. Ф.Р-1, Оп.3, Д.4, Л.10-16). Заключенные лагерного отделения в Самском руднике, просуществовавшее предположительно до 1934 года, были заняты транспортировкой гужевым транспортом грузов, предназначенных для Ивдельского ЛПХ по Петропавловскому тракту, на содержании конного двора при ж.д. станции, а, кроме того, Самский рудник являлся пересыльным пунктом для осужденных, направляемых на лесозаготовки в Ивдельском районе (Екатерининка, Лангур, Белая речка). Кроме лагерного контингента, на лесоучастки Ивдельского ЛПХ направлялись спецпереселенцы из числа кулацкой ссылки. Значительное количество раскулаченных было размещено в деревнях по реке Лозьва: от Першино до Понила, где они занимались заготовкой сена, посевами овса и сбором дикоросов. До середины 30-х годов объемы лесозаготовок не превышали 200 тысяч кубометров за сезон. Даже внедрение лучковой пилы (так называемой «стахановки») и ледяных дорог не давали значительного роста производительности труда. На балансе Ивдельского ЛПХ числился небольшой двухрамный лесозавод в лесоотделении Палкино, оборудование которого к лету 1937 года было сильно изношено, лесопилка работала сезонно с крайне низкой производительностью. Вывоз пиловочника с Палкинской пилорамы производился гужом в зимнее время. Известно, что директор Ивдельского ЛПХ Борисенко Андрей Игнатьевич 1885 г.р., уроженец деревни Коптелово Алапаевского уезда, 27 июня 1936 года был снят со своей должности и арестован органами НКВД, а 29 октября 1936 года - осужден на 5 лет ИТЛ и дальнейшая его судьба не известна. По мнению Ивдельских краеведов А.Г. Борисенко (Борисихин) являлся участником штурма Зимнего дворца в октябре 1917 года, что, однако, не нашло до настоящего времени документального подтверждения.

О том, что первые заключенные на территории Ивдельского района появились до августа 1937 года свидетельствует анкеты Ивдельского "Мемориала" на гражданина Серебренникова Ивана Ефимовича 1908 г.р. уроженца деревни Усть-Торгаш Красноуфимского уезда, заключенного Ивдельского ИТЛ который был арестован 3 августа 1937 года, а также на гражданку Бабину Любовь Львовну 1883 г. р. уроженку села Елизаветинское Тагильского уезда Пермской губернии, русскую, неграмотную, беспартийную, имевшую мужа Бабина Ивана Петровича 1873 г.р., заключенную Ивдельского ИТЛ. Арестованную 10 июля (по другим сведениям - 27 июля 1937 года) и осужденную 10 октября 1937 года на 10 лет ИТЛ. Можно полагать, что осужденные, прибывающие в Ивдельский район в июле-августе 1937 года, временно размещались в спецпоселениях и трудпоселках. Кроме того, на момент прибытия в село Ивдель бригады сотрудников НКВД СССР для организации Ивдельского ИТЛ, в Ивдельском районе и спецпоселениях Белая Речка, Северная Сама, территориально относящихся к Надеждинскому (Кабаковскому району), были произведены аресты среди местных жителей и административно-ссыльных. По сведениям, которым располагал Ивдельский "Мемориал", эти аресты носили массовый и организованный характер. ИвдельЛаг НКВД СССР был ровесником «Большого Террора» 1937 года и являлся его порождением. 31 июля 1937 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) был утвержден представленный НКВД проект оперативного приказа № 00447 от 30 июля 1937 года о репрессировании бывших кулаков, уголовников и антисоветских элементов. Подлежащие репрессиям лица, отнесенные ко второй категории («менее активные, но все же враждебные элементы») подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет. Для организации новых лесозаготовительных лагерей Политбюро ЦК ВКП(б) требовало от Наркомлеса немедленно передать ГУЛАГУ НКВД необходимые для промышленного освоения лесные массивы, в том числе организуемому Ивдельскому ИТЛ - в Свердловской области. Кроме того, Наркомлес обязали выделить в распоряжение ГУЛАГа 10 крупных специалистов по лесному хозяйству и передать ГУЛАГу 50 выпускников Ленинградской Лесотехнической Академии. От Госплана СССР, ГУЛАГа НКВД и Наркомлеса потребовали разработать и представить на утверждение в СНК СССР в 20-ти дневный срок планы организации лесозаготовительных работ, потребной для этой цели рабочей силы, необходимых материальных ресурсов, денежных средств и кадров специалистов; определить программу лесозаготовительных работ этих лагерей на 1938 год. ГУЛАГу НКВД из резервного фонда СНК СССР решено было выделить авансом 10 миллионов рублей на организацию лагерей и на проведение подготовительных работ, с учетом использования осужденных в 3 и 4 кварталах 1937 года для производства подготовительных работ к освоению программы лесозаготовок на 1938 год. Обкомам и крайкомам ВКП(б) и ВЛКСМ тех областей, где организуются лагеря, было предложено выделить в распоряжение НКВД необходимое количество коммунистов и комсомольцев для укомплектования административного аппарата и охраны лагерей (по заявкам НКВД). Наркомат Обороны обязывался призвать из запаса РККА 240 командиров и политработников для укомплектования кадров начсостава военизированной охраны вновь формируемых лагерей, а Наркомздрав - выделить в распоряжение ГУЛАГа НКВД для вновь организуемых лагерей 150 врачей и 400 фельдшеров. В соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) и во исполнение постановления Совета Народных Комиссаров Союза ССР № 1244-286сс от 1 августа 1937 года об организации в системе НКВД лесозаготовительных лагерей, Приказом НКВД СССР № 078 от 16 августа 1937 года был утвержден список из 7 новых исправительно-трудовых лагерей реорганизованного Лесного отдела ГУЛАГа НКВД, в том числе и ИвдельЛага. Начальником Ивдельского ИТЛ данным приказом был назначен З. А. Алмазов. Начальнику ГУЛАГа предписывалось организовать подготовительные работы с расчетом приема к 1 октября не менее 5 000 человек заключенных в каждом лагере, обеспечив их жилищем (палатками), банями, кухнями. Работы 4-го квартала 1937 года требовалось организовать с учетом приема к 1 января 1938 года не менее 15 000 заключенных в каждом лагере с тем, чтобы с начала 1938 года лагеря приступили к основным лесозаготовительным работам. Начальнику ГУЛАГа НКВД предписывалось командировать бригады во главе с вновь назначенными начальниками лагерей, направив в пункты их организации палатки, инструмент, стройматериалы, обмундирование, продовольствие и предметы хозобихода. На начальника ГУЛАГа и начальников лагерей возлагалась обязанность организации режима и охраны организованных вновь лагерей так, чтобы с первого дня существования лагеря был обеспечен установленный режим и была бы исключена возможность побега из лагерей. Для укомплектования административного аппарата создаваемых лагерей Отдел Кадров НКВД по заявкам ГУЛАГа должен был командировать 120 сотрудников, а, кроме того, начальнику ГУПВО было приказано выделить 80 человек из числа среднего и старшего начальствующего состава для укомплектования охраны этих лагерей. Укомплектование административного и технического состава вновь образуемых ИТЛ возлагалось на начальников УНКВД краев и областей за счет кадров Крайкомов и Обкомов ВКП(б), а также территориальных организаций ВЛКСМ. На заместителя начальника ГУЛАГа дивинтенданта Плинера возлагалась задача создания курсов по подготовке низового техперсонала для новых лесозаготовительных лагерей. Ответственность за организацию лагерей, их охрану, создания должного режима в них, создание производственной обстановки, гарантирующей выполнение заданных им планов и подбор личного состава возлагалось на начальника ГУЛАГа НКВД и начальников НКВД краев и областей на территории которых создавались лагеря. Начальнику ГУЛАГа предлагалось к 1 октября составить планы работ каждого лагеря на оставшийся период 1937 года и на следующий 1938 год. (ГАРФ. Ф. Р-9401, Оп.1, Д.490, Л.219).
Первым начальником ИвдельЛАГа стал Алмазов (Алмазян) Завен Арменакович, который родился в 1898 году в армянском селе Аштарак. Происходивший из крестьянской семьи, Алмазян вступил в члены ВКП(б) в 1919 году. Имел неоконченное высшее образование, в органах ОГПУ-НКВД проходил службу с 1929 года. В начале 1929 года Алмазов (Алмазян) был назначен на должность заместителя начальника строительства треста «ВИШХИМЗ» (Вишерские химические заводы), осуществлявшие возведение Красновишерского целлюлозо-бумажного комбината и Березняковского Химкомбината силами ВИШЛОНа ОГПУ (Вишерского лагеря особого назначения), начальником которого с июня 1929 года по октябрь 1932 года был И.Г. Филиппов, а главную дирекцию ВИШХИМЗа в Москве возглавлял старый чекист Э.П. Берзин. Считается, что именно Алмазов выдвинул предложение о наименовании поселка строителей, расположенного в нескольких километрах от заводского поселка Вижаиха, Красновишерским. ЦБК был запущен в строй 31 октября 1931 года с большим опережением запланированных сроков. После образования треста «Дальстрой» («Колымзолото») и назначения Э.П. Берзина его директором, З.А. Алмазов работал в московском представительстве треста в должности помощника директора, а с конца 1932 года являлся по совместительству помощником начальника ГУИТЛ. С конца октября 1934 года назначен на должность помощника начальника Дальстроя в Магадане (бухта Нагаево). 16 декабря 1933 года приказом ОГПУ № 457 он был назначен помощником начальника ГУЛАГа «по совместительству с занимаемой должностью по тресту Дальстрой». С ноября 1934 года по июль 1935 года на время отпуска Э. П. Берзина Алмазов исполнял обязанности директора Дальстроя. За высокие достижения по добыче колымского золота был награжден Орденом Ленина (Указ Президиума ВС СССР от 22 марта 1935 года). С 4 декабря 1935 года приказом НКВД № 806 назначен начальником Беломоро-Балтийского комбината «с оставлением помощником начальника ГУЛАГа», а с 7 июля 1937 года старший лейтенант государственной безопасности Алмазов З.А. возглавил и Беломоро-Балтийский ИТЛ (Приказ № 937 НКВД СССР). Однако через неделю он был направлен на Север Свердловской области (Приказ № 1158 НКВД СССР от 13 июля 1937 года) для организации Ивдельского ИТЛ на базе одноименного леспромхоза (дела принял 16 августа 1937 года). В Ивделе Алмазов находился менее месяца и уже 4 сентября передал дела новому начальнику Ивдельского ИТЛ В.С. Белякову. Складывается впечатление, что в задачу Алмазова входила приемка на баланс НКВД СССР имущества Ивдельского ЛПХ и организация организационно-штатных мероприятий вновь образуемого ИТЛ. Главными задачами, поставленными перед новым учреждением ГУЛАГа, являлись размещение в Ивдельском районе 15-20 тысяч человек лагерного контингента, увеличение объемов лесозаготовок и вывоза леса в 8-10 раз, а также строительство железной дороги широкой колеи Старая Сама-Ивдель. Структурно Ивдельлаг первоначально образовывался в составе четырех отделений на базе лесоучастков ликвидируемого леспромхоза, отдельного лагерного пункта «Палкино» и конвойного ОЛПа в Ивделе. Первое лаготделение называлось Юртищенским и включало в себя четыре лагерных пункта: Тальтия, Каменка, Горцуновка и Плотина. Отделение №2 именовалось Собянинским и состояло из шести лагпунктов: Талица, Шипичное, Пристань, Першино, Собянино и Толокнянка. Третье, Лангурское, отделение должно было объединить четыре лагерных пункта, а Самское отделение формировалось как пересыльный пункт и ОЛП подсобного хозяйства. В состав лагеря, по-видимому, были включены лесозаготовительные трудпоселки и населявший их спецконтингент. В ведение ИвдельЛАГа был передан лесной фонд площадью 1 млн. 301 тыс. гектар. Производственная база лагеря составляла 10 млн. 9 тыс. 700 кубометров леса. Под создание подсобных хозяйство лагеря выделялись посев­ные площади в 650 гектар в Ивдельском и Надеждинском районах Свердловской области, а также юго-западной части Березовского района Тюменской области. ИвдельЛАГу было выделено несколько автомашин «ЗИС-5», «ЗИС-13» и тракторов «ЧТЗ-60». Сотрудники ГУЛАГа, прибывающие в Ивдель, снимали частные квартиры у местного населения, используя под жилье бани и хозяйственные постройки. Штаб лагеря ютился в трех арендованных домиках по улице Данилова. Единственная общественная баня располагалась в пяти километрах от районного центра на прииске Красный Октябрь. Вместе с Алмазовым в Ивдель прибыли В.С. Беляков и С.М. Циклис, биографические данные которых будут приведены ниже. В конце августа 1937 года первые этапы заключенных начали прибывать в Ивдель через Петропавловск (Североуральск) и в поселок Старая Сама. Силами заключенных, размещенных в Самском ОЛПе, в сентябре 1937 года была начата прорубка трассы новой железной дороги вдоль реки Сосьва в обход поселка Старая Сама через деревню Денежкино в направлении приискового поселка Лангур. Все дальнейшие мероприятия по формированию ИвдельЛАГа, лагерных подразделений и строительству на Севере Урала стратегически-важных промышленных предприятий относятся к деятельности его «легендарных» руководителей С.А. Тарасюка и И.И. Долгих.
В дальнейшем (с 5 февраля 1938 года) Алмазов являлся начальником Усольского ИТЛ (Приказ № 020 НКВ СССР), совмещая эту должность с 28 августа 1938 года с должностью начальника Усть-Боровского ИТЛ, силами которого осуществлялось строительство целлюлозо-бумажного комбината (Приказ № 1952 НКВД СССР). В материалах акта приема-сдачи дел нового наркома внутренних дел Берия Л.П., подготовленных 19 декабря 1938 г., указаны имена начальников ИТЛ и строительств, которые вызывали у нового руководства НКВД сомнения. В списке подлежащих замене значился и Алмазов З.А., который был арестован 4 апреля 1939 года. Он был уволен из органов по ст. 38 "Б" 5 октября 1939 года в связи с арестом (Приказ № 1866 НКВД СССР) и Приговором ВК ВС СССР 3 декабря того же года осужден к высшей мере наказания. Расстрелян Алмазов З.А. 28 октября 1940 года в городе Москва. Вместе с Алмазовым в ту же ночь были расстреляны: основатель и руководитель Российской мусульманской коммунистической партии Мирсаид Хайдаргалиевич Султан-Галиев 1892 г.р., старший руководитель кафедры оперативного искусства Военной академии Генштаба РККА комбриг Виктор Николаевич Батенин 1892 г.р., помощник начальника отдела печати НКИД СССР Георгий Николаевич Шмидт 1904 г.р., бывший сотрудник 4-го (Особого) отдела ГУГБ НКВД капитан госбезопасности Григорьев Михаил Васильевич 1896 г.р., бывший начальник УНКВД Оренбургской области капитан госбезопасности Зайцев Николай Семенович 1903 г.р., бывший заместитель начальника УГБ УНКВД Читинской области капитан госбезопасности Крылов Николай Дмитриевич 1899 г.р., бывший начальник УГБ УНКВД Воронежской области капитан госбезопасности Денисов Константин Емельянович 1900 г.р., бывший сотрудник 6-го (Транспортного) отдела 3-го Управления ГТУ НКВД капитан госбезопасности Чернов-Зильберлейб Александр Ефимович 1897 г.р., бывший начальник УГБ УНКВД Горьковской области майор госбезопасности Лаврушин Александр Яковлевич 1900 г.р., бывший заместитель начальника ГУПО (ГУПВО НКВД) и войск ОГПУ корпусной комиссар Рошаль Лев Борисович 1896 г.р. Место захоронения всех расстрелянных - Донской крематорий, "могила невостребованных прахов №1". Реабилитирован З.А. Алмазов был 18 апреля 1957 года. Кто стоял за реабилитацией З.А. Алмазова-Алмазяна широкой публике не известно, хотя он является одной из одиозных фигур руководителей ГУЛАГа и, несомненно, имел непосредственное отношение к несудебным арестам по политическим мотивам заключенных Дальстроя, ВишЛага, БелБалтЛага, ИвдельЛага и УсольЛага, к смерти большого количества заключенных от недоедания, отвратительной организации лагерного быта и непосильных физических нагрузок. Прискорбно, что палачи и их жертвы соседствуют на одних мемориальных обьектах, мартирологах и «книгах памяти». Что представлял из себя З.А. Алмазов как личность – информации тоже ничтожно мало. Известно только, что 11 июня 1937 года, находясь в Москве, в беседе с заместителем наркома лесной промышленности Л.И. Коганом, в открытую «сливал» компромат на своего прежнего начальника и благодетеля Э.П. Берзина, рассказывая «что, называясь членом партии, БЕРЗИН до 1929 г. не имел партбилета. Когда на Вишере пошел слух, что он беспартийный, БЕРЗИН, будто бы выехал в Москву и привез партбилет, в котором он значился членом партии с 1918 г» (Заявление заместителя наркома лесной промышленности Л.И. Когана на имя заместителя наркома внутренних дел В.М. Курского о «подозрительной деятельности» Э.П. Берзина - ЦА ФСБ. Ф.3, Оп.4, Д.97).

После З.А. Алмазяна начальником ИвдельЛага был назначен Беляков Владимир Сергеевич. Сведений о этом человеке крайне мало. Известно, что В.С. Беляков родился в городе Пенза в 1900 году. Он три года обучался в церковно-приходской школе, после чего окончил 3 класса высшей начальной школы. В 1914-1918 годах Владимир Сергеевич проходил обучение в Пензинском реальном училище, после окончания которого в январе 1919 года поступил на работу счетоводом страховой кассы. В мае 1919 года он поступил на службу в РККА, исполняя обязанности старшего инспектора полевой РКИ 27-й стрелковой дивизии, а с августа 1920 года - заместителя начальника полевой РКИ 15-й армии. В 1920 году В.С. Беляков ступил в члены РКП(б). В феврале 1921 года он направлен на службу в ВЧК, на должность секретаря коллегии Пензенской губернской ЧК (с 1922 года - секретаря Пензенского губернского отдела ГПУ). С 1 августа 1928 года был переведен на должность начальника ОАЧ Пензенского губернского отдела ГПУ, а 1 июля 1928 года – на должность начальника АОУ полпредства ОГПУ по Средне-Волжскому краю. С 1 октября 1931 года по июль 1934 года исполнял обязанности начальника общего отдела полпредства ОГПУ по Средне-Волжскому краю (РГАСПИ. Ф.17, Оп.9, Д.2248; Партархив Куйбышевской области. Ф.656, Оп.1, Д.115). Был награжден нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК-ОГПУ (XV)» (Приказ ОГПУ СССР от 08 апреля 1934 года). В дальнейшем проходил службу в должности помощника начальника Управления НКВД Киргизской ССР, получив в 1935 году очередное специальное звание старшего лейтенанта государственной безопасности (Приказ № 866 НКВД СССР от 25 декабря 1935 года). 15 декабря 1936 года В.С. Беляков был освобожден от занимаемой должности с отзывом в распоряжение отдела кадров НКВД СССР. На 2 апреля 1937 года он являлся помощником начальника по отделам, не входящим в УГБ УНКВД Северной области, а 4 сентября 1937 года был назначен на должность начальника Ивдельского ИТЛ (Приказ № 1579 НКВД СССР). Прибыл В.С. Беляков в село Ивдель, как я упоминал в главе «Образование Ивдельлага», еще в августе 1937 года вместе с З.А. Алмазовым и занимался вместе с немногочисленными украинскими чекистами-евреями, сосланными за различные «грехи» в ГУЛАГ, определением месторасположения будущих лагерных отделений, созданием подразделений охраны, размещением прибывающих сотрудников ИТЛ и прочими хозяйственными проблемами. При этом, как оказалось, Владимир Сергеевич не имел больших организаторских способностей, а его помощники вообще плохо понимали сути стоящих перед ними задач. Лес для строительства лагерных бараков заготовить к зиме сумели ничтожно мало, да и его качество оставляло желать лучшего (рубить срубы из сырой древесины и ставить их под крышу – нелепо, но планы требовали принять к декабрю 1937 года около 15 тысяч заключенных). Никто не озаботился продумать конвойные пути от железнодорожных станций (Бокситы и Сама) с пунктами питания и обогрева в условиях приближающихся заморозков и холодов. Не подготовлены были бытовые помещения, необходимые для карантинной обработки (бани и вошебойки), не укомплектованы были и медпункты будущих пересылок и ОЛПов (тем более – не был решен вопрос о постройке лагерных стационаров и не создан запас лекарственных препаратов первой необходимости). Не была завезена зимняя одежда для сотрудников ИТЛ и заключенных. Продовольствие, не обеспеченное централизованными поставками, закупалось у местного населения. Прибывающие на станцию Сама, этапы разгружались и, зачастую, без карантинной санобработки, пешим порядком конвоировались в сторону Ивделя, переходя вброд реку Сосьву и более мелкие ее притоки до самого ледостава. Заключенные размещались в наспех построенных бараках, которые порой не были оборудованы печным отоплением. Не были вырыты колодцы, не успели построить хлебопекарни. В более благоприятных условиях оказывались те, кто заселял бараки, в которых ранее проживали спецпереселенцы: такие места были обжиты и имели необходимые бытовые помещения, включая бани, застекленные окна и, даже иногда - тротуары. Все остальные, ослабленные в тюрьмах и на этапах, были почти наверняка обречены на гибель, виновниками чего являлись как руководство ГУЛАГа, так и В.С. Беляков вместе с начальником АХО Ивдельлага С.М. Циклисом.

17 января 1938 года В.С. Беляков был отстранен от должности начальника Ивдельского ИТЛ и откомандирован в Москву в распоряжение Наркомата лесной промышленности с зачислением в действующий резерв. Известно, что он был награжден Орденом Красного Знамени (Указ Президиума ВС СССР от 19 января 1945 года) и Орденом Ленина (Указ Президиума ВС СССР от 30 апреля 1946 года). В 1946 году В.С. Беляков в звании подполковника государственной безопасности являлся заместителем начальника ОК УНКГБ Горьковской области.

Кроме того, имеются сведения, что 21 января 1938 года был арестован родной брат В.С. Белякова - Беляков Михаил Сергеевич, 1906 г.р., уроженец села Головинщино Головинщинского (Каменского) района Пензенской области, работавший слесарем паровозной службы железнодорожной станции Мурманск и проживавший в городе Мурманск по улице Октябрьская, д. 8/2, кв. 11. Беляков М.С. был осужден 20 февраля 1938 года решением Особой тройки УНКВД по Ленинградской области по ст. 58-10 УК РСФСР на 10 лет ИТЛ. 

  Что бы представить географию и социальный состав первой волны кулацкой ссылки на Северном Урале, я хотел бы привести текст меморандума № 1714 Полномочного Представительства ОГПУ по Северному Кавказу в адрес руководства ОГПУ СССР от 13 января 1930 года «О подготовке к выселению кулаков из края»: «На № 76947. Намечено к выселению в принудительном порядке согласно решению крайкома 20 тыс. кулацких хозяйств, в том числе [из] национальных областей - 1,5 - 2 тыс. Выселению подлежат: 1) кулаки, активные белогвардейцы в прошлом, казачьи идеологи и авторитеты, бывшие белые офицеры, каратели, репатрианты, бывшие бандиты, имеющие в эмиграции сыновей-офицеров; 2) активно проявлявшие себя в проведении антисоветской агитации в связи с хлебозаготовками, коллективизацией; 3) кулаки, отбывшие наказание по ст. 58 п. 8, 10 и 107 статьям УК; 4) кулаки - члены церковных советов, головки сектантских общин, групп, особенно краснодраконовцев; 5) шабаи, ростовщики, демонстративно разрушающие свое хозяйство; 6) раскулаченные в последние два года, представляющие из себя злостный вреди­тельский элемент, бывшие помещики, крупные земельные собственники; 7) фиктивно разделившиеся хозяйства, бежавшие в связи с хлебозаготовками из других районов. Выселение коснется, главным образом, районов, наиболее неблагополучных в политическом отношении, где в данное время проводится сплошная коллективизация. Исходя из общей политической обстановки, ориентировочно к выселению из отдельных округов намечено: по Кубанскому - 3 тыс., Донскому - 3 тыс., Армавирскому - 3 тыс., Майкопскому - 1,5 тыс., Сальскому - 1,5 тыс., Шахтинско-Донецкому - 2 тыс., Терско­му - 2 тыс., Донецкому - 1,5 тыс., Ставропольскому - 1,5 тыс., Черноморскому - 300 кулацких хозяйств. В национальных областях, неблагополучных в политическом отношении, намечено к выселению пока только: [по] Адыгее - 200 и Сунже - 50 хозяйств. Одновременно разрабатываем план выселения в более широких размерах. Выяснение предположено закончить до ве­сенней посевной кампании. Все предварительные подробные сведения нами составлены, вышлем завтра. Рудь» (ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 337).

   В настоящее время от спецпоселений (так называемых Трудпоселков), располагавшихся на территории Самского сельского совета не осталось и следов. Лишь старожилы поселков Старая Сама и Денежкино помнят где они находились, кто-то из их родителей проживал в этих спецпоселениях до 1968 года, хотя большинство трудпоселков было расселено еще в 1957 году. Спецпоселение Белая Речка находилась в 16 км. севернее поселка Старая Сама на берегу одноименной речушки - правого притока Сосьвы, между правобережной скалой «Кабачок» и левобережного «Стрелебского Камня». Население трудпоселка, численность которого на 1-й квартал 1941 года составляло 732 человека, в основном было занято на работах в Петропавловском леспромхозе. Другое крупное спецпоселение – Северная Сама, располагалось на одноименном левом притоке реки Сосьвы в 11 км. от поселка Денежкино ниже по течению. Численность проживающем в поселке населения на тот же период времени составляла 400 человек. Почти все спецпоселенцы являлись членами колхоза им. Чапаева. Спецпоселение Вишера было расположено в 3 км. от поселка Денежкино за рекой Сосьвой, и его жители так же были заняты сельским хозяйством в колхозе им. Молотова. К колхозу им. Чапаева относился небольшое поселение Веселый, расположенное на полдороге между поселками Маслово и Старая Сама. Сам поселок Старая Сама не являлся спецпоселением, хотя на его территории проживало значительное количество административно-ссыльных, работавших на Самском железном руднике, известняковом карьере Лялинского ЦБК, самском лесоучастке Петропавловского леспромхоза и Надеждинского химлесхоза. Однако, западнее позднее разрабатываемого Южного известнякового карьера, существовало спецпоселение "Овсяное поле", население которого было занято сельхозработами на ранее раскорчеванных полях. Еще один трудпоселок – Северный Атюс, был расположен на одноименном притоке Северного Атюса. На 1-й квартал 1941 года в данном поселке проживало 380 человек, почти поголовно занятых на лесозаготовках. Спецпоселенцы Северного Атюса, как и трудпоселка Верхний Атюс, были трудоустроены в Марсятском леспромхозе. Спецпоселок Большой Атюс с плотиной, построенной для весеннего лесосплава, соединялся с поселками Марсяты и Маслово лесовозной дорогой, а Северный Атюс - с поселком Старая Сама дорогой через ручей Рассольный. К Северному Атюсу также относился лесозаготовительный участок "25-й квартал". Именно в поселке Атюс (Северный Атюс уже к тому времени был ликвидирован) в мае 1944 года было размещено 300 человек крымских татар, депортированных из Крымской АССР. Землеотвод под организуемые трудпоселки по реке Сосьве и ее притокам (Красный Лангур, Атюс, Веселый, Северная Сама, Вишера и Белая речка), по заданию Полномочного Представительства ОГПУ по Н-Тагильскому округу, в летний сезон 1931 года производил Чиков Глеб Васильевич, 1906 г.р., уроженец города Уфы. В октябре 1927 года он окончил уфимский землемерный техникум (шадринскую группу), после чего работал топографом Уральского геологического комитета. В летние сезоны 1929-1930 годов Г.В. Чиков принимал участие в экспедиции геологов Турьинского геологического бюро Ходалевича и Молдованцева на территории Надеждинского и Ивдельского районов, в том числе – Талинского и Александровского полигонов Самско-Лангурского месторождения железных руд. На правобережной сосьвинской скале «Косяковский камень», близ второй арки, сохранилась надпись, сделанная углём: «Сие место посетили 8 октяб. 1931 г. топог. Чиков Г.В. и (далее не читается)». 3 августа 1941 года Г.В. Чиков был призван в Красную армию Молотовским РВК города Уфы. В 1943 году вступил в члены ВКП(б). Согласно учетно-послужной карточки Центрального архива Министерства обороны, 6 мая 1945 года командир взвода ПТР 543-го стрелкового полка 120-й «Гатчинской» стрелковой дивизии Г.В. Чиков погиб на территории Германии и похоронен в населенном пункте Марксдорф близ города Цобтен (ныне - Вроцлавское воеводство Республики Польша). Кроме трудпоселков Самского сельсовета, спецпереселенцы проживали в поселках Маслово и Лангур. Большая часть которых были заняты на работах в золотых приисках Южно-Заозерского приискового управления. На начало 1941 года в поселке Лангур находилось 197 спецпоселенцев. Приблизительно такое же количество административно-ссыльных проживало и поселке Маслово. Начиная с 1930 года, численность спецконтингента в трудпоселках менялась, но, до 1957 года (кроме поселков Вишера и Северный Атюс, ликвидированных ранее остальных) не опускалось ниже данных по 1-му кварталу 1941 года. Несмотря на высокую смертность среди спецпоселенцев в 1931-1933 годах, к 1936 году численность население трудпоселков значительно выросла за счет приезда семей ссыльных, высокой рождаемости и в условиях стабилизации продовольственного обеспечения, приспособления к новой «родине» и налаживания быта. Приток новых контингентов спецпереселенцев в 1939-1941 годах из Западных областей Белоруссии и Украины, Бессарабии, Ленинградской области, Карелии и Прибалтики незначительно повысил численность населения трудпоселков, в связи с выездом молодежи на учебу и работу, призывом в РККА (с 1939 года был разрешен призыв кулацкой молодежи, восстановленной в гражданских правах). Ну и, конечно, массовые репрессии периода «Большого Террора» не обошли стороной вышеупомянутые спецпоселения. Вот неполный список лиц из числа жителей и административно-ссыльных, подвергнутых репрессиям на территории Самского и Масловского сельских советов:

- Завгородний Иван Иович 1890 г. р. уроженец станицы Старо-Мышастовской Екатеринадарского уезда Кубанской области, русский. Статист Петропавловского леспромхоза. Спецпоселенец трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района. Арестован 4 января 1938 года. Осужден 11 июля 1938 года к ВМН. Расстрелян 25 июля 1938 года.
- Завгородний Павел Иович 1893 г. р. уроженец станицы Старо-Мышастовской Екатеринадарского уезда Кубанской области, русский. Шорник Петропавловского леспромхоза. Спецпоселенец трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 1 августа 1938 года к ВМН. Расстрелян 10 октября 1938 года.
- Анисимов Борис Тимофеевич 1906 г. р. уроженец села Верхнее Макеевское Кашарского района Донской области, русский, спецпоселенец трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, коновозчик Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 13 ноября 1938 года на 8 лет ИТЛ.
- Антоненко Иван Иванович 1910 г. р. уроженец села Решетилово Мариупольского района Донецкая области, украинец, спецпоселенец трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, младший мастер Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938года. Осужден 13 ноября 1938 года на 8 лет ИТЛ.
- Бабкин Михаил Антонович 1888 г. р. уроженец станицы Мешковская Миллеровского района Северо-Кавказского Края, русский, спецпоселенец трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, кузнец Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 13 ноября 1938 года на 10 лет ИТЛ.
- Белоус Захар (Захарий) Самойлович 1893 г. р. уроженец станицы Старокорсунская Краснодарского района Кубанская области, русский, спецпоселенец трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, конюх артели «1 января». Арестован 3 января 1938 года. Осужден 13 ноября 1938 года на 10 лет ИТЛ.
- Бойко Андрей Григорьевич 1900 г. р. уроженец станицы Пашковская Краснодарского района Кубанской области, русский, спецпереселенец трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, коновозчик Петропавловского леспромхоза «Уралсевлестяж». Арестован 3 января 1938 года. Осужден 13 ноября 1938 года на 8 лет ИТЛ.
- Лустин Василий Семенович 1914 г. р. уроженец станицы Егупская Дабинского района Кубанской области, русский, спецпереселенец трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, коновозчик Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 13 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Графеев Иван Кузьмич 1908 г. р. уроженец дер. Чистая Ермутлинского района Омской области, русский. Спецпоселенец трудпоселка Вишера Самского сельского совета Надеждинского района. Арестован 17 января 1938 года. Осужден 3 марта 1938 года к ВМН. Расстрелян 21 марта 1938 года.
- Графеев Кузьма Данилович 1889 г. р. уроженец дер. Чистая Ермутлинского района Омской области, русский, спецпоселенец трудпоселка Вишера Самского сельского совета Надеждинского района. Арестован 17 января 1938 года. Осужден 3 марта 1938 года к ВМН. Расстрелян 21 марта 1938 года.
- Гепперло Карл Фридрихович 1909 г. р. уроженец хутора Лукьяновка Раздельнянского района Одесской области, немец. Тракторист Уралсевметтяжа. Спецпоселенец трудпоселка Северная Сама Самского сельского совета Надеждинского района. Арестован 28 декабря 1937 года. Осужден 21 января 1938 года к ВМН. Расстрелян 17 февраля 1938 года.
- Геперло (Гоперло) Котфрид Фридрихович 1913 г. р. уроженец хутора Лукьяновка Раздельнянского района Одесской области, спецпоселенец трудпоселка Северная Сама Надеждинского района, лесоруб Марсятского леспромхоза. Арестован 18 февраля 1938 года. Осужден 23 июля 1938 года на 10 лет ИТЛ.
- Емельянов Николай Григорьевич 1892 г. р. уроженец местечка Гостинополье Волховского района Ленинградской области, русский. Неработающий. Спецпоселенец трудпоселка Северная Сама Самского сельского совета Надеждинского района. Арестован 29 декабря 1937 года. Осужден 21 января 1938 года к ВМН. Расстрелян 17 февраля 1938 года.
- Сихт Антон Антонович 1892 г. р. уроженец села Нисковцы Ленинградской обл. Дежурный по станции Елизаветино Волосовского района. Административно выслан по Постановлению тройки ПП ОГПУ в ЛВО от 18 июня 1935 года в Надеждинский район Свердловской области. Десятник промкомбината в поселке Старая Сама (Лялинский бумкомбинат). Арестован 15 декабря 1937 года. Осужден 15 января 1938 года Постановлением ОСО при УНКВД Свердловской области к ВМН. Расстрелян 10 января 1938 года в Свердловске.
- Недорезов Иосиф Ермолаевич 1897 г. р. уроженец поселка Новоорск Орского района Оренбургской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Вишера Самского сельского совета Надеждинского района, бондарь Самского участка Надеждинского химлеспромхоза. Арестован 6 февраля 1938 года. Осужден 26 февраля 1938 года к ВМН. Расстрелян 16 марта 1938 года.
- Баранов Алексей Иванович 1904 г. р. уроженец села Виндрей Торбеевского района Мордовской АССР, русский, административно-ссыльный, чернорабочий Самского лесоучастка Самского сельского совета Ивдельского района. Арестован 10 июля 1942 года. Осужден 4 сентября 1942 года на 10 лет ИТЛ.
- Мушихин Александр Павлович 1915 г. р. уроженец хутора Ситракова Кашарского района Донской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, помощник мастера лесозаготовок Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 13 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Титов Тарас Никитович 1876 г. р. уроженец хутора Скельный Мигулинского района Ростовской области, русский, административно-ссыльный, фельдшер трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района. Арестован 4 января 1938 года. Осужден 11 июля 1938 года к ВМН. Расстрелян 25 июля 1938 года.
- Трегубов Андрей Емельянович 1896 г. р. уроженец станицы Ново-Малороссийская Тихорецкого района Краснодарского Края, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, лесоруб Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осуждение 15 ноября 1938 года на 8 лет ИТЛ.
- Тютюнникова Мария Николаевна 1920 г. р. уроженка станицы Титаровка Ново-Титаровского района Краснодарского Края, русская, административно-ссыльная трудпоселка Северная Сама Ивдельского района, разнорабочая колхоза им. Чапаева. Арестована 6 ноября 1945 года. Осуждена 11 сентября 1946 года на 3 года ИТЛ.
- Царевский Арсентий Ильич 1895 г. р. уроженец хутора Цыпкин Каширского района Ростовской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, завхоз Усть-Шегультанского лесоучастка. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 15 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Шаля Петр Михайлович 1896 г. р. уроженец хутора Попов Старобельского уезда Харьковской губернии, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района, возчик леса Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 11 июля 1938 года к ВМН. Расстрелян 25 июля 1938 года.
- Занин Павел Прокопьевич 1909 г. р. уроженец деревни Скоморохово Краснополянского района Свердловской области, русский, продавец торгового ларька Самского баластного карьера 18-й дистанции пути ж. д. им. Кагановича в поселке Самский Рудник (Старая Сама) Надеждинского района. Арестован 7 октября 1937 года. Осужден 22 июня 1938 года на 10 лет ИТЛ.
- Кошелева Федосья Дмитриевна 1915 г. р. уроженка деревни Чуркина Омутинского района Омской области, русская, сторож конторы Самского балластного карьера 18-й дистанции пути ж. д. им. Кагановича. Арестована 5 декабря 1937 года. Осуждена 1 апреля 1938 года на 10 лет ИТЛ.
- Ивлев Михаил Романович 1888 г. р. уроженец станицы Ново-Донецкая Гражданского района Краснодарского Края, русский, административно-ссыльный трудпоселка Северная Сама Самского сельского совета Надеждинского района, лесоруб Самского лесоучастка Марсятского ЛПХ. Арестован 6 июля 1946 года. Осужден 28 сентября 1946 года на 8 лет ИТЛ.
- Курдюков (Кордюков) Яков Власович 1869 г. р. уроженец села Махнево Верхотурского уезда Пермской губернии, русский, десятник известнякового карьера Лялинского ЦБК в поселке Сама Надеждинского района. Арестован 27 апреля 1938 года. Осужден 24 октября 1939 года на 6 лет ИТЛ.
- Куфтырева Мария Ивановна 1911 г. р. уроженка поселка Надеждинский завод (город Серов) Пермской губернии, русская, таксировщица товарной конторы станции Сама Ивдельского района Ж. Д. им. Кагановича. Арестована 27 октября 1941 года. Осуждена 7 августа 1942 года на 10 лет ИТЛ.
- Балобанов (Балабанов) Данил Яковлевич 1876 г. р. уроженец деревни Удельная Возжанка Елабужского района Кировского Края, русский, крестьянин-единоличник деревни Маслово Надеждинского (Кабаковского) района Свердловской области. Арестован 27 июля 1935 года. Осужден 12 февраля 1936 года на 5 лет ИТЛ.
- Окунев Иван Моисеевич 1878 г. р. уроженец деревни Денисовка Лебяжьевской волости Вятской губернии (Кировской области), русский, сторож станции Сама. Проживал в поселке Веселый Самского сельского совета Надеждинского района Уральской (Свердловской) области. Арестован 23 апреля 1931 года. Осужден 23 июля 1931 года на 2 года ИТЛ.
- Параскевич Федор Фомич 1891 г. р. уроженец города Гродно Гродненской губернии, поляк, неработающий, проживал в поселке Самский железный рудник Надеждинского района Уральской (Свердловской области). Арестован 2 декабря 1937 года. Осужден 31 января 1938 года на 10 лет ИТЛ.
- Кокорин Павел Иванович 1893 г. р. уроженец села Борки Тюменского района Уральской области, русский, чернорабочий Самского железного рудника Надеждинского района. Арестован 18 декабря 1930 года. Осужден 17 февраля 1931 года на 3 года заключения в концлагере.
- Береснев Емельян Иванович 1897 г. р. уроженец деревни Большие Береснята Котельнического района Кировской области, русский, проживал в поселке Старая Сама Ивдельского района, сопровождающий 9-го отделения военнизированной охраны ВостуралЛага НКВД СССР (звание не известно). Арестован 16 января 1941 года. Осужден 7 июля 1941 года на 8 лет ИТЛ.
- Передерищенко Антон Фомич 1900 г. р. уроженец села Пашковское Пашковского района Краснодарского Края, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района Свердловской области, коновозчик Усть-Шегультанского лесопункта Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 13 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Петухов Сергей Иванович 1911 г. р. уроженец деревни Течкино Макарьевского района Иваново-Вознесенской области, русский, счетовод Северосамского лесоучастка Марсятского леспромхоза, проживал в трудпоселке Северная Сама Надеждинского района Свердловской области. Арестован 1 ноября 1938 года. Осужден 25 февраля 1939 года на 6 лет ИТЛ.
- Политов Александр Захарович 1886 г. р. уроженец деревни Веселово Черновского района Кировской области, русский, сторож Самского баластного карьера 18-й дистанции службы пути Ж. Д. им. Кагановича в поселке Самский Рудник Надеждинского района Свердловской области. Арестован 21 февраля 1938 года. Осужден 14 марта 1938 года к ВМН. Расстрелян 14 апреля 1938 года.
- Политов Василий Александрович 1915 г. р. уроженец станции Юшала Тугулымского района Челябинской области, русский, начальник Самского баластного карьера 18-й дистанции службы пути Ж. Д. им. Кагановича в поселке Самский Рудник Надеждинского района Свердловской области (трудпоселок 24-й км Самской ж. д. ветки). Арестован 19 января 1938 года. Осужден 3 марта 1938 года к ВМН. Расстрелян 8 апреля 1938 года.
- Пономарев Алексей Егорович 1902 г. р. уроженец хутора Четвертинского Верхне-Донского района Ростовской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельского совета Надеждинского района Свердловской области, мастер Усть-Шегультанского левоучастка Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 15 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Попов Никита Максимович 1899 г. р. уроженец станицы Ново-Донецкая Гражданского района Краснодарского Края, административно-ссыльный трудпоселка Северная Сама Самского сельского совета Ивдельского района Свердловской области, кузнец колхоза им. Чапаева. Арестован 16 ноября 1946 года. Осужден 23 января 1947 года на 8 лет ИТЛ.
- Редько Петр Андреевич 1900 г. р. уроженец города Екатеринодара Кубанской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельслвета Надеждинского района Свердловской области, коновозчик Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 15 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Реннер Рейнгольд Иванович 1916 г. р. уроженец деревни Рыжова Барвенковского района Харьковской области, немец, административно-ссыльный трудпоселка Северная Сама Самского сельсовета Надеждинского района Свердловской области, тракторист Лангурской тракторной базы. Арестован 28 декабря 1937 года. Осужден 7 февраля 1938 года к ВМН. Расстрелян 16 марта 1938 года.
- Рыбников Николай Иванович 1912 г. р. уроженец хутора Веженский Кошарского района Ростовской области, украинец, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельсовета Надеждинского района Свердловской области, заведующий избы-читальни при трудпоселке. Арестован 4 января 1938 года. Осужден 15 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Самофалов (Самохвалов) Кузьма Нифонтович 1901 г. р. уроженец станицы Мигулинская Вежинского сельсовета Ростовской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельсовета Надеждинского района Свердловской области, коновозчик Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 10 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Самофалов (Самохвалов) Михаил Нифонтович 1906 г. р. уроженец станицы Вежинская Кошарского района Ростовской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельсовета Надеждинского района Свердловской области, коновозчик Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 15 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Самсонов Дмитрий Иванович 1903 г. р. уроженец деревни Нины Воронцово-Александровского района Ставропольского Края, русский, административно-ссыльный в поселок Турьинские Рудники Надеждинского района, табельщик-счетовод Самского баластного карьера 18-й дистанции пути ж. д. им. Л. М. Кагановича. Арестован 11 августа 1937 года. Осужден 22 октября 1937 года на 10 лет ИТЛ.
- Шустов Петр Дмитриевич 1895 г. р. уроженец села Нижнее Стародубского района Орловской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Северная Сама Самского сельсовета Ивдельского района Свердловской области, пекарь-продавец Марсятского отдела рабочего снабжения. Арестован 31 августа 1944 года. Осужден 17 марта 1945 года на 5 лет ИТЛ.
- Шумахер Антон Антонович 1874 г. р. уроженец села Страсбург Зельского района Одесской области, немец, административно-ссыльный трудпоселка Атюс Надеждинского района Свердловской области, пастух Марсятского лесоучастока. Арестован 31 июля 1938 года. Осужден 12 октября 1938 года на 7 лет ИТЛ.
- Анпилов Петр Григорьевич 1908 г. р. уроженец хутора Михайловский Кашарского района Донской области, русский, административно-ссыльный трудпоселка Белая Речка Самского сельсовета Надеждинского района Свердловской области, коновозчик Петропавловского леспромхоза. Арестован 3 января 1938 года. Осужден 13 ноября 1938 года на 5 лет ИТЛ.
- Тарасов Иван Кириллович 1914 г. р. уроженец села Томузловское Прикумский района Терской области. В 1931 году арестован в селе Покойное Буденновского района Орджоникидзевский Края и осужден к ссылке в спецпоселение. Проживал в трудпоселке Атюс Надеждинского района Уральской области. Сослан на спецпоселение вместе с отцом - Тарасовым Кириллом Андреевичем 1891 г. р., сестрой - Тарасовой Марией Кирилловной 1920 г. р. и сестрой - Тарасовой Александрой Кирилловной 1930 г. р.
Что бы у читателя не создалось впечатления, что репрессии 1937-1938 годов в спецпоселениях Ивдельского и Надеждинского (Серовского) районов носили исключительный и поголовный характер, необходимо заметить, что об арестах административно-ссыльных в трудпоселках Атюс, 25-й квартал, Овсянное Поле, Нижний и Красный Лангур, Ваткуль и Вишера сведений не имеется вообще или аресты производились в единичных случаях. Вероятно, на размах репрессий в отношении спецпереселенцев влияли как личность поселкового коменданта, так и удаленность трудпоселков от районных центров, позиция хозяйственных органов, использующих труд ссыльных кулаков и множество других факторов, в том числе взаимоотношения отдела спецпоселений с руководством местных органов НКВД, выполнения планов по арестам спецконтингента или из-за занятости большинства населения трудпоселков на сезонных работах (на дальних покосах, лесосплаве и т. п.), в связи с чем организация массовых арестов была малоперспективна в условиях ограниченных сроков операций. В качестве примера, хотелось бы привести сведения о судьбе семьи административно-ссыльного Алексея Павловича Попова, происходившего из зажиточной крестьянской семьи Поповых, владевшей 325 десятинами пашенной земли на территории Павловской волости Оренбургского уезда (Сакмарского района Оренбургской области). В годы НЭПа Поповы-Старшинины имели трактор «Фордзон», по 27-30 десятин земли на семью, владели большим количеством лошадей и коров, используя в хозяйстве наемный труд на регулярной и сезонной основе. 6 июня 1931 года, на основании постановления СНК и ЦИК СССР от 1-го февраля 1930 года, кандидатская группа ВКП(б) Сакмарского райисполкома, члены правления Среднекаргальского сельсовета и группа бедноты приняли постановление о раскулачивании Попова Павла Петровича и его детей Егора, Григория, Лаврентия и Алексея. Все они подлежали высылке в отдаленные местности Союза ССР вместе с семьями. Алексей Павлович Попов с женой и двумя малолетними сыновьями был отправлен в трудпоселок Вишера Самского сельсовета Надеждинского района Уральской области. Спецпереселенцы, размещенных в поселке Вишера были определены на работу в Марсятский леспромхоз. Позднее, А. П. Попов был переведен на должность лодочника речной переправы. Его жена - Анастасия Акимовна являлась домохозяйкой, воспитывая детей - Павла 1927 г. р. и Владимира 1930 г. р., которые, окончив школу, поступили в фельдшерско-акушерскую школу № 13 в городе Серове Свердловской области. Первым фельдшерско-акушерскую школу окончил Павел, и в 1947 году был назначен заведующим фельдшерским пунктом в поселок Бурмантово Ивдельского района. Весной 1949 года в мансийском поселении Суеватпауль вспыхнула эпидемия тифа, о чем сообщил прибывший в Бурмантово охотник. Павел Попов добрался до стойбища на оленях и в одиночку стал бороться с эпидемией. После ликвидации угрозы распространения инфекции и выздоровления выживших больных, в карантинной комнате остался один П. А. Попов, заразившийся тифом. 22 мая 1949 года его вывезли в Бурмантово, а в конце мая он скончался в возрасте 22 лет. Другой сын - Владимир Алексеевич Попов, после окончания медицинского училища, получил направление в ФАБ (фельдшерско-акушерский пункт) поселка Денежкино Ивдельского района. Фельдшер В. А. Попов обслуживал участки поселков Сама, Северная Сама, Вишера, Белая речка и Овсяное поле. Неоднократно избирался в члены участковой избирательной комиссии, награждался почетными грамотами районного отдела здравоохранения и Облздрава Свердловского облисполкома. После ликвидации спецпоселка Вишера, В. А. Попов переехал в поселок Старая Сама, где его жена работала воспитателем и заместителем заведующей детского сада (воспитанником которого был и я). Вообще у Алексея Павловича и Анастасии Акимовны Поповых было три дочери и четыре сына. После раскулачивания некоторые из их детей остались на родине. Дочь Мария впоследствии вышла замуж за комбайнера Ивана Рыбина и жила в совхозе «Красная житница». Егор Алексеевич Попов погиб во время Великой Отечественной войны. Воевал на полях ВОВ и Попов Михаил Алексеевич, 1915 года рождения. В 1931 году он вступил в колхоз имени Чапаева и работал механизатором Нацменовской МТС. На полях колхоза имени Чапаева он первым освоил комбайн «Сталинец». После ранения вернулся домой без левой ноги, однако, не удовлетворившись правом на получение пенсии по инвалидности, освоил управление трактором и со временем стал передовиком Егорьевской МТС. Районная газета неоднократно рассказывала о трудовом энтузиазме М. А. Попова: «Несмотря на то, что М. А. Попов происходит из зажиточной семьи, он все свои силы отдает укреплению колхоза». За достижения в труде, М. А. Попов в 1957 году был награжден орденом «Знак Почета», награжден медалью «За освоение целинных земель», двумя медалями ВДНХ и многочисленными почетными грамотами. Избирался депутатом райсовета по Среднекаргальскому избирательному округу № 19. ( Использованы материалы публикации Попов Ю. Г. Фельдшер Павлик Попов. Сакмарские вести Оренбургской области, 24 ноября 2004 г.).
Надо отметить, что репрессии коснулись и сотрудников Надеждинской районной комендатуры, в ведении которой находились трудпоселки и спецпоселения. Так 14 марта 1938 года был арестован инспектор ОТЛ-ОМЗ Надеждинского РО УНКВД Репин Михаил Осипович (Иосифович). Родился он в 1904 году в деревне Воронино Пижанского района Кировской области, член ВКП(б) с 1924 года. М. И. Репин служил в комендатуре Андрияновского и Марсятского сельских советов, на территории которых было расположено около десятка спецпоселений (Ларьковка, Канатка, Ликино, Межевая, Красный Яр, Верхний и Красный Лангур, Ваткуль, Марсятский Кордон, Северный и Верхний Атюс). Некоторое время он исполнял должность начальника комендатуры Самского сельского совета, а 20 февраля 1939 года Репин М. О. был осужден Приговором Военного Трибунала ВВ УрВО на 5 лет ИТЛ с поражением в правах на 2 года.

В заключение очерка, в качестве отповеди историкам «кулацкой ссылки на Урале», не удосужившихся предварительно вникнув в историю родного Края и огульно заявляющих о расселении спецпереселенцев «в глухих и безлюдных уголках уральской тайги», хочу привести данные всесоюзной переписи 1926 года по Самскому сельскому совету, хотя подобные выкладки можно сделать по всем сельсоветам Надеждинского и Ивдельского районов.

Самский сельсовет: хозяйств – 385, мужчин – 982, женщин – 615, всего – 1597 человек. До 1919 года территория сельского совета входила в Турьинскую волость Верхотурского уезда.

деревня Березовая Гарь (впоследствии – трудпоселок «Вишера»), состоящая из 15 хозяйств и 69 жителей (38 мужского и 31 женского пола, все русские).

деревня Денежкина, состоящая из 34 хозяйств и 160 жителей (80 мужского и 80 женского пола, из которых русские - 138, татары – 13 человек).

рабочая Казарма квартала № 4 (бывший переселенческий участок № 1, впоследствии - трудпоселок «Белая речка»), из 1 строения и 6 мужчин рабочих (татары - 4 русский – 1). 

рабочая Казарма квартала № 13 (6-я деляна до Ивановского ручья, левого притока речки Самы), состоящая из 2 бараков и 18 рабочих (14 мужского и 4 женского пола из которых зыряне - 16, русские - 2 человека).

рабочая Казарма квартала № 14 («Северный» карьер Самского железного рудника – Ю.Н.), состоящая из одного строения и 2 рабочих (1 мужского и 1 женского пола, русские).

Курень квартала № 22 (на правом притоке реки Сама т.н. Лог № 1 – Ю.Н.), состоящего из одного строения и 31 жителя (29 мужского и 2 женского пола, все зыряне).

Курень квартала № 23 (современный известняковый карьер «Южный» МРУ – Ю.Н.), состоящий из 1 строения и 8 рабочих (все мужчины – зыряне).

Курень квартала № 56 (впоследствии трудпоселок «Северная Сама»),состоящий из 1 строения и 3 жителей (все мужчины, русские).

казарма Самской железной дороги 68 км., состоящая из 3 строений и 13 рабочих (6 мужского и 7 женского пола, все русские). Была образована в 1922 году.

казарма Самской железной дороги 74 км., состоящая из 4 строений и 15 жителей (10 мужского и 5 женского пола, из которых русские - 13, мордва - 2). Была образована в 1923 году.

железнодорожная станция Сама, состоящая из 12 строений и 27 жителей (15 мужского и 12 женского пола, из которых русские - 23, татары - 4 человека). Согласно справочника «Административно-территориальное деление Свердловской области на 1 апреля 1939 года» станция Сама располагалась на расстоянии 71 км от районного города Ивдель и 543 км от областного города Свердловска.

поселок Самский рудник, состоящий из 272 хозяйств и 1069 жителей (696 мужского и 373 женского пола, из которых русские - 626, татары - 441 человек).

поселок Малый, состоящий из 1 строения и 6 жителей (3 мужского и 3 женского пола).

поселок Веселый (впоследствии трудпоселок «Веселый»), состоящий из 14 хозяйств и 54 жителей (23 мужского и 31 женского пола. Был образован в 1920 году.

деревня Верхнее Маслово, состоящая из 23 хозяйств и 109 жителей (45 мужского и 64 женского пола).

Курень квартала № 43, состоящий из 1 строения и 34 жителе (28 мужского и 6 женского пола, русские - 29, зырян - 4).

Курень квартала № 44, состоящий из 1 строения и 14 жителе1 (11 мужского и 3 женского пола, все зыряне).

Курень квартала № 45, состоящий из 1 строения и 22 жителей (19 мужского и 3 женского пола, все зыряне). Все рабочие казармы кварталов № 43, 44, 45 были расположены западнее правобережной части современного поселка Маслово.

Курень квартала № 28 (в районе истока Большого Атюса – Ю.Н.), состоящий из 4 строений и 43 жителей (38 мужского и 5 женского пола, зыряне – 30, русские – 13).

рабочая Казарма квартала № 34 (верховья Большого Атюса – Ю.Н.), состоящая из 1 строения и 3 рабочих (2 мужского и 1 женского пола, русские).

рабочая Казарма квартала № 38 (т.н. жилой квартал 38-й современного поселка Маслово – Ю.Н.), состоящая из 1 строения и 16 рабочих (татары - 15, русские - 1человек).

рабочая Казарма квартала № 40 (впоследствии трудпоселок «Нижний Атюс»), состоящая из 1 барака и 30 рабочих (27 мужского и 3 женского пола, из которых зыряне - 12, татары -11 человек).

поселок Красный Лангур (впоследствии трудпоселок «Красный Лангур», состоящий из 15 хозяйств и 54 жителей (28 мужского и 26 женского пола, русских – 44, зырян – 6).

Курень квартала № 47 (у слияния Атюса с Большим Атюсом, впоследствии – трудпоселок «Атюс»), состоящий из 1 строения и 21 жителя (18 мужского и 3 женского пола, все русские).

К лету 1931 года, обобщив опыт спецпереселенческой компании 1929-1930 годов, а также проанализировав допущенные ошибки в ходе организации кулацкой ссылки, ОГПУ СССР выпускает ряд нормативных циркуляров, регламентирующих временный гражданско-правовой статус лиц, размещенных в спецпоселениях, их права и обязанности (говоря о временном статусе ссыльных кулаков, я имею ввиду Постановление ЦИК СССР от 3 июля 1931 года о порядке восстановления в гражданских правах выселенных кулаков, в связи с чем спецпоселения рассматривались руководством СССР как основа трудовой колонизации малонаселенных районов Севера Урала и Сибири). 22 июня 1931 года в регионы направляется подписанный заместителем начальника ГУЛАГа ОГПУ Матвеем Берманом циркуляр под названием "Основные положения договора органов ОГПУ с хозяйственными организациями о трудовом использовании спецпереселенцев". Так как спецпоселки в Ивдельском и Надеждинском районах организовывались единообразно и отличались исключительно своим хозяйственным назначением, я привожу циркуляр от 22 июня 1931 года в полном обьеме документа:
"1. К каждому договору прилагается дислокация, в которой точно перечисляются районы и пункты расположения предприятий хозоргана, куда переселяются спецпереселенцы (в районы политически неблагонадежные и близкие к границе, разумеется, спецпереселенцы расселяться не могут).
2. Передаваемые хозоргану семьи спецпереселенцев перевозятся до ближайшей к месту назначения железнодорожной станции средствами и за счет ПП. Дальнейшая перевозка спецпереселенцев и всего следующего с ними имущества на места вселения производится хозорганом, своими транспортными средствами и за свой счет.
3. Главы семейств спецпереселенцев, передаваемых хозоргану, должны быть последним обеспечены работой в течение круглого года или договорного периода в качестве постоянных рабочих, используемых в пределах определенных предприятий. Остальные трудоспособные члены семейств спецпереселенцев используются хозорганом в первую очередь при вербовках рабочей силы для сезонных и иных периодических работ тех предприятий хозоргана, в районе которых расположены поселки спецпереселенцев, привлекаемых к работе. В случаях, вызываемых хозяйственной необходимостью, хозорганам предоставляется право производить переброску избыточной рабочей силы из числа спецпереселенцев, используемых на постоянных работах, из одного предприятия хозоргана в другое в пределах, определяемых ПП. При такого рода перебросках обязательно заблаговременное уведомление и согласование порядка переброски с ПП.
4. Общие условия труда спецпереселенцев в отношении зарплаты, продолжительности рабочего дня и дней отдыха, а также продовольственного, жилищного и санмедобеспечения в местах постоянной работы должны быть одинаковы с условиями аналогичных работ, выполняемых обычной рабочей силой.Организация труда спецпереселенцев проводится на базе соревнования и ударничества с распространением на них поощрительных мероприятий за выполнение и перевыполнение норм.
5. Вce обычные начисления (в том числе и взносы по соцстрахованию) и накладные расходы на зарплату рабочей силы хозоргана начисляются и на зарплату спецпереселенцев и полностью передаются в распоряжение ПП или организаций по его указанию в сроки, указываемые ПП (однако не чаще сроков зарплаты по действующим в данных предприятиях хозоргана колдоговорам) для использования этих начислений на медико-санитарное обслуживание спецпереселенцев и культурно-просветительные нужды.
6. Всем используемым на работах спецпереселенцам по спискам ПП хозорган выдает расчетные книжки, в которые вносятся все касающиеся зарплаты записи. Зарплата выдается спецпереселенцам в размере 75% их фактического заработка. Остальные 25% зарплаты передаются хозорганом в распоряжение ПП на покрытие его организационно-административных расходов. Передача этих средств производится хозорганом в порядке, указанном в п. 5 сего [документа].
7. В целях создания прочной базы обеспечения спецпереселенцев продовольственными ресурсами, независимо от продовольственного обеспечения их на работах в предприятиях хозорганов, желательно при наличии у хозорганов свободных земельных фондов отрезать спецпереселенцам пахотно-способные земли для обработки их силами и средствами самих спецпереселенцев. В этих случаях хозорганы принимают на себя и заботу о снабжении спецпереселенцев сельскохозяйственными орудиями и инвентарем, тягловой силой и посевным материалом, разумеется, за счет средств самих спецпереселенцев, вносимых ими в устанавливаемые хозорганом хозяйственно-приемлемые сроки. Вместо сельского хозяйства при подходящих условиях желательно оказание хозорганами помощи спецпереселенцам для организации огородничества, садоводства, пчеловодства и всякого рода иных занятий и промыслов, могущих обеспечить спецпереселенцев средствами к существованию.
8. Приведенные в предыдущем пункте мероприятия по обслуживанию спецпереселенцев являются дополнительными к прямому использованию спецпереселенцев в хозяйствах, предприятиях и на работах хозорганов.Невозможность предоставления спецпереселенцам той или иной помощи к организации своих самостоятельных (подсобных) хозяйств не должна служить препятствием к заключению договоров, не предусматривающих такой дополнительной помощи, хозяйственная целесообразность которой для самих хозорганов заключается в том, что при незначительных временных затратах хозорганы, нуждающиеся в постоянном резерве рабочей силы, обеспечивают себе таковую, создавая прямую заинтересованность спецпереселенцев в прочном оседании в тех районах, куда они переселены на более или менее ограниченные сроки.
9. Как указано в п. 4 сего [документа], спецпереселенцы при использовании их в хозяйствах, [на] предприятиях и на работах хозорганов, удовлетворяются последними зарплатой, продовольствием, жилищами и санмедобслугой на местах работ на одинаковых условиях с обычней рабочей силой. Особо стоит вопрос об обеспечении жилищами, медицинским и продовольственным обслуживанием семей спецпереселенцев, остающихся вне постоянного трудового использования в хозяйствах хозорганов.Обеспечение семей спецпереселенцев жилыми помещениями и службами осуществляется: а) предоставлением семьям спецпереселенцев отдельных помещений под жилье и службы, при наличии таковых у хозорганов и возможности передачи их спецпереселенцам без ущерба для хозяйственных нужд самих хозорганов; б) постройкой для спецпереселенцев отдельных домов и служб целыми поселками в районах, выделяемых спецпереселенцам пахотных, огородных или садовых земель или в других пригородных для поселков местах; в) поселковое строительство ведется на земельных участках, особо отводимых земорганам; г) для постройки жилищ и служб максимально используются местные материалы - лес, саман, камышит и пр. Недостающие материалы ввозятся на места строительства за счет хозорганов; д) постройка жилищ и служб производится силами спецпереселенцев и ведется либо самим хозорганом, оплачивающим работу спецпереселенцев в порядке, указанном в п. 4,5,6 сего [документа], либо аппаратом ПП по особой договоренности с хозорганом. В договоре этот момент оформляется следующим образом: Первый вариант.Хозорган выделяет из состава земель своих предприятий (а при отсутствии таковых за счет специальных фондов земорганов) земельный фонд, на котором ПП за счет хозоргана производит строительство жилых построек и служб для семейств спецпереселенцев по прилагаемому к договору эскизу построек. Стоимость предусмотренного эскизом дома, рассчитанного на 5 семейств (предельно 25 чел.), полезной жилой площадью в 75 кв. м устанавливается в ...* (*так в документе) руб., считая рабочую силу, материалы и (внутренний или общий) транспорт.Строительство осуществляется отдельными поселками не менее ...* домов в каждом с соответствующим (обычно в пределах 10% жилой площади) количеством служб.В отдельных случаях, вызываемых производственными потребностями хозоргана, допускается по согласованию с ПП постройка в отдельных пунктах и меньшего количества домов.Все возведенные в порядке настоящего пункта строения являются собственностью хозоргана. Второй вариант. Хозорган выделяет из состава своих земель земфонд (а при недостатке таковых за счет спецфондов земорганов), на которых силами спецпереселенцев производит строительство жилых построек и служб для семей спецпереселенцев по прилагаемым к договору планам и сметам.Работа спецпереселенцев оплачивается хозорганами в порядке и. 4, 5 и 6 сего документа. Хозорган обеспечивает строительство домов и служб всеми необходимыми строительными материалами.Возведенные строения являются собственностью хозоргана.В обоих вариантах под службами понимаются постройка помещений, пригодных для использования под пекарни, бани, прачечные, школы, избы-читальни, амбулатории, больницы, ларьки, склады и т.п.
10. Санитарно-медицинское обслуживание поселков спецпереселенцев осуществляется либо средствами ПП, либо средствами хозорганов. В последнем случае ПП оставляет в распоряжении хозорганов предусмотренные п. 5 взносы по соцстрахованию спецпереселенцев, и хозорган самостоятельно или по спецдоговоренности через органы Наркомздрава обслуживает спецпереселенцев в санитарно-медицинском отношении.
11. То же относится и к культурному обслуживанию семей спецпереселенцев.Возведенные в порядке строительства поселков помещения под школы, избы-читальни и пр., обслуживаются либо аппаратом ПП за счет упомянутых в п.5 средств, либо хозорганом, в распоряжении которого в таких случаях оставляется соответствующая часть упомянутых средств. Первый вариант.
12. Охрана и управление спецпереселенцев и их семей осуществляется средствами и за счет ПП.
Второй вариант.
13. Охрана спецпереселенцев и их семей осуществляется силами и средствами ПП за счет хозоргана по особой договоренности. 14. Все заключаемые на месте договора с хозорганами на использование труда спецпереселенцев вступают в силу по утверждении их в центре (УЛаг ОГПУ)".
21 июля 1931 года заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода в циркулярном письме ОГПУ "Об усилении внимания к вопросам хозяйственного устройства и бытового обслуживания спецпереселенцев" потребовал от комендантских отделов на местах закончить за летний период строительство для спецпоселенцев жилищ постоянного типа, особое внимание обращая на дооборудование и ремонт имеющихся домов; закрепить за каждой семьей спецпереселенца постоянную жилплощадь; организовать совместно с органами Наркомздрава медпункты, наладив санитарно-медицинское обслуживание; создать совместно с органами Наркомпроса сеть школ и изб-читален, открыть пункты ликвидации неграмотности и малограмотности среди взрослых, особенное внимание уделяя работе среди молодежи; провести чистку административного персонала поселков, укомплектовав таковые проверенными и работоспособными кадрами, проводя решительную борьбу со всякого рода злоупотреблениями и направляя подобные дела на Коллегию ОГПУ в случае недостаточности разрешения их в дисциплинарном порядке. В дополнение этого распоряжения, 31 июля 1931 года ГУЛаг ОГПУ разослал циркуляр о порядке использования труда нетрудоспособных спецпереселенцев. Органам ОГПУ на местах надлежало позаботиться об организации труда, не требующего применения полноценной рабочей силы (починка обуви, корзиноплетение, ящичное производство, сетевязание, изготовление саней, телег, дуг, оглобель и т.п.). Организацию специальных мастерских предлагалось финансировать за счет 25-процентных отчислений из зарплаты спецпереселенцев. Нетрудоспособных разрешалось использовать также на подсобных работах в сельском хозяйстве и промышленности. Для детей и подростков, не имевших родителей, предлагалось за счет 25-процентных отчислений организовать интернаты и трудовые коммуны. С 1 августа 1931 года постановлением директивных органов отчисления из зарплаты спецпереселенцев были снижены с 25 до 15%. Собранных средства шли на содержание аппарата спецпоселений и их охраны, организационные и секретно-оперативные расходы, временная помощь инвалидам и сиротам, старикам одиночкам и вдовам с малолетними детьми. 25 октября 1931 года начальником Главного Управления лагерями ОГПУ Лазарем Коганом было подписано "Временное положение о правах и обязанностях спецпереселенцев, об административных функциях и административных правах поселковой администрации в районах расселения спецпереселенцев":
"I. Общее положение.
1. Для административного управления спецпереселенцами и для организации их труда и быта создаются в спецпоселках комендатуры ОГПУ.
2. Поселковые комендатуры в части обязанностей, возлагаемых на них органами ОГПУ, подчиняются или непосредственно отделам по спедпереселенцам при ПП ОГПУ, или участковым и районным комендатурам (в зависимости от местной структуры).
3. Штаты комендатур определяются ОГПУ.
4. Назначения, перемещения и смещения работников комендатур производятся порядком, устанавливаемым ОГПУ.
5. Комендатуры ОГПУ в спецпоселках кроме своих специальных оперативных и хозяйственных функций осуществляют обычные административные функции, присвоенные административным советским органам в населенных местах, руководствуясь положением о сельсоветах.
6. Все законы СССР, отдельные распоряжения правительства и местных органов власти, касающиеся всех граждан и, в частности спецпереселенцев, проводятся в спецпоселках через комендатуры ОГПУ, которые следят за точным их исполнением спецпереселенцами.
II. Обязанности спецпереселенцев.
1. Все трудоспособные поселенцы обязаны заниматься общественно полезным трудом.
2. Выбор места и характера работы для спецпереселенцев является правом органов ОГПУ, управляющих спецпереселенцами. Примечание: Работы для спецпереселенцев могут быть: 1) работа по найму в государственных и кооперативных хозорганах; 2) работа в сельском хозяйстве на основах неуставных артелей; 3) работа в специально организуемых кустарных предприятиях на основах неуставных артелей; 4) работа по предложениям комендатуры по поселковому, дорожному строительству, раскорчевке и мелиорации земель и т.д. Такие работы подлежат оплате как работа по найму.
3. Полное освобождение от всякой работы производится комендатурой ОГПУ в необходимых случаях через врачебные комиссии. Примечание: освобождение от работы ввиду временной потери трудоспособности происходит на общих существующих для кадровых рабочих основаниях.
4. Спецпереселенцы и их семьи, прикрепленные к определенным поселкам и домам, не имеют права без разрешения комендатуры ОГПУ менять как место жительства, так и квартиру.
5. Спецпереселенцы и их семьи не имеют права без разрешения комендатуры ОГПУ отлучаться за пределы поселка, в котором они проживают, за исключением тех случаев, когда отлучка связана с посещением мест работ, указанных комендатурой ОГПУ.
6. Спецпереселенцы и их семьи обязаны беречь государственное и общественное имущество, которым они пользуются (дома, сельхозинвентарь и т.п.), содержать его в порядке, поддерживать и ремонтировать своим попечением.
7. Спецпереселенцы и их семьи обязаны беспрекословно и точно соблюдать устанавливаемые комендатурами ОГПУ в поселках порядки и точно проводить в жизнь все постановления и указания как поселковой администрации, так и местных советских органов и Советского правительства.Примечание: обязанности спецпереселенцев на производстве регулируются существующими на этих производствах правилами и порядками.
III. Права спецпереселенцев.
1. Все спецпереселенцы и их семьи, точно соблюдавшие установленные для них правила и добросовестно относящиеся к порученной им работе, имеют право на полное восстановление их во всех гражданских правах через пять лет со дня переселения.
2. Все спецпереселенцы и их семьи, занятые на любой работе, в вопросах оплаты их труда и снабжения продовольствием и товарами приравниваются к вольнонаемным рабочим. Все работающие по найму получают на руки расчетные книжки, куда записываются их заработки.Примечание: с заработка спецпереселенцев работодатели удерживают 15% на расходы, связанные с административным обслуживанием спецпереселенцев.
3. Спецпереселенцы и их семьи имеют право на медицинскую и социальную помощь:а) спецпереселенцам и членам их семей медпомощь оказывается бесплатно в местных и специально организованных лечучреждениях; б) за работающих по найму спецпереселенцев вносятся страхначисления в общем порядке. Спецпереселенцы имеют право на получение через органы соцстраха пособия по временной утрате трудоспособности, пенсий на рождение и погребение на одинаковых с вольнонаемными рабочими (не членами профсоюза) основаниях;в) беспризорным сиротам, а также старикам-инвалидам, не имеющим родственников, оказывается социальная помощь (помещение в интернаты или патронирование) местными органами НКЗдрава, НКПроса и НКСобеса по принадлежности.
4. Спецпереселенцы и их члены семей имеют право на прием в местные школы, курсы и т.д. на одинаковых условиях с вольнонаемными.Примечание: при отсутвии или недостаточности в пунктах расселения местных школ для детей организуется дополнительная специальная сеть.
5. Спецпереселенцы и их семьи имеют право и должны пользоваться всеми общественными формами наилучшей организации труда, поднятия производительности труда и улучшения качества продукции (бригадный и артельный методы работы, соревнование, ударничество и т.д.).
6. Спецпереселенцы и их семьи имеют право с предварительной санкции комендатуры ОГПУ внутри поселков создавать культурно-просветительные организации (кружки самообразования, кружки различных искусств и санитарные кружки).
7. Спецпереселенцы и их семьи с предварительного разрешения комендатуры ОГПУ имеют право собираться по вопросам культурно-просветительного характера, вопросам соревнования и ударничества и вопросам общественно-бытового порядка в поселках.Примечание: всякие общественные собрания спецпереселенцев проводятся представителем комендатуры ОГПУ и все решения этих собраний являются действительными только по утверждении их комендатурой ОГПУ.
8. Спецпереселенцы и их семьи пользуются неограниченным правом получения и приобретения газет и всякой литературы, издающейся в СССР.
9. Спецпереселенцы и их семьи пользуются неограниченным правом обмена всякого рода корреспонденцией, посылками и денежными переводами.
10. Спецпереселенцы и их семьи имеют право возведения для себя за свой счет жилых домов и служб, а также приобретения всякого имущества личного обихода, скота и инвентаря.
11. Спецпереселенцы имеют право через комендатуры ОГПУ передавать своим родственникам и знакомым на воспитание и иждивение детей в возрасте до 14 лет и нетрудоспособных стариков-старух.
IV. Обязанности комендатур.
1. Комендатуры ОГПУ в зависимости от места расположения поселка, его величины, хозяйственных задач и признаков вырабатывают правила его внутреннего распорядка.
2. Правила эти утверждаются отделом по спецпереселенцам приПП ОГПУ и после утверждения доводятся до жителей поселка как обязательное постановление.
3. Комендатуры ОГПУ закрепляют за определенными домами определенные семьи (лиц) и ведут им точный поименный учет, производя систематическую проверку наличия прикрепленных.
4. Комендатуры ОГПУ следят за выполнением и перевыполнением спецпереселенцами трудовых обязательств по работе в промышленности и собственном хозяйстве, применяя в необходимых случаях меры воздействия в рамках, указанных разделом "права комендатур".
5. Комендатуры ОГПУ следят за точным выполнением хозяйственными организациями всех обязательств в отношении спецпереселенцев, взятых ими на себя как по договорам, так и возложенных на них соответствующими постановлениями правительственных органов.По всем случаям нарушения со стороны хозяйственных организаций комендатуры ОГПУ принимают немедленные меры на месте, в случаях недостижения благоприятных результатов обращаются в свои вышестоящие инстанции (районные комендатуры, отделы по спецвереселенцам).
6. Комендатуры ОГПУ обязаны принимать устные и письменные заявления, жалобы и просьбы от спецпереселенцев, на месте разбирать и разрешать их в пределах своей компетенции в кратчайшие сроки.Вопросы же, выходящие за пределы компетенции комендатур, подлежат немедленной передаче в соответствующие инстанции.Комендатуры ОГПУ наблюдают за их срочным разрешением и сообщением результатов заявителям.
7. Комендатуры ОГПУ отвечают за политический и общественный порядок в спецпоселках, за сохранность имущества, за постановку противопожарных мероприятий, за санитарное состояние и вообще за все мероприятия, направленные к трудовому советскому порядку в спецпоселках.Примечание: порядок привлечения спецпереселенцев к охране общественного порядка в спецпоселках предусматривается особой инструкцией.
V. Права комендатур.
1. Комендатуры ОГПУ имеют право привлечения к ответственности спецпереселенцев, нарушающих порядки и законы, установленные администрацией поселков, другими административными органами советской власти и Советским правительством.
2. Привлечение к ответственности осуществляется:а) в административном порядке самой комендатурой в рамках предоставленных ей прав; б) в административном порядке вышестоящими органами ОГПУ по спецпереселенцам по представлению комендатуры; в) в судебном порядке Коллегией ОГПУ по предоставлению ПП ОГПУ; г) в общегражданском судебном порядке по представлению органов ОГПУ или следственных органов Наркомюста.
3. Всякое привлечение к ответственности, в том числе в административном порядке, должно сопровождаться письменным дознанием или следствием с опросом сторон и в необходимых случаях свидетелей.
4. Административные меры взыскания, налагаемые на спецпереселенцев, после произведенного письменного дознания комендантами поселков или районными комендантами должны иметь их письменное утверждение.
5. Органы ОГПУ, управляющие спецпоселками, имеют следующие административные права:а) поселковые комендатуры: подвергать аресту до 5 суток или денежному штрафу в сумме до 5 руб. - за появление в нетрезвом виде, нарушение обязательных постановлений о внутреннем распорядке поселка (нарушение общественной тишины, антисанитария, недобросовестное отношение к государственному имуществу и т.п.) и за прогулы; б) районные и участковые комендатуры: подвергать аресту до 10 суток или денежному штрафу в сумме до 10 руб. - за систематическое пьянство, за систематическое нарушение обязательных постановлений о внутреннем распорядке в поселках, хулиганство и повторяющиеся прогулы. За то же, по соглашению с администрацией предприятий, переводить на другие работы, менее удобные и хуже оплачиваемые.Примечание: к п. “а“ и “б“: оштрафование одного и того же лица больше, чем два раза за три месяца, требует санкции отделов по спецпереселенцам ПП ОГПУ. в) отделы по спецпереселенцам (с утверждением ПП ОГПУ): подвергать всем вышеуказанным мерам и, кроме того, переводить в другие поселки и снимать с работы на срок не более двух месяцев (в случаях исправления возвращать на работу до истечения этого срока).В случаях, содержащих в себе элементы политических и уголовных преступлений, передавать дела для разрешения через Коллегию ОГПУ или органы Наркомюста.Примечание: 1) лишение права приобретения пайка ни в каких случаях никаким органам не разрешается; 2) привлечение спецпереселенцев к ответственности за преступления уголовного порядка предусматривается разделом «об уголовной ответственности спецпереселенцев».
VI. О порядке привлечения к ответственности спецпереселенцев в уголовном порядке за уголовные преступления.
1. Спецпереселенцы подсудны в обычном для всех граждан порядке за имущественные и против личности преступления.
2. Комендатуры ОГПУ в этих случаях являются первичными органами дознания, применительно к функциям, выполняемым милицией.
3. Порядок производства дознаний и дальнейшее их направление производится комендатурами на основании существующих положений об органах дознания (милиции).
VII. Прокурорский надзор. Прокурорский надзор над спецпоселками осуществляется на основании положения о прокурорском надзоре за органами ОГПУ.
VIII. Регистрация актов гражданского состояния.
1. Регистрация актов гражданского состояния в спецпоселках проводится по общим существующим правилам и формам.
2. Как правило, организация ЗАГСов лежит на обязанности тех райисполкомов, на территории которых расположены спецпоселки.
3. Там, где договоренность об организации ЗАГСов райисполкомами еще не достигнута, работу эту проводят комендатуры ОГПУ, передавая материалы в райисполкомы или сельсоветы по указанию райисполкомов.
Инструкция о формах привлечения спецпереселенцев к охране порядка в поселках и к выполнению общественных и административных функций.
1. Соблюдение устанавливаемых в поселке порядков осуществляется при широком содействии самих же спецпереселенцев.
2. Каждый поселок расположением комендатуры ОГПУ делится на определенное количество участков.
3. Спецпереселенцы каждого участка выбирают из своей среды старшего участкового и установленное комендатурой ОГПУ число участковых исполнителей.
4. Старшие участковые объединяются в поселковую группу содействия комендатуре ОГПУ и работают под руководством (в качестве председателя) одного из помощников поселкового коменданта.
5. Старшие участковые и участковые исполнители считаются избранными только после утверждения их в этих должностях комендатурой ОГПУ.
6. Выбранные лица не освобождаются от работы, а выполняют свои общественные обязанности в свободное время и безвозмездно.
7. Основными обязанностями старших участковых являются: а) выполнение лично и через исполнителей всяких поручений комендатуры ОГПУ и в том числе по учету населения своего участка; б) своевременное сообщение комендатуре о побегах переселенцев данного участка; в) своевременное сообщение комендатуре о всяких непорядках и происшествиях на участке;г) обращение в комендатуру по поручениям спецпереселенцев с заявлениями, жалобами, ходатайствами;д) наблюдение за чистотой территории участка, квартир и служб; е) наблюдение за исполнением обязательных постановлений, издаваемых комендатурой ОГПУ; ж) доведение до сведения переселенцев (лично или через исполнителей) всяких распоряжений комендатуры ОГПУ; з) наблюдение за соблюдением установленных правил при созыве и проведении общих собраний спецпереселенцев;и) несение в случае надобности караульной службы. Участковые исполнители являются помощниками старших участковых. Поселковая группа содействия, состоящая из старших участковых, собирается для совместной работы только по созыву председателя группы (один из пом. комендантов). Группа содействия никаких решений выносить не имеет права. Она является совещательным органом при комендатуре и организованно проводит в жизнь все мероприятия администрации поселка.Старшие участковые и участковые исполнители в случае, если они недобросовестно работают, или в отношении их у комендатуры имеются другие отрицательные данные, должны отстраняться от общественных обязанностей. На их место населением данного участка выдвигается другая кандидатура".
Из самых известных сотрудников ОСП (отдела спецпоселений) Надеждинского района, включавшего в себя поселки Турьинские рудники (ныне город Краснотурьинск), Самский рудник и Богословск (ныне город Карпинск), а также села Петропавловск (ныне город Североуральск), Никито-Ивдель (ныне город Ивдель) можно упомянуть Красовского Адама Гавриловича 1902 г.р., уроженца деревни Кругляны Бешенковского района Витебской губернии, русского, члена ВКП(б) с 1926 года, имевшего среднее образование, проходившего службу в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД с 1921 года. С 1933 года он являлся помощником уполномоченного Надеждинской районной конторы отдела спецпоселений ГПУ Уральской области, а в дальнейшем - уполномоченным СПО трудового поселения Кабаковского ГО НКВД. В декабре 1934 года А.Г. Красовский был переведен на должность оперуполномоченного 4-го отделения УГБ Надеждинского ГО НКВД, а затем – на должность оперпуолномоченного 3-го отделения УГБ Надеждинского ГО НКВД. С 1 апреля 1938 он был перемещен на должность оперуполномоченного 3-го отделения 3-го отдела УГБ УНКВД Пермской области, где проработал на разных должностях до 1 июля 1944 года и в звании подполковника был уволен на пенсию по выслуге лет 30 августа 1956 года, занимая на тот момент должность заместителя начальника тюремного отдела УМВД Архангельской области. Имеются свидетельства о коменданте села Марсяты Прокушеве и коменданте трудпоселка Атюс Голубкове.
В соответствии с постановлением СНК СССР № 174с от 16 августа 1931 года пашни и промыслы спецпереселенцев, расселенных в 1930–1931 годах, до 1 января 1934 года были освобождены от всех видов налогов. По истечении этих сроков спецпереселенцы были обязаны уплачивать все налоги и сборы на общих основаниях. В соответствии с тем же Постановленем СНК от 16 августа 1931 года спецпереселенцам было разрешено строить индивидуальное жилье и было обращено особое внимание на необходимость организации сети медицинского обслуживания и образования, а также торговой системы на кооперативных началах. В ходе обследования территории бывших спецпоселков Северная Сама и Белая Речка в конце 80-х годов, по фундаментам домов разобранных и перевезенных после ликвидации этих поселений в поселки Старая Сама и Денежкино, было установлено, что большая часть домов спецпереселенцев представляло собой небольшие рубленные избы на одну семью, хотя и имелись пятистенные бараки зырянского типа на две семьи. Кроме того, согласно постановления СНК СССР от 11 октября 1935 года от госпоставок в 1935–1936 годах зерна, картофеля и продуктов животноводства было освобождено подсобное сельские хозяйство трудпоселенцев, занятых в промышленности, в том числе на лесозаготовках и лесосплаве (ГАРФ. Ф.9479, Оп.1, Д.27).
До 1934 года ПП ОГПУ и советским органам не удавалось переломить тяжелую обстановку, сложившуюся в спецпоселениях Северного Урала. Повсеместными явлениями В Надеждинском и Ивдельском районах были срывы завоза продовольствия для ссыльных кулаков, задержки выдачи им зарплаты, отвратительное снабжение одеждой и предметами первой необходимости. В письме секретаря Надеждинского райкома ВКП(б) М.А. Жданова на имя первого секретаря Уралобкома И.Д. Кабакова от 31 марта 1933 года говорится: "1. Отношение к спецпереселенцам в течение всего 1932 года было действительно варварским и преступным. Уже тот факт, что за 1932 год было 10 тысяч смертей и 6,5 тысяч дезертировало, говорит об этом достаточно ярко. 2. Систематический недовоз продуктов питания во второй половине 1932 года повел к значительному истощению людей. 3. Жилищные постройки находятся по сей день в ужасном состоянии (рамы зачастую без стекол, дома не проконопачены, печей очень часто нет). Надо сказать, однако, что условия жизни у этих людей, по моему глубокому убеждению, могли бы быть значительно лучше, если бы районные организации захотели приложить к этому делу руки. Для выправления существующего положения и для реализации ваших указаний в этом направлении мы наметили провести следующее: 1. Безусловно освоить запроектированный посев по спецссылке в размере 6 тысяч га. Но мы сумеем это обеспечить лишь в том случае, если нам помогут семенами. По распоряжению тов. Рапопорта нам отпущено 1,5 тысяч центнеров зерновых культур. Кроме того, по его же распоряжению отпущено примерно на 700 га овощных культур. Для того, чтобы засеять запроектированные б тысяч га, нам нужно еще семян примерно на 4 тысячи га. Мы просим вас дать распоряжение фракции Облисполкома о праве нам использовать имеющиеся у нас 1500 центнеров страховых фондов и просим т. Рапопорта, в том случае, если нам будет разрешено оставить у себя эти 1500 центнеров зерна, забросить еще зерновых и овощных семян на остальные 2500 га. 2. Мы просим разрешить нам закупить в одном из районов Урала скот для спецпереселенцев. В частности, мы думаем, что это можно сделать в Гаринском районе. В настоящее время спецссылке выдана заработная плата за ряд прошлых месяцев, и пока что мы имеем такое положение, что, получив деньги, кулаки усиленно бегут, ибо, имея деньги, но не имея, что купить в лесу, они, естественно стремятся попасть в город, чтобы купить там продукты. В нашем районе, вследствие того, что поголовье скота очень невелико, а потребность у спецпереселенцев купить корову чрезвычайно большая, дело пошло к спекулятивному взвинчиванию цен на скот как единоличниками, так и колхозниками. Цена коровы у нас сейчас 2,5-3 тысячи рублей. 3. Мы просим также забросить в лес товары и продукты по коммерческим ценам. 4. Тов. Рапопорт оказал нам большую помощь. Она выражается в том, что он прислал людей для организации среди нетрудоспособной части спецпереселенцев различных видов неуставных промысловых артелей. За это дело мы крепко ухватились. Сегодня после беседы с приехавшими товарищами мы условились организовать в первую очередь следующее: а) бондарное производство; б) производство детских игрушек; в) гончарное производство; г) плетение корзин, мебели, лаптей и т.п. Но вследствие того, что наша промкооперация, а равным образом и другие организации района, никогда всерьез этим делом не занимались, ни у кого никаких фондов на это дело нет. Конкретно: мы могли бы уже через 2-3 недели организовать массовый сбор клюквы, летом мы могли бы организовать массовый сбор грибов, произвести их засолку в бочках, сделанных нами же, и кормить грибами людей не только у нас, а, быть может, где-нибудь еще (старожилы говорят, что здесь такая масса грибов, которых хватило бы ни на один Надеждинский район). Но мы хотим просить вас и т. Рапопорта помочь нам только для начала. И когда у нас будут бочки, детские игрушки, грибы и клюква, мы думаем, что фонды и деньги появятся в избытке. 5. Кроме того, мы надеемся, что текущим летом наряду с работой по механизации лесозаготовок мы сумеем также привести в надлежащее состояние и спецпереселенческие поселки. И в этом отношении мы просим у Вас помощи только в одном: нам нужно стекло, чтобы вставить вторые рамы в домах. Все остальное найдем у себя (СОЦДОО. Ф.4, Оп.11, Д.198).
В 1933 году в спецпоселениях Надеждинского и Ивдельского районов на базе неуставных сельскохозяйственных артелей начинается организация колхозов, строительство скотных дворов, зерноскладов и иных хозяйственных построек. На территории Самского сельского совета возникли колхозы им. Чапаева, им. Молотова и им. Ворошилова в спецпоселках Овсянное поле, Северный Атюс, Вишера, Белая Речка и Северная Сама. Причем, скот и сельхозинвентарь «кулацкие» колхозы закупали зачастую на взятые у государства ссуды, за которые некоторые колхозы расплачивались до 50-х годов прошлого века. Положительным моментом создания колхозов было открытие в крупных поселках начальных школ, красных уголков, изб-читален и фельдшерских пунктов. Самим же колхозам или отделениям леспромхозов, в ведении которых находились спецпоселения, приходилось оплачивать школьные завтраки, летние площадки и лагеря для детей школьного возраста, так как областные учреждения образования зачастую отказались от финансирования оздоровительных мероприятий среди трудпоселенческой учащейся молодежи. До 1934 г. восстановление гражданских прав спецпереселенцев проходило в индивидуальном порядке при наличии 5-летнего стажа общественно-полезных работ и положительных характеристик на основании Постановления Президиума ЦИК «О порядке восстановления в избирательных правах детей кулаков» от 17 марта 1933 года. Дети высланных кулаков, достигшие совершеннолетия, в первоочередном порядке восстанавливались в избирательных правах, если «занимались общественно-полезным трудом и добросовестно работали, проявляли себя подлинными ударниками как на производстве, так и в деле хозяйственно-бытового освоения спецссылки, окончательно порвавшие связь с кулачеством и ни в чем не скомпроментировавали себя за время прохождения ссылки». Надо отметить, что с 1933 года по протестам окружных, областных и краевых прокуратур некоторая часть спецпереселенцев были освобождены из ссылки. Чтобы не быть голословным, хочу привести данные по Волковой Анне Николаевне 1915 г.р., жительницы деревни Потанино Переславского района Ярославской области, которая в мае 1931 года в составе семьи в административном порядке была направлена на спецпоселение в Магнитогорский район Челябинской области, а в феврале 1932 года - в Ивдельский район Свердловской области. В 1933 году Волкова А.Н. и члены ее семьи были освобождены из ссылки по протесту прокурора Ивановской промышленной области. С 1935 года большая часть спецпеселенцев получила избирательные права. Сохранились ограничения на свободу передвижения за пределы административного района без разрешения комендатуры и выбора места жительства, а также на проведение собраний и создание общественных организаций без санкций комендатуры. В этом же году рождаемость в спецпоселениях превысила смертность, а к 1940 году - рождаемость превышала смертность более чем в два раза (ГАРФ, Ф.9479, Оп.1, Д.89). Весной 1936 года был положительно решен вопрос об освобождении из «кулацкой ссылки» лиц, поступивших в институты, техникумы и т. д. Согласно циркуляру НКВД СССР от 15 апреля 1936 года и разъяснению ГУЛАГа от 20 апреля того же года, освобождению из трудпоселков подлежала трудпоселенческая молодежь, поступившая в высшие и средние специальные учебные заведения и предоставившая извещения учебного заведения о принятии заявителя в число учащихся. Для прохождения приемных экзаменов разрешался временный выезд из трудпоселков с выдачей на руки удостоверения на срок выезда. Этот же порядок освобождения и выезда из мест поселений распространяется и на молодежь, поступившую в 8-10 классы средних школ, при отсутствии последних в данном трудпоселке (ГАРФ,Ф.9479,Оп.1,Д.33). К 1937 году большинство спецпереселенцев где по суду, где по истечению срока вернули себе гражданские права, породнились между собой или с местными жителями, прекратились побеги из спецпоселений и комендатур. Однако на горизонте сгущались тучи новых социальных потрясений, затронувших многие семьи, сломавшие многие судьбы - близилось время «Большого Террора», массовых арестов «врагов народа». Близилось время возникновения «Ивдельлага» НКВД СССР.

   Местное население Надеждинского и Ивдельского районов встретило прибытие спецпереселенцев враждебно, так как многие помнили действия осенью 1918 года белогвардейских карателей 16-го Ишимского полка Сибирской армии штабс-капитана Николая Казагранди и сибирского конно-егерского дивизиона ротмистра Михаила Манжетного (до Октябрьского переворота являвшегося начальником Курганского отделения Омского жандармского полицейского управления), повальные аресты на заводах и рудниках, расстрел рабочих на берегу реки Турьи, казни в Надеждинске и в Верхотурье, куда свозили арестованных. В поселке Турьинские Рудники комендатура карательного отряда находилась в здании Делового Совета (здание нынешнего Управления ЖКХ по улице Чапаева в Краснотурьинске у городского рынка), а в его подвалах проводились допросы и порка арестованных. В Надеждинске комендатура белогвардейцев располагалась в доме управляющего Надеждинского завода барона Таубе, где более 800 человек подверглись избиениям нагайками и шомполами, а допросы арестованных сопровождались пытками и истязаниями. Карательные акции проводились повсеместно. Когда в конце ноября 1918 года в Никито-Ивдель пришел первый отряд колчаковцев в количестве 70 человек под командованием поручика Николая Постникова (по другим источникам комендантом БГО был управляющий Туринских Рудников Федор Александрович Постников, эвакуировавшийся летом 1919 года с частями отступающей Сибирской армии в Омск и далее в Харбин), белыми были арестованы и отправлены в Верхотурскую тюрьму председатель местного Совета К.А. Механошин, военный комиссар Медведев, красноармеец А.К. Данилов и другие сторонники советской власти. Константин Алексеевич Механошин по пути в Верхотурье совершил попытку побега, однако был схвачен и убит. В феврале 1919 года Григорий Васильевич Медведев с группой арестованных ивдельчан совершил из Верхотурской тюрьмы удачный побег, однако 23 февраля беглецы были настигнуты на Красной Горке в 25 километрах от Верхотурья и расстреляны на месте. Сохранились свидетельства очевидцев того, как зверски растерзан был председатель Петропавловского совета П.Г. Баянов. Он сам себе копал могилу и полуживой, с отрубленными ногами, был брошен в яму.
   В селе Екатерининка колчаковцы превратили в место экзекуции здание начальной школы, подвергнув порке большую часть местных жителей и рабочих с приисков на речках Екатериновка, Южный Лангур и на ручье Стрелебный. В соседнем с Екатерининкой поселке Лангур после окончания Гражданской войны находился детский дом (в 1936 году переведенный в город Верхотурье), к котором, на момент прибытия первых партий кулацкой ссылки, воспитывалось несколько десятков сирот, потерявших родителей в гражданскую войну от рук белогвардейцев. Два детских дома действовало в Ивделе, по одному - в Богословском заводе, Турьинских Рудниках, Ключевом, Надеждинске. Значительная часть квалифицированных заводских и приисковых рабочих погибла на фронтах Гражданской войны. В это смутное и голодное время в лесах и зимовьях скрывались кучки дезертиров и белых офицеров, а по поводу награбленного белыми добра и конфискованного золота рождались слухи о зарытых кладах. В книге военного корреспондента «Известий» Зинаиды Рихтер «Поход Осевэка [Особый северный экспедиционный отряд. Урал. 1919 г.]», изданной в 1933 году, говорится, что: "Перед уходом белые хотели взорвать водокачку и газо-электрический цех - сердце завода, но не успели...". Эти данные подтверждаются сведениями серовского краеведа М.И. Дайбо, который писал, что при восстановлении газоэлектрического цеха Надеждинского завода в 1921-2922 годах, рабочим и новому руководству завода в лице Петра Вавилова и Иосифа Тательбаума пришлось восстанавливать часть газовых двигателей "Тиссен", изготавливать взамен взорванной 300-тонную фундаментную плиту паровой турбины "Вестингауз", заново создавать и монтировать в котельной топливный конвейер. Кроме того, колчаковцы взорвали печи и оборудование Богословского завода, разрушили водоотливную систему почти всех рудников округа, а при эвакуации в июле 1919 года вывезли в Сибирь часть подвижного состава Богословской железной дороги, телефонные коммутаторы, военное имущество и золото, хранившееся на приисках - то есть была уничтожена вся промышленная основа хозяйства населения. На захваченных судах Богословского пароходства, белые не только эвакуировались из БГЗО в Западную Сибирь, но, часть их, использовали в качестве мест заключения военнопленных - т.н. "барж смерти" (ЦДНИТО, Ф.4204, ОП.2, Д.4). В период весенней навигации 1919 года с Богословского завода белые вывезли огромное количество меди, которую по воде на речных судах от Филькинской пристани доставили в устье Оби. Вместе с медью Кыштымского завода (общим весом 20 тыс. пудов), конфискованная в БГО медь была осенью 1919 года передана колчаковцами англичанам в качестве уплаты за поставки оружия и амуниции. Именно поэтому у местных жителей не возникало ни малейшего сочувствия к семьям раскулаченных из числа Кубанских казаков, а также сельских богатеев Юга Урала и Западной Сибири, которые осенью 1918 года составляли костяк «памятного» 16-го Ишимского полка. 
    Большая часть работ по истории кулацкой ссылки в Тагильском округе Уральской области и политическим репрессиям на Северном Урале принадлежат профессору кафедры гуманитарных и социально-экономических наук Нижнетагильского социально-педагогического института Кириллову Виктору Михайловичу. С Кирилловым я познакомился в 1992 году, когда пытался создать Уральское отделение общества «Мемориал». Не найдя поддержки в Екатеринбургском «Мемориале», погрязшем в политике и камлании проклятий в адрес совдеповского прошлого, я обратился к активистам города Нижнего Тагила, среди которых был и Кириллов В.М. С тех пор минуло много лет, которые Кириллов В.М. посвятил изучению истории родного края в советский период, акцентируя свое внимание на жертвах сталинизма, включая раскулаченных крестьян, лиц, осужденных за контрреволюционную деятельность и антисоветскую агитацию, депортированных этнических групп из Прибалтики, Западной Украины и Бессарабии, немцев Поволжья. Отдавая дань манументальности Нижнетагильской «Книге Памяти» под редакции В.М. Кириллова, я не могу не затронуть вопрос политически ориентированных заключений и выводов автора, которые он делает на анализе архивных источников, порой в различных работах противореча самому себе и очевидным фактам. Так в своей работе «Раскулачивание и использование труда спецпереселенцев на Урале» он пишет, что в пути следования эшелонов с кулаками до Надеждинска отмечалась высокая детская заболеваемость и смертность. Из общего количества 10154 прибывших в Надеждинск на 13 марта 1930 года детей кулаков, 7372 ребенка было принято с эшелонов прибывших с Северного Кавказа, находившихся в пути около двух недель. Начальник Н-Тагильского Окротдела ОГПУ Руднев докладывает, что при приеме 15 эшелонов (13 из них с Кубани) с начала компании в пути до Надеждинска заболело 23 и умерло 11 детей. Еще 10 больных детей выявлено в Надеждинске. Много это или мало? Наверное не мало. Но в то же время, документы, освещавшие добровольное переселение русских крестьян в Сибирь и на Дальний Восток при Столыпине, свидетельствуют, что в семьях переселенцев в дороге умирал каждый пятый ребенок. Некритично «считав» цитату В.Н. Земскова о том, что много людей умирало в пути следования в «кулацкую ссылку», основанной на одном из письменных рапортов начальника ГУЛАГа ОГПУ М. Бермана на имя зам. председателя ОГПУ Г.Г. Ягоды от мая 1933 года по поводу высокой смертности и заболеваемости среди прибывших из Северного Кавказа в Новосибирск эшелонов трудпоселенцев, В.М. Кириллов и Н.М. Паэгле перенесли «авторитетное мнение» В.Н. Земского на Уральскую почву, проигнорировав иные источники, и даже то, что тот же В.Н. Земсков далее приводит выдержку из  другого рапорта М. Бермана от 26 апреля 1935 года о приемке кулаков, выселенных из национальных районов Северо-Кавказского Края в трудпоселки Северо-Кавказского Края, Южного Казахстана и Узбекистана, в ходе которых «Происшествий при приеме не было». 

    В другом месте той же статьи В.М. Кириллов заявляет, что «Вместо медикаментов и продовольствия в районы дислокации кулацкой спецссылки пытались забросить 14000 плугов, 12650 борон, 10000 центнеров семян зерновых культур и 4101 кг. - огородных. Только на станцию Верхотурье пришли девять вагонов плугов, 15 вагонов борон - и это в то время, когда округ был до отказа насыщен сельскохозяйственными орудиями. Весенняя распутица и бездорожье не позволяли доставить в назначенные места никому не нужный инвентарь». Эти заявления противоречат общедоступным данным наркомзема Уральской области: в Ивдельском районе на конец 1928 года «насчитывалось 75 плугов, 4 сохи, 93 бароны и 1 молотилка. Нет ни сеялок, ни жнеек, ни веялок». Что это - нежелание изучать источники, опровергающие заранее обозначенные тезисы или отрицание историзма в принципе? Сельское хозяйство заводского и приискового населения Северного Урала веками носило характер огородничества и подсобного животноводства. Из 121 десятины пахотной земли в Ивдельском районе около 90 % засевалось фуражным овсом. Подобная картина наблюдалась и в Надеждинском районе. В этой же работе Кириллов В.М. указывает, что «вместе с масштабом репрессий рос и аппарат окружного отдела ОГПУ, постепенно подминавший под себя местные власти. ОГПУ разработало план гигантской операции по выселению крестьянства и строго контролировало ее ход. Райисполкомы должны были безоговорочно выполнять все распоряжения окружного отдела ОГПУ…», однако, ниже возлагает вину за голод и рост заболеваемости в спецпоселениях на чиновников Камураллеса, не исполнявших возложенных на них «обязательств по жилищному строительству, трудоустройству и снабжению кулацких семейств», которые кроме того отказались снабжать нетрудоспособную часть кулацкой спецссылки (больных, инвалидов, стариков и детей) продуктами питания и не выдавали работающим переселенцам продукты по дневным нормам снабжения. Учитывая то, что руководство Ивдельского, Петропавловского и Надеждинского леспромхозов треста «КамУралЛес» состояло в большинстве своем из лиц, с хлебом-солью и с торжественными молебнами встречавших в 1918 году войска капитана Казагранди, ротмистра Манжетного и корнета Вяземского, служивших при белых в гражданской администрации, Деловых Советах и в волостном земстве Богословского и Северо-Заозерского горных округов, стоит удивляться тому, с каким равнодушием отнеслись эти люди к лишениям и страданиям ссыльных кулаков. Действительно, штаты Тагильского оперсектора ОГПУ с 1930 года выросли, но лишь за счет создания в Управлении комендантского отдела. Ни каких военизированных или карательных подразделений в это время не формировалось, а отряды ЧОН были организационно ликвидированы к 1925 году. Никто не снимает с комендантского отдела и отдела полномочного представительства ОГПУ ответственности за безобразия, творившиеся во вновь создаваемых спецпоселениях. Однако, даже такие специалисты как В.М. Кириллов соглашаются с мнением о максимальной достоверности оперативных сводок и докладных сотрудников ОГПУ (в отличие от документов других советских и хозяйственных организаций) в период массового переселения кулаков на Северный Урал.

   25 января 1930 года на закрытом заседании Уралоблисполкома было принято постановление, определившее порядок расселения, первоначальный план и использование выселяемых. Постановление предписывало сосре­доточить кулацкую массу «в таких районах, в которых она не могла бы явиться влияющей силой на местное население и не могла бы материаль­но обрастать», создать ей «такие материальные условия, при которых она была бы в полной зависимости от государственных промышленных предприятий, дающих ей заработок»4. В связи с постановлением Уралоблиполкома ВКП(б) первые партии выселяемых на север в феврале - марте 1930 г. должны были раскварти­роваться среди местного населения, а к концу лета им обещали построить жилье. Полномочным представителем ОГПУ на Урале были разработаны графики переселения, хозяйственное обслуживание и трудовое использо­вание спецпереселенцев, рассмотрены вопросы их материально-бытового положения.   

    Первоначальные планы размещения ссыльных кулаков на Севере Урала предусматривали строительство барачных поселках в пределах существующих сел, рабочих поселков и деревень Надеждинского и Ивдельского районов (как возникали барачные «концы» в рудничных и лесозаготовительных поселках из вербованных зырян и татар, а позже - из военнопленных и вербованных китайцев в дореволюционное время). Мазур Л.Н. в своей книге "Край ссылки: Особенности формирования и развития системы расселения на Урале в 1930-1950-е гг." определил политику осуществления административной ссылки путем «приселения» осужденных и размещения их под наблюдением в уже существующих населенных пунктах. Привлекаемые к лесозаготовительным работам спецпоселенцы должны были работать и жить на вахтовых базах лесных кварталов, посещая свои семьи по выходным. Однако, размещение большого количества административно-ссыльных в Надеждинском и Ивдельском районах вызвало перенаселенность в селах и поселках, а кроме того, значительное скопление кулацкого элемента вызывало недовольство местных жителей и приводило к открытым конфликтам либо распространению антисоветской агитации в местах размещения ссыльных. По оперативным данным, представленным в одной из Спецсводок СПО ОГПУ о политическом настроении и контрреволюционной активности спецпереселенцев сообщалось: «К/р актив кулацкой ссылки, используя недовольство спецпереселенцев тяжелым материальным положением, агитирует на снижение производительности труда, организует групповые прогулы, групповое хождение за хлебом, призывает к забастовкам, распространяет провокационные слухи о людоедстве, о том, что соввласть заморит ссылку голодом и задушит на непосильных работах. На Урале зарегистрированы факты умышленной провокации трупоедства со стороны АСЭ ссылки… В пос. Бурманово Ивдельского района два с[пец]переселенца - быв. б[елый] офицер и б[ело]эмигрант, похитили с кладбища конечности трупа. На первичных допросах один из них показал: «Труп разрубил и часть его похитил, чтобы создать мнение о трупоедстве, с целью усиления питания с[пец]переселеыцев. Заместитель начальника СПО ОГПУ Люшков». (ЦА ФСБ РФ. Ф.2, Оп.11, Д.1311). Сотрудники ОГПУ внедряли в среду ссыльных и местных жителей своих информаторов, отслеживали и выявляли зачинщиков актов саботажа, драк с местной молодежью и распространителей антисоветской пропоганды. Примером этой работы органов ОГПУ может служить судьба Степанченко Павел Данилович 1889 г.р., уроженца станицы Новотитаровская Екатеринодарского округа Кубанской области. В 1930 году он был арестован и выслан в поселок Самский Рудник Надеждинского района Уральской области. Работал в качестве разнорабочего Марсятского лесничества. 26 марта 1930 года П.Д. Степанченко был арестован за контрреволюционную пропаганду и агитацию и осужден 16 мая 1930 года на 8 лет заключения в лагерях ОГПУ СССР.

    В июле 1930 года в СНК РСФСР Президиумом Уралоблика направляется докладная записка, в которой высказывается обеспокоенность стремительным увеличением числа ссыльных на Урале, в результате чего население северных районов «выросло до совершено необычных размеров», обострилась криминогенная ситуация. Об остроте проблем с большими массами ссыльных кулаков, первоначально размещенных в селах и деревнях Надеждинского и Ивдельского района, свидетельствуют и планы неотложных мер по перемещению административно-ссыльных в трудпоселки и спецпоселения, разработанные на заседании Президиума Ивдельского райисполкома (Протокол заседания №57 от 9 сентября 1930 года «О жилищном кризисе в Ивделе» ГАСО Ф. р-88. Оп.1, Д.2736). Именно осенью 1930 года власти Ивдельского и Надеждинского районов совместно с уполномоченными ОМЗ-ОСП (Отдела Мест Заключения - Отдела Спецпоселений) Полномоченного Представительства ОГПУ Тагильского округа начинают спешно отводить места под трудпоселки в пределах сельских советов и лесоотделений леспромхозов, в условиях надвигающихся холодов, при отсутствии заготовленной древесины, инструментов и стройматериалов для строительства жилых бараков, полном отсутствии медицинских работников, необходимых для обслуживания спецпоселений, порой при отсутствии дорог, связывающих организуемые трудпоселки и местные населенные пункты, а также - без каких-либо продуманных планов снабжения ссыльных продовольствием и одеждой. Жесткие сроки приема переселенцев, откровенная некомпетентность советских органов и руководящих работников ЛПХ Надеждинского и Ивдельских районов, приводили к тому, что под спецпоселки в срочном порядке отводились участки в болотистой или безводной местности, как правило, отдаленные от жилья и дорог, без изучения пригодности их для жизнеобеспечения переселенцев и производственного использо­вания. Уже осенью 1930 года в Никито-Ивдельском районе поднимался вопрос о ликвидации не имеющих производственной перспективы комендатур вследствие непригодности почв для ведения подсобного хозяйства и отсутствия воды в поселении Талая (расположенном в 8 км. севернее Ивделя на одноименной речке - притоке реки Манья) и в поселке Талица того же района (ГАСО. Ф.88, Оп.21, Д.67).

   Земсков В.Н. в книге "«Кулацкая ссылка» в 30-е годы" безапелляционно заявляет, что "Спецколонизация осуществлялась на редкость бесчеловечно. Людей обычно привозили в какое-то безлюдное место, прямо в открытом поле, и здесь бросали. В зимнее время у тех, кто не догадался взять с собой топоры, пилы и лопаты, шансы на выживание были весьма призрачны. Обладатели же этих орудий немедленно рыли землянки, рубили дрова, пилили бревна, т.е. "активно обживались" и очень часто благодаря этому спасались от неминуемой смерти. Именно так рождались спецпоселки (трудпоселки). В них постепенно увеличивалось число построенных домов, но еще быстрее росло количество могил на близлежащих кладбищах".  Этот тезис последущие годы активно "перепевали" либеральные историки и публицисты. Однако, анализ расселения ссыльных кулаков в Надеждинском и Ивдельском районах Уральской области свидетельствуют о том, что ни одно спецпоселение не было организовано "в открытом поле" или глухой таежной местности. Первый этап спецпереселенцев с Кубани прибыл на Самский рудник не позднее 23 февраля 1930 года. К этому времени, в поселке уже находилось большое количество заключенных трудколонии и строились бараки для вновь прибываемого спецконтингента. По данным Хибинского общества "Мемориал", с первым этапом кулацкой ссылки прибыла семья Зинченко Евдокима Антоновича 1882 г.р. в составе 8-ми человек. Главу семейства определили на погрузку вагонов с лесом на станции Старая Сама, а, уже в августе 1930 года, его с семьей отправили в Мурманскую область на строительство города Хибиногрск. Согласно докладной ПП окротдела ОГПУ на имя председателя Тагильского окрисполкома А. Кабакову, в Никито-Ивдельском и Надеждинском районах Та­гильского округа на 10 марта 1930 года было принято на вселение 10 эшелонов кулаков с Северного Кавказа и Курганского округа. К этому моменту расселили около 4 тыс. семейств (более 20 тыс. человек); кроме того, по распоряжению Уралобкома, на Север Округа было направлено два эшело­на сверх нормы 7800 человек: в одном – 350 семейств, во втором -260. Согласно докладной записке начальника Н-Тагильского Окротдела ОГПУ Руднева о ходе приемки и размещении прибывших на ст. Надеждинск кулаков и их семей по состоянию на 13 марта 1930 года, размещение кулаков "произведено без особого уплотнения местных жителей за исключением селений Самского сельсовета, что объясняется занятием трудколонией части бараков предназначенных для переселенцев. Меры к освобождению бараков приняты. Размещение произведено в домах местных жителей и в бараках лесозаготовительных организаций" (НТФ ГАСО Ф.21, Оп.1, Ед. хр.1221). Та же докладная записка содержит сведения о количестве расселенных кулаков по сельсоветам Надеждинского района на 12 марта: - Андрияновский с/с 543 семей (2666 душ), - Самский с/с 311 семей (1570 душ), - Волчанский с/с 198 семей (1040 душ), - Богословский с/с 890 семей (3976 душ), - Турьинский 1340 семей (6108 душ), Никито-Ивдельский с/с 854 семьи (4023 души). Елисеева Е.И. в своей работе "Кулацкая ссылка в Надеждинском (Серовском) районе Свердловской области в 1930-е гг." пишет, что "выселение проводилось в спешке и беспорядке. У спецпереселенцев изымалось все, и зачастую они оказывались в легкой одежде на уральском севере. Расквартировать всех среди немногочис­ленного местного населения оказалось невозможно не только чисто фи­зически, но и по идеологическим мотивам (с последним нельзя не согласиться). Однако сводки ОГПУ содержат сведения, что багаж переселенцев состоял "главным образом из громоздких сундуков и муки в мешках. Часто приходят вещи излишне взятые (деревянные кровати, лопаты для запечения хлеба и проч." (НТФ ГАСО Ф.21 Оп.1, Ед. хр.1221). На 20 апреля 1930 года в Надеждинском рай­оне находилось уже 31795 спецпереселенцев, а в Никито-Ивдельском - 5102 ссыльных кулаков.

   Сложные взаимоотношения, возникшие между местными жителями и спецпереселенцами очень точно отображает рабочая сводка Тагильского Окродела ОГПУ от 10 марта 1930 года: "Информ[ация] Абраменко. РУП Лузянинин, Овчинников, 9-го марта. Взаимоотношения с местным населением. Взаимоотношения кулаков с местным населением носит на себе яркий отпечаток классовости и отношение к кулакам находится в зависимости от классовой принадлежности населения. Так, подавляющее большинство населения (середняки, бедняки и рабочие) Богословск[ого] завода, Самск[ого] рудника Надеждинского района, Сосьвинского районаи Гаринского района выражают определенную враждебность к кулакам-переселенцам. Стимулом развития подобного отношения явились: большое количество багажа у кулаков, в числе какового много продовольственных грузов (крупчатка, масло, сало) и поведение переселяемых. В Богословске Надеждин[ского] района переселенцы, прежде чем выйти на работу, устроили попойку, а на Самском руднике того же района пьяная молодежь 15 кубанцев 9-го марта напала на местную молодежь и затеяла драку… 3-го марта. Антисоветские проявления. Высланный кулак Кубанской области, проживающий на Самском руднике Надеждинского района, Клименко Филатт Семенович 2-го марта в бараке № 19 в два ч[аса] дня среди высланных и заключенных говорил: «Нам необходимо организоваться с заключенными из колонии, нас здесь 25 тыс. чел., да заключенных очень много, совместно выступить против СССР, через такую организацию мы безусловно сможем сделать ущерб государству»…Клименко арестован, ведется следствие" (НТФ ГАСО Ф.Р-21. Оп.1. Д.1162), а также широко известная и часто публикуемая докладная записка оперуполномоченного ОО ПП ОГПУ по Уралу Кирюхина А.С. и начальника Областного комендантского отдела Баранова Н. Д. от 13 мая 1931 года на имя полномочного представителя ОГПУ По Уралу Раппопорта: "25-го апреля с. г., выбыв в Надеждинский район для расследования состоявшегося организованного выступления 20-го апреля с. г. спецпереселенцев-кулаков, расселенных в территориальных границах Петропавловского леспромхоза, равным образом выявления возможных перегибов со стороны работников леспромхоза и комендатур, нами были взяты на выборку ряд спецпоселков и других мест расселения кулачества, а в частности, Самский, Денежкинский и Марсятский лесоучастки, причем при ознакомлении на местах с бытом переселенцев, их материальным и правовым положением, хозяйственным обустраиванием, трудиспользованием и т. д. мы обнаружили нижеследующее:
1. Снабжение продовольствием. Снабжение продовольствием спецпереселенцев, занятых на работах Петропавлоского леспромхоза, а равно их семей и вовсе нетрудоспособных проводилось местным райпо через подведомственные ему на периферии сельпо из фондов спец[иального] назначения, однако расследованием установлено, что все эти фонды Надеждинским ЦРК по заявлению зав. снабжением Васильева обезличивались, и учета: когда, куда, сколько именно и каких продуктов заслано в спецпоселки, - проследить так и не удалось. Такая постановка работы при наличии вообще продовольственного кризиса в условиях Надеждинского р-на, вследствие перерасходования местным ЦРК прод[овольственных] фондов за целый квартал (снабжались лишние 20 000 едоков), в конечном итоге уже в первых числах апреля м-ца с. г. сказалось на материальном благополучии переселенцев и вскоре же почти повсеместно переселенцы стали голодать, тем более, что местные сельпо, главным же образом склады последних в спецпоселках, не руководимые райпо, произвольно расходовали поступающее продовольствие, не разделяя контингента спецпереселенцев, устанавливая самые разнообразные нормы снабжения. Начиная с января м-ца с. г. в связи с объявлением ударного месячника на лесозаготовках, фактически продлившегося до 1-го апреля с. г., т. е. до момента окончания лесозаготовок, по директиве Ураллеса нормы вырубки леса для переселенцев против вольных рабочих были увеличены на 50% <...> причем при проведении в жизнь этой директивы лесоучастками никакие особенности сложности лесозаготовок по породам и лесонасаждениям не учитывались, а вместе с этим выдача продовольствия производилась в полной мере вольного рабочего только выполнившим эту норму, а так как спецпереселенцы, не обеспеченные вовсе прозодеждой и не имеющие лично таковой, не могли выполнить этих норм выработки, последним продовольствие выдавалось не полностью, с уменьшением его дневной нормы на 50 и даже 75%. Наступивший продовольственный кризис окончательно ослабил мускульную силу спецпереселенцев, в особенности же в дальних поселках, в связи с наступлением весны и бездорожья оторванных от какого-либо общения с ближайшими населенными пунктами, вследствие чего переселенцы этих поселков буквально голодали, употребляя в пищу: мясо павших животных, мох, березовые листья и другие лиственные суррогаты, не имея возможности приобрести продукты питания за личные средства не только потому, что леспромхоз зарплату установил по низким ставкам и не уплачивал таковую свыше 6-ти месяцев, так что переселенцы оставались постоянными его должниками, но были созданы и такие условия: зам. секретаря Надеждинского райкома ВКП( б) Маслов своей директивой в феврале м-це с. г. категорически запретил торгующим организациям продажу переселенцам продовольствия и промтоваров (см. п. 2-й его директивы). Из приложенной к докладу ведомости Денежкинского лесоучастка видно, что за время нахождения на работах в лесоучастках спецпереселенцев, последние заработали за полгода 83 968 рублей 57 коп., а забор их выразился в 132 927 р. 65 коп., причем оказалось, что в этот забор включено: удержание за строительство избушек, их оборудование, инвентарь и имущество, за облигации займа, паек, безвозвратные взносы в ЦРК ( паевые), на содержание яслей (детских), процентные отчисления от зарплаты и т. д., не включая в этот перечень взысканий 25% отчислений.
2. Трудиспользование спецпереселенцев. За отсутствием надлежащего питания, медицинского контроля и обслуживания большая часть спецпереселенцев, потерявшая трудоспособность, не могла обеспечить выполнения плана лесозаготовок, вследствие чего леспромхоз дал распоряжение о привлечении на лесозаготовки всех без исключения спецпереселенцев, без различия пола и возраста, установив нормы выработки даже для детей 12-тилетнего возраста и стариков по 2-21/2 кубометра в день, когда как по показанию завед[ующих] продовольственными участками и других работников леспромхоза, по описанию этих лесосек средняя норма выработки для взрослого рабочего устанавливалась 3 кубометра в день. По этой причине спецпереселенцы, дабы выполнить норму выработки, оставались для работы в лесу целыми сутками, где зачастую замерзали, обмораживались, подвергались массовым заболеваниям, тогда как с наступлением весны на складах сельпо остались неизрасходованными в значительном количестве промтовары - телогрейки, полушубки и т. п., которые нами были обнаружены на складах а не получая медицинской помощи, надлежащего питания и нормальных жилищных условий, к концу лесозаготовок [люди] окончательно стали нетрудоспособны и в большинстве своем инвалиды. В будущем эта рабочая сила может быть использована лишь только при условии длительного отдыха, усиленного питания и проведения ряда надлежащих профилактических мероприятий.
3. Меры взыскания для спецпереселенцев. В силу указанных выше причин выполнение спецпереселенцами норм выработки было, естественно, невозможным, однако местные партийные и лесозаготовительные организации, не осознав возможности утраты в будущем мускульной силы спецпереселенцев, фактически составляющих кадры постоянной рабсилы на лесозаготовках, вместо создания для них надлежащих условий, гарантирующих хотя бы повышение производительности труда спецпереселенцев, стали на путь резких репрессий. Для этой цели тот же заместитель секретаря райкома партии Маслов и той же директивой, игнорируя деятельность и права поставщика рабсилы спецпереселенцев - комендатуру, предоставил карательные функции в отношении спецпереселенцев даже хозорганам (десятникам и куренным мастерам), как, например: производство ими арестов, уменьшение прод[овольственного] пайка и т. п., в силу чего завед[ующий] Денежкинским производственным участком Воронцов Константин Андреевич, член ВКП( б) в свою очередь издал распоряжение подчиненному ему аппарату о применении к спецпереселенцам арестов, наложения штрафов и других взысканий. Все это вместе взятое создало обстановку и условия произвола и издевательств над спецпереселенцами со стороны работников низового аппарата леспромхоза (десятников и куренных мастеров) и командированных райкомом партии бригадиров, а также поселковых комендантов. Повсеместно в каждом спецпоселке были созданы арестные помещения «каталажки», куда десятниками леспромхоза, бригадирами и комендантами беспричинно, а зачастую из личных корыстных побуждений заключались переселенцы всех возрастов, содержались там в неотопленных помещениях раздетыми по нескольку суток и без пищи, там же систематически избивались и подвергались всевозможным истязаниям, что приводило к полному упадку физической деятельности спецпереселенцев и смертным случаям. Издевательства указанных лиц над переселенцами по своей дерзости не находили себе границ. В этих ар[естантских] помещениях, в домах переселенцев, на улице, в лесу на работах и даже во время отдыха переселенцев последние избивались, женщины и девицы подвергались также избиениям, принуждались и использовались в половом отношении, у переселенцев бесконтрольно отбирались вещи, деньги и продукты. Были случаи вымогательства взяток. Все эти беспричинные издевательства в основном сводились к физическому истреблению переселенцев, что бесспорно подтвердилось показаниями десятников, некоторых комендантов и других лиц. Так, например, старший бригадир Ратушняк, член ВКП(б), избивая переселенцев, кричал: «Вас всех надо убить и уничтожить, а вместо вас скоро новых 80000 пришлют». Поселковый комендант Деев дал установку десятникам - бросать в воду работающих на сплаве переселенцев. По установке того же бригадира райкома Ратушняка и десятников, для спецпереселенцев заранее изготовлялись гробы, стоящие на виду у спецпереселенцев, и были случаи, что в гробы клали для погребения живых переселенцев. Такой случай имел место в апреле м-це с. г. на Самском лесоучастке, когда в гроб была положена обессиленная от истощения спецпереселенка. Был случай, когда был брошен в костер переселенец. Особенными жестокостями отличались:
1. Бригадир Ратушняк, избивший всевозможными способами ряд спецпереселенцев, в результате чего переселенец Мартыненко умер в ар[естантском] помещении; насиловал женщин и девушек; произвел ряд ограблений переселенцев на дороге. Был вдохновителем десятников и бригадиров по избиению спецпереселенцев и говорил: «Переселенцев надо всех уничтожить».
2. Бригадир Калугин Иван, член ВКП(б). Избил ряд переселенцев, в результате чего переселенец Луговой умер. Среди переселенцев слыл за палача под кличкой «Ванька Каин». Вместе с десятниками издевался над переселенцами, а, в частности, переселенку Харченко избивал ложкой по половым органам.
3. Бригадир Кучин, член ВКП(б). Участник избиений целого ряда переселенцев, в результате избиения переселенец Горевой умер.
4. Бригадир Чернов, член ВКП(б). Избил ряд спецпереселенцев, был соучастником преступлений Калугина.
5. Бригадир Суетнов, член ВКП б). Избил ряд переселенцев в соучастии с бригадиром Мерзляковым, в результате чего переселенцы Терпугов и Дудников умерли от избиений.
6. Мерзляков (бригадир), член ВКП(б) - соучастник и пособник в преступлениях Суетнова.
7. Старший десятник Кривощеков, кандидат ВКП(б) с 1931 года. Избил целый ряд спецпереселенцев, в результате чего от побоев умерли Самойленко и Деомид Сидоренко. Последнего Кривощеков толкнул в горевший костер дров. Был одним из дерзких исполнителей расправ над спецпереселенцами. По делу арестован.
8. Старший десятник Ярославцев, кандидат ВКП(б) с 1931 года. Избил несколько спецпереселенцев. Отбирал вещи у них. Соучастник преступлений Кривощекова. Совершил ряд подлогов при выплате зарплаты спецпереселенцам в корыстных целях. По делу арестован.
9. Старший десятник Бердюгин, беспартийный, избил целых ряд спецпереселенцев, а в частности, совместно с бригадиром избил Дудникова, который впоследствии умер. Склонял к половой связи девушек. Получал взятки от спецпереселенцев. Арестован.
10. Десятник Шелагин, член ВКП(б). Избивал переселенцев. Положил в гроб для похорон живую спецпереселенку.
11. Десятник Смышляев. Избил прутом железным Харченко Ивана на глазах переселенцев за то, что последний употребил в пищу мясо павшей лошади. Избивал переселенцев.
12. Десятник Медведев, беспартийный. Избивал спецпереселенцев. По установке коменданта Деева бросал в воду работавших на сплаве спецпереселенцев.
13. Старший рабочий сплава Кузеванов - соучастник Медведева в избиении спецпереселенцев.
14. Поселковый комендант Деев, беспартийный, был главной фигурой избиений и убийств спецпереселенцев. Избил ряд спецпереселенцев, из коих Мирошниченко от его побоев умер.Отбирал вещи у переселенцев, вымогал взятки, был вдохновителем десятника в избиении спецпереселенцев. Арестован.
15. Его помощник Новоселов, кандидат ВКП(б) с 31 г. - соучастник преступлений Деева.
16. Комендант Смирнов, беспартийный, избил целый ряд спецпереселенцев. Отбирал вещи и продукты у них, частично их присваивал. Избиения спецпереселенцев отличались особойжестокостью. По делу арестован.
17. Комендант Рудеев - соучастник преступлений десятника Кривощекова в избиениипереселенцев. Отбирал вещи у них и частично присваивал. По делу арестован.
18. Конвоир штрафного участка Болотов Иван. Систематически избивал спецпереселенцев, от чего умерли: Саледин Мустафа и Борда Феодосия. Отличался особой жестокостью. Среди переселенцев известен под кличкой «Ванька-палач». По делу арестован.
19. Конвоир штрафного участка Замятин - соучастник преступлений Болотова. Арестован.
20. Комендант Масягин - соучастник преступлений Болотова. Избил переселенцев братьев Беккер, умерших после побоев.
21. Кладовщик Бессонов и сторож Целищев. Систематически пьянствовали, расхищая продукты. Обвешивали спецпереселенцев. Обменивали продукты на их вещи. Среди переселенцев агитировали так: «Мы кубанцев уничтожим, живым никто не вернется».
При попытке районных комендантов Ласкина и Новгородова заострить внимание на означенных ненормальностях последних райком ВКП(б) в лице зам[естителя] секретаря Маслова обвинил в оппортунизме и даже Ласкин по решению райкома подлежал снятию с должности.
Указанным выше произволу, издевательствам, голоду и изнурительному труду были подвергнуты спецпереселенцы прежнего подъема, находившиеся на лесоразработках с начала 1930 года и в своей массе происходящие с Кубани. В конце марта и начале апреля 1931 года в этот район были водворены на жительство спецпереселенцы Западной области, преимущественно из бывших Смоленской, Брянской губерний, расселенные по поселкам на различных лесоучастках: Усть-Калье, 25-й, 80-й кварталы, Усть-Канда, участок № 2, Атюс № 3, Петропавловского и Марсятского участков леспромхоза. По ознакомлении их с условиями жизни спецпереселенцев - кубанцев со стороны спецпереселенцев Западной области в их среде стала проводится организационная работа с целью склонить эту часть на открытое выступление, для чего велась соответствующая обработка: «Зачем вы, Кубанцы, переносите голод, холод и издевательства, нужно выступить открыто против этого с наступлением весеннего и летнего периода. Мы рассчитывали, что кубанские казаки народ смелый и решительный, а они на деле оказались трусами. Вот мы этого произвола терпеть не будем». С 12-го апреля 1931 года между расселенными по разным участкам спецпереселенцами Западной области начала проводится работа по установлению связей и подготовке к выступлению, прикрываемая особенно обострившимся продовольственным кризисом в этот период, когда в среде части этого контингента спецпереселенцев были израсходованы привезенные из дома запасы продовольствия и в таковом ощущался недостаток. Отсутствие какой-либо разъяснительной работы со стороны работников поселков и комендатур, продолжавшийся произвол со стороны десятников леспромхоза озлоблял эту часть спецпереселенцев, среди них распространялись слухи, что «их привезли сюда также на физическое уничтожение», а все это вместе взятое порождало в их среде повстанческие настроения. 20-го апреля 1931 года на 80-м квартале лесоучастка был убит десятник Прокопьев К. С., замеченный ранее в избиении спецпереселенцев и вновь произведший избиение спецпереселенца Повесьма Никифора и его матери, вследствие чего Прокопьев получил смертельное ножевое ранение со стороны спецпереселенца Повесьмы Николая. Это обстоятельство послужило поводом к распространению также в среде спецпереселенцев-кубанцев мысли о необходимости решительного реагирования таким же образом на злоупотребления работников леспромхоза. Наконец, 20-го апреля 1931 года состоялось организованное выступление спецпереселенцев Западной области в количестве 300 семей с участка Усть-Калье, заранее подготовленное крупными кулаками-спецпереселенцами: Щепачевым В. Д., Щепачевым М. Н., Анциферовым В. В., Тезиковым Н. М., Тезиковым П. М., Смоляниновым П. И., Парфеновым А. И., Дикановым К. И. и другими. Эти руководы выступления с участка Усть-Калье заранее организовали связь со спецпереселенцами участка Усть-Канда через руковода этого участка крупного кулака Коробова К. С. и Борисова П. П., на этот счет имели [место] неоднократные совещания. С поселком спецпереселенцев 80-го участка также имелась связь через крупного кулака Филимонова Г. К. Таким образом, подготовляемое еще с 12-го апреля с. г. выступление и состоялось в указанный выше срок с конечной целью намерения продвижения выступивших по железной дороге до ст. Сама и города Надеждинска, но принятыми мерами продвижение было приостановлено и выступившие были водворены на участки прежнего расселения. На станции Сама <...> выступавшей массе спецпереселенцев-кулаков имелся случай оказания содействия со стороны работников железнодорожного транспорта, в частности, некто Окунев И. М. (спекулянт и агитатор против налоговой политики), влившись в массу переселенцев, повел агитацию среди них за необходимость захвата подвижного железнодорожного состава с целью продвижения по железнодорожной линии до гор. Надеждинска: «Бросьте, ребята, идти пешком, через 20 минут здесь должен быть состав поезда, необходимо его захватить и заставить бригаду перевезти вас до Надеждинска. Захватите еще 150 человек спецпереселенцев из казармы при ст. Сама». После состоявшегося указанного выступления в других переселенческих поселках спецпереселенцами-западниками также велась подготовительная работа по организации вторичного выступления под лозунгом: «Если не удовлетворят продовольствием, то обязательно уйдем с мест расселения»... В спецпоселке «Новая Деревня» участка № 2 Денежкинского учлесхоза спецпереселенцами Ковалевым Иваном и Хлестуновым Степаном активно велась подобная подготовка к выступлению с вербовкой для этой цели спецпереселенцев-кубанцев <...> то же и на спецпоселке Атюс № 3 Марсятского участка леспромхоза. Из числа выступивших спецпереселенцев арестовано 53 активных участника и организатора, кроме того арестованы: десятники ЛПХ - 4 чел., работники поселковых комендатур - 8 чел., кооперации - 2 чел. - всего 67 человек. Подлежат аресту: работники ЛПХ - 5 человек, бригадиры - 8 человек. Следствие по данному делу еще не закончено. В силу того, что по делу имеются указания на перегибы со стороны представителей райкома ВКП(б), а также на даваемые аналогичные установки членами бюро райкома, мы вынуждены были выехать для личного доклада Вам на предмет разрешения этого вопроса" (ЦДООСО, Ф.4, Оп.9, Д.218).
    Справедливости ради надо заметить, что спецпереселенцы категорически не желали жить в рабочих казармах, построенных ранее для лесорубов, железнодорожных и рудничных рабочих Богословского горного округа и на приисках Заозерских дач. Они всячески саботировали их ремонт и подготовку к зимовке, требуя стройматериалов для строительства небольших, но индивидуальных домов. Также кубанцы, прибывшие из Северного Кавказа в непривычную для них таежную местность и ощущая неприязнь к ним местного населения, в 1930 -1931 годах не производили сбор и заготовку на зиму дикоросов, составлявших для местных жителей значительную долю рациона питания. Игнорировалось первые два летних сезона ссыльными и огородничество, частью из-за отсутствия семян, а частью из-за отсутствия удобных земельных участков, которые местное население привычно отвоевывало у суровой природы, очищая свои огороды от леса и пней, из года в год удобряя навозом. А вот спецпоселенцы, даже голодая, больше надеялись на снабжение их продовольствием государственными органами и предприятиями, за которыми они были закреплены, а также на то, что во внутренней политике СССР произойдут благоприятные им перемены и всем ссыльным разрешат вернуться в родные места с привычным бытом и климатом.  

   Приведенная выше докладная записка не осталась без последствий и была перенаправлена в Уральский облисполком: "Препроводительная записка. Сов[ершенно] секретно. Уралобком ВКП( б) тов. Кабакову. ОБЛКК ВКП( б) тов. Назаретян. Облисполком тов. Ошвинцеву. 14 мая 1931 г. При сем прилагаю записку т. т. Кирюхина и Баранова, посланных мной для расследования группового выступления спецпереселенцев Петропавловского леспромхоза Надеждинского района. Моим распоряжением дополнительно арестованы бригадиры Ратушняк, Калугин и Чернов. Указанные бригадиры помимо избиений спецпереселенцев, присваивания их имущества прибегали к таким издевательствам, как обнажение женщин и битие ложками по половым органам. Установлено по материалам, что руководители Надеждинского райкома ВКП(б) не только не приняли мер к предотвращению таких возмутительных фактов издевательств над спецпереселенцами, но и потворствовали [им]. Положение со снабжением спецпереселенцев до сих пор остается весьма плохое. Ураллес израсходовал все свои ресурсы на лесозаготовках и он не в состоянии обеспечить нормальным пайком спецпереселенцев на лесоразработках. Распоряжение Наркомснаба о выделении [ресурсов] из рабочего фонда Облснаб якобы не может выполнить. Полагаю, что нужно было бы послать письмо обкома районам в свете этих фактов, дав им установку партии. Поведение секретаря Надеждинского райкома т. Крайнова и особенно заворга т. Маслова требует также вмешательства обкома. ПП ОГПУ Урала Раппопорт". В мае 1931 года председатель Уралоблисполкома М.К. Ошвинцев потребовал от председателей райисполкомов и директоров леспромхозов, использующих рабочую силу спецпереселенцев, пресечения политики грубого извращения указаний облисполкома, политики партии и директив правительства по организации поселений, их благоустройства и медико-санитарного обеспечения ссыльных кулаков, а также требовал соблюдения законности в отношении спецконтингента. В письме М.К. Ошвинцева отмечалось, что «имели место случаи, когда в отдельных районах в леспромхозах к прибывшим на постоянное поселение спецпереселенцам было преступно-издевательское отношение: постройка поселков на таких участках, где невозможно организовать и вести минимально потребительское хозяйство, отвратительное по качеству строительство поселков (особенно [этим отличаются] Ивдельский и Пелымский леспромхозы), невыдача зарплаты спецпереселенцам (Чусовской леспромхоз), установление специальных невыполнимых норм выработок, невыдача продуктов питания работающим на лесозаготовках спецпереселенцам и необходимой одежды, отказ заболевшим спецпереселенцам в оказании медпомощи (Петропавловский и Колвинский леспромхозы), принудительный выгон на работу женщин в последний период беременности и детей, избиения и т. д.» (ГАСО. Ф.88. Оп.1а. Д.74).

    Суровые условия быта спецпереселенцев в этот период времени зафиксирован областными органами ОГПУ и здравоохранения. В спецсводке №3 СПО ОГПУ о состоянии кулацкой ссылки в Уральской области на 9 августа 1931 года, сообщается, что в Надеждинском районе "в четырех крупнейших участках ссылки наблю­дались систематические перебои в снабжении хлебом. Спецпереселенцы питались сухой травой, листьями, опильной мукой, древесными шишка­ми и др. суррогатами... Ивдельский район. Ряд поселков продуктов питания совершенно не по­лучал. Спецпереселенцы систематически употребляют в пищу крапиву, мох и т.д. ... Ивдельский район. На 14 июня числится в бегах 173 чел. Надеждинский район. За апрель-май бежало 783 чел., из них задер­жано только 260" (ЦА ФСБ РФ. Ф.2. Оп.9. Д.539). В том же документе констатируются факты "существенных недочетов" хозяйственного исполъзования спецпереселенцев: "Многие из хозяйственников смотрят на спецпереселенцев как на мускульную силу, подлежащую безжалостной эксплуатации. Уверенность некоторых из них в том, что «кулак - бесправный, защищать его некому», привели к ряду безобразных явлений. Многочисленные случаи издевательства, работа сверх меры и т.д. - в некоторых районах области стали рядовым явлением и некоторые хозяйственники открыто заявляли, что их политика преследует физическое уничтожение спецпереселенцев. Отсюда - исключительная эксплуатация спецпереселенцев, поощряемая ответственными руководящими работниками. «На основе директивы Сталина, Молотова увеличение норм - минимум две средние дневные нормы выработки - вашему леспромхозу устанавливает [в] кубометрах...1* Для кулаков данные нормы обязательно увеличить [на] 50%» (из телеграммы председателя Ураллеса Советникова и председателя обкома союза Дмитрина от 25 февраля 1931 г.). «Не выпускать спецпереселенцев из делянок до тех пор, пока не выполнят норму. Сделать все, но заставить спецпереселенцев работать» (приказ № 303 директора Надеждинского ЛПХ Арефьева). «Передо мной представители ЛПХ и Ураллеса ставили вопрос так: пока спецпереселенцы не выполнят нормы в 6,5 кбм, из леса их не выпускать. Разницы между мужчинами и женщинами в нормах не было (показания зав. Денежкинским участком Петропавловского ЛПХ Юдина). В результате подобных установок по целому районов имели место такие явления, как ненормально высокие задания, использование труда детей, нетрудоспособных, беременных женщин и т.д. наравне со здоровыми мужчинами, моральные и физические издевательства, избиения, убийства, запутывание отчетности и т.д. В этом отношении характерна работа в Петропавловском ЛПХ: «При исключительном нажиме спецпереселенцы первое время, работая день и ночь, выполняли эти нормы, а впоследствии, обессиленные, этих норм выполнить не могли, и были такие случаи, что возвращаясь с работы, падали и умирали (на одном небольшом участке за март умерло 30 чел.). К концу зимы из числа трудоспособных 50% стали нетрудоспособными. В виде репрессии за невыполнение норм спецпереселенца зарывали в снег, он убегал, его ловили и снова зарывали в снег* (показания зав. участком Юдина)" (Там же). Несмотря на многочисленные донесения ПП ОГПУ в адрес руководства Уральской области, к весне 1932 года положение дел, связанных с благоустройством спецпоселений, их медицинским обслуживанием и снабжением продуктами питания только ухудшалось. Так в Ивдельском районе на 7 поселков, разбросанных на расстоянии 138 км, имелось лишь 2 фельдшера. В поселках Вижай, Талица, Кедрове и Талая медики бывали один раз в два месяца (РЦХИДНИ, Ф.17, Оп.120, Д.52). В докладной записке начальника административного управления Уральского областного исполнительного комитета Коровина о состоянии ссылки спецпереселения 2-й и 3-й категории на Урале, по материалам 5-ти комиссий, выезжающих для обследования на места ссылки от 10 ноября 1930 года указаны факты, что «В Ивдельском и Пельмском леспромхозах строительные материалы расходовались не по прямому их назначению, а были случаи когда из материалов, отпущенных на постройку для раскулаченных, отпускались служащим Леспромхозов и даже частным гражданам… На участке Вижай (Ивдельский леспромхоз) из 27 построенных избушек, все вновь требуют ремонта» (ГАРФ.Ф.Р-393).
20 марта 1932 года ПП ОГПУ по Уралу Рапопорт и начальник ОСП ПП ОГПУ Черепанов в докланой записке в ГУЛАГ ОГПУ и [Уральский] обком ВКП(б) о состоянии и трудовом использовании кулацкой ссылки в Ивдельском районе сообщают, что "Всего на территории р-на расселено 2238 кулацких семей или 8885 чел., из которых 2057 семей закреплены за леспромхозами (ЛПХ). Для обеспечения этого контингента сп/пер к началу зимы требовалось выстроить 788 2-х квартирных домиков…выстроено 498, находится в стадии стр-ва 290… выстроенные жилища, в силу того, что они строились самими переселенцами…качественно неудовлетворительны; большинство их построено из сырого леса, уложенные в стены брёвна не острожены, пазы подогнаны неплотно, двери рассохлись, полы и потолки из тёса или просто жердей, через которые сыплется земля, крыши крыты без гвоздей, неплотно, отчего в летнее время дают течь. Печи как правило битые из глины и в некоторых домиках их нет совершенно и живущие отопляются железными, а приготовляют пищу в общих печах, сбитых из глины на воле…значительное число семей на сегодня размещено в деревнях, в среде основного населения и в жилищах, не отвечающим требованиям: в общих бараках, землянках и т. д. (1092 семьи). Производственная программа ивдельского ЛПХ на 1932 г. превышала 1000000 фест-метров, но была в конце концов резко сокращена из-за сокращения сплава по реке Тавде, слабой подготовки ЛПХ к лесозаготовительному сезону, недостатком транспорта для вывозки лесоматериалов к местам сплава…Было получено 444 лошади-украинки, из коих пало 272 лошади, часть передана другому ЛПХ и налицо имеется 28 лошадей (лошади пали по вине хозяйственников – плохой уход и т.д., за что осуждено 8 чел.). Осенью 1931 г. из Кургана получено 1086 лошадей, из которых пало по дороге 500 лошадей, и остальные пали уже на месте или были просто уничтожены, как сапные…В результате такого положения уже в январе в ЛПХ образовался не недостаток, а избыток рабочей силы, и большинство трудоспособных сп/пер. в связи с сокращением, а потом и снятием производственного задания оказались без работы…материальное положение всей спецссылки района резко ухудшилось. Отсутствие заработка лишило многих с/п возможности выкупать даже продукты…ЛПХ, начиная с осени, не выплачивал заработка работающим, создав задолженность по зарплате 180 тыс. руб., вследствие такого положения, даже при наличии продовольствия на складах, многие с/п были поставлены в условия полуголодного существования: ели древесную кору, разные суррогаты, павших лошадей. Есть случаи, когда отдельные из них ели даже убитых лошадей, болевших сапом. Многие занимались нищенством в окрестных селениях…".
  Из письма секретаря Надеждинского райкома ВКП(б) М.А. Жданова на имя первого секретаря Уральского обкома ВКП(б) И.Д. Кабакова следует, что в Надеждинском районе за 1932 год в спецпоселениях зафиксировано 10 тысяч смертей ссыльных кулаков и членов их семей, а также 6,5 тысяч случаев дезертирства кулаков из мест их поселения. О медико-санитарном состоянии в спецпоселениях, расположенных в Ивдельском районе можно судить по фактам, указанным в докладной записке Уральского облздравотдела в Наркомздрав от 10 февраля 1932 года: "Медико-санитарное обслуживание спецпереселенцев по отдельным районам характеризуется в следующем виде: <...> Ивдельский район. Брюшным тифом за год заболело 138 человек. Причины эпидемии - антисанитарные условия во временных бараках, куда были помещены спецпереселенцы до отправки их на участки. Чрезвычайная скученность. Неприспособленность некоторых временных бараков к жизни в них (холод), невозможность их отопления, загрязнение источников питьевой воды, недостаток снабжения продуктами питания. Сыпным тифом за год заболело 253 [человека]. Причины эпидемии - скученность, антисанитарное состояние, вшивость, недоедание, плохая обеспеченность мылом. Имеются две основные группы населения: местные жители и спецпереселенцы. Условия жизни последних плохие, ютятся во временных бараках, грязь, скученность, санитарные навыки у населения привиты слабо, особенно у переселенцев Украины и Белоруссии <...> В отношении снабжения продуктами питания дело обстоит плохо и семьи рабочих спецпереселенцев определенно недоедают. Снабжение мылом абсолютно недостаточно, что способствует развитию эпидемии. Мануфактурой и бельем центр района и основные производства снабжаются лучше <...> Из приведенного выше материала, а также и по другим имеющимся в распоряжении Облздравотдела материалам и сведениям, санитарно-бытовые условия спецпереселенцев и медико-санитарное их обслуживание представляется в следующем виде:
1. Жилище. Следует подразделить на жилища в тяжелой промышленности, новостройках и в лесной промышленности. В первых преимущественно бараки обычного стандартного типа, принятого в данной организации, во вторых (лесной [промышленности]) - большей частью поселки, состоящие из двухпарных изб, в каждой из которых в дальнейшем будут селить только одну семью. Жилища все строились наспех, из сырого леса, совершенно недостаточно утеплены, значительные щели, как правило, отсутствие вторых зимних рам. Встречаются места, где спецпереселенцы живут в землянках <...>
2. Водоснабжение. В промышленности и на новостройках водоснабжение более или менее удовлетворительное. Обычно вода доставляется в бочках. Имеются кипятильники и баки для остуживания воды. В лесных поселках обычно водоснабжение осуществляется из речек, зачастую болотных, нередко промерзающих зимой, и потому спецпереселенцы вынуждены пользоваться там талым снегом (особенно в северных районах). В некоторых поселках вырыты колодцы. По понятным причинам в основной массе источников водоснабжения, расположенных в лесной зоне, производить химико-бактериологическое исследование воды не представляется в настоящий момент возможным, да и фактически это нецелесообразно; переносить поселки было бы некуда и невозможно, почему принимаются все меры к строительству в каждом поселке достаточного количества колодцев и кипячения питьевой воды, установка баков в бараках, местах работ и приучения (санитарными работниками) спецпереселенцев к пользованию кипяченой водой для питья.
3. Питание, как правило, неудовлетворительное и в подавляющем большинстве носит характер индивидуальный <...> Особенно скверно с питанием спецпереселенцев на лесозаготовках, где оно недостаточно и по количеству, и по качеству. Полное отсутствие жиров и мяса, дети получают те же продукты, что и взрослые, молока для детей не имеется. <...> Совершенно не разрешен вопрос со снабжением северных районов противоцинготными продуктами питания, <...> Наличие уже в настоящее время значительного количества заболеваний цингой в ряде районов, учитывая ее инкубационный период <...> в апреле - мае месяце следует ожидать значительного распространения цинги на Севере среди спецпереселенцев <...>.
4. Одежда, хотя и имеется у спецпереселенцев, однако ввиду ее недостаточности, а главным образом отсутствия спецодежды и постельных принадлежностей, спецпереселенцы работают в своей одежде, подстилают ее во время сна, ею же и укрываются, что привело одежду в чрезвычайно изношенный вид и одежда значительного количества спецпереселенцев, особенно из завезенных в первое время спецссылки, имеет вид лохмотьев. Особенно тяжело с теплой обувью, вследствие чего нередки обморожения. Указанное в отношении одежды будет верно по отношению к белью.
5. Санитарное состояние жилищ и поселков. Как указывалось выше, все жилстроительство строилось поспешно, небрежно, из сырого леса. Полное отсутствие кладовок как при бараках, так и при избах, заставляет спецпереселенцев все свои вещи и одежду, нужную и ненужную в настоящее время, держать возле себя. Часто барак производит впечатление огромной кладовой, набитой хламом. Семьи в бараках не отделены. Значительное количество недостроенной жилплощади создало чрезвычайную скученность в бараках и избах, где, как правило, сплошные нары. Нередки случаи спанья под нарами за отсутствием места на последних. Все же скученность на лесных поселках меньше, чем в бараках остальной промышленности. В некоторых (редкие исключительно случаи) случаях, как, например, в одном из леспромхозов Надеждинского района, имеется даже свободная жилая площадь. Как правило, в настоящее время количество жилой площади для спецпереселенцев колеблется от 0, 5 до 1, 5 кв. метров [на одного человека], редко подымаясь до более высокой обеспеченности. Значительное количество детей в бараках обусловливает в них постоянный шум, отчего страдает отдых рабочих. Несмотря на значительную борьбу с насекомыми и паразитами в бараках <...> дезинфекция серная за отсутствием серы не производится, влажная же не достигает цели, кроме того, резкая недостаточность вошебоек оставляет одежду постоянно завшивленной. Как правило, полное отсутствие уборных и помойных ям (за исключением новостроек, где они постоянно переполнены за недостатком ассенизационного обоза). Площадь вокруг жилищ загажена и если зимой это представляет лишь некрасивое зрелище, то весной, с начала таяния, это составит реальную эпидемическую опасность <...>.
6. Банный и прачечный вопросы. Всех поселков около 650 (точно не учтено). Кажущееся достаточное количество бань - 672, на самом деле оказывается совершенно недостаточным. Значительное количество бань для индивидуального пользования, так называемые семейные или групповые с совершенно недостаточной пропускной способностью имеются часто по несколько в одном поселке и совершенно по одной бане - в других поселках. Точно количество поселков, не имеющих бань, неизвестно, но из информаций это подтверждается. Полное отсутствие прачечных, резкий недостаток в белье, а стало быть и потребность в частой стирке, стирка в жилых помещениях увеличивает в последних их собственную сырость. В бараках и избах нередко вследствие указанного тяжелая испарина и зловоние.
7. Вошебойки. Указанные выше моменты общего санитарно-гигиенического порядка, диктуют уделения особенного внимания вошебойкам, а между тем последние составляют лишь 1/4 часть к количеству бань (165-672), к тому же построенные небрежно, с большими щелями, часто не обеспечивают поддержание в них необходимой для дезинфекции температуры. Следует отметить также недостаток для них термометров <...>.
8. Патронирование детей. В особенно тяжелом положении находится детское население. Приведенные выше данные о жилищных условиях, питании, одежде буквально пагубно отражаются на детях и смертность среди них огромная <...> Казалось бы, что вопросу о сокращении детского населения, как будущей рабочей силе районов спецссылки, следовало бы уделить особое внимание. Необходимо организовать ясли, а между тем в этом вопросе на фоне общей недостаточной ясности, особенно неясно. Ни Облздрав, ни органы ГПУ здесь не имеют не только указаний по поводу яслей, но и ответа на свои запросы по данному вопросу не получают <...>. Все вопросы и мероприятия по медико-санитарному обслуживанию спецпереселенцев разрешаются в полной согласованности с ОСП ППГПУ по Уралу <... >п/п Зав. Облздравотделом [Коновалов]п/п Врач спец. лечпрофа [Сербин] (ЦДООСО, Ф.4, Оn.10, Д.238).
Преимущественное выселение кулаков в северные районы Уральской области объяснялось целями колонизации малообжитых земель и привело к численному преобладанию спецпереселенцев над местным населением. В пределах Тагильского округа на апрель 1932 года численность спецпересе­ленцев по отношению к коренному населению составляла в Никито-Ив­дельском районе – 150%, а в Надеждинском районе – 75%. Работающим на лесозаготовках спецпереселенцам была установлена повышенная на 50% норма выработки по сравнению с вольнонаемными рабочими, а выдача зарплаты устанавливалась в размере 75% от нормальных ставок на основании постановления СНК СССР от 6/V-30 года. Согласно постановлению облисполкома от апреля 1930 года, местным органам было предложено произвести своими силами всем спецпереселенцам землеотводы, полностью увязывая размещение поселков с потребностями, хозяйственными планами лесных и рыбопромышленных организаций. Реально землеотвод в спецпоселениях Ивдельского и Надеждинского районов начал производиться только во второй половине 1931 года по норме на семью: усадьбы и огорода - 0,35 га, сенокоса - 2, 00 га. и на едока пашни в местах, пригодных к сельхозобороту или в выделенных местах под расчистку земли - 0,30 га (ГАСО. Ф.88, Оп.1а, Д.74а). В поселке Старая Сама раскулаченным выделяли участки под усадьбы и дома в болотистых, местах либо на отшибе. Также происходило и в других населенных пунктах. Немногочисленные сенные покосы по реке Сосьва были все заняты местными и «новым» жителям приходилось брать под покосы болота, корчевать лесные деляны. Спецпереселенцы сами расчищали выделенные им под дома и огороды земельные участки, выписывали за деньги строевой лес, голодая до крайней степени истощения копили деньги на приобретения скота, то есть пытались выживать, медленно пуская корни в негостеприимную северную землю. Некоторые спецпереселенцы занялись кустарными промыслами: кто выжигал древесный уголь или известь, кто-то «выгонял» деготь, а кто-то с кайлом и лопатой заготавливал летом железную руду, а зимой на лошадях или коровах вывозил рудное сырье на Надеждинский металлургический завод. Вероятно, разработкой карьеров Самского рудника занималась неуставная артель из спецпереселенцев, так как имеются сведения в архивах Серовского (Надеждинского) металлургического завода о том, что Самский рудник был окончательно законсервирован в 1936 году.

В феврале 1861 года император Александр II издал манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости. В пореформенный период времени уральские горные округа столкнулись с дороговизной продовольствия и с падением спроса на металлы. Цены на хлеб с 1857 по 1860 год возросли втрое: с 28 копеек до 1 рубля 5 копеек, а на золотых промыслах с 32 копеек до 1 рубля 10 копеек за пуд. С ликвидацией крепостного состояния приписных казенных и частных рабочих, положение на рудниках и заводах ещё более усугубилось. Чрезвычайно возросла плата за труд. На Богословском заводе и в Турьинских рудниках у высших мастеровых она возросла вдвое, у рабочих низших разрядов - в семь раз. Стоимость Богословского золота с 1 рубля 16 копеек за золотник в 1857 году она поднялась до 3 рублей 75 копеек в 1866-ом. Казенные золотые промыслы останавливались, а на частных промыслах старатели работали почти даром. На Богословском заводе скопилось до восьми тысяч пудов меди, не находившей никакого спроса даже со стороны военного ведомства, - отмечал находившийся в то время в БГО действительный член Императорской Академии наук В.П. Безобразов в своей книге "Уральское горное хозяйство и вопрос о продаже казённых горных заводов", изданной в 1869 году. После освобождения горнозаводского населения от принудительного труда при недостатке средств на продолжение производства и постоянном его сокращении Богословский округ опустел, его население устремилось в места, где родится хлеб: в Шадринский, Ирбитский уезды, или на свою родину. Из 10 тысяч населения округ покинули до 3 тысяч мужчин - три четверти самых работоспособных. Не уходили только те, кто не имел сил и средств уйти. В 1861-1863 годах дома и огороды продавали почти даром или просто бросали. Бедность стала всеобщей. Толпы дряхлых женщин с детьми, не имевших средств для переселения, приходили к В. Безобразову с просьбами о подаянии и милостыни. Управляющий Богословского округа Александр Андреевич Ауэрбах в своей книге «Исторический очерк развития Горного дела в Богословском округе», изданной в апреле 1882 года пишет: «Период времени с 1861 г. по 1875 год самый плачевный в истории Богословского Округа, и упадку его производительности много способствовало последовавшее в 1861 г. освобождение горнозаводских рабочих от крепостной зависимости. Тяжелый переход от почти дарового крепостного труда к вольнонаемному совпал с истощением богатых золотых россыпей и запасов медных руд. Выработав богатые и более доступные россыпи пришлось довольствоваться промывкой более бедных песков, требующих более совершенных a вместе с тем и более дорогих промывательных устройств. Пренебрегая, в период успешного хода золотого дела, медным делом, подготовительные работы в рудниках вели в самых незначительных размерах, a чтобы развить подготовку целиков, которая дала бы возможность увеличить добычу руд, требовалось много и времени, и денег, и за недостатком последних в должном размере и медное дело стало приходить в совершенный упадок. Одновременный упадок как золотого так и медного дела весьма гибельно отозвался на благосостоянии местного рабочего населения. С одной стороны недостаток заработка на месте, с другой трудность приискать работу на стороне, благодаря отдаленности Богословского округа от прочих заводов, понудили местное население к переселению, частью в другие заводы, a частью на берега Сосьвы, где оно посвятило себя земледелию». Некоторые места поселения мастеровых, самовольно оставившие заводские и рудничные работы, равно и лишившиеся работы по причинам, указанным выше, с переходом в состояние государственных крестьян, можно найти в фондах Государственного архива Пермского Края. Так в фонде «Планы лесоустройства и лесопользования» имеется план податного лесного надела зимовья Денежкина (владения самовольных поселенцев, бывших мастеровых) в Верхотурском лесничестве Турьинской волости Верхотурского уезда (из казенной лесной № 189 Лялинской дачи) (ГАПК Ф.716, Оп.4, Д.39). Подобные планы лесных наделов владений самовольных поселенцев из бывших мастеровых Богословских заводов в ГАПК хранятся по Маньинскому зимовью в казенной лесной Лялинской даче № 189 Всеволодо-Благодатской волости (Там же. Д.41), зимовью Нижне-Лобвинскому в казенной лесной Вагранской даче № 2 Богословской волости (Там же. Д.38), зимовью Печенева или Гаринскому в казенной лесной Лялинской даче № 189 Турьинской волости (Там же. Д.42) и зимовью Ивонина в казенной лесной Лялинской даче № 189 Турьинской волости (Там же. Д.40). Кроме того, в фонде № 279 ГАПК хранится несколько аналогичных планов податных лесных наделов владений самовольных поселенцев из бывших мастеровых: зимовья Верхне-Масловского Турьинской волости Верхотурского уезда (ГАПК Ф.279, Оп.1, Д.31), зимовья Баронского Богословской волости (Там же. Д.30), зимовья Тулайского Богословской волости (Там же. Д.33), поселка Лачи Турьинской волости (Там же. Д.32), зимовья Тонковичей (Мызниковых и Чеклецовых) Турьинской волости (Там же. Д. 41). Некоторые самовольные или вынужденные переселенцы, не имея склонности к сельскому хозяйству или охотничьим промыслам, занялись старательской добычей золота. А.А. Ауэрбах по этому поводу сообщает: «Ко времени продажи Богословского округа С. Д. Башмакову в Богословском заводе и Турьинских рудниках осталась едва половина того населения, которое было там до освобождения от крепостной зависимости. Несмотря на то, оставшееся население оказалось в очень затруднительном положении во время перехода округа от казны к Башмакову, так как завод должен был быть оставлен до подготовки рудников; a на производство подготовительных работ требовалось лишь весьма ограниченное число рабочих. Чтобы дать работу нуждающемуся населению, новый владелец должен был усилить старательскую добычу золота». В подтверждении этих слов, в фонде «Планы лесоустройства и лесопользования» Государственного архива Пермского Края хранится план податного лесного надела, проектируемого самовольному поселенцу Тараньжину в казенной лесной Лялинской даче № 189 Верхотурского лесничества в пределах Турьинской волости (ГАПК Ф.716, Оп.4, Д.43). Семейство Тараньжина занималось старательской добычей золота, предположительно на притоках рек Атюса и Волчанки, а позже приобрело промысловое свидетельство на один из приисков севернее Никито-Ивделя (Адрес-календарь и памятная книжка Пермской губернии за 1900 год). В октябре 1863 года Главной конторой Богословских заводов была введена в действие Уставная грамота. Она закрепляла права жителей на усадебные, покосные и пахотные земли, определяла условия их эксплуатации и повинности перед государством за их пользование. По реформенному положению от 18 января 1862 года в округе были созданы два сельских общества: Турьинское и Петропавловское. В состав Петропавловского вошли деревня Денежкина, зимовья Марсятское и Масловское. Деревня Екатериниская, прииски Лангур и Стрелебный были приписаны к Всеволодо-Благодатскому сельскому обществу, а деревня Петрова - к позднее созданному Ивановскому (Андиановскому). Все селения вошли в девятую нечерноземную полосу Российской империи и подчинялись общим для нечерноземной полосы условиям наделения землёй и оброчным обложениям. Землю получали только мужчины старше 25 лет. При этом учитывали оседлость (срок проживания), православное вероисповедание, сословная принадлежность. Прав на получение пахотных, усадебных и покосных землей были лишены вдовы, дети, воспитывающиеся без отцов, иудеи, староверы (кержаки) и прочие раскольники, лютеране и кальвинисты, сезонные крестьяне-отходники из числа приписанных к сельским обществам за пределами Верхотурское уезда, заводские и рудничные служащие и рабочие контрактованные по временному найму, а также вогулы, пожелавшие оставаться в ясачном сословном состоянии (то есть большая часть населения Богословского округа и Северо- и Южно-Заозерских дач). Всем обывателям было дано право заготовки дров до пяти кубических сажен на одну усадьбу. Работающим лес на дрова отпускался бесплатно, а остальным за плату, как и сверх положенного. Строевой лес всем горнозаводским сословиям отпускался из заводской дачи за попённую плату, а погорельцам и потерявшим дома от природных стихий - бесплатно. За пользование земельными наделами по Положениям от 8 марта 1861 года и 17 декабря 1862 года для государственных крестьян Пермской губернии, где надел на душу составлял до трёх десятин, была установлена оброчная плата в размере 20 копеек с десятины. Плата за сверхнормативный надел составляла 5 копеек за десятину. Оброчную плату надо было вносить два раза в год - в апреле и ноябре, начиная с 8 марта 1864 года. За исправное внесение платы сельское общество отвечало круговой порукой. Реки и озера оставались во владении Богословского горного округа и пользование ими для рыбной ловли разрешалось за определённую оброчную плату с соблюдением тогдашних законов и правил. Ясашные вогулы продолжали жить охотничьими и рыбными промыслами на своих угодьях, границы которых учреждены были традицией или договорами с правлением БГО. Для примера можно привести данные по селу Никито-Ивдель, где в на апрель 1862 года проживало 368 мастеровых и 24 дворовых человека. Вместе с семьями они получили всего 29 десятин земли. Владелец Северо-Заозерской дачи Никита Всеволожский оставил за собой лес, все выгоны и покосы, за которые нужно было платить. Однако положения Уставной грамоты Богословского горного округа начали действовать не сразу. После её официального представления уполномоченные сельских обществ отказались её подписывать, настаивая на исключении из состава общественных земель усадеб и покосов, расчищенных собственным трудом, а также высказались против установленной оброчной платы. Начались судебные разбирательства. 31 октября 1863 года между Богословским горным округом и сельскими обществами был заключён договор, который стал приложением к Уставной грамоте. По договору заводским служителям и мастеровым, уволенным со службы до 8 марта 1861 года, строевой лес отпускался по попённой плате, а дрова до 5 кубических сажен - бесплатно. Обывателям горнозаводских селений, которые "участвуют в горнозаводских товариществах" (заводы и рудники), дрова (до 5 кубических сажен) и строевой лес тоже отпускались бесплатно. Для отпуска леса выдавались под именную роспись гербовые билеты с указанием пошлины, но не более чем на 50 потребителей поселения. "По приговору" общества крестьянин должен был платить налог за лес, отпускаемый за плату. Налоги раскладывались по числу душ или по дворам. В ноябре 1870 года Турьинское волостное управление получило от мирового посредника третьего участка Верхотурского уезда постановление, по которому покосные земли, определённые Уставной грамотой, передавались мастеровым заводов в собственность по одной десятине на душу, и с 8 марта 1870 года сельские общества должны были начать выплаты оброка за пахотные и покосные земли в связи с окончанием льготного срока. На этом спор между населением сельских обществ и Главной конторой Богословского горного округа был окончательно завершён, хотя с появлением новых рудничных поселений и Надеждинского заводского поселка проблемы с наделением их жителей приусадебными участками и покосами периодически возникали, создавая условия для возникновения недовольства и брожения в рабочей среде, особенно в периоды промышленных кризисов.

Н.К Чупин в "Географическом и статистическом словаре Пермской губернии", опубликованном в 1973 году, по поводу занятия земледелием на севере Верхотурского уезда сообщал: "Лет двадцать тому назад земледелие считалось в Богословском крае невозможным, но ныне жители селения Турьинских рудников засевают уже значительное количество хлеба. Рожъ родится хорошо, но овес посредственно. - В деревне обрусевших Вогул - Марсятах, расположенной на левом берегу Сосвы, значительно севернее Богословска и Турьинских рудников, почти в одной параллели с Петропавловским заводом, Гельмерсен еще в 1835 году нашел поля, засеянные рожью и ячменем; впрочем, по словам местных жителей, хлеб дозревал не каждый год и урожаи были вообще скудны. Это на восточном склоне Урала в Пермской губернии есть самый северный пункт, где производится земледелие. В Западной Сибири граница земледелия еще севернее. Финляндский путешественник Альквист, в статье своей: «О местах жительства и образе жизни Вогул» говорит, что жители вогульской деревни Пауль-Массау, лежащей почти под 61° сев. широты, занимаются земледелием с таким успехом, что обыкновенно имеют довольно хлеба для своего пропитания, а в хорошие годы могут даже продавать на сторону некоторое его количество; впрочем не редко ночные заморозки делают тщетными ожидания урожая... Пример Турьинских рудников доказывает, что прежнее убеждение жителей о невозможности в Богословском крае земледелия было совершенно неосновательно и что им не доставало лишь предприимчивости, охоты и уменья вести дело... Огородные растения в самом Богословском заводе удаются плохо; впрочем это едва-ли зависит от одних только климатических причин. По всей вероятности, виной тому также отчасти невнимательность жителей к огородам, отчасти вредное влияние на растительность сернистых газов, отделяющихся при обжигании, у самых заводских фабрик, под плотиною, медных руд и купферштейна (первого продукта медной плавки). Но в селении Турьинских рудников, 12 верстами восточнее от Богословска и дальше от высоких гор, огородничество идет успешнее, хотя и не могу сказать, какие именно растения лучше удаются, какие совсем не удаются. В Петропавловском заводе, находящемся на северо-западе округа, жители разводят в огородах много, луку, который продают и в другие места; но растет ли у них в огородах еще что либо кроме луку, тоже не знаю. Судя по тому, что во Всеволодо-Благодатском и в Никито-Ивдельском селениях Заозёрских дач гг. Всеволожских, севернее Богословского округа, разводятся в огородах, хотя и дают посредственный урожай: картофель, репа, редька, брюква, морковь, лук и капуста, и даже огурцы (последние вероятно в парниках), надо полагать, что в Богословском округе, в особенности в западной его части, поближе к Сосве и подальше от высоких Уральских предгорий, огороды, при старании жителей, при толковом и умном уходе, могли бы с лихвой вознаграждать употребленные на разведение их труды и разнообразить, с пользою для здоровья, пищу обитателей этого болотисто-лесного края, нуждающихся не редко в хорошем хлебе и в сколько нибудь удовлетворительного качества говядине (в особенности соленая и кислая капуста, а также, как полагаю, квашеная свекла были бы весьма важны в гигиеническом отношении)".

Некоторые интересные сведения о религиозной жизни местного населения до начала Империалистической войны, можно почерпнуть из дневников диакона Петропавловского прихода Богословского округа (с 18 января 1910 года по 3 декабря 1912 года исполнявший должность священника инородческой походной церкви Верхотурского уезда, а в дальнейшем - священника Никито-Ивдельской церкви во имя преподобного Никиты Исповедника) Аркадия Гаряева и из его отчетов епархиальному комитету православного миссионерского общества, изданных в Екатеринбургских Епархиальных Ведомостях №33 за 1909 год, ЕЕВ за 1911 год. 23 апреля 1908 года Аркадий Гаряев со своим псаломщиком Сергеем Ежовым (Филициным) отправился «с Пасхой» в деревню Денежкину, отстоящую от приходской церкви за 33 версты зимою и 47 вёрст весною, так как, после вскрытия рек, приходилось ехать окружным путем: "Страстная седмица и 4 первых дня святой пасхи проведены мною в селе Петропавловском, а с 22 апреля по 25 служил я в походном храме в деревне Денежкиной, куда не без некоторых затруднений, вследствие весеннего разлива рек, я постарался проникнуть верхом, а частию и пешком (вдоль левого берега реки Вагран и правой стороны Сосьвы - Ю.Н.)..." По дороге в Денежкино, путники останавливались в заброшенной охотничьей избушке и в жилой казарме зырян-лесорубов, перед которой были устроены «козлы», на некоторых из которых "дымятся паром дымные, походные котелки с горячим варевом. Владельцы их сидят под навесом у костра в ожидании когда поспеет кушание..." Двигаясь далее, путники достигли домика перевозчика-зырянина, который на своей лодке переправил священников и их лошадей через реку (Вагран), которая "ревет и стонет и пенится, как бы радуясь свободе своей от оков зимы – льда, остатки которого несет она в диких волнах.." За версту перед деревней Денежкиной священнослужителей остановила речка, "которая от сильного дождя поднялась и разбросала мост..." А.Н. Гаряев писал, что Денежкино, вогульские деревни Лача и Митяево на Лозьве и деревня зырян на Пониле числились за ним в этом приходе за отсутствием местного священника," и таким образом все поездки мои, носящие миссионерский характер, тесно связаны с обслуживанием религиозных нужд и этого, самого обширного по пространству, северного прихода Екатеринбургской епархии..." Второй пасторский визит отца Гаряева в Денежкино относится к 1910 году: "23 января я выехал в дер. Петропавловского прихода Денежкину с Походною церковью, где при моем участии 25 января в день праздника в честь находящейся в этой часовне чтимой иконы Богоматери «Утоли моя Печали» приходским священником К. Минервиным была отслужена Литургия, а 26 числа утреня и Литургия были отслужены походным причтом специально для причащения младенцев в виду тесноты часовни, (в поездке я, походный священник, чествовал и день своего ангела преподобного Аркадия). Из деревни этой я проехал в село Ивановское, где у местного священника Максимова заручился разрешением совершить бдение и Литургию 30 января в часовне деревни его прихода – Петровой, что и исполнил. За Литургией было очень много молящихся, особенно женщин, принесших к причащению своих детей, и ученики церковно–приходской школы с учительницей. 2-го Февраля (1-го бдение) я служил Литургию в часовне деревни Волчанка (прииск) прихода Турьинских Рудников, так же причастил младенцев, а после Литургии при сборке церкви по просьбе учительницы преподавал ученикам старшего отделения Волчанского земского училища наглядные разъяснения о храме, степенях священства, Таинстве Св. Евхаристии, священнических облачениях, утвари, внутреннем различении различных моментов церковного богослужения, особенно Литургии и Св. Антиминсе и Престоле". К этому времени, согласно государственного Положения об инородцах от 1892 года, «все вообще оседлые инородцы» уравнивались с «россиянами» в правах и обязанностях по сословиям, в которые они вступали, и управлялись «на основании общих узаконений и учреждений» (по «порядку волостному или городскому»). Лишь кочевые вогулы оставались «особенным со­словием», приравненным к крестьянскому, «но отличным от него в образе управления», которое делилось на частное (родовое) и общее - в форме организаций инородных управ. И Аркадий Гаряев и служивший ранее него походным священником Петр Маминов (брат писателя Д.Н. Мамина-Сибиряка) порицали местных жителей за беспробудное пьянство и их невежественный фанатизм, обращая внимание в миссионерских проповедях и беседах на то, что многие из вогул лишь по имени своему православные, поклоняясь в заблуждении своем лесным и речным духам, а также духам промысловых животных. Эти пережитки анимистических и промысловых верований сохранились и в нынешних поколениях, населяющих поселки бывшего Богословского округа и Заозерских дач. Неоднократно, бывая в тайге от Марсят до Ушмы на охоте, рыбалке, сборе ягод или кедрового ореха, я отмечал среди своих знакомых, имеющих вогульские или зырянские корни, обращение к речным или лесным духам с пожеланием хорошего улова или доброй добычи, а некоторые и вовсе на лесных или покосных станах, употребляя пищу у костра - бросали в огонь щепоть соли, краюху хлеба или плескали в огонь немного водки. 6 августа 1913 года к престолу походной Николаевской церкви согласно собственноручного прошения был определён выходец из священнического рода, известного в Пермской губернии, священник церкви села Краснослободского Ирбитского уезда Василий Рафаилович Варушкин. В ноябре того же года Варушкин выехал из Турьинских рудников, посетив села Иваново (Андрияновичи), Петрово, Денежкино и селенья Лозьвенских вогул от Лачи и Митяево, до юртов Бурмантовых и Бахтияровых. В отчете Екатеринбургскому Комитету православного миссионерского общества (ЕВВ, 1914 №35) Варушкин отмечал, что местные вогулы "вообщем религиозны и соблюдают религиозные обряды", однако иконы порой воспринимают как аналоги божеств-покровителей и часто хранят их вместе с этими божествами на «торум норма» - священной полке в своих домах. Благодарные хозяева подносили иконам угощение в случае удачного промысла: рыбу, жир и лучшие куски мяса добытого животного, могли одарить также табаком, алкоголем и сладостями. Однако в случае неудачи на охоте, в адрес духов следовали упреки, наказания, которых не удавалось избежать и иконам. Их могли оставить «без угощения», «побить» и даже выкинуть из дома. С 1914 года притч походной Николаевской церкви был перевезен в Лобву, а в 1916 году отправился с 3-й пехотной бригадой русского экспедиционного корпуса во Францию и его дальнейшая судьба была связана с белой эмиграцией.

Основными видами промыслов жителей Богословского округа до Октябрьской революции составляли заводские и рудничные работы, заготовка сена, рубка дров и изготовление древесного угля, гужевой извоз сена, руд и угля на заводы, отчасти работы на частных золотых приисках. Земледелие на территории округа не имело распространения по недостатку удобной земли. Также развитию домашнего скотоводства препятствовал недостаток лугов. Хорошие сенокосные места находились на большом удалении от Богословского завода и Турьинских рудников, образуя неширокие полосы по берегам реки Сосьвы. За пределами округа, имелись обширные луга по реке Лозьве, принадлежащие тем же заводам, но они находились верстах в 60-80 от границы заводской дачи. Все тот же Н.К. Чупин отмечал, "Охотою в лесах из жителей Богословского завода и селения Турьинских рудников почти никто не занимался, по непривычке. Но, живущее в Петропавловском упраздненном заводе и в деревнях селяне из числа обрусевших вагулов, были гораздо более склонны к охотническому промыслу, который, вместе с рыболовством, сбором ореха и ягод доставлял им значительные выгоды... Все население этого местечка состоит исключительно из охотников, промышляющих по большей части медвежьей охотой и питаясь мясом лося. На мелкую дичь, т. е. на тетеревов, куропаток, рябчиков и прочую мелюзгу не обращают ни малейшего внимания, потому что цена за убитую птицу гораздо меньше цены выстрела, так как порох достать довольно трудно. Понятно, что, увлекаясь своим промыслом, привыкши бродить с собакой и ружьем по дремучим лесам, окружающим Всеволодоблагодатск, - охотник с неудовольствием берется за обработку самого небольшого клочка земли; он с большей готовностью купит муку, пшено и т. п. у проживающих здесь золотопромышленников, даже заплатит гораздо дороже, чем следовало, - вместо того, чтобы приложить некоторое усилие, вооружиться терпением и довести свое хозяйство до мало-мальски сносного положения" (Н.К. Чупин "Географический и статистический словарь Пермской губернии", 1873, том I.).

Товарные заготовки местными жителями кедрового ореха документально зафиксированы с середины XVIII вв. Естественно, что такая форма хозяйствования требовала наличия специального снаряжения и посуды. Поэтому в традиционном укладе горнозаводских поселков и вогульских сел прочно заняли свое место кустарные промыслы, связанные с изготовлением берестяной утвари. Заводское и рудничное население быстро усвоило от местных вогулов навыки изготовления из бересты посуды, домашней и кухонной утвари, предметов охотничьего и промыслового снаряжения (берестяные наборы рукоятей ножей, пайвы, крошни, бураки, короба и туеса. Береста в округе была в изобилии, так как для металлургического производства в больших объёмах заготавливался древесный уголь, в основном, путем пережигания берёзовой древесины. Со срубленных ранним летом березовых стволов снимали кору (сколотни), которые являлись сырьем для изготовления изделий из бересты. Кроме того, кустари, из отходов бурачного промысла, "гнали" деготь, собирали сосновую живицу и разводили смолокурни. Часть смолы и дегтя через перекупщиков и комиссионеров реализовывалась для хозяйственных нужд Надеждинского и Богословского заводов. Смолокуренные промыслы приносили не плохую прибыль в виду широкого применения в то время смолы и дегтя. Смолили суда, лодки, бочки, веревки, канаты. Дегтем смазывали телеги, упряжь, обувь, лечили людей и животных. О развитии дегтярных промыслов вплоть до начала Великой Отечественной войны свидетельствует анкета Ивдельского "Мемориала" на жителя поселка Марсяты Бутакова Федота Феоктистовича 1890 г.р. уроженца деревни Нижний Катарач Челябинской области, дегтевара Марсятской дачи Надеждинского Химлеспромхоза. Бутаков Ф.Ф. был арестован 6 февраля 1938 года, осужден 26 февраля 1938 года к ВМН (высшей мере наказания) и расстрелян 16 марта 1938 года. Процветали и иные кустарные промыслы. Процветали лодочные мастера, имевшие заказы на изготовление "набойниц" и "дощанок" на многие годы вперед. Почти в каждой деревни имелись мастера, "резавшие" из осины деревянную посуду и утварь, мастера плотницкого дела, охотно нанимаемые на Богословские заводы. Из тальника (местное названия ивы) плели корзины, короба, рыболовные морды и витиля.  Один из жителей поселка Старая Сама рассказывал мне, что он и его родители работали в артели Краевого Кустпрома, занимаясь изготовлением еловой дранки, которой крыли крыши домов и казарм, а позднее, он стал шорником в отделении Петропавловского дымлесхоза, подрабатывая при этом валянием войлока и изготовлением валенок. Подобные промыслы возникали вокруг крупных рудничных и заводских поселений, а, позднее, стали достоянием кустарей и контрактованных неуставных артелей из спецпереселенцев. Почти при всех заводах и рудниках имелись «конные дворы» с кузней, мастерскими шорников и столяров. Автовокзал в городе Серов расположен на месте именно такого конного двора Надеждинского сталерельсового Завода. Транспортное сообщение (до строительства железной дороги до станции Марсяты к 1917 году) осуществлялось, в основном, водным путем по реке Сосьве: Маслово-Петрово-Андриановичи-Морозково. Молевой сплав леса для Надеждинского завода осуществляли тем же путем по реке Сосьва до Караваевской пристани, расположенной 3 км. ниже устья речки Межевой. В зимнее время года лес рубили и доставляли по зимникам на лесобиржи по притокам Сосьвы - рекам Канда, Шегультан, Вагран и Лангур, расположенные в удобных и глубоких заводях (тонях). В заводях лесобирж стояли специальные плоты с домиками для сплавщиков-плотогонов (так называемые «харчевые», появление которых зафиксировано с 1907 года). По большой воде лес сбивался в караваны, провожать которые высыпало с песнями и музыкой все население поселков. Чтобы сократить потери леса, сплавщики на крутых поворотах реки и мелководьях вдоль берега ставили стенки из толстых брёвен - так называемые «отбойники», которые в большую воду предохраняли сплавляемую древесину от заноса в лес. Поток этой древесины бурным весенним течением ударялся в отбойники и затем направлялся в основной поток реки или скользил вдоль стенки-отбойника. Так как ширина и глубина реки Сосьва разная, то в мелких местах «отбойниками» русло сужали и «отшивали» протоки и старицы, отчего уровень воды в реке поднимался, и поток древесины проходил мелкие места и перекаты. В 1941 году сплавщиков, доставившие древесину только до поселка Маслово, где плотогоны обычно стояли целую неделю зачищая реку от отбившегося от плотов леса, прямо с плотов забрали на фронт, не дав им попрощаться с родными. Потом всю войну на их местах трудились женщины. После войны на плотах появились лебедки, с помощью которых растаскивали заторы - «косы», отдельные мужские и женские домики, столовые, бани и даже радиорубки. Если золотодобытчики поселка Маслово возили дрова для паровых машин на специальных тележках из лесу, то железный рудник этого поселка брал на дрова для рудника и паровозов, а также строевую древесину сплавной лес из реки до 1945 года, когда стали подвозить каменный уголь с Богословских и Волчанских угольных разрезов. Со временем на уголь перешел и золотой рудник. Для строительства домов в деревнях Маслово и Марсяты лес возили на лошадях от зимовья Половинное, что располагалось в верховьях реки Большой Атюс. Именно через Половинное проходила дорога из Богословского завода в село Петропавловское (так называемый «Рудный Тракт»), минуя прежде верховий Атюса деревню Староволчанскую. Старики объясняли это тем, что дома рубить нужно из кондового леса, хотя вокруг было полно всякого. Как показало время, дома из кондового леса стоят и по сей день с замшелыми, но не пропускающими воду крышами. А дома, построенные в 30-50-е годы прошлого века из местного леса, почти все уже сгнили. В селах Денежкино, Иваново (Андриановичи), Петрово, Марсяты нередко срубы хозяйственных построек рубились из осины, древесина которой после высыхания становится столь плотной, что нельзя забить в нее гвоздь. До настоящего времени на центральной улице поселка Денежкино сохранилось здание амбара, построенного в 1876 году известной в те времена фирмой «Саламандра», где хранилось зерно и иное продовольствие, завозимые для нужд местного населения купцами и волостными сотскими. Еще Турьинские Рудники и Богословский завод соединялись через Никито-Ивдель, Бурмантовские и Бахтияровские юрты старинным земским трактом с Ляпинскими пристанями на реке Северная Сосьва. Известно, что зимой 1885 года на Богословский завод прибыл первый олений караван из Ляпино (Саранпауля) доставил на уральские заводы груз сибирской рыбы. И этой же зимой из Ляпина в Никито-Ивдель приехал по торговым делам известный купец и золотопромышленник Александр Михайлович Сибиряков, приценивавшийся к золотым приискам князей Всеволожских, чье финансовое положение было близко к банкротству. Есть основания полагать, что новый владелец Северо-Заозерской дачи Никита Никитович Всеволожский - третий сын Никиты І Всеволодовича, штаб-ротмистр лейб-гвардии конного полка, женатый на артистке М.Г. Савиной в 1885 году находился в селе Никито-Ивдель и, возможно, даже некоторое время жил там. Быт населения Никито-Ивдельского села несколько отличался от поселков и деревень Богословского горного округа, так создавался как чисто приисковое поселение, разросшееся со временем. И.Я. Кривощеков в своем географическом словаре Верхотурского уезда писал: Село расположено в глубокой горной долине по обоим берегам реки Ивдель и соединяется мостом прекрасно устроенным Верхотурским земством. В селе две церкви, земское училище, общество потребителей, ведущее торговлю в одной лавке и 6 торговых лавок, две пивные и одна винная, выручающая 25 312 рублей в год (за 1906 год). В селе любителями развлечений устраиваются спектакли. Средства к существованию население извлекает от приисковых работ и старательства на них. Земледелием в этом большом селе занимается всего один домохозяин, да и заниматься то им не приходится по неимению земельных наделов у жителей, в виду неопределенности прав на землю. Сенокошение довольно значительно, лучшее сено доставляется с Лозьвы. Запасы хлеба населением приобретаются водным путем по реке Лозьве, зафрактованные с зимы пароходы с открытием навигации доставляют все предметы первой необходимости в деревню Першину, находящуюся при впадении Ивделя в реку Лозьву, отсюда все товары уже доставляются в село Никито-Ивдель. Все необходимое для жизни населением покупается, сами жители ничего не производят, а только потребляют, такие своеобразные условия может слагать только приисковая жизнь. В Никито-Ивдель съезжаются проездом Березовские купцы и рыбопромышленники с реки Оби перед Ирбитской ярмаркой, здесь для торгующих оканчивается сибирский способ передвижения на оленях, от Нижнего Ивделя они едут на лошадях до станции железной дороги в Надеждинский завод, по пути рыбопромышленниками устраивается как-бы ярмарка для продажи сибирской рыбы в селе, откуда скупленная рыба расходится по окрестностям. Старательские работы в поисках на золото производятся круглый год; в теплое время года золото добывается и промывается обыкновенным способом, а зимой добывается со дна реки Ивделя выморозками...Ныне в Никито-Ивдель вогулы съезжаются ежегодно главным образом в первой половине декабря для продажи продуктов своего охотничьего и рыболовного промысла, когда они в Никито-Ивделе собираются в значительном числе, с приездом вогул открывается как-бы неузаконенная ярмарка; перекупщики пушнины и рыбы уже ожидают их появления, для скупки всего привозного на этот торжок…» (стр. 604-606). В сборнике «Приходы и церкви Екатеринбургской Епархии», изданном в 1902 году, кроме этого, указывается, что главным занятием для большей части жителей Никито-Ивделя является искание золота «старанием», т. е., разведки и промывка золота на удачу; найденное золото сдается в контору правления Северо-Заозерской дачи по 3 руб. за золотник. Более и менее широкие размеры работы старателя находятся в зависимости от удачи в нахождении золота. Сравнительно меньшая часть работает за поденную плату у более удачливых золотопромышленников, а ремесленники, плотники, каменщики и прочие мастеровые, составляющие 2-3% населения, являлись выходцами из Вятской губернии. Тот же И.Я. Кривощеков в Словаре Верхотурского уезда, описывая быт и хозяйственную деятельность поселений обрусевших вогул на севере Верхотурского уезда, указывал, что жители деревни Митяевой средства к существованию извлекали от сенокошения, богатая долина Лозьвы дает необычайные урожаи сена, которое вогулами косится от начала сенокосного сезона до выпадки снега. Слабейшие экономически домохозяйства ставят от 1500 до 2000 и более пудов, сено сбывается на Турьинских рудниках и золотых приисках, что дает достаточные средства к пропитанию, затем охота на соболей и прочую дичь является прибыльным занятием. Земледелие является подсобным промыслом, хотя оно также продуктивно, урожай 10 и даже 12 не редкость. О безлошадности говорить не приходится, так как бедные домохозяйства имеют 2-3 лошадей и столько же подростков, коров содержат более 5 и даже 10 голов» (стр.547); в деревни Першиной - от заготовки в пойме р. Лозьвы в больших количествах сена, имеющего хороший сбыт на окрестные золотые прииски. Также дает заработки перевозка товаров из складов пароходной пристани в Першиной как для жителей села Никито-Ивдельского, отстоящего от Першиной в 12 верстах, так и всех окрестных золотых приисков (стр. 642); в деревне Верхнее Маслово - от земледелия, сенокошения, подзаводских работ, возки леса и других материалов (с.315); в деревне Бор - от разведения пшеницы, урожаи которой удаются в высшей степени хорошо, сенокошения, производимого в поймах реки Лозьвы. Сено ставится до выпадка снега и чем его больше запасут, тем это более улучшает экономическую обстановку вогул. Сено имеет хороший сбыт в Надеждинском заводе, Турьинских рудниках и золотых приисках. Охота на соболя и другую лесную дичь является также хорошим подспорьем в хозяйстве, рыбная ловля и сбор ягод, преимущественно брусники, составляет не маловажные статьи в домохозяйстве вогул. Кумышковаренье здесь развито и приготовляемый напиток употребляется вместо кваса (с.296); в деревне Магина или Постникова - от земледелия и подзаводских работ, работ на Сосьвенском заводе, рубке дров и их сплава по Сосьве на завод (с.520); в деревне Осьманковой или Ивашковой – жители, имея до 18 десятин надела на душу, главные средства для существования извлекают от сенокошения на девственных поймах долины реки Лозьвы. Благодаря обилию подножного корма и его зимним запасам, держат помногу лошадей и рогатого скота. Народ по внешности крепкий и выносливый. Пьют много своедельной водки, или кумышки, которая готовится в каждом домохозяйстве и заменяет собой в течении дня квас и тому подобные напитки (с.627-628); в деревне Лача - от приисковых работ, сенокошения, благодаря обилию природных по долине Лозьве лугов, сено ставится в большом количестве каждым домохозяином и сбывается в Богословский завод, Турьинские рудники и прииски, охоты на зверя и птицу, рыболовства и самого незначительного по размерам земледелия. (стр. 494-495); в деревне Тонковичи (Масловой), как и в селе Ивановском (Андриановичи), - от земледелия, культивируя главным образом рожь и овес. Делались опыты посева пшеницы, результаты были удовлетворительными. Хорошие луга в поймах реки Сосьвы доставляют много сена, которое имеет хороший сбыт в Турьинских рудниках и Надеждинском заводе. Подсобными заработками являются доставка лесов в Надеждинский завод (стр. 742); в деревне Петровой (Марсятах) земледелие является в одинаковой мере с подзаводскими работами средством к существованию, затем сенокошения по р. Сосьва, охота и рыбная ловля дают средства к безбедному существованию (с.528). 

Интересные сведения о занятиях жителей северных волостей Верхотурского уезда указал Белоусов В.И. в своей книге «Материалы к познанию русского охотничьего дела»: Верхотурский уезд Пермской губернии можно разделить, руководствуясь экономическим значением промысловой охоты, так же как и Чердынский, на 2 района: северный и южный. В северном районе, расположенном по верхнему течению Лозьвы, охота служит для жителей единственным средством существования; в южном же районе господствует фабрично-заводская промышленность и охота является только небольшим приработком или носит спортивный характер. В северном районе живут исключительно инородцы финского племени; вогулы остяки, в южном – преимущественно русские. Границу между этими двумя районам можно провести по 61-му градусу северной широты. По обе стороны этой границы находится полоса, где смешиваются отличительные черты обоих районов. Северные лесники Верхотурского уезда, вогулы и остяки до сих пор могут быть отнесены к кочующим. В особенности летом часто бывают у них перекочевки в связи с обилием рыбы, зверя и птицы в данной местности. Охота и рыбная ловля – единственные занятия вогул верховьев Лозьвы. Живущие на самых истоках Лозьвы, на Урале, остяки занимаются кроме того оленеводством, иногда в довольно обширных размерах. главную роль в лешне остяков и вогул играют собаки. С их помощью они добывают как крупного, так и мелкого зверя. Глухарь и косач добываются тоже довольно часто с собаками. Собаки инородцев исключительно лайки преимущественно двух пород: остятской и вогульской. Хвосты почти у всех вогульских лаек обрублены, т.к. большинство из них ходит за крупным зверем. Инородцы же думают, что безхвостой собаке легче бегать за крупным зверем. У птичьих вогульских лаек хвост не рубится и обычно носится на спине закрученным кольцом. Инородцы редко держат птичьих собак, т.к. предпочитают птичьей зверовую охоту из-за большой прибыли. После собак вогулы в своей лешне чаще всего пользуются услугами разных ловушек. На крупных зверей чаще всего ставятся луки-самострелы, а на мелких черканы, а на птиц слопцы. Лук-самострел у Лозьвинских вогул является универсальной ловушкой на всех зверей от лося и медведя до росомахи и выдры включительно. Лук стругается из полуденной половины красной (от солнца) кремлистой (обильная смолой) ели. Лук из кремлистой, полуденной половины горной ели не слабнет от долгого употребления и одинаково бьёт во всякую погоду. Стрелу строгают чаще всего из ели, но никогда не из лиственницы (в следствии хрупкости её древесины). Самострелы выделываются вогулами исключительно ножом и притом очень искусно. Настороженный лук-самострел ставят обыкновенно на какой-нибудь пенёк и протягивают нитку от кольца в точке А, через тропу зверя. Последний, задевая за нитку, спускает лук. Стрела ставится обыкновенно на уровень сердца зверя, поэтому самострел наносит обыкновенно смертельные раны. Ставится лук обыкновенно так, чтобы зверь его не заметил. Для лосей из жердей и луков делают особую ловушку, называемую «огородом». Делается она так: заприметив место, где лоси чаще всего ходят, стараются его чаще всего перегородить «огородом» в одну жердь. Жерди кладут на высоте груди человека, длинной в 6-7 сажень. Пеньки и свежесрубленные места закладывают мохом, щепки зарывают в землю, чтобы не отпугнуть лосей от «огорода». Через каждую жердь или две оставляют проход, с одной стороны которого ставят настороженный лук. Лосю неоднократно приходится обходить разные «клипины и коряжины» (наваленные деревья и вывороты), поэтому он старается обойти и огород. Найдя проход между жердями, он неминуемо пойдёт через него и спустит насторожку. Стрела обычно так сильно бьёт, что или кладет лося на месте или смертельно ранит. Года за два или за три лоси привыкают к огороду и начинают его опасаться. Это выражается в том, что всё реже и реже начинают попадаться лоси в «огород». Заметив это, луки убирают и строят «огород» в другом месте. Приготовляя луки разных величин и настораживая их сообразно с ростом животного, инородцы с севера Верхотурского уезда ловят луками-самострелами всех крупных зверей, встречающихся в их охотничьих местах. На мелких зверьков ставят, главным образом, черканы и иногда плашки. Ловушки на тех зверей, которые ценятся за шкуры, ставятся обыкновенно только на то время, пока шкуры их имеют хорошие меха. Ловушки на некоторых зверей, например, на лося стоят обычно почти круглый год. Только в самые сильные летние жары да с глубокими снегами убирают луки от «огородов». Летом пойманный зверь очень скоро портится, зимой же глубокий снег и стрела пролетает у него под брюхом, не ранив его. На глухарей и косачей ставятся слопцы, т.к. эти птицы обычно идут на потребу самого промышленника, то ловля слопцами вообще слабо развитое устройство, так как вогулы и остяки стараются не тратить драгоценных зарядов и заменить ружье ловушками. Чаще всего у них встречаются дешевые дробовики и берданки, но реже кремневые винтовки и, как исключительное явление, централки. Шомпольных ружей я за свое путешествие среди вогул и остяков не видел не одного. Думаю, что они сразу после своих старых пищалей обзавелись берданками, поэтому шомполок и не видно. Ружья вогулам и остякам делают купцы из Никито–Ивделя, причём цена была самая высокая. Так, например, ивдельский купец взял за берданку 16–го калибра с вогула Василия 27 руб, тот же купец взял за берданку, стоящую максимум 4 руб. с вогула Николая Елесина в несколько раз дороже. Из-за плохих ружей добывать зверя инородцам с Верхотурского уезда иной раз бывает очень трудно. Сплошь и рядом легко раненый медведь или лось уходят. Благодаря чисто климатическим условиям лесовать на севере Верхотурского уезда гораздо легче, чем в Чердынском уезде. Сплошь и рядом на севере Верхотурского уезда снега максимум бывают в 2 – 3 четв. аршина, так что собака всю зиму не может «отбить» ногу. Это конечно большой плюс для успешной лешни. Край этот относительно мало населен и довольно богат дичью в сравнение с севером Чердынского уезда. Весь инородческий промыслово-охотничий район севера Верхотурского уезда имеет площадь приблизительно 1.200.000 десятин (Лозьвинское лесничество) по официальным данным. На всей этой обширной площади лесуют не больше 15 вогул и остяков. Отсюда понятно, что им в лешне никто помешать не может. Охота производится по тому же шаблону, как и в Чердынском уезде. Также ценят приемистых собак, ищущих белку «когтем», которую стараются набить больше и продать выгоднее. Одно только характерно для охоты инородцев севера Верхотурского уезда, что в их лешне ещё большее участие принимают лайки, чем в охоте Чердынских охотников. В Чердынсом уезде только мелкие звери и птицы берутся с собаками, крупных же лесник добывает «самосильно». Инородцы севера Верхотурского уезда, наоборот, без собаки не идут ни никакую охоту за крупным зверем. С собаками Лозьвинскому инородцу «посильны» и медведь, и лось, и всё прочее зверьё. Кроме этого, охота у инородцев севера Верхотурского уезда служит единственным средством существования. В остальной части Верхотурского уезда, в фабрично-заводском районе, значение промысловой охоты сводится местами почти на нет. Пожалуй, только в восточной части этого фабрично–заводского района промысловая охота служит источником довольно большого заработка, на остальной же его площади охота часто носит спортивный характер. Главную массу промышленников фабрично–заводской части Верхотурского уезда оставляют русские крестьяне и обрусевшие вогулы. Последние живут большей частью по долинам рек нижнего течения Лозьвы и южной Сосьвы. Лет 35-40 тому назад их перевели в податное сословие. Из обрусевших вогул выделяются лучшие промышленники этой части Верхотурского уезда. У всех промышленников фабрично–заводской части уезда первыми орудиями промысла являются ружье и собака. Ружья здесь встречаются всевозможных систем и цен, благодаря легкости доставки оружия в те края. Собаки, также как и ружья у охотников фабрично–заводского района Верхотурского уезда не имеют относительности. На севере этого района, преимущественно, встречаются лайки вогульской, самоедской и зырянских пород, или их помеси. На юге же лайки, благодаря привозу из других мест легавых, гончих и т.п. пород, за последнее время, стали очень быстро изменяться, при виде чего приходится только сожалеть об исчезновении коренной промысловой собаки – лайки. В ряду орудий промысла этой части уезда, последнее место занимают ловушки. Их ставят главным образом обрусевшие вогулы среднего течения Южной Сосьвы. У этих лесников употребляются следующие ловушки: подрезы на лосей, капканы на медведей, волков, рысей, лисиц, горностаев, росомах и хорьков, петли на зайцев и рябчиков, слопцы на глухарей и косачей и черканы с плашками на всех мелких хищников. Условия охоты в этой части Верхотурского уезда очень подходят к условиям охоты на юге Чердынского уезда; как здесь, так и там бьют почти одни и те же породы дичи, исключая волков и диких коз, которые в Верхотурском уезде добываются по малости, а в Чердынском же их совсем нет. Снег зимой в этой части Верхотурского уезда также скоро отбивает собакам «ногу», как и в южной части Чердынского уезда. Также как чердынские охотники, живущие в Камском бассейне, охотники юга Верхотурского уезда не ходят на лешню в отъезд. Одни обрусевшие вогулы р. Южной Сосьвы ходят ещё верст 25-30 от дому в отъезд лесовать. Характерна для этого района охота на коз, встречающихся в юго-западном углу Верхотурского уезда. Ни в Чердынском уезде, ни на севере Верхотурского уезда коза не встречается. Охотятся на неё только в фабрично-заводском районе около Уральского хребта в окрестностях гор Благодати, Теплой, Липовой и камней: Болвана, Жукова и Колпакова. Экономическое значение промысловой охоты в Верхотурском уезде незначительно. Во всём уезде, кроме северной части (инородческого промыслово–охотничьего района) на первом месте стоит горное дело, потом землепашество, за ним лесное дело и после него все мелкие промыслы и среди них одно из последних мест занимает промысловая охота. Местным жителям выгодней заниматься выработкой горных богатств края, чем охотой. По мнению некоторых лиц из лесной администрации, промысловой охоты в Верхотурском уезде южней Ивделя совсем нет. Помощник Верхотурского исправника г. Горбко, говорит: «промысловая охота есть только в Ивделе, южнее Ивделя фабрично-заводской район и промысловой охоты нет совсем». Лесной ревизор 1-го ревизионного участка Верхотурского уезда г. Янишевский высказывает подобное же мнение. Оба они, безусловно правы, предполагая, что наибольшее экономическое значение охота имеет на севере Верхотурского уезда, хотя в небольших размерах промысловая охота практикуется и в прочих частях уезда (Белоусов В.И. Материалы к познанию русского охотничьего дела. Выпуск VII, Петроград. 1915 г.). Хозяйственный быт населения Богословского горнозаводского Округа, проживавшего по берегам средней и нижней части течения Сосьвы, описан в очерке техника путей сообщения В.Я. Бабурина «Река Южная Сосьва (приток реки Тавды)», изданном в Томской Паровой типографии П.К. Орловой в 1916 году в качестве приложения к журналу «Известия» Томского Округа Путей Сообщения за 1914 год на основании изыскательских работ 1913 года: «часть реки Южной Сосьвы, на протяжении 150-200 верст вверх от устья реки Каквы, исключительно служит для сплава леса и дров для нужд Богословского Горнозаводского Общества… Ежегодно сплавляется по Сосьве сосновых бревен (от 7 до 12 арш., длиною и от 6 до 13 верш., толщиною) от 100 тысяч до 165 тысяч штук и дров разных пород до 55 тыс., куб., саженей. Весь этот лесной материал заготовляется зимою в 150-200 верстах от Филькиной вверх по реке и её притоков: Шегультану, Ваграну и Турьи и подвозится лошадьми к берегам рек. Весною же сплавляется россыпью сначала лес, а затем дрова. У пристани сплавляемый материал задерживается, устроенными в нескольких местах поперек реки, заплавями и механическим способом поднимается из воды и нагружается на платформы узкоколейной ж.д. для дальнейшей доставки его по назначению: лес на лесопильные заводы, а дрова к углевыжигательным печам. Круглый лес в большей своей части идет на потребности Общества и только сорта лучшего качества в распиленном виде отправляется по ж.д. в безлесые пространства Сибири, Туркестанский край и за границу, преимущественно в Англию.

Прибрежное население весьма редкое. Недостаточность земли, пригодной для сельского хозяйства, и ежегодное затопление берегов водою заставляют строить поселки на ограниченном числе возвышенностей, образуемых подошедшими к реке увалами. Заселение же увалов, отстоящих в значительном расстоянии от реки, переселенцами из центральных губерний Европейской России, хотя и совершается, но происходит крайне медленно. Увалы, густо поросшие хвойным лесом, требуют больших усилий по вырубке зарослей и корчеванию пней для подготовки необходимых для сельского хозяйства площадей, - это обстоятельство и составляет главную причину слабой заселенности района…

Главное занятие жителей составляют хлебопашество и заготовка сена. Хлебопашество, ввиду недостаточности удобной надельной земли и дорогой арендной платы на соседних частновладельческих участках, по необходимости, ведется в таком размере, который не дает возможности большинству жителей прокормиться до нового урожая, без прикупка хлеба на стороне. Посевы составляют: рожь, овес, ячмень и, в самом небольшом количестве, лен.

Береговая полоса почти на всем протяжении реки, саженей на 50-100 по ширине от гребня, расчищена от зарослей и кочек и представляет луговое пространство, очень ценное для местного населения, ввиду высоких цен на сено, созданных большим спросом в Надеждинском заводе… Постоянный спрос на сено в Надеждинском заводе и установившиеся благодаря этому высокие цены на него способствуют усиленному ежегодному заготовлению сена местными жителями, а прибрежные низкие места, будучи затопляемы весенней водой, дают хороший урожай трав. Крестьяне стараются использовать все доступные для покосов места: прибрежная полоса реки по обеим ее сторонам, за исключения поросших мешанным лесом болот (согры), расчищена от кустов на всю ширину, доступную для сенокоса, даже кочковатые болота и те, срубанием и удалением с них кочек, обращают постепенно в сенокосные площади. Сено доставляется в Надеждинский завод по зимнему пути. Сравнительно порядочный заработок дает крестьянину зимняя работа в тайге по заготовке дров для углеобжигательных печей Богословского горнозаводского Общества. Работа эта производится, обыкновенно, отрядно и средней руки работнику дается ежедневный заработок до 1 рубля на своих харчах…

В некоторых местах реки и особенно вблизи населенных пунктов нередко встречаются изгороди, устраиваемые жителями для рыбной ловли. Изгороди эти начинаются от берега и идут поперек реки иногда на протяжении 2-х и более саженей. Назначение их состоит в том, что они, переграждая путь для рыбы, направляют ее в ловушки (фитиль, мережка и пр.). Изгородь устраивается из вбитых в дно реки ивовых кольев, переплетенных прутьями той же породы. От быстрого прорастания кольев, они вскоре обращаются в тесно спаянные со дном живые плетни… Рыбная ловля в прежние годы составляла значительное подспорье в мясном хозяйстве, теперь же промысел этот упал совершенно и, если ещё занимаются им, то только старики, неспособные на более трудную работу. Упадок рыболовства на Ю. Сосьве вызван уходом рыбы, вследствие загрязнения реки отбросами и нечистотами, которые, стекая из Надеждинского железоделательного завода и углеобжигательных печей в близь лежащие болота, в изобилии попадают в протекающую здесь реку Какву и выносятся последней в Сосьву. Примесь этих вредных отбросов в воде настолько значительна, что на всём пройденном партией пути местными жителями Сосьвинская вода не употребляется в пищу и население вынуждено пользоваться водой из озёр, или из устроенных по деревням колодцам. Звероловство и охота, за недостатком у крестьян своих подходящих угодий и дороговизны права на этот промысел в частновладельческих землях (до 20 рублей в год), развиты очень слабо и существенного значения в жизни населения не имеют, так же, как и работы на заводах, где труд неквалифицированных рабочих оплачивается не высоко…

В грамоте царя и великого князя всея Руси Михаила Федоровича от 20 апреля 1616 года «в Пермь Великую о сборе ясака с Вишерских, Вагранских и Сайкиновских Вогуличей» на имя Льва Ильича Волкова и дьяка Степана Пустошкина указано, что в Нижегородскую четь с челобитной обратились «Салтанко Саучев и со всех Вишерских и Вагранских и Сайкиновских осмнадцати человек», которые ранее проживали по реке Вишера, но в 1612 году, после пресечения «воровства» Пелымских вогулов и розыском пермскими властями заподозренных в сговоре с пелымскими «ворами» вишерских вогуличей во главе с их князцем Борондучком Авиным, «блюдясь их воровства… с тех старых своих мест сошли в Верхотурской уезд». Из списка грамоты явствует, что вышеуказанные вогулы в конце-концов вернулись на свои прежние места проживания, однако, какая-то часть их осталась в Верхотурском уезде, кочуя по рекам Вагран и Сосьва. Вполне возможно, что среди осевших в зауралье вогулов был Денга Ондрюшкин, построивший свои зимовья и юрты по берегам рек Вограна и Сосьвы. Пермские корни «сосьвинских» вогулов подтверждаются топонимикой названий притоков Ваграна и Вишеры - Лямпы и Сурьи, поселений Вижай на реках Березовой и Лозьве, острова Шипичный на реке Вишера и одноименного поселка в Ивдельском районе, деревни Паршакова на реке Язьва и ивдельских вогулов Паршаковых, а также в названии левого притока Сосьвы - Вишеры ниже современного поселка Денежкино.
Первым упоминанием о вогулах Денежкиных является ясашная книга Верхотурского уезда 1625/26 годов где говорится, что ясак был взят с 24 вогуличей юрта Сантинов «на реке на Сосьве» (сосьвинские вогулы). Таким образом, деревня являлась самым старым населенным пунктом на территории севере Свердловской области после Лозьвинского городка. Согласно ясашной книге, местное податное население было поделено на сотни, включавшие две Лялинские сотни, Лозьвинскую, Косьвенскую и Сосьвинскую сотню, юрты которой находились на реках Сосьве, Турье, Вагране, Лангуре и Моче - всего 124 человек ясачного населения обоего пола (РГАДА. Ф.214, Оп.1, Д.10). В дальнейшем были созданы специальные ясачные волости: две Лялинские, Косьвинская, Сосьвинская и Лозьвинская. Вогулы, проживающие на территории уезда, не были закреплены за определенной волостью и могли переходить из одной волости в другую или даже выселяться за пределы его. Так 8 июня 1686 года бывший сотник ясачных вогул Сосьвинской волости Яков Палкин по закладной кабале уступил верхотурскому посадскому Игнатию Титову сыну Попову земли, сенные покосы, поскотины и рыбные ловли по реке Сосьве перебравшись на Лозьву (деревня Палкино в 3-х верстах выше по реке юрта Першина). Сами вогулы Першины имели зимовье по реке Турье, на месте, где по мнению выдающегося исследователя истории Верхотурского уезда и Богословского горного округа М.С. Бессонова, после 1761 года возник один из Турьинских медных рудников - Суходойский (Першинский). В «Крестоприводной книге Верхотурского уезда 1682 года» у ясачного населения отмечается появление фамилий, которые, позднее, в 1800-1801 годах фиксируются в исповедных росписях. Это Денешкины, Моросковы, Анисимковы, Антипкины, Есаулковы. Всего по исповедным росписям этих лет выявлены 25 фамилий ясачных вогулов (ГАСО. Ф.6, Оп.3, Д.1,3).

Также принято считать, что Денга Ондрюшкин являлся предком вогульских родов Денежкиных и Андрюшкиных. Денежкинский юрт первоначально находился на месте современной деревни Тренькино восточнее Петропавловского тракта и в 2-х верстах от Тренькинского камня на Сосьве. Кроме этого, Денежкины имели зимовье на левом (северном) берегу Сосьвы, чуть ниже впадения в нее речки Пуи, в районе, где позже возникла деревня Воскресенская и одноименный рудник. При размежевании земель между Богословскими заводами и потомками князей Всеволожских, деревня Воскресенская с рудником и золотыми промыслами на левом берегу Сосьвы остались за Походяшиными, а вогулам Денежкиным для поселения были выделены земли по реке Сосьве, так называемая дача Денежкиных. Н. К. Чупин в "Географическом и статистическом словаре Пермской губернии" уточняет, что деревня Денежкино ранее называлось Верхне-Масловским зимовьем: «Зимовье Масловское или Верхне-Масловское, на Северо-Востоке округа, на дороге из Петропавловского завода к месторождению белой огненопостоянной глины за Сосвой и к заводским сенным покосам на р. Лозве». Тот же Н.К. Чупин говорит, что "Масловское или Нижне-Масловское зимовье, представляла собой малую деревушку в северо-восточной части Богословского округа, расположенную на правом берегу реки Сосьвы, 16 верстами ниже Денежкина зимовья, и выше вогульской деревни Марсяты. В 1862 году в зимовьях Масловском и Денежкином вместе было 5 дворов, а жителей 42; сколько в отдельности в каждом из этих двух селений, мне неизвестно". Академик Гельмерсен, проводя геологические изыскания в Богословском округе в 1833 году писал, что «Берега верхней части р. Сосвы гористы; но у Денежкина зимовья находится уже последняя береговая скала - Камень Говорун; ниже берега делаются плоскими, река шире и обрамлена лесом и прекрасными лугами. Но близь Масловского зимовья русло реки загромождено большими глыбами темноцветного порфира, между которыми она весьма быстро и с большим шумом протекает. Этот, так называемый Масловский, перебор тянется более чем на версту. Вероятно, кроме Денежкиных, новые земли по Сосьве были отведены и вогулам юрт Крылышка, проживавшим в 15 верстах на юго-запад от Петропавловского завода вблизи Вагранского (ныне Крылышково) озера. Это предположение основано на том, что на левобережье Сосьвы, северо-восточнее бывшего спецпоселка Северная Сама, имеется болото, именуемое Крылышкиным, а ниже устья реки Северная Сама по старой дороге к деревне Петрова - Крылышкино озеро. Юрт Крылышка впервые достоверно упомянут в межевом журнале отвода лесов Петропавловскому заводу Походяшина в 1759 году. Тот же верхотурский купец М.М. Походяшин, основатель Богословского завода и Турьинских рудников, при строительстве доменных и медеплавильных печей на Петропавловском заводе в 1759-1761 годах, эксплуатировал залежи белых огнеупорных глин, которые доставлялись на завод лошадями с зимовья Денежкино, или Верхне-Масловское, за рекой Сосьвой. Житель поселка Маслово Юрий Логинов в своей статье "История поселка Маслово" указывал, что месторождение огнеупорных глин располагалось севернее Масловского отработанного ныне железорудного карьера в 100–120 метрах от его северного борта, ошибочно предполагая что зимовья Нижне-Масловское и Верхне-Масловское являлись двумя концами одного поселения. Данные Н.К. Чупина подтверждаются сведениями, приведенными в объяснительной записке к Уральской серии "Листа Р-41-Ивдель" Государственной геологической карты Российской Федерации: "в 1,5 км к юго-востоку от пос. Вишера известно малое Денежкинское месторождение (VI 1 39) огнеупорных глин, приуроченное к юрским каолиновым отложениям лангурской свиты Восточно-Уральской железорудной угленосной минерагенической зоны. Месторождение эксплуатировалось в 1893–1913 гг. Практически выработано. Глины месторождения пригодны для изготовления шамотных огнеупорных изделий класса «А»". Адрес-календарь и памятная книжка Пермской губернии за 1904 год содержит сведения о том что смотрителем рудника белой огнеупорной глины Богословского округа являлся сельский обыватель Валентин Иванович Коновалов. Историк российского предпринимательства в начале XX века Барышников М.Н., в историко-биографическом справочнике "Деловой мир России" приводит данные о номенклатуре имущества Богословского горнозаводского общества на 1 января 1900 года, в число которого были включены наряду с заводами, медными, марганцевыми, железными и хромистого железняка рудниками, золотыми и платиновыми приисками, угольными копями и копи белой огнеупорной глины (ссылка на работы "Акционерно-паевые предприятия в России" издания 1914 года, Отчёт Акционерного Богословского горнозаводского общества за... 1896-1904 гг.).

   Общераспространенное мнение, поддерживаемое краснотурьинским краеведом А.Ф. Меркером, о основании деревни Марсята вогулом Прокопием Марсиным основано на публикации Н.К. Чупина извлечения из записей путевого журнала школьного подмастерья Канцелярии Главного заводов Правления Петра Солонинина: "Отдохнув в новостроящемся Петропавловском заводе и захватив «харчевые» припасы, (7 июня 1759 года - Ю.Н.) Солонинин продолжил отвод лесов для заводской дачи М.М. Походяшина. Перейдя на левую сторону реки Волчанки и пройдя 12 верст вниз по течению, он повернул в направлении Сосьвы, к которой вышел через 7 верст. Отсюда Петр уже пошел вверх по течению Сосьвы до дороги, шедшей из Петропавловского завода до юрт вогула Прокопия Марсина. Перейдя дорогу, затем речку Атюс, он дошел до грани, поставленной Леонтием Яковлевым летом 1758 года при отводе леса к Петропавловскому заводу ("Петропавловская Грань" или просто "Грань" - старая дорога на Петропавловский завод, начинавшийся в 1,5 верстах на юг от деревни Маслово). Теперь путь лежал на запад, вдоль линии, отведенной Яковлевым. Так он дошел до юрт вогула Крылышка на речке Вагран. От вогульских юрт вверх по течению Ваграна, мимо озера Вагранского Солонинин дошел до дороги, шедшей с озера Княсьпинского на речку Вагран. 25 июня он возвратился на Петропавловский завод". Сам Н. К. Чупин в книге "Географический и статистический словарь Пермской губернии", изданной в 1873 году, пишет, что Марсята или Марсяткины юрты, иначе Петрова, деревня обруселых Вогул в Верхотурском уезде на левом берегу Сосвы, которой она отделяется от земель Богословских заводов. Летом 1833 году академик Гельмерсен, исследуя берега Сосвы в геогностическом отношении, посетил эту деревню, прибыв в нее водою из Петропавловского завода, отметив, что одежда, образ жизни, постройка домов у местных вогулов были совершенно русские; все они были христиане. «Не многие Вогулы, - пишет Гельмерсен в своих заметках - которых я видел в деревне, имели близкое к монгольскому очертание лица узкие, карие глаза, широкие скуловые кости, плоский нос, черные, прямые волосы, редкую бороду и смуглую кожу. Выражение лиц было разумное и добродушное. Они суть ясачники, то есть платят в казну ясак (подать звериными шкурами) и занимаются охотой, рыболовством и, что нельзя бы было ожидать на дальнем востоке в столь высокой широте, даже земледелием. Мы видели ячмень и яровую рожь на полях и слышали, что бывают годы, когда они совершенно дозревают и урожай бывает достаточный для собственного продовольствия жителей. Это весьма важно для бедных людей, потому что избавляет их от необходимости покупать муку, которой цена здесь уже гораздо выше, чем в Златоусте и Екатеринбурге. Сколько знаю, на Урале это самый северный пункт, где производится хлебопашество, конечно с весьма неверным успехом». Однако сведения, указанные в книге "Приходы и церкви Екатеринбургской епархии", изданной в 1902 году, совсем иначе освещает факт основания Марсятского юрта: «Ивановское село (Адриановичи тоже) (5 благочиние) Верхотурского уезда находится в 370 верстах от Екатеринбурга и в 174 верстах от Верхотурья в северном направлении и расположено по берегам реки Сосьвы, впадающей в Тавду. Местность лесистая и болотистая, почва глинистая и для земледелия неудобная. За то покосныя места по реке Сосьве и ея притокам очень хороши; сена хватает не только для местнаго потребления, но и для продажи. Первыми обитателями Ивановскаго села были ясачные вогулы, родоначальником которых был кочующий вогул Адриан Есаулков, имевший двух сыновей Ивана и Петра; от имени перваго получило свое название село Ивановское, называющееся также по имени его отца Адриановичами; от имени второго (Петра) получила свое название деревня Петрова, находящаяся от села Ивановскаго в 20 верстах. В состав прихода, кроме села, входят еще деревни Петрова, Маслова в 26 верстах, Марсятский кордон в 17 верстах, Мызникова в 12 верстах, Шутова в 15 верстах и Канатка в 20 верстах. Пути сообщения в приходе в высшей степени неудобные: летом возможна одна только верховая езда. Ивановские прихожане – ясачные вогулы – все православные и о расколе понятия не имеют. Занимаются земледелием, заготовкой сена, звероловством, рыболовством и работами на заводах Богословскаго округа. Данные противоречия легко устранимы, если признать что селения Марсяты и Петрово, разделенные рекой Сосьвой и 3 верстами пути, имеют самостоятельных эпонимов и заселены были двумя отличными друг от друга вогульскими семьями. Тем более, что в извлечениях из журнала Солонина от 1758 года упоминается только юрт Марсина, а в 1833 году академик Гельмермен посещает селение "Марсята или Марсяткины юрты иначе Петрова". В изданном в 1910 году И.Я. Кривощековым «Словаре Верхотурского уезда» отмечено, что Андриановичи или Ивановское село на реке Сосьва упоминается впервые при ревизии народонаселения в России 1816 года как деревня Есаулкова с 10 дворами и с 74 жителями обоего пола, что не противоречит датировке переселения части семьи Андриана Есаукова на левобережье Сосьвы недалеко от Марсяткиных юрт, где их фиксирует Гельмерсен в 1833 году. Однако, в дополнение к вышесказанному, приведу еще одну версию возникновения самого северного очага земледелия в Сосьвинской волости Верхотурского уезда: В изданной в 1893 году книге Петра Буцинского «Крещение остяков и вогулов при Петре I» приводится текст челобитной, посланной императору Петру Великому новокрещенцами Кошуцких волостей по реке Тавде в Тобольском уезде: «Князцы Иван Григорьев и Семен Петров бьют челом. Крестились они в православную веру своею волей, а поучиться им не от кого, для того, что Кошуцкая волость отстоит далеко и при той волости селения русских людей нет никакого; и для науки пожелали они, чтобы русские крестьяне Тагильской волости, Верхотурскаго уезда переселились к ним, а последние и сами того желают». Причем челобитчики обязывались для русских переселенцев отвести из своих владений пахотную землю и покосы и уплачивать за них в казну оброчные деньги. «И великий государь пожаловал бы их, велел для науки православной христианской веры и познания дней и праздников Господних учинить указ». Петр пожаловал и разрешил тагильским крестьянам в количестве 8 семейств переселиться в Кошуцкую волость. Можно предположить, что вследствие волнения татарских князцов Кошуцкой волости, Семен Петров мог переселиться со своим юртом и крестьянскими семьями в Сосьвинскую волость, основав деревню Петрова. 

    Датировка открытия Марсятского месторождения марганцевых руд и начало работы Марсятского марганцевого рудника еще подлежит уточнению. Согласно Горной энциклопедии, (1986 года. Том 3, стр. 253) записано: «Для заводов Урала, сначала разрабатывалось Соколовское месторождение (1880), позднее – Марсятское (1896-1908). В 1921 году на Урале возобновились разработки Марсятского месторождения». Однако данная датировка противоречит сведениям, изложенным в докладной записке геолога Федорова "въ Правленiе Горнозаводскаго Богословскаго Товарищества": "В первое же лето исследований, т.е в 1894 году, были открыты совершенно новые для Округа пластовые месторождения марганцовых руд, тянущиеся на большом протяжении по берегу третичного моря. Эти месторождения названы нами (по близости Марсятской лесной пристани) – Марсятскими. Часть этих месторождений, а именно на протяжении двух верст бывшей линии морского берега уже выработана. Марганцовый пласт переходит местами в пласты бурых железняков, занявших еще гораздо большую площадь, чем марганцевые руды. Летом 1895 года была докончена изучением площадь марганцевых руд и бурых железняков Марсятских месторождений. По близости, а именно, в местности прилегающей к деревне Денежкиной установлено присутствие бурых железняков, покрывающих не толстым слоем развитые здесь известняки". То есть на момент геологических исследований Марсятского месторождения в 1895 года были выявлены горные выработки марганцевой руды, о которых геологическое управление и управление рудников Богословского горно-заводского общества не имели информации. Екатеринбургский краевед В. Ищенко в своей статье «Первая находка марганца в России» писал, что марганец на территории БГЗО был открыт в 1807 году севернее Петропавловского завода, а его добыча надежно датируется с 1811 года для нужд Санкт-Петербургского стекольного завода, а позднее - и для нужд Императорской бумажной фабрики. Также нуждается в уточнении дата закрытия Марсятского марганцевого рудника. В опубликованном Е. Зарудним отчете геолога Богословского Горного Округа Е. Стратановича, хранящемущеся в фондах Федоровского геологического музея города Краснотурьинска и датируемом 1918 годом на имя Главного Управляющему Б.Г.О. С.Н. Дорогова и Турьинскоого Делового Совета рудников указано: "Вследствие письма № 804 Управления Б.Г.О. от 11 мая с.г. о Марганцевых рудах довожу до сведения, что я внес в здешний Деловой Совет предложение заслушать мой доклад о Марсятском марганцевом месторождении. Доклад этот был послан вчера в Екатеринбург. Перспективы на добычу Марсятской марганцевой руды – не важные, главным образом, по причине отрицательного отношения к этой руде со стороны Надеждинских и Сосьвинских металлургов. В руде много кварца. Содержание SiO2 в рядовой руде 15-20%, фосфора 02-1%, Mn 26-29%, даже очень часто большие партии имеют меньше 26% Mn. Надеждинский завод, как и в прежние годы, требует содержания в руде 35 % Mn. Между тем принималась руда с гораздо меньшим содержанием. Довести до 35% - нельзя. Разве только помог бы какой-нибудь способ механического обогащения. Применявшийся в виде опыта способ обогащения через промывку водою поднимал % содержания только с 26% на 29% при стоимости этой операции 2 копейки на пуд при наливной воде, 1 копейка при даровой самотеком из ручья. Эти цены довоенного времени. Прежде чем возобновить добычу марганцевой руды по предложению Областного Правления, надо заручиться от него точным обещанием какую руду, т.е. с каким количеством Mn, SiO2, Al2O3 оно согласно принимать к вывозу. Иначе возможен убыток в хозяйстве: руда будет добыта и не пойдет в перевозку, т.е. повторится то, что уже было, а именно Надеждинский завод в 1913 году отказался принимать, хотя было добыто около 600 тыс. пудов".

Кроме всего, известно, что в деревне Петрова около трех лет проживал священник Казанско-Богородицкой Походной церкви Верхотурского уезда отец Иван Пономарев, сменивший в 1905 году на этом посту отца Петра Мамина (брата писателя Мамина-Сибиряка).

    С позволения Евгения Заруднего, к очерку о истории деревни Марсят я хотел бы добавить сведения о метеостанции, работавшей в районе Марсятской лесной пристани с 1909 года, предоставленные Заруднему Верхотурским историком-краеведом Михаилом Бессоновым. Богословская обсерватория организовала в Марсятском лесничестве метеорологическую станцию (пост). По отчету помощника Главного Лесничего БГО П. М. Некрасова в Екатеринбургскую магнитно-метеорологическую обсерваторию Марсятская станция Богословского Горного Округа была оборудована всеми необходимыми инструментами, и с 1 мая (по новому стилю) 1909 года приступили к систематическим наблюдениям. Станция находится на Марсятском лесном поселке на берегу реки Сосьвы под 30 градусов 11 часов восточной долготы (от Пулково), и 60 градусов 1 час северной широты. На станции имелись следующие инструменты: анероид № 25158, психрометрический гигрометр: сухой термометр №48499 (Ф. О. Мюллер), смоченный № 26359 (Ф. О. Мюллер), волосяной гигрометр № 28710 (ф. О. Мюллер), минимальный термометр № 27397 (Ф. О. Мюллер), максимальный № 4967 (Ф. О. Мюллер), 2 дождемера с защитой Нефера № 47915 и 47916, измерительный стакан № 44936, флюгер Вильда с 2 дощечками № 27168. Наблюдения будет производить служащий лесничества Петр Степанович Ошибков. Еще раньше П.М. Некрасовым в сентябре 1908 года предписывалось Марсятскому Лесному Смотрителю В. Костареву устроить и поставить снегомерную рейку согласно указаний инструкции и связать наблюдения снегового покрова, метелей, замерзания и вскрытия вод с производившимися ранее наблюдениями над состоянием воды посредством того же лица, которое занималось наблюдениями и ранее. Для наблюдений над атмосферными осадками предполагалось приобрести дождемер. В 1909 году был установлен водомерный пост на Марсятской лесной пристани для занесения показаний в журнал прибыли и убыли воды в реке Сосьве. Все показания Марсятской метеорологической станции заносились в журнал наблюдений. Так же составлялись таблицы наблюдений над грозами и зарницами, таблицы наблюдения над снеговым покровом и метелями. Отчеты составлялись в 2х экземплярах, для Екатеринбургской и Богословской магнитно-метеорологических обсерваторий. При всей серьезности подхода к организации метеорологической станции, оплата за сей труд не была предусмотрена, в связи с чем осенью того же 1909 года уволился смотритель П. Ошибков. На место его назначен был А. Есаулков. До какого периода находилась и работала станция – пока не известно.

   История возникновения приискового поселка Лангур и села Екатерининка, территориально относящихся к Южно-Заозерской даче князей Вселоволжских, также не отделима от истории становления Богословского округа. В декабре 1823 года В.А. Всеволожский отдал распоряжение о возобновлении поисков в Заозерском округе россыпного золота, проводившихся ранее его людьми неудачно. Для «поиска и испытания золотоносных песков» из Екатеринбурга в марте 1823 года был направлен штейгер Леонтий Пивоваров, «знающий по сей части производство». В ходе разведки по левым притокам реки Сосьвы, он на практике обучал рабочих изыскательской партии, «каким точно образом должны производиться промывка и отделение золота». Первое месторождение золота во владениях Всеволожского было обнаружено в 1824 году в старых копях медного рудника, разрабатывавшегося сыновьями М.М. Походяшина 40 годами ранее, по речке Стрелебной, на границе с Богословским горным округом. Этот медный прииск был открыт в 1778 году приказчиком Петропавловского завода Григорием Постниковым и его компаньоном - верхотурским купцом 2-й гильдии Петром Ентальцевым, но разрабатывался недолго по причине «бедности руд». Обнаруженная в медных копях россыпь содержала от 3 до 4 граммов золота (примерно один золотник) на сто пудов песков. (А. Губин. Первые открытия и первые заявки на прииски. «Северная звезда», №80 1991 г.). В апреле 1825 года поверенный В.А. Всеволожского по Пожевскому правлению В.П. Воеводин направил в Пермское горное правление прошение о разрешении разрабатывать золотоносные пески. Однако решение вопроса затянулось, так как на эту россыпь претендовал казенный Богословский горный округ. Основаниями долгого судебного разбирательства по поводу прав на освоение золотых приисков на левобережье Сосьвы было нахождение их в границах владений князя Всеволожского, что оспаривалось в суде поверенными горного начальника Богословских заводов М.А. Фереферова, ссылающихся на права открытия и законного пользования медных промыслов на спорной местности. После воцарения императора Николая I, Указом Сената от 17 марта 1827 года В.А. Всеволожскому было разрешено «добывание золота на праве собственности» по речке Стрелебной и первый же сезон было намыто 3 фунта 8 золотников (1,3 кг) золота. В 1828 году добыли один пуд золота, в следующие годы добыча постепенно возрастала, и с 1831 года добывалось уже 12 пудов золота за сезон. В этоже время были открыты Екатерининское и Лангурско-Александровское месторождения золота. Екатерининский прииск начал разрабатываться в 1830 году и получил чуть позднее свое название в честь дочери А.В. Всеволожского Екатерины, родившейся в 1833 году. На приисковых работах первоначально использовалась часть переселенных в Заозерский округ крестьян и дворовых из Пожевского и Майкорского заводов, а также Сивинского имения Всеволожских в Оханском уезде. После смерти В.А. Всеволожского в 1836 году его сыновья Александр и Никита привлекли к работе на золотых промыслах государственных крестьян-коми Вологодской губернии. Так летом 1837 года для работ на приисках было завербовано 406 зырян из Усть-Сысольского уезда. В статье старшего научного сотрудника Краснотурьинского краеведческого музея Ю. Гунтера «Золотое Заозерье» приводятся сведения, что в январе 1838 года 200 крестьян-коми прекратили работу и, разгромив приисковую контору, отправились домой. В 1840 году был заключен контракт с подрядчиками о найме на полтора года 204 человек государственных крестьян Езерицкого староства Городецкого уезда Витебской губернии «для производства земляных работ» на Всеволодоблагодатских промыслах. Однако, тяжелые условия работы, суровый климат и цинга привели к высокой смертности среди белорусов. В 1849 году Заозерская дача была поделена между Александром Всеволодовичем и Никитой Всеволодовичем Всеволожскими: Северо-Заозерскую с центром в Никито-Ивделе и Южно-Заозерскую – с центром в селе Всеволодо-Благодатском. В 1858-1859 годах Южно-Заозерские прииски находились в аренде у екатеринбургского купца Юхнева. Затем они попали в руки купца Ислентьева, который в 1873 году добычу золота прекратил. Оживление началось при новом арендаторе - верхотурском купце Прокопии Шадрине. Он построил в Екатериновском селении часовню, открыл лавки. В 1878 году часовня была обращена в церковь, и временное поселение перешло в разряд основных селений волости. К концу XIX века значение села Всеволодоблагодатского упало, а роль административно-хозяйственного центра стали выполнять село Екатерининка и близлежащие прииски (Лангур и Стрелебный). По сведениям Верхотурской земской управы, в 1908 года Екатерининкое насчитывало 138 дворов и 622 жителя, уступая величиной населения и колличеством жилых домов только Никито-Ивделю, административному центру Северо-Заозерской дачи. В селе имелись три торговые лавки и земское начальное училище. Перед первой мировой войной жители села всем «миром» построили для него здание, в котором до сих пор располагается сельская школа (Андреев Е.В. Заозерское золото. «Уральский следопыт», №6, 2006 г.). В 1903 году Южно-Заозерскую дачу приобрело Зауральское горнопромышленное общество, наиболее крупными держателями акций которого были инженеры-техники братья Полежаевы, К. П. Троицкий, а также финансисты Д. С. Поляков и Л. А. Варшавский. Во время Империалистической войны для работ на золотых приисках Лангурской дистанции использовался труд военнопленных. На 9 сентября 1917 года на приисках Зауральского ГПО числилось 200 рабочих-военнопленных (ГАСО. Ф.50, Оп.2, Д. 3184). После национализации в декабре 1917 года всех приисков Севе-Заозерской и Южно-Заозерской дач, был создан единый Заозерский золото-платиновый округ площадью 19 тысяч квадратных верст, который подчинялся объединению «Уралплатина» (административно подчиненный колчаковской администрацией к Богословскому округу в период времени с конца октября 1918 по 12 июля 1919 гг.). Правление округа находилось до 1924 года на прииске Лангур, а позже было перенесено в село Никито-Ивдель.

Открытая добыча железной руды п.Маслово (Марсятское рудоуправление) Фото: В.Коковихина 1944 год.

Самые ранние сведения об открытии месторождения золота в районе деревни Маслово и начале его добычи. В Биографическом справочнике Бессонова М.С. «История Северного Урала в лицах (1589-1917) имеется упоминание о произведенном в 1831 году за открытие богатого золотосодержащего прииска в берггешворены Версилове Павле Андреевиче, происходившем из дворян Даньенского уезда Новгородской губернии. В 1832 году П.А. Версилов был смотрителем верховых работ поторжного цеха, конюшни и салотопки при Турьинских рудниках, а в августе 1833 года - смотрителем Масловского золотого промысла и Верхнекаменской фабрики Богословского округа (ГАСО. Ф.435, Оп.2, Д.3). В данном случае речь может идти только о месторождении золото-кварцевых руд на территории Масловского золоторудного узла в пределах Сосьвинско-Волчанской площади Северного Урала. В то время разработка Масловского прииска развития не получила, ввиду нехватки рабочих рук, удаленности месторождения от поселка Турьинские рудники и неудачно выбранным местом для золотодобычи, требующего значительных расходов на строительство шахт и восстановления фабрики для протолочки золотоносных руд на Богословском медеплавильном заводе, которая после закрытия Воскресенского рудника в 1816 году была переделана в слесарную мастерскую (Юрий Сысуев, Василий Ищенко «Исчезнувшие поселения Свердловской области. Деревня Воскресенка»).
Добыча россыпного золота в районе деревни Маслово на участке Сосьва-1 вверх по реке от устья притока Сосьвы речки Масловка была возобновлена в 1935 году силами Южно-Заозерского приискового управления, выделенного Приказом № 190150 от 5 декабря 1933 года по тресту Уралзолото из состава Северо-Заозерского приискового управления. После отработки русловой части россыпи, на левой террасе реки Сосьвы была построена и работала гидравлическая установка, с искусственным напором воды, на базе газогенераторных тракторов (данные с официального сайта артели «Южно-Заозерский Прииск»), а позднее (до 1955 года) на золотоносном участке добыча велась с использованием малолитражной драги типа «Гном». Приблизительное время пуска в строй гидравлической установки на Масловском месторождении можно определить по данным Книги памяти жертв политических репрессий Свердловской области на Рогальского (Рагальского) Петра Никитовича (Никитьевича) 1911 г.р., уроженца и жителя села Иртышкино Старобардинского уезда Томской губернии (Новосибирской области), русского, члена колхоза им. Сталина. 14 апреля 1933 года П.Н. Рогальский был арестован и 21 апреля 1933 года осужден постановлением особой тройки при ПП ОГПУ по Запсибкраю по ст. 58-2-7-11 УК РСФСР на 5 лет заключения в концлагере. По отбытии срока заключения, П.Н. Рогальский был сослан на спецпоселение в поселок Маслово Надеждинского (с сентября 1939 года – Ивдельского) района Свердловской области, где он работал машинистом локомобиля гидравлической установки Масловского золотого прииска Южно-Заозерского приискового управления. 12 декабря 1942 года П.Н. Рогальский был повторно арестован и 16 августа 1943 года осужден на 8 лет ИТЛ.
По воспоминаниям старожила поселка Маслова Юрия Логинова, кроме драги на реке Сосьве работали золотарские плоты, число которых в 30-е годы достигало десятка, на каждом из которых работала своя артель старателей. Добыча золота старательским способом в СССР была восстановлена Постановлением ЦИК и СНК СССР от 25 мая 1934 года, согласно которого старатели-золотодобытчики были приравнены к промышленным рабочим. Согласно данного постановления, каждый трудящийся СССР, независимо от места его работы, а также члены его семьи в одиночку или организованно (артелями), могли получить золотоносный участок для разработки старательско-золотничным способом. Старатели подлежали полному социальному Страхованию в порядке, устанавливаемом ВЦСПС, а заработок старателей освобождался от обложения какими бы то ни было общегосударственными и местными налогами и сборами. Хозяйства старателей освобождались от сельскохозяйственного налога и от всякого рода трудгужповинности. Старатели и состоящие на их иждивении и проживающие вместе с ними члены их семей должны были обслуживаться медико-санитарными, профилактическими и социально-бытовыми учреждениями наравне с рабочими. Жилая площадь в городах, занимаемая старателями и членами их семей, состоящими на их иждивении, а также коммунальные услуги оплачивались по ставкам, установленным для лиц, работающих по найму. За старателями - городскими жителями сохранялась жилая площадь, занимаемая ими на все время старательской работы. В случае, если семья старателя выезжала вместе с ним, жилая площадь, занимаемая как старателем, так и его семьей, сохранялась за ним в течение года. Этим же постановлением были установлены обязанности золотоплатиновых предприятий, которые были должны предоставлять старателям необходимые указания для безопасного и технически правильного ведения работ, снабжать их за особую плату инвентарем, оборудованием, инструментами, лесными материалами, прозодеждой и оказывать им производственные услуги и техническую помощь. За особую же плату золотоплатиновые тресты должны были предоставлять старателям и их семьям, находящимся на месте работ, жилища и коммунальные услуги. Разрешение на право добычи золота и платины, а также все справки по старательско-золотничным работам на территории Уральской (Свердловской) области выдавались приисковыми управлениями треста «Уралзолото». На первом году разработки русловой россыпи (на Масловском золотом прииске), ниже деревни Маслово было повторно открыто месторождение рудного золота (вероятно, были обнаружены шурфы 1833-1834 годов), после чего ЮЗП начала его разработку шахтным способом, основав Масловский золотой рудник. С 1936 года по 1947 год золоторудные кварцевые жилы разрабатывались хозспособом и старателями из шахт. Согласно данным Государственной геологической карте Российской Федерации (Лист Р-41 - Ивдель), разработка золоторудной кварцевой формации Масловского месторождения производилась в 1936-1949 годах (подразумевается шахта «Кировская» и шахта № 9).
Штат рабочих и старателей Масловского участка ЮЗПУ состоял в основном из числа административно-ссыльных, проживавших в спецпоселениях на территории Надеждинского и Ивдельских районов, а также местных жителей и лиц, завербованных на прииски и рудники из Ижевской и Молотовской (Пермской) областей, Татарстана и Башкирии. Спецпоселенцы, как правило, составляли 70-75% всех рабочих и технических специалистов приисков и рудников Южно-Заозерского приискового управления до конца 40-х годов, когда на работу в ЮЗПУ стали массово направлять немцев, демобилизованных из трудармии и лиц, освобожденных из Ивдельлага по отбытию наказания, имевших ограничения в виде поражения в правах, предусмотренных пунктами «А, Б, В» ст. 31 УК РФСР. К сожалению, фонд Р- 638 Отдела труда и спецпоселений был передан из ГАСО в 1-й спецотдел УВД Свердловской области и доступ к документам этого фонда крайне ограничен. Из доступных источников о старателях и рабочих Масловского участка ЮЗПУ имеются мартиролог «Книга Памяти жертв политических репрессий Свердловской области» и анкеты архива Ивдельского отделения общества «Мемориал», содержащих сведения о месте работы репрессированных граждан на момент их ареста:
- Ясаков Иван Иванович 1889 г.р. уроженец деревни Каркалай Барашниковского района Ижевской области, русский, слесарь Масловского прииска Южноозерского приискового управления Ивдельского района Свердловской области. Арестован 31 июля 1942 года и 17 октября 1942 года осужден на 8 лет ИТЛ.
- Буйный Бергард Валентинович 1909 г.р. города Торунь-Подгуш Львовской губернии, поляк, старатель Масловского участка Южно-Заозерского приискового управления. Проживал на спецпоселении в пределах Самской поселковой комендатуры Надеждинского района. Арестован 27 августа 1937 года. Осужден 26 октября 1937 года к ВМН. Расстрелян 13 ноября 1937 года.
- Рябухин Василий Иванович 1892 г.р. уроженец села Брехово Суксунского района Свердловской области, русский, кочегар шахты №4-5 Масловского золотого рудника Южно-Заозерского приискового управления Надеждинского района Свердловской области. Арестован 12 марта 1938 года. Осужден 13 мая 1938 года к ВМН. Расстрелян 16 мая 1938 года.
- Лунегов Агафон Михайлович 1904 г.р. уроженец деревни Гари Кишертского района Пермской области, русский, старатель Масловского золотого рудника Надеждинского района. Арестован 27 июля 1938 года. Осужден 31 августа 1938 года на 2 года ИТЛ.
- Гурышев Алексей Николаевич 1907 г.р. уроженец села Соболеково Нижнекамского уезда Казанской губернии, русский, административно-ссыльный, пилоправ Южно-Заозерского приискового управления в поселке Маслово Ивдельского района Свердловской области. Арестован 15 декабря 1942 года. Осужден 16 августа 1943 года на 5 лет ИТЛ.
Кроме того, Юрий Логинов в своей публикации «История поселка Маслово» упоминает репрессированного в 1943 году спецпереселенца по фамилии Островский, работавшего трактористом Масловского золотого рудника.
С самого начала эксплуатации Масловского золоторудного месторождения, в районе деревни Маслово производились регулярные геологоразведочные изыскания. В Государственном архиве Свердловской области хранится геологический отчет «Исследование золотосодержащих руд Масловского рудника Южно-Заозерского Приискового Управления Треста Уралзолото за 1937 год» (ГАСО Ф. Р-17, Оп.1Н, Д.32). В биографическом справочнике Комарского В.Я. «Геологоразведчики Урала в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» содержатся сведения о том, что в 1938-1941 годах геоморфологическую и геологическую съемку Масловского месторождения в пределах ЮЗПУ на Северном Урале проводила начальник геоморфологической партии геологоразведочного отдела треста «Уралзолото» Павлова Нина Владимировна (составила четыре геологических отчета). Кроме того, известны геологические отчеты по разведке промышленных запасов минерального сырья (золота) Масловского месторождения, составленные в 1939-1940 годах горными инженерами-геологами А. Грабдоником и П.Г. Алендорфом (ФБУ ТФГИ по УрФО Инв. №19336, 19551). Большую часть рабочих кадров геолого-разведочных партий Южно-Заозерского Приискового Управления также были укомплектованы спецпоселенцами, направляемыми на работу в трест «Уралзолото» по разнарядке ОСП (Отделов Спецпоселений) территориальных отделов НКВД.
В годы Великой Отечественной войны, в деревне Маслово был открыт новый железный рудник, работы на котором производились силами спецпереселенцев и рабочих, мобилизованных в трудармию на территории Татарстана и Башкирии. Масловское месторождение высококачественных железных руд скарново-магнетитового типа было открыто предположительно одновременно с Самским железорудным месторождением геологами Богословского горно-заводского округа. Известно, что в январе 1917 года на подготовительных работах (земляной выемке) нового железного рудника в деревне Маслово было занято 109 военнопленных Австро-Венгерской армии (ГАСО Ф.45 Оп.1. Д.997,1098). Однако, после Октябрьской революции и национализации имущества БГЗО, все работы в деревне Маслово были прекращены. Повторная разведка с подсчетом промышленных запасов железной руды была произведена в 1939-1941 годах инженером-геологом Уральского геологического управления Михаилом Иосифовичем Алешиным, возглавлявшим на тот момент времени Масловскую железорудную геологическую партию (запасы были утверждены ВКЗ 24 декабря 1941 года). Работы по разведке и передаче промышленности Масловского железорудного месторождения, а также Марсятского и Полуночного месторождений марганцевых руд с 1938 года осуществлялись под руководством старшего инженера по редкометальным рудам и рудам черных металлов Уральского геологического управления Владимира Алексеевича Ершова, который с мая 1943 года являлся руководителем Территориальной комиссии по запасам полезных ископаемых и по совместительству - начальником тематической партии по обобщению геологических материалов по железным рудам Урала. В объяснительной записке к листу Р-41- Ивдель Уральской серии Геологической Карты Российской Федерации 2007 года издания говорится, что «Месторождения Масловское (VI 1 45), Новомасловское (VI 1 43) и Сосьвинское (VI 1 48) локализуются в пределах Масловского золото-железорудного узла и связаны со средне позднедевонскими интрузиями ауэрбаховского комплекса, скарнирующими образования раннедевонской краснотурьинской свиты. Для месторождений характерен существенно магнетитовый состав руд, иногда отмечаются медистые магнетиты. Мощность рудных тел колеблется от 2 до 15 м…». Осенью 1941 года месторасположение нового Масловского рудника посетили члены Комиссии по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны под руководством академика И.П. Бардина и заместителя наркома внутренних дел старшего майора государственной безопасности А.П. Завенягина, курировавшего в то время Государственный научно-исследовательский и проэктный институт редкометаллической промышленности («Гидромет»). Задачами упомянутой выше комиссии являлось выяснение промышленных запасов железной руды и марганца на Севере Свердловской области и их скорейшее промышленное освоение. Юрий Логинов, являвшийся очевидцем открытия Масловского железного рудника, в своих воспоминаниях указывал, что «в первый военный год осенью привезли на поезде бригаду эстонцев. Были они бесконвойными и жили у людей на квартирах, но комендант уже был. Ходил он с пистолетом, ведь в то время даже начальник карьера имел пистолет. Эстонцы занимались изготовлением конструкций и опор для будущего моста через Сосьву. После привезли роту трудармейцев (мужчин, не пригодных к службе). Во время войны работали по 12 часов. Зимой 1941-1942 годов они сооружали котлованы для опор моста: промораживали дно и вручную долбили лед и грунт. Одновременно было начато вскрытие рудного тела Масловского железорудного месторождения и прокладка железной дороги колеи 750 мм от карьера до погрузки (более 2 км). На разгрузку вагонетки затаскивали лебедками. Рудник был подчинен Марсятскому рудоуправлению треста «Уралруда». В то же время завозили оборудование: 3 шахтных семитонных электровоза бывших в употреблении на Украине, шахтные кубовые вагонетки ВО-1. У этих вагонеток не было амортизаторов и они постоянно «бурились» на стыках и перекосах путей. К 7 ноября 1942 года мост был построен. К весне по нему проложили ж/д пути и «руда пошла». Это была окисленная руда верхних горизонтов, которую грузили лопатами трудармейцы». Вышесказанное подтверждается сведениями Книги Памяти жертв политических репрессий Свердловской области, согласно которым в период с 1942 по 1947 года были подвергнуты политическим репрессиям следующие работники Масловского железного рудника:
- Пюметс Гуйдо Мартынович 1908 г.р. уроженец города Ревеля (Таллина) Ревельской губернии, эстонец, осужденный к высылке в спецпоселение НКВД Свердловской области, чернорабочий Масловского железного рудника Серовского района. Арестован 9 марта 1942 года. Осужден 13 сентября 1942 года на 8 лет ИТЛ.
- Стаховский Антон Витальевич 1900 г.р. уроженец села Себерка Барановского района Житомирской области, поляк, осужденный к высылке в спецпоселение НКВД Свердловской области, машинист локомобиля Масловского железного рудника. Арестован 26 апреля 1947 года. Осужден 26 июня 1947 года на 10 лет ИТЛ.
- Аверин Николай Федорович 1914 г.р. уроженец села Новый Свет Алышаевского района Башкирской АССР, русский, административно-ссыльный, токарь Масловского железного рудника поселка Маслово Ивдельского района. Арестован 12 декабря 1942 года. Осужден 16 августа 1943 года на 5 лет ИТЛ.
Согласно Уральской серии Геологической Карты Российской Федерации все скарновые месторождения железных руд в районе поселка Маслово к настоящему времени выработаны. Однако, в Постановлении Правительства Свердловской области от 18 июля 1997 N 607-п «О программе развития рудно-сырьевой базы металлургической промышленности Свердловской области "Руда Урала" до 2005 года» высказано предложение о расширении добычи скарново-магнетитовых руд для нужд черной металлургии за счет вовлечения в эксплуатацию Масловского и 3-го Северного месторождений в Свердловской области, что дает надежду на возрождение горно-добывающего производства в поселке Маслово.

  Документально подтвержденной датой открытия Самского месторождения железной руды относится к 1895 году в ходе геологоразведочных работ, проводимых на севере Богословского округа под руководством горного инженера В.В. Никитина, сменившего академика Е.С. Федорова на должности заведующего геологическими изысканиями БГЗО. В докладной записке Евграфа Степановича Федорова в Правление Горнозаводского Богословского Товарищества указывается: «В первое же лето исследований, т.е в 1894 году, были открыты совершенно новые для Округа пластовые месторождения марганцовых руд, тянущиеся на большом протяжении по берегу третичного моря. Эти месторождения названы нами (по близости Марсятской лесной пристани) - Марсятскими. Часть этих месторождений, а именно на протяжении двух верст бывшей линии морского берега уже выработана. Марганцовый пласт переходит местами в пласты бурых железняков, занявших еще гораздо большую площадь, чем марганцевые руды. Летом 1895 года была докончена изучением площадь марганцевых руд и бурых железняков Марсятских месторождений. По близости, а именно, в местности прилегающей к деревне Денежкиной установлено присутствие бурых железняков, покрывающих не толстым слоем развитые здесь известняки (Самское месторождение железных руд – Ю.Н.)».  Е.Д. Стратанович в отчетах геологических изысканий Федоровского геологического музея за 1900 год указывает, что разработка Марсятского месторождения велась под руководством горного инженера БГЗО А.М. Мурзина, состоящего на тот момент в должности начальника Нижне-Масловского золотого прииска. Вероятнее всего, именно горным инженерам А.М. Мурзину и В.В. Никитину принадлежит право открытия месторождений железных руд севернее села Маслово, в районе реки Сама. В 1901 году в Санкт-Петербурге в типографии М. Стасюлевича вышла в свет книга "Богословский горный округ: Описание в отношении его топографии, минералогии, геологии и рудных месторождений" сочинения Е.С. Федорова и В.В. Никитина, содержащая геологические карты рудничных планов и разрезов Округа, в том числе Самского и Масловского железорудных месторождений. Однако, версию более ранее открытия Самского железорудного месторождения сообщает Н.К. Чупин в "Географическом и статистическом словаре Пермской губернии", где он пишет, что: еще "в 1830-х и в последующих годах золотоискательными партиями во многих пунктах Богословского округа находимы были признаки магнитных железных руд, оставшиеся однако без расследования, потому что недостаток рабочих рук, даже для медного производства и для разработки золотых россыпей, препятствовал вводить в Богословском округе чугуноплавильное и железоделательное производства". Вероятно Н.К. Чупин имел в виду открытие в 1778 году "Прииска железного по реке Сосьве, в 40 верстах от означенного к построению завода (Петропавловского - Ю.Н.), при нём изба размером 2 на 2 сажень и кузница". Этот железный прииск был найден компанией рудознатцев в составе верхотурского купца Петра Енталцова (Ентальцева) и разночинца Григория Посникова (Постникова), ранее занимавшихся розыском месторождений золота, железных и медных руд для заводовладельца Максима Походяшина. Ентальцев и Постников пытались продать его в 1780 году владельцу Северо-Заозерской дачи князю Всеволоду Алексеевичу Всеволожскому в числе других открытых ими медных и золотых приисков. Сделка не состоялась, но и Максим Походяшин железный прииск разрабатывать не стал (Ищенко В.Я. Деревня Воскресенка 2. Несбывшиеся надежды). Определенно речь идет о Самском месторождении железных руд на землях вогулов Крылышковых. Таким образом, дирекция медных и железных рудников Богословского горно-заводского округа, при геологической разведке новых железных рудников в 1894-1896 годах (Самского и Масловского), могло полагаться на сообщения и заявки в Канцелярию главного заводов правления Постникова, Ентальцева и иных рудознатцев.   

     Доразведка Самского месторождения было начато  в 1912 году (шурфка и пробные вскрышные работы) в соответствии с планами Богословского горнозаводского Общества строительства железной дороги от Надеждинского завода к северным рудникам. В виду отдаленности и трудностей доставки припасов и оборудования, Самский рудник создавался как временное рудничное поселение. Об этом свидетельствует то, что в поселке до 1918 года не было заложено ни одной церкви или часовни, а также ни каких капитальных каменных строений. Все дела по организации работы Самского железного рудника были возложены на директора рудников БГЗО горного инженера Сергея Дмитриевича Основина. Он распоряжался завозом на новый рудник оборудования и рабочей силы. Однако, в конце текущего года он был снят с должности и переведен в помощники управляющего Ауэрбахского железного рудника. Причинами понижения С.Д. Основина в должности, вероятно, были его некомпетентность и сложный характер. В докладной записке на имя управляющего округом С.С. Постникова о притеснении китайских рабочих от 21 ноября 1917 года, драгоман китайских и корейских рабочих Богословского округа М.Е. Сякин так пишет о С.Д. Основине: «На [Ауэрбахском]  руднике есть китайская стража и старшины, которые держат рабочих в большой строгости, но и у них в последнее время не хватило [сил] понуждать и наказывать рабочих, и тогда администрация вызвала дополнительных ингушей и стражников, при которых был наказан плетьми переводчик Ли-Чжун-Ян и один из рабочих. При разговоре моем с господином [С.Д.] Основиным выяснилось, что он смотрит на все просто и не желает совершенно считаться не только с рабочими, но даже и со старшинами и переводчиками и ставит их ниже пленных. Ныне администрацией проведена сортировка рабочих и даже 20 человек забраковано, между тем они люди работоспособные и ни в чем дурном мною не замечены, господин же [С.Д.] Основин заявил, что они бунтовщики и их нельзя принимать никуда на работы в округе, а нужно заставить подрядчика увести их на родину. Общие отзывы младшей администрации и рабочих из татар, пленных и других о штейгере [А.С.] Иванове самые нелестные, и возмущение их против него растет с каждым днем. Господина [С.Д.] Основина считают за человека с поверхностными взглядами и мало вникающего…» (Петров А.И. История Китайцев в России. 1856-1917 годы. СПб., 2003; ГАСО. Ф.45, On.1, Д.297, Л.16-17). С самого начала работ на Самском железном руднике должность управляющего занимал горный техник Алексей Арсентьевич Барышников, 1881 г.р., уроженец поселка Туринские рудники Верхотурского уезда и выпускник местного горного училища. Он подчинялся инженеру по делам разведки горному инженеру Борису Сергеевичу Стахевичу и его помощнику – горному инженеру Дмитрию Михайловичу Мишарину. Общее руководство рудничными работами осуществлял директор рудников и разведок Богословского округа горный инженер Василий Васильевич Кисельников, сменивший на этой должности С.Д. Основина. В июле 1919 года А.А. Барышников с семьей, в числе других технических специалистов Богословского Округа, эвакуировался в Сибирь вместе с «драпающей» армией адмирала Колчака, предварительно взорвав промывальную фабрику Самского рудника и паровоз в карьере «Северный-2». После окончания Гражданской войны он работал в должности инженера 2-го района Вахтанского канифольно-скипидарного завода в поселке Вахтан Шахунского района Нижегородской области. Был арестован 14 марта 1938 года по обвинению по ст 58-10 ч.1 и осужден Приговором Горьковского областного суда от 3 ноября 1940 года к 6 годам лишения свободы и 3 годам поражения в правах (ГАРФ. Архивно-следственное дело 3874).

  Большую часть контингента, занятого на руднике, составляли «привозные рабочие, главным образом, зыряне и татары», срок работы которых, как правило, не превышал года (Материалы по районированию Урала. Т.III, Свердловск, 1923). Однако с началом Империалистической войны и последующим значительным оборонным заказом, размещенных на заводах БГЗО, работы по разведке новых кустовых залежей рудных тел и добыче железной руды возросли в разы, что повлекло за собой привлечение на рудник новой рабочей силы, переоснащения промывочной фабрики паровой машиной, строительство казенного конного двора, лесопилки и узкоколейной железной дороги от рудника до фабрики. После отмены ограничений на ввоз рабочей силы из-за границы, в 1915-1916 годах на Самском руднике появились китайские рабочие, в связи с чем, место, где располагались бараки китайских рабочих (ул. Заречная), получило название "Шанхай", в районе искусственного водоема - "Шанхайского озера". К осени 1916 года в Богословском округе из 33 тысяч рабочих (включая 17 тысяч военнопленных) было 4 тысячи китайцев (Промышленность и торговля. 1916 № 44), а на 1 сентября 1917 года - 4323 граждан Китая (Организация Распределения Рабочей Силы. М., 1920). Китайские рабочие на Самском руднике использовались на вспомогательных и неквалифицированных работах (земляные работы, лесозаготовке, торфозаготовка). В энциклопедии "Металлургические заводы Урала в XVII–XX вв.", изданной в 2001 году под редакцией В.В. Алексеева, указывается, что в 1915-1918 годах на Самском руднике добывалось около 1 млн. пудов руды в год. Рудное сырье Самского месторождения представляло собой бурый железняк (Лимонит) в виде бобовин с грецкий орех или с куриное яйцо, а иногда - в виде ноздреватых рудных масс весом больше пуда, с содержанием железа 43%, чистых по содержанию серы и фосфора. Простирание полосы рудных тел были разведаны на север от поселка Старая Сама до села Лангур (Самское, Талинское и Александровское месторождения) шириной от 500 до 1000 метров. Так как железная руда залегала пластообразно в глинах, после выемки из карьера, ее промывали в специальных ваннах со шнековым перемешиванием. Отработанная вода сливалась в отстойник. Место расположение карьеров Самского рудника известно из архивов Серовского (Надеждинского) металлургического завода. "Шанхайское" озеро" представляло собой запруженную речку (приток реки Сама), протекавшую ниже плотины в глубоком распадке, разделяющим надвое современную улицу Заречную (поселок Шанхай). Ниже плотины была сооружена промывочная фабрика, по левую сторону которой располагался конный двор и кузница. Сам железорудный карьер разрабатывался севернее улицы Школьной, а на его отвале была позже построена тригонометрическая вышка, с верхней площадки которой можно было увидеть одну из аналогичных Петропавловских вышек, построенных в 1940 году экспедицией Метростроя на Жительских сопках. В 70-е годы от этого затопленного карьера осталось озерцо под названием "Месяц" и ряд других небольших водоемов искусственного происхождения. После выработки "Южного" полигона, добыча железной руды велась севернее поселка, за нынешней улицей 40 лет Победы, где сохранились кустовые горные выработки как первого периода существования Самского рудника, так и более позднего времени, относящегося к периоду хозяйственной деятельности "Марсятского Рудоуправления". Именно северо-западное направление было самым перспективным и руду в 1916-1918 годах добывали в карьерах "Северный-1" и "Северный-2" к которым была проложена узкоколейная железная дорога. А вот промытую руду с Самского рудника возили в Надеждинский завод на одноосных грабарках по специально проложенному тракту, так как прежняя дорога от Турьинских рудников пролегала восточнее, в направлении Северо-Самской паромной переправы, где ранее для нужд Богословского горного округа до 1913 года добывалась белая огнеупорная глина между Верхне-Масловским зимовьем (Северная Сама) и деревней Березовая Гарь (Вишера). Добытую в карьерах руду до промывочной фабрики возили на узкоколейных паровозах длиной 3 метра с шириной колеи 750 мм. Как утверждает Юрий Логинов, долгое время работавший в маркшейдерском отделе Марсятского Рудоуправления, последний паровоз был найден в карьере "Северный-2" в 1952 году при восстановлении работ по добыче руды. Кроме рудничных работ, на левом берегу Сосьвы, выше Распоповского острова, разрабатывался карьер красной глины, из которого изготавливался кирпич. До настоящего времени от Самского тупика до затопленного кирпичного карьера имеется насыпь узкоколейного железнодорожного полотна. Кирпичный карьер эксплуатировался в дальнейшем Самским ОЛПом № 1 «Ивдельлага» НКВД СССР. Кирпич изготавливался в районе глиняного карьера, т. е. имелись печи для обжига кирпича. А в низовьях речки Рассольная добывался торф с использованием паровой элеваторной машины. К торфяным разработкам от Самского рудника было проложена лежневая дорога. Ныне на месте торфяных разработок расположена новая дамба (отстойник) известнякового комбината Марсятского рудоуправления. Широкое распространение торфоразработок в Богословского горном округе следует датировать периодом работы на Надеждинском металлургическом заводе выпускника Петербургского горного института 1894 года Вавилова Петра Михайловича, который 10 февраля 1920 года был утвержден в должности главного инженера-консультанта Богословского горного округа. П.М. Вавилов, являясь до переезда в Надеждинск техническим директором Приокского горного округа, имел опыт выплавки чугуна на домне Выксунского завода Нижегородской губернии, входящего в Приокский округ, на каменноугольном коксе, на древесном угле, на дровах, на торфяном коксе и на одном сыром торфе - то есть на любом топливе, которое рабочие могли найти в окрестностях завода. В то время на Надеждинском заводе из семи доменных печей действовала только одна (всего в РСФСР на этот период кроме Надеждинской в рабочем состоянии оставались всего две доменные печи - на Выксунском и Енакиевском заводах). Вавилов П.М. предложил, добавляя в печь дрова, на том же количестве имеющегося кокса пустить и вторую домну. Опытная плавка на смеси дров и угля удалась (ГАПК, Оп.509464, Д.2864). После этого П.М. Вавилов производил опыты с частичным введением в шихту богословского бурого угля и намеревался произвести плавку с добавлением торфяных брикетов, для чего в Богословском округе и начинаются осваиваться торфяники. Начало добычи торфа на Самском руднике можно датировать окончанием строительства железной дороги Надеждинск-Самский рудник, либо более ранним периодом, когда брикетированный торф мог использоваться в качестве топлива для узкоколейных паровозов и паро-силовой машины промывочной фабрики, также как и на Турьинских медных, Ауэрбахском и Воронцовских железных рудниках Богословского округа (где использовался брикетированный уголь Богословских копей).

   С началом Империалистической войны и до 1917 года, когда Надеждинский завод исполнял государственный оборонный заказ, добыча железной руды на Самском руднике возросла в 2-2,5 раз, причем руду приходилось по-прежнему вывозить конным способом от рудника до станции Марсяты. С середины октября 1915 года на работах в Самском руднике стал применяться труд военнопленных из числа граждан Австро-Венгерской Империи. В декабре 1915 года на руднике содержалось 185 военнопленных, не считая тех, что были заняты на лесозаготовках в Самском участке Петропавловского лесничества. В январе 1917 года число военнопленных, занятых на работах в Самском руднике возросло до 508 человек, а кроме того, 109 военнопленных работало в деревне Маслово на земляной выемке разведанного месторождения железных руд (освоение Масловского железорудного месторождения было прекращено после Октябрьской Революции) (ГАСО Ф.45 Оп.1. Д.997,1098). Охрана военнопленных и конвоирование их к местам исполнения работ осуществляла караульная воинская команда, состоящая из выписанных из военных госпиталей солдат или нижних чинов русской армии, бежавших из вражеского плена (ГАСО. Ф.45. Оп.1 Д.221, ГАСО. Ф.24 Оп.20 Д.2825). Кроме того, на Самском руднике имелась команда заводской частной стражи, состоящей из ингушей. Личный состав солдатской команды не подчинялся управляющему рудника, что отражалось на состоянии воинской дисциплины подразделения. Так 24 августа 1917 года солдаты Степан Старков и Иван Томилов отказались охранять пленных и самовольно покинули Самский рудник (ГАСО Ф.45. Оп.1. Д.293). К этому же времени относится расформирование по требованию рабочих союзов команд ингушских стражников и высылка их на Кавказ. Больных военнопленных отправляли в Турьинские Рудники или в Богословский завод, где их лечением занимались лекарь турьинской больницы и участка Верхотурской земской управы М.И. Искаков или заведующий врачебным отделом БГЗО И.И. Белавин. Согласно списков Метрической книги, умерших и похороненных на кладбище при Казанской церкви Богословского завода за 1916 год, составленного историком-архивистом Бессоновым М.С.) в записи под № 240 указано - "6/9 декабря румын Стефан Держ(…)н, рабочий Самскаго рудника, 20 лет, от чахотки". Умерших от болезней военнопленных хоронили предположительно в братских могилах на снесенном ныне старом Самском кладбище за Шанхайским озером. Широко применялся труд военнопленных и на строительстве железной дороги Надеждинский завод-Самский рудник. По воспоминаниям студента инженерного отделения Будапештского высшего технического училища Юлиуса Михельштедтера - работая в плену на постройке железнодорожных подъездных путей Богословского горного округа, он приобрел серьезные профессиональные навыки и превратился в настоящего специалиста в этой области (ГАСО Ф.45. Оп.1. Д.1101).

  В статье ведущего научного сотрудника ИИиА УрО РАН Суржиковой Н.В. "Повседневность уральского плена: взгляд изнутри" приводится обращение в Правление Союза Чехословацких Обществ в России военнопленного чеха Фиала Франтишека, содержащегося в Самском руднике Богословского горного округа, датируемое мартом 1917 года (полный текст письма-https://cyberleninka.ru/article/n/povsednevnost-uralskogo-plena-vzglyad-iznutri-konets-1916-pervaya-polovina-1917-goda). В письме Франтишек Фиал жалуется на то, что охраняющий их конвоир-пьяница и цензоры Надеждинскиз заводов уже полтора года уничтожает его прошения о зачислении в Чешскую дружину. Теперь он направил новое заявление через управляющего рудником и ожидает ответа. Так же он пишет, что правая рука управляющего фельдфебель Вейсман, польский еврей, узнав о жалобах фиалам, стал подстрекать против него немцев и мадьяр, к террору которых присоединились и поляки. Желая во что бы то ни стало вступить в дружину, он, вместе с несколькими товарищами, обратился к местному уряднику с просьбой написать им коллективное заявление о своих намерениях. Последний заявление действительно написал и обещал тотчас же отослать, но уже два месяца чехи не получили ответа: "На днях вновь несколько добрых чехов, желающих записаться в Дружину, являлось к уряднику по тому же делу; постигнет ли их ходатайство та же участь, что и наше. Нас, чехов, во всем здесь сокращают и буквально обдирают; лучше всех живется немцам и мадьярам. Всякого чеха можно узнать с первого взгляда по рваной одежде. Так убого, как здесь, одеты чехи во всем округе, потому что в случае получения Красным Крестом посылок для пленных все вещи делят между собою евреи, немцы и мадьяры. Вообще весь округ кишмя кишит евреями; они всюду: в канцелярии, складах, магазинах и т.п. Горсточка нас, добрых чехов, в течение своего пребывания здесь должна была проглотить немало горьких пилюль. У нас многое на сердце еще, но всего нельзя описать. Когда же, наконец, будет положен предел тому бесправию, на нас чинимому. Просим Правление Союза принять решительные меры, дабы мы могли достигнуть намеченной цели...". Данное письмо было заверено подпоручиком Ястребовым, предположительно являвшимся управляющим или урядником Самского рудника. По фактам, указанным в обращении Фиала Франтишека, проводилось расследование окружным инженером Северо-Верхотурского округа, который 6 августа 1917 года докладывал: «...пленные чехи действительно не отпускались в ряды войск потому, что управление Богословским округом, считая их хорошими рабочими, умышленно ставило им в этом всякие препятствия. [...] При посещении окружным инженером почты для военнопленных там пришлось наблюдать много недоставленных открытых писем, причем заведующие этим отделом военнопленные заявили, что почта многим не доставлена за невозможностью разыскать местопребывание адресатов, которые все время перемещаются с одного места на другое. [...] Что касается обращения немцев к чехам, то оно очень неприязненно, а отделить их друг от друга зачастую трудно уже потому, что они скрывают иногда свое происхождение. Вообще же положение военнопленных на лесных работах очень тяжелое. Развитие болезней происходит от затруднений общего характера, из-за создавшихся тяжелых условий получения продуктов. Борьба с болезнями ведется упорная [...]». В своей статье "Военнопленные в Богословском горном округе: статистика и экономика" та же Н.В. Суржикова делает вывод, что в деле "приспособления" к своим нуждам вражеских военнопленных БГЗО, занимавший по всем показателям первое место среди уральских горнозаводских предприятий, также оказался пионером. Первые военнопленные в БГЗО появились весной 1915 года, в августе того же года их число уже достигло 3,2 тыс. человек, а к середине октября - 6927 (ГАСО, Ф.24, Оп.19, Д.1605, Там же Ф.50, Оп.2, Д.2892). Используя военнопленных на лесозаготовках и вспомогательных рудничных работах, руководство Богословского округа решала проблему нехватки рабочей силы, возникшей как в результате мобилизации рабочих в действующую армию, так и в результате сезонного оттока крестья-отходников на сельхозработы в родные деревни. К осени 1916 года в Богословском округе из 34 404 рабочих, около 50% от их числа составляли военнопленные (16,8 тыс. человек) (ГАСО, Ф.123, Оп.1, Д.3) В первых числах марта 1917 года в Надеждинск прибыли солдаты рабочего батальона, направленные для заводских работ и 1785 военнопленных (ГАСО, Ф.45, Оп.1, Д.1044). По сведениям главной бухгалтерии БГО на 1 февраля 1917 года в Надеждинском заводе из 12530 рабочих, из которых только 7933 были русскими, включая зырян, татар и башкир, а 3329 рабочих было из числа военнопленных немцев, австрийцев, венгров, турок, хорват, чехов и словаков, 1266 китайцев и корейцев. Причем, 57% всех рабочих были заняты на вспомогательных и неквалифицированных работах. Одним из первых решений Надеждинского Комитета Общественной Безопасности, сформированного 7 марта 1917 года из уполномоченных рабочих и солдатских комитетов, представителей общественных организаций, служащих завода и граждан Надеждинокого поселка, было ликвидация заводской частной стражи БГО, состоящей из ингушей и высылки их на Кавказ. Значительная часть военнопленных из числа подданных Германии и Австро-Венгерской империи, покинули территории Богословского горного округа весной 1918 года, за исключением мадьяр, восторженно принявших Октябрьскую Революцию. К середине июля 1918 года на в Богословской каменоломне, Покровском и Ауэрбахском рудниках продолжали трудиться 464 военнопленных и некоторое количество из числа бывших военнопленных осело в Сосьвинском поселке, поселке Турьинские рудники, селе Петропавловском и на Самском Руднике (многие жители поселка Старая Сама помнят или слышали о бывшем военнослужащем Австро-Венгерской армии Франце Францевиче Виплере - знаменитом колбаснике Самского ОЛПа). На самом деле Ф.Ф. Виплер, родившийся в 1888 году в селе Опетнице городского округа Верхляби (Врхляби) Судетской области Чехословакии, после окончания Гражданской войны проживал в селе Карасуль Ишимского района Тюменской области, где он работал мастером колбасного производства Ишимской яично-птичной базы Облпотребсоюза. 25 марта 1938 года Ф.Ф. Виплер был арестован Ишимским райотделом НКВД по обвинению «в распространении среди населения эмиграционных настроений, восхвалении фашистского строя, проведении контрреволюционной агитации и распространении провокационных слухов о гибели Советской власти…». Постановлением ОСО при НКВД СССР от 21 сентября 1940 года он был осужден по ст. 58-10 ч.1 УК РСФСР к 5 годам ИТЛ и в октябре того же года был этапирован в 1-й ОЛП ИвдельЛага.

Надо отметить, что крупнейший на Урале промышленный центр, каким стал Богословский горнозаводской округ к 1917 году, не был индустриальным раем для заводских и рудничных рабочих или обрусевших вогулов (надеявшихся сохранить свой традиционный промысловый быт). Развитие промышленного производства в Округе осуществлялось его руководством и владельцами исключительно для извлечение максимальной прибыли - то есть являлось чисто коммерческим проектом на малонаселенной, но богатой природными ресурсами территории Северного Урала. Правление БГЗО принципиально препятствовало исполнению государственного Уложения для посессионных и частных заводов от 1893 года о выдаче «уставных грамот» на передачу в собственность земельных участков, охотничьих угодий и покосов жителям поселений по реке Сосьве, владевшими ими по праву традиции. В связи с этими «обидами», часть обрусевших вогулов выселялась из Округа (так род вогулов Тренькиных переселился в Самаровский уезд Тобольской губернии, а вогулы Денежкины - в Кошайскую волость Верхотурского уезда), а оставшиеся вынуждено включались в производственную систему БГЗО, где они охотнее нанимались на работу в лесничества или добывали себе хлеб гужевым и ямским извозом, заготовками сена для заводов. В селе Петрово перестали сеять рожь и пшеницу (уникальный случай хлебопашества в Богословском округе, известный с 1833 года). Состояние транспортной инфраструктуры и сохранение древесно-угольной металлургии в качестве базового топлива в принципе затрудняло завершение промышленного переворота в БГЗО, а, кроме того, главная масса горных и вспомогательных работ велось «довольно примитивно, главным образом за счет мускульной силы рабочего» (Шефтель А. Тепловое и силовое оборудование Урала. Горный журнал №7, 1925 г.). Хотя в 1910 году Надеждинский завод превзошел рубеж энергетических мощностей в 5 тыс. л. с., большая часть рудничных работ на железных рудниках велась вручную, сами рудничные работы были слабо механизированы и оснащены крайне маломощными паросиловыми машинами. Напомню, что завоз оборудования, рабочей силы и продовольствия на Самский рудник, а также вывоз добытой руды производился исключительно гужом. Лесозаготовки являли собой господство ручного труда и лишь на трелевке леса использовалась лошадь. Развернутое накануне Империалистической войны железнодорожное строительство, с началом войны, затормозилось, а новые дороги были построены плохо, имели низкую пропускную способность и не смогли сколько-нибудь облегчить решение транспортной проблемы (Мусихин В.Е. Транспортный кризис и его влияние на состояние топливно-сырьевой базы уральской горнозаводской промышленности в 1914-1917 гг.). Железная дорога широкой колеи на Самский рудник не имела подъездных путей к лесным делянам и была оборудована единственной водокачкой и дровяным складом, построенных на станции Марсята. Даже если бы железную дорогу успели до Октябрьского переворота довести до Самского рудника, вывозимую руду пришлось бы доставлять на Надеждинский завод с перегрузкой на заводскую узкоколейку (скорее всего вручную). Причем Богословский округ на тот момент времени имел всего два паровоза широкой колеи и располагал парком исключительно узкоколейных грузовых вагонов. Многократно усилившиеся в годы Первой мировой войны противоречия между промышленной и социальной политикой руководства БГЗО, делавшего ставку на низкоквалифицированный труд военнопленных, трудовых мигрантов из Китая и сезонных рабочих из числа крестьян-отходников, а также концентрация финансового капитала в Петербурге на счетах главных акционеров Округа, объективно порождали классовую ненависть со стороны местного рабочего населения, которое, кроме заводского заработка, не имела иных средств к существования (с весны 1917 года хлеб населению выдавался по карточкам, а земельные участки для ведения приусадебного хозяйства в заводских поселках и рудничных поселениях руководство БГЗО начало неохотно и не всем выделять лишь с осени 1914 года). Снабжение БГЗО продовольствием с началом Империалистической войны приобрело характер чрезвычайных мер с привлечением государственного административного ресурса, так как коммерческие агенты БГЗО взвинчивали цены на хлеб и другие продовольственные товары, действуя по принципу "кому война - горе, а кому мать родная". Так, в конце 1916 года Особым совещанием было принято решение об экстренной доставке в Богословский горный округ из Западной Сибири 80 вагонов с рожью, пшеницей и другим продовольствием. Ответственным за погрузку был назначен уполномоченный министерства земледелия Митаревский. Он получил право «высшей очередности», по сравнению с районными уполномоченными (РГВИА. Ф.369, Оп.13, Д.6). Кроме того, в условиях военного времени, на заводах и рудниках Округа были введены дисциплинарные взыскания для рабочих, были снижены расценки, установлены дополнительные денежные штрафы и взыскания, увеличена продолжительность рабочего дня. Порядок в Округе поддерживался не только полицейскими служащими, но и заводской частной стражей. После Февральской революции руководство БГЗО долгое время препятствовало исполнению распоряжения Временного правительства о введении в состав военно-промышленного комитета представителей рабочих союзов с правом совещательного голоса, несмотря на преобладание в правлении Округа представителей кадетов и меньшевиков (то есть у конституционалистов и поборников социал-демократии жажда наживы превалировала над здравым смыслом, когда следовало в корне менять промышленную политику в соответствии с назревшими тенденциями классового партнерства).
После Октябрьской революции Советское правительство начало реализацию Ленинской программы "преобразования всей капиталистической собственности в общественную". Так, на VII Всероссийской (апрельской) конференции РСДРП, проходившей с 24-29 апреля 1917 года, В.И. Ленин призывал «не ограничиваться демократическими фразами, а разъяснять положение массам и указывать им на ряд практических мер: взять в свои руки синдикаты - контролировать их через Советы рабочих и солдатских депутатов. 6 ноября 1917 года в газете «Правда» было опубликовано ленинское воззвание «К населению», которое призывало: «Товарищи рабочие, солдаты, крестьяне и все трудящиеся! Берите всю власть в руки своих Советов. Берегите, храните, как зеницу ока, землю, хлеб, фабрики, орудия, продукты, транспорт - всё это отныне будет всецело вашим, общенародным достоянием...», а уже 7 ноября был издан Декрет Совета Народных Комиссаров о конфискации имущества акционерного общества "Богословского горного округа". Национализации принадлежало имущество БГЗО, состоящее из Надеждинских металлургического и лесопильного, Сосьвинского чугуннолитейного и Богословских медеплавильного, железоделательного и химического заводов, рудников, золотых и платиновых приисков, угольных копей, Богословско-Сосьвенской, Богословской (Кушва-Верхотурье-Надеждинск) и Северной (Надеждинск-Самский Рудник) железных дорог, а также Богословского пароходства (насчитывавшего в своем составе на 1916 год пристани (Филькинскую, Бачалинскую, Кривощаковскую, Петропавловскую, Тюменскую и Новониколаевскую на Оби), 8 пароходов и 50 барж), ввиду «отказа заводоуправления подчиниться декрету о введении рабочего контроля над производством». Кроме того, декрет обязывал весь персонал данного предприятия «оставаться на местах и исполнять свои обязанности» и предупреждал о неизбежных санкциях за нарушение данного предписания: «За самовольное оставление занимаемой должности или саботаж виновные будут преданы Революционному суду». Поводом для принятия данного закона считается обращение Надеждинского Совета рабочих и солдатских депутатов с жалобой на действия руководства БГЗО, направленные на банкротство акционерного общества и свертывания производства на заводах и рудниках. Управление БГЗО отказалось исполнять «Положение о рабочем контроле», принятое ВЦИК 14 (27) ноября 1917 года, согласно которому рабочий контроль вводился как обязательная мера во всех отраслях хозяйства, на предприятиях, имевших наёмных рабочих. В начале декабря 1917 года в Петроград прибыли делегаты Надеждинского Совета Михаил Ананьевич Андреев и Алексей Васильевич Курлынин, которых принял в Смольном В.И. Ленин 5 декабря 1917 года. По получении известия о национализации Богословского горного округа, местные меньшевики, а также представители технической интеллигенции БГЗО создали стачечный комитет, отказавшись вступать «в деловые отношения с большевиками». Стачечный комитет возглавлял горный инженер меньшевик Е.Д. Стратанович, долгие годы заведовавший федоровским геологическим музеем и возглавлявший попечительский совет горного училища в Турьинских рудниках (осенью 1920 года этот выдающийся геолог, вернувшись из полевых исследований в Западной Сибири, заразился тифом и умер в возрасте 42-х лет). Не поддержали идею национализации и делегаты областной конференции профсоюза технических организаций Урала. В принятой резолюции отмечалось, что проводимая большевиками экономическая политика «в момент острой промышленной разрухи, является симптомом дальнейшего развала промышленности, и поэтому ни один техник или инженер не должен работать на национализированных предприятиях». Кроме того, обстановка в Богословском округе осложнилась после прибытия в Надеждинск представителя ЦК РКП(б) Клавдии Ивановны Кирсановой, которая, как член военной коллегии ЦК, имела неограниченные полномочия в Богословском горном округе, права ликвидировать неработоспособные учреждения, учреждать новые, "организовывать отряды по борьбе с контрреволюцией, вооружать их и вести самую беспощадную борьбу с контрреволюционерами". В молодости К.И. Кирсанова являлась связной Пермского комитета РСДРП с боевой дружиной Александра Лбова, известного под кличками "Длинный" и "Семен Лещ". В 1907 году дружина А.М. Лбова перебралась с Мотовилихского завода в Богословский округ и почти год терроризировала местных чиновников и полицейских, производя убийства, налеты на винные лавки, коммерческие и заводские учреждения (ГАРФ. Ф.102. ДП ОО.1907. Оп.237. Д.9.). Жена Емельяна Ярославского (Минея Губельмана) и безусловная сторонница красного террора, Кирсанова К.И. была явно не той фигурой, которая могла бы вести конструктивный диалог с членами правления БГЗО на основе взаимных уступок и компромиссов. Первый Уральский съезд представителей национализированных предприятий Кыштымского, Богословского, Невьянского, Серьгинско-Уфалейского горных округов, состоявшийся 4-10 января 1918 года в Екатеринбурге, принял решение, что наиболее приемлемой системой организации рабочего контроля на национализированных заводах будут так называемые Деловые Советы. Новые органы управления заводами должны были состоять на 2\3 из числа выборных рабочих и на 1/3 из числа служащих и ИТР. Первым комиссаром по управлению делами Богословского горного округа стал В.А. Земляной, исполнявший свои обязанности до февраля 1918 года. В виду прогрессирующей экономической разрухи в стране, и прямого саботажа высшего руководящего звена БГЗО, наметился резкий спад производства чугуна и стали, добычи медных и железных руд. Из Надеждинска уехали многие инженерно-технические сотрудники Управления БГО, в том числе главноуправляющий округа С.С. Постников. Вскоре остановлены были Воронцовский, Самский, Покровский и Баяновский железные рудники, а также большинство медных рудников. Практически стоял Богословский медеплавильный и химический заводы. На Надеждинском заводе прекратились работы в снарядных мастерских, а из семи доменных печей работала только одна (Свердловский обл. партархив, С-Ф.41, Д.50 «Белая армия»). Завоз продовольствия в БГЗО, не имеющего собственного производства продуктов животноводства и сельского хозяйства, практически был прекращен. В округе царил голод и люди выживали как могли с помощью урожаев на личных приусадебных хозяйствах и сбором таежных дикоросов.
В ноябре-декабре 1918 года Самский рудник был разрушен и затоплен. Мероприятия по демонтажу и эвакуации в Сибирь горного оборудования, а также разрушение рудников БГЗО производилось в период исполнения обязанностей коменданта Верхотурского уезда ротмистра Есипова, вступившего в должность 20 марта 1919 года. Уездная комендатура к этому времени была перенесена из Кушвы в Надеждинский завод в виду его промышленного значения для колчаковского правительства  (ОДААНТ. Ф.195. Оп.1. Д.2). Адьютантом ротмистра Есипова служил прапорщик Кларк, а в распоряжении Верхотурской комендатуры находился батальон 13-го Омского Сибирского полка, расквартированный в Нижне-Тагильском и Кушвинском заводах, и батальон 18-го Тобольского Сибирского полка численностью до 100 штыков в поселке Турьинские Рудники. Еще ротмистр Есипов запомнился жителям Северного Урала массовым изъятием у населения охотничьего оружия, лишая голодающих горнорабочих и старателей возможности добычи пропитания охотой. Своим распоряжением от 21 апреля 1919 года о разрешении весенней охоты, верхотурский комендант требовал от отделов милиции и комендатур на местах выдавать разрешения на охоту только членам охотобщества в отношении которых не имелось сомнений в их политической благонадежности. Остальное население Богословского и Никито-Ивдельского горных округов Есипов обязал сообщать об оружии, находящемся на руках, грозя в противном случае самыми тщательными обысками и, в случае обнаружения оружия, предупреждал о возможном прекращении привоза хлеба и продуктов в округа. Рабочие рудника перебирались в сельскую местность, так как в разрушенной Гражданской войной промышленности работу могли найти разве что технические специалисты. Однако уехали далеко не все и многие бывшие горняки усели обрасти домашним хозяйством и скотом или приспособившихся к местному промысловому быту. После закрытия рудника, созданный в 1921 году Самский сельский совет был размещен в деревне Денежкиной, в которой проживали обрусевшие вогулы, а также разных находники из Вятской и Пермской губерний. После завершения строительства железной дороги до Самского железного рудника, начались работы по восстановлению добычи на нем железной руды. Горные работы осложнялись нехваткой рабочих рук и, отчасти саботажем «спецов», возвращенных Советской властью на работу в качестве технических руководителей и консультантов БГЗО и Надеждинского завода. Арестованный в 1931 году член Президиума Промышленного бюро ВСНХ Урала и член ЦИК СССР Виталий Алексеевич Гассельблат, на следствии по делу «Уральского центра контрреволюционных инженерных организаций» в 1931 году показал, что, в надежде на реставрацию капитализма в России или сдачи БГЗО в концессию иностранцам, он лично давал указания техническим специалистам Богословского горного округа «беречь недра, особенно платиновые», укрывая от советского руководства отчеты и материалы геологической разведки, произведенной Округом до революции. Также он В.А. Гассельблат показал, что именно он рекомендовал произвести консервацию Самского железного рудника в период переговоров Советского правительства с  возможными иностранными концессионерами (В октябре 1921 года, не располагая трудовыми ресурсами и инженерно-техническими кадрами для восстановления производства на Надежинском заводе, Советское правительство вело переговоры с "Организационной группой американских рабочих" в лице Хейвуда, Рутгерса, Байера, Кальверта и Баркера о переезде из Америки в Россию 3 тысяч колонистов из числа высококвалифицированных рабочих и технического персонала для поднятия производительности работы Надеждинского завода и его обслуживающих предприятий (рудников, угольных копей и лесных массивов) не менее чем вдвое против программы, предложенной на 1922 год. Между СТО РСФСР и американскими представителями был заключен договор о пополнении коллектива Надеждинского комбината рабочими-эмигрантами из Америки, но, насколько мне известно, колонисты из США и Англии в Надеждинск так и не приехали, создав Автономную Индустриальную Колонию на Севере Кузнецкого Бассейна. Годом ранее, в июне 1920 года, по приглашению ВСНХ РСФСР, Надеждинский завод посетили представители "Шведско-Норвежского Союза Рабочих", имевших намерение создать индустриальную коммуну на Севере Урала. По всей видимости делегаты скандинавских профсоюзов металлистов, изучив обстановку, сложившуюся на Надеждинском заводе и в Богословском округе, пришли к выводу об отсутствии перспектив промышленного развития комбината, в связи с чем отказались от идеи эмиграции на Уральский Север. Письмо от 14 июня 1920 года на имя Уральской комиссии ВСНХ о приеме на работу и материальном обеспечении скандинавских товарищей Алекса Карлсона, Карла Хейлика, Видара Енгстрема, Антона Линдстрема, Эрика Линдквиста и Христмана Кристенсена было подписано заместителем председателя ВСНХ РСФСР А. Оппоковым-Ломовым (РГАСПИ. Ф.5, Оп.1, Д. 2697)), хотя к этому времени к руднику уже была проложена ширококолейная железная дорога (УрСЭ т.1, 1933 г., с.772). В статье «Вредители», Уральской Советской энциклопедии на материалах «Надеждинского дела» 1930 года, приводятся сведения, что руководством Надеждинского комбината из числа старых технических специалистов, в 1925 году умышленно были закрыт Самский рудник и другие рудники близкие к заводу с целью сорвать планы выпуска качественных сталей и принудить Советское правительство к изменению промышленной политики в сторону денационализации крупных металлургических заводов или сдачи их в концессии иностранным агентам (Там же, с.773). Возобновились работы на Самском руднике только в 1927 году с проведением геологических изысканий и эксплуатационной разведки выработанных участков и разведанных руд в 1926 году (Росгеолфонд Ед.хр.25926). Кроме того, в энциклопедии "Металлургические заводы Урала в XVII–XX вв." сообщается, что "Восстановление рудников началось осенью 1919 года, сначала добыча велась только на Ауэрбаховском руднике, позже пущены Воронцовский и Самский рудники. Рудники механизировались и электрифицировались. На них стали поступать перфораторы, компрессоры, экскаваторы, паровозы и электровозы... На Воронцовском и Самском рудниках построены промывочные фабрики, на Ауэрбаховском руднике, где имелись две гидравлические промывки, развернулось строительство дробильно-сортировочной фабрики. Самский рудник с Надеждинским заводом соединял ширококолейный железнодорожный путь... В годы первых пятилеток рудники были реконструированы. В 1929 году Богословское рудоуправление выделено из состава Надеждинского металлургического комбината, что способствовало развитию и техническому перевооружению рудников. В начале 1930-х гг. действовали уже 5 рудников (Ауэрбаховский, Воронцовский, Троицкий, Покровский и Самский), на одном из рудников (Баяновском) велись подготовительные работы, два рудника (Талинский и Лангурский) проектировались для разработки. На всех рудниках были развернуты масштабные вскрышные работы. В 1931 году добыча руды достигла 265 тыс. т, на рудниках было занято 902 чел. рабочих." В первом издании путеводителя "По Советскому Уралу", подготовленному к печати в 1928 году, о Самском железном руднике указаны следующие сведения: "В 85 км. от Надеждинска расположен самый северный из известных крупных месторождений бурого железняка. Разведанный запас этого рудника 2115 тыс. т. бурого железняка с высоким содержанием железа (до 56 %). На руднике построена фабрика для промывки глинистых руд. Рудник соединен с Надеждинским заводом ширококолейным ж. д. путем". Эти сведения подтверждаются данными архивно-следственного дела в отношении Кокорина Павла Ивановича 1893 г.р. уроженца села Борки Тюменского района Уральской области, работавшего чернорабочим Самского железного рудника Надеждинского района (арестован 18 декабря 1930 года и осужден 17 февраля 1931 года к 3 годам заключения в концлагере).

Также на Самском руднике в эти годы производилась геологическая разведка Талинского и Александровского месторождений. На Первой Всесоюзной геофизической конференции, проходившей в марте 1932 года в Свердловске, представитель Уральского геолого-разведочного треста Баженов Г.А. в своем докладе "Обзор Уральских магнитометрических работ" сообщил об утвержденных планах проведения в следующей пятилетке геофизических исследований Самского участка Надеждинского района на предмет обнаружения магнитного железняка в обьемах, приемлемых для его промышленной добычи. Старший геолог ЦНИГРИ Е.П. Молдаванцев писал: «На Северном Урале я начал работать в 1923 г. и первыми выдвинутыми объектами были платина и золото. У всех было представление о Северном Урале как о золото-платиновом районе и только. Было только весьма немного известно о железных рудах и этим все ресурсы Северного Урала ограничивались. Правда, о потенциальных запасах полезных ископаемых Северного Урала говорили все и на эти запасы возлагали большие надежды. Когда я заканчивал общую геологическую съемку на Северном Урале, то мне удалось ознакомиться с железными рудами района в ряде его участков. С 1929 года по 1931 г. и даже по 1932 год Северный Урал фигурировал уже как железорудный район» (Молдаванцев Е.П. Надеждинский железорудный район на Северном Урале. Главнейшие железорудные месторождения СССР. Т.2. М. 1934). С 1931 года к работам на Самском руднике привлекались спецпереселенцы, организованные в неуставную артель. В дальнейшем, с 1936 года, в связи с высокой себестоимостью добычи руды и ее промывки, работы на Самском руднике были законсервированы до 1953 года. Решение о закрытии Самского рудника принял назначенный в 1936 году на должность управляющего Уральским геологическим трестом Кондыба Василий Артемьевич, родившийся в 1894 году в семье чернорабочего города Сумы Харьковской области. Во время Гражданской войны он служил в составе Бердянского и Мелитопольского продотрядов, рядовым красноармейцем 364-го полка 41-й дивизии 14-й армии, а в 1920 году – членом Опродкоманды 13-й армии. В своей автобиографии причиной закрытия «нерентабельных» рудников он указал тяжелое финансово-хозяйственном состоянии организации, многомесячную задержку выдачи зарплаты и арест кредиторами счетов треста. С "революционной решительностью" Кондыба В.А. распорядился перевезти рабочих с Самского рудника в Надеждинский завод, трудоустроив их на строящийся трепеловый завод (ныне завод ЖБИ). На переезд согласились считанные единицы, так люди помнили тяжёлую судьбу вынужденных переселенцев 1925 года, которые образовали в Надеждинске компактное поселение, получившее название Самского поселка, ныне расположенного между микрорайонами Советский и Сортировка (ранее - станция Кола Уральская), ограниченным проспектом Серова и улицами Металлистов, Степная и Пржевальского. Выехав с Самского рудника, многие семьи более года жили в землянках, не все получали хлебные карточки, а мужчины долго не могли найти себе работу.

После закрытия Самского рудника, хозяйственная деятельность не пожелавших переезжать в Надеждинск его жителей, как и близлежащих селений района, была связана почти исключительно с лесозаготовками, молевым сплавом леса и работой на золотых приисках на притоках реки Сосьвы - бывшей собственности Богословского горнозаводского округа, Московского лесопромышленного товарищества и Зауральского горнопромышленного общества. Население поселков работало на лесоучастках Петропавловского и Марсятского лесничеств, в артелях торгового синдиката «Уралзолото» и в Лялинском известняковом карьере, открытого после завершения строительства железной дороги Надеждинск-Самский рудник. Решение о строительстве железной дороги широкой колеи было принято акционерами, членами правления БГЗО и главноуправляющим Богословского горного округа Савицким Б.Н. еще в 1912 году. Железнодорожную трассу планировали протянуть от Надеждинского завода до Северного рудника на берегу реки Тыньи (Малая Лозьва), расположенного в 6-ти верстах от впадения Тыньи в реку Лозьву у зимовья Веселого (на территории Лялинской казенной лесной дачи Верхотурского уезда) силами акционерного общества «Богословский горный округ». Северный рудник разрабатывался с 1881 года, имел значительные разведанные запасы магнитных железняков, а хозяин рудника Х.Я. Таль планировал построить чугуноплавильный и железоделательный заводы на Лозьве. Проект Х.Я. Таля по не известным причинам не был осуществлен и руда с Северного рудника по воде на барках доставлялась на Сосьвнский чугунолитейный завод. Планировалось, что работа пройдет в два этапа: сначала будут проложены рельсы от Надеждинска до Самского рудника (75 верст), а затем - до Первого Северного (или Веселого) рудника (ещё 95 верст). Финансировались работы по строительству железной дороги Азовско-Донским банком (владельцами которого являлась та же семья Поляковых), который в 1912 году скупил все долги «Богословского горного округа» и приобрел большую часть акций акционерного общества. Железная дорога проходила вдоль левого берега реки Сосьва, связывая Надеждинский завод с селами Андрияновичами и Марсятами - богатыми дровяным и строевым лесом, кедровниками, через которые также вывозилось сено с покосов по более низменному правобережью реки Сосьвы. А кроме того, на межведомственном совещании при кабинете министров Российской Империи в 1913 году был разработан план строительства на Урале расширенной сети железных дорог, и в том числе Обь-Урало-Беломорской железной дороги общей протяжённостью в 1520 вёрст, которая должна была пройти по маршруту Архангельск-Ухта-село Троицко-Печерское-Надеждинский завод-село Чемашевское на реке Обь. Эта железная дорога должна была не только укрепить и расширить связи Урала с Сибирью, но и дать Уралу непосредственный выход к Белому морю и Архангельскому порту, а также к планируемому незамерзающему порту Индига на побережье Баренцева моря (Вяткин М.П. Горнозаводский Урал в 1900-1917 гг. М.-Л., 1965). Таким образом, строительство БГЗО железной дороги от Надеждинского завода до 1-го Северного рудника, становилось частью грандиозного проекта Обь-Урало-Беломорской железной дороги (хотя первоначально планировалось прокладывать дорогу через село Петропавловское, для чего было необходимо перевести этот участок Богословско-Сосьвинской железной дороги на широкую колею). Всю серьезность планов разработки Тыньинского месторождения железной руды подтверждаются геологическим отчетом «О запасах руд на Северном руднике Богословского горнозаводского общества по разведкам к ноябрю 1913 года», составленного помощником главного геолога Богословского горного округа Яковом Иосифовичем Погребняком (ТФГИ по Уральскому федеральному округу Инв. № 11257). Первая мировая война сорвала осуществление этого проекта, а железная дорога была доведена лишь до деревни Марсяты. По окончанию гражданской войны, Советское правительство считало приоритетной задачей восстановление работы Надеждинского металлургического завода на Урале и расширение его сырьевой базы. Было принято решение о завершении строительства железной дороги от Надеждинска до Самского и 1-го Северного железных рудников. В Российском Государственном Архиве Экономике хранится фонд «Переписка с Управлением по постройке железнодорожной линии Надеждинский завод - Северный рудник о снабжении рабочих и служащих продовольствием и промышленными товарами», датируемый 23 марта - 20 октября 1920 года (РГАЭ Ф.2267, Оп.2, Д.225), а также «Краткая инструкция для рабочего паровозного движения по рельсовой времянке Управления по постройке железнодорожных линий Надеждинский завод - Богословские копи - Северный рудник», датируемая 17 сентября 1920 года (РГАЭ Ф.2267, Оп.2, Д.224). В статье №348 Постановления Совета Труда и Обороны "О программе государственного строительства на 1921 год", подписанной В. Ульяновым (Лениным) 13 мая 1921 года, завершение строительства железнодорожного пути широкой колеи на участке Надеждинский завод-Самский рудник (оставшиеся 18 верст из 75) были отнесены к первоочередным объектам работ, подлежащим полному удовлетворению рабочей силой, продовольствием и материалами.

И только в 1923 году строительство первой очереди было завершено, что позволило начать добычу известняка для Ново-Лялинского целлюлозо-бумажного комбината в карьере, расположенном на правом берегу речки Сама, в месте где заканчивается скальный массив речной поймы. Бумажная фабрика, построенная в 1912 году в поселке Новая Ляля Верхотурского уезда, остро нуждалась в товарном известняке для отбеливания производимой бумаги. В 1922 году при фабрике был построен новый целлюлозный завод, объеденённый в 1926 году со старой бумажной фабрикой в Ново-Лялинский ЦБК. Контора Лялинского бумкомбината в поселке именовалась "заводоуправлением", так как находилась в здании управления Самского Рудника. Впервые участок железной дороги до Самского железного рудника с одноименной станцией был нанесен на карты в Атласе Союза Советских Социалистических республик (лист Автономной Области Коми (зырян) РСФСР), изданного ЦИК СССР 1928 года, что не в коем случае не противоречит более раннему окончанию строительства железной дороги (предыдущие карты Европейской части РСФСР издавались в 1922 году на основе карт Российской Империи с нанесением нового административно-территориального деления губерний и областей). В 1931 году инженером-геологом Турьинской геологической базы Каржавиным Н.А. были произведены геологическая разведка Самского известнякового месторождения. Запасы опок Самского месторождения были класифицированы в отчете по категории В: «Указанные запасы не могут обеспечить производительность проектируемого трепелового завода. Однако опоки Самского поселка могут быть использованы в производстве безцементных камней» (Росгеолфонд. Ед.хр.14453).

Когда на Север Свердловской области в 1930 году привезли спецпереселенцев, взрослая работоспособная их часть была принудительно трудоустроена на лесоучастках Петропавловского леспромхоза. В январе 1931 года Петропавловское лесничество было преобразовано в лесопромышленное предприятие - Петропавловский леспромхоз с подчинением тресту Уралсевлес Упрлеспрома Наркомлеса СССР. В 1935 году было организовано новое предприятие Петропавловский химлесхоз, который занимался сбором живицы (серы) для химической промышленности. В путеводителе "По Советскому Уралу", подготовленному к изданию в Свердловске в 1928 году указано: "В настоящий момент в Надеждинске заканчиваются работы по оборудованию канифольно-скипидарного завода Урламета. Годовая производственная программа завода расчитана на переработку 500 тонн сосновой смолы, что даст приблизительно 375 тонн канифоли и до 60 тонн скипидара. Все оборудование для канифольно-скипидарного завода изготовлено Надеждинским заводом. Размещена фабрика в здании бывш. ж. д. депо, что дало возможность значительно снизить общую стоимость постройки завода. До конца текущего года завод перерабатывает 354 тонны сосновой смолы. Из этого количества будет получено 75 проц. канифоли и 12 проц. скипидара". Эти сведения предполагают, что промышленные заготовки живицы в Богословском округе производились в широком масштабе уже в тот период времени. Петропавловские леспромхоз и химлесхоз имели лесоучастки в Петропавловском, Волчанском и Ивдельском районах, в том числе в поселке Старая Сама, деревнях Денежкино и Марсяты. В поселке Старая Сама отделение Петропавлоского лесничества и химлесхоза находилось между старой известняковой фабрикой и Самской средней школы на высоком правом берегу реки Сама по улице Нагорной.
Кроме того, из материалов районной газеты "Пролетарий" города Кабаковска (Надеждинска) за 1935 год известно, что в деревне Денежкино (на месте, где позже был организован пионерский лагерь "Уралец") действовал санаторий рабочей молодежи "Денежкино". Время постройки Самской семилетней школы № 2 не известно, но в архивах есть сведения, что во время Великой Отечественной войны в школе последовательно располагались два эвакогоспиталя для легкораненых ЭГ № 3855 и ЭГ № 2050.
После организации в 1937 году Ивдельлага, на территории Самского отдельного лагерного подразделения (ОЛПа) были созданы психиатрическая лечебница и родильный дом с детскими яслями для женщин-заключенных. Женский лагпункт располагался до 1953 года (когда он был переведен на 2-й ОЛП в район разьезда Лосинный) на месте современной конторы Марсятского Рудоуправления и части улицы Ленина. В архиве Ивдельского отделения общества «Мемориал» имеется несколько копий свидетельств о рождении детей в Самском лаготделении Ивдельского ИТЛ НКВД СССР, зарегистрированных актами гражданского состояния в Самском сельском совете Ивдельского района Свердловской области. Психбольницу Самского ОЛПа воглавлял московский врач-психиатр Воронов, погибший (по воспоминаниям заключенных и жителей поселка Сама) в июле 1945 года в своем кабинете от удара молнии. В психбольницу 1-го ОЛПа привозили страдающих психическими заболеваниями заключенных с объектов секретного строительства Красногорского ИТЛ (ныне ЗАТО «Лесной») и ИТЛ-100 (ныне ЗАТО «Новоуральск»). Психбольные зэки этапировались по железной дороге в сопровождении медицинских работников и конвоя из числа военнослужащих ВСО (военно-санитарного отдела) УИТЛК Свердловской области.
Железнодорожная станция была построена на левом берегу речки Сама, на расстоянии около 500 м. от поселка. Кроме деревянного здания станции, имелись складские строения, грузовая площадка, деревянная водокачка и депо. От станции, железнодорожное полотно тянулось к известняковому карьеру Лялинского ЦБК. Работали на станции Сама как вольнонаемные служащие, так и спецпереселенцы, что подтверждается данными архивно-следственных дел на Куфтыреву Марию Ивановну 1911 г.р. уроженку поселка Надеждинский завод (город Серов) Пермской губернии, работавшую таксировщицей товарной конторы станции Сама Ивдельского района железной дороги им. Кагановича (арестована 27 октября 1941 года и осуждена 7 августа 1942 года на 10 лет ИТЛ) и Окунева Ивана Моисеевича 1878 г.р. уроженца деревни Денисовка Лебяжьевской волости Вятской губернии (Кировской области), административно-ссыльного трудпоселка Веселый Самского сельсовета, работавшего сторожем станции Сама Надеждинского района Уральской (Свердловской) области (арестован 23 апреля 1931 года и осужден 23 июля 1931 года на 2 года ИТЛ). Баластировка железнодорожного полотна от станции Кола Уральская (Серов-Сортировочный) до Самского железного рудника производилась, по-видимому, дробленым шлаком отвалов Богословского медного завода и Туринских медных рудников, так как еще в 70-х годах прошлого века мы увлеченно собирали среди путевого щебня баластного слоя Самского железнодорожного тупика кристаллы пирита, кусочки малахита и другие образцы минералов, сопутствующих месторождениям медных руд.
Осенью 1937 только что организованный Ивдельлаг НКВД приступил к прокладке трассы дальше на север, но не к Первому Северному руднику как предусматривалось в проекте 1912 года, а в сторону города Ивделя. Одновременно строился временный мост через реку Сосьву и осуществлялся перенос станционных объектов с Самского рудника к деревне Денежкино (при сохранении старого названия станции). В Денежкино были построены кирпичные здания паровозного депо, котельной и водокачки. Согласно доклада заместителя начальника ГУЛАГа майора госбезопасности Лепилова, составленного в марте 1940 года на имя Берии, Круглова, Чернышева и Кобулова о работе ГУЛАГа в 1939 году, Самская лесовозная ветка нормальной колеи общим протяжением 63 км главного пути и погрузочных усов 18 км, имела пропускную мощность в 2.000 тысяч кубометров лесоматериалов и была оснащена 4 паровозами и 50 вагонами. В самом поселке была открыта начальная железнодорожная школа. До 1937 года от станции Старая Сама до Лялинского известнякового карьера действовала узкоколейная железная дорога, замененная в более поздний период железнодорожным тупиком нормальной колеи. Из воспоминаний заключенного 1-го Самского ОЛПа Ивана Николаевича Бажанова известно, что летом 1938 года силами спецконтингента 1-го ОЛПа была сооружена узкоколейная железная дорога длиной 2 км., по которой из делян вывозился лес на 10 вагонетках по 15 кубометров 6-8 метровой древесины каждой вагонеткой. Рельсы для лесовозной УЖД и вагонетки, со слов И.Н. Бажанова, были взяты в заброшенном Самском железном руднике (Архив общества «Мемориал». Ф.2-Мемуары о политических репрессиях в СССР, Оп.1, Д.7). Для обеспечения строительства полотна железной дороги Ивдельской дистанции, в поселке Самский рудник не позднее лета 1937 года был открыт Самский баластный карьер 18-й дистанции пути железной дороги им. Л.М. Кагановича. Существование данного предприятия известно благодаря сведениям из архивно-следственных дел в отношении Политова Василия Александровича 1915 г.р. уроженца станции Юшала Тугулымского района Челябинской области, начальника Самского баластного карьера 18-й дистанции службы пути железной дороги им. Кагановича в поселке Самский Рудник Надеждинского района Свердловской области (проживавшего в трудпоселке 24-й км Самской ж.д. ветки, который был арестован 19 января 1938 года, осужден 3 марта 1938 года к ВМН и расстрелян 8 апреля 1938 года), его отца Политова Александра Захаровича 1886 г.р. уроженца деревни Веселово Черновского района Кировской области, сторожа Самского баластного карьера (арестованного 21 февраля 1938 года, осужденного 14 марта 1938 года к ВМН и расстрелянного 14 апреля 1938 года), Занина Павла Прокопьевича 1909 г.р. уроженца деревни Скоморохово Краснополянского района Свердловской области, продавца торгового ларька Самского баластного карьера (арестованного 7 октября 1937 года и осужденного 22 июня 1938 года на 10 лет ИТЛ) и в отношении Кошелевой Федосьи Дмитриевны 1915 года рождения, уроженки деревни Чуркино Омутинского района Омской области, работавшей сторожем конторы Самского баластного карьера (арестованной 5 декабря 1937 года и осужденной 1 апреля 1938 года на 10 лет ИТЛ).

Ивдельский краевед А.Д. Губин в 1995 году в своей статье «Ивдель в годы войны. 1941 год» писал, что «в сентябре 1941 года учащимся средней школы (в здании, построенном на 160 учебных мест к 1 сентября 1934 года по ул. Данилова, 79 - Ю.Н.) пришлось переселяться в помещения райфо и общежитие марганцевого рудника. Часть детей приняла школа-семилетка, а три школьных здания и пришкольного интерната были переданы под открывающийся по линии Наркомздрава СССР эвакогоспиталя на 320 коек. Кроме того, под штаб, жилье для медперсонала, прачечную и другие службы госпиталя были выделены здания управления, суда и прокуратуры Ивдельлага, контора, жилой дом и здание телефонной станции Северо-Заозерского приискового управления. Ценой огромных усилий к концу ноября 1941 года эвакогоспиталь (главврач Гликман) удалось подготовить к приему раненых красноармейцев. Однако функционировал он недолго и раненых поступило совсем немного. Когда стало известно, что в Ивдель должен прибыть эшелон с ранеными военнопленными, райком партии и райисполком высказались против такого варианта использования лучших зданий села. Эшелон с ранеными немцами не дошел до Ивделя, и 24 февраля 1942 года «в виду того, что госпиталь из нашего района выезжает», райисполком вернул здания их владельцам. И надобности в них больше не возникало». Александр Дмитриевич Губин - ветеран Великой Отечественной войны и почетный гражданин города Ивделя, с 1954 года до выхода на пенсию работал секретарем Ивдельского горкома КПСС и в своих краеведческих изысканиях опирался на документы партархива и Ивдельского горисполкома. Однако, его утверждения о кратковременном размещении эвакогоспиталя № 3855 в селе Ивдель не соответствует действительности и были основаны на решениях партийно-советских органов власти Ивдельского района, не реализованных на практике. Тем более, что никаких документальных свидетельств или иных нарративных источников о размещении эвакогоспиталей № 3855 и № 2050 в помещении полной средней школы или в других зданиях села Ивдель не имеется. С другой стороны, пятый том "Книги Памяти Свердловской области", изданный в 1994 году, содержит список госпиталей, находившихся в Свердловской области в период Великой Отечественной войны. В этом списке нет упоминания о госпитале, развернутом в конце 1941 года в селе Ивдель. Зато есть сведения о двух госпиталях, действовавших в поселке Сама Ивдельского района: «ЭГ 3855, станция Сама Ивдельского района, школа №2 заводоуправления. Период размещения: 10.07.41г. - …12.41г. Общехирургический на 300 коек. Главврач Гликман. Влит в ЭГ 2050.» «ЭГ 2050. Станция Сама, школа заводоуправления. 2.11.41г. - 05.03.42г. Общехирургический, ранения верхних и нижних конечностей, на 400 коек. Главный врач - Гликман». Ивдельский журналист и краевед Е.Д. Андреев в книге «Русские в краю вогулов», считал эти сведения крайне сомнительными, полагая, что они нуждаются в уточнении и проверке: «на станции Сама никогда не существовало никакого завода и, следовательно, заводоуправления. В годы войны Самская школа была семилетней и не располагала столь большим зданием, чтобы можно было разместить госпиталь на 400 коек». В данной публикации я предлагаю рассмотреть дополнительные источники и мои личные предположения, подтверждающие сведения книги памяти Свердловской области о размещении эвакогоспиталей № 3855 и № 2050 в поселке Сама Ивдельского района.
Согласно публикаций краеведческих сайтов и информационных изданий Калужского региона, эвакогоспиталь № 2050 был сформирован в городе Сухиничи Калужской области 26 июня 1941 года в двух зданиях городской средней школы № 1. В развёртывании госпиталя принимали участие медицинские сёстры Сухиничей и мобилизованные в РККА медсёстры и врачи из Смоленской области. Начальником ЭГ № 2050 был назначен Гликман, начальником медицинской части - Никитин, комиссаром - Носов, а заведующим госпитальной аптекой - Хоценков. Штат хирургов составляли врачи Черняк, Никишин, Кузнецов, Карпушина, Соколова, Фрейдина, Бренштейн, Бендерская, а средний медперсонал был укомплектован медицинскими сёстрами города Сухиничи Рожновой, Кузнецовой, Ехиной, Поляковой, Артёмовой, Прохоровой, Мельниковой, Артюховой. По воспоминаниям медсестры ЭГ № 2050 А.М. Мельниковой, главврач госпиталя и начальник медицинской части прибыли в Сухиничи с жёнами, которые имели медицинское образование и врачебную практику. Кроме того, к эвакогоспиталю был прикомандирован представитель особого отдела 50-й общевойсковой армии РККА. Уже в первые дни работы эвакогоспиталя № 2050 было принято решение о его эвакуации (как и многих прочих госпиталей) за Урал. Главврач Гликман был направлен в Ивдель Свердловской области для выбора места размещения госпиталя и медперсонала. Кроме того, исходя из сведений Перечня № 28 частей и учреждений медицинской службы Советской армии, со сроками вхождения их в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. (Приложение к директиве Генерального штаба от 28 апреля 1961 г. № 208329), на Гликмана была возложена задача формирования в Ивдельском районе госпиталя для легкораненных (ГЛР) № 3855. Академик АН УССР и выдающийся кардиохирург Николай Михайлович Амосов, проходивший службу в должности заведующего хирургического отделения ППГ (полевого передвижного госпиталя) № 2266 и переживший эвакуацию своего госпиталя тем же маршрутом, что и ЭГ № 2050 из района Сухиничей в Козельск, в своей книге «Полевой госпиталь. Записки военного хирурга» писал, что до войны наличие ГЛР в штатах сануправлений РККА не предусматривалось и они являлись детищем первых месяцев войны, когда потери были очень большими, а солдаты с пустяковыми ранениями отправлялись на Урал в общем потоке эвакуации и неразберихи. Уже в конце сентября 1941 года Приказом Военно-медицинского управления Министерства обороны СССР было предписано: «Категорически запрещается эвакуировать легкораненых за пределы армии... легкораненных лечить в условиях, максимально приближенных к полевым... во время лечения проводить военное обучение».
Почему же было принято решение о развертывании ЭГ № 3855 и ЭГ № 2050 в поселке Сама, а не районном центре - селе Ивдель? Дело заключалось в том, что железная дорога от станции Сама до поселка Ивдель-1, построенная в 1939 году неимоверными усилиями заключенных Ивдельлага, была лесовозной и, по своим техническим характеристикам, не была пригодна для движения пассажирских составов. Деревянный мост через реку Сосьву не позволял осуществлять движение по нему тяжелогруженых составов, а вагоны с лесом и марганцевой рудой до конца войны с переезда Лангур на станцию Сама отгонялись маневровыми паровозами сцепкой по нескольку штук. Насыпь железнодорожного полотна каждую весну «плыла» и проседала на болотистых участках трассы, мост через реку Сосьву был серьезно поврежден ледоходом в марте 1939 года, после чего движение через него было прекращено на три месяца. Паровозное хозяйство со станции Сама стало переводиться в поселок Ивдель-1 только в мае 1942 года, а ежедневное пассажирское сообщение по дистанции Ивдель-1 до города Серова в составе из двух вагонов началось 1 октября 1944 года. До 1944 года, жители города Ивделя, сотрудники Полуночного рудоуправления и Ивдельлага вынуждены были попутным автотранспортом или гужом по лежневым дорогам добираться до станций Сама или Бокситы (бывшая конечная станция Старый Вагран Богословско-Сосьвинской железной дороги, расположенная от Ивделя на расстоянии 89 километров), а все этапы заключенных и трудмобилизованных немцев добирались с этих станций до Ивделя и обратно пешком, да и поселок Ивдель-1 располагался от города Ивдель на расстоянии 6 километров. Таким образом, размещение в июле 1941 года эвакогоспиталя № 3885 в селе Ивдель (городом Ивдель стал с 28 мая 1943 года) было крайне затруднительным, если не сказать - невозможным. А вот поселок Сама, переданный Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 сентября 1939 года из пригородной зоны города Серова в Ивдельский район и обладающий развитой транспортной инфраструктурой, лагерным подсобным хозяйством и колхозами, созданными на основе спецпоселений, был местом размещения эвакогоспиталя более предпочтительным. Тем временем, при приближении линии фронта и под налетами немецкой авиации, 19 сентября 1941 года эвакогоспиталь № 2050 был эвакуирован из Сухиничей за реку Жиздру, расположившись в палатках и в землянках на окраине города Козельска. В отсутствии Гликмана, руководство госпиталем осуществляли начмед Никитин и комиссар Носов. А 5 октября 1941 года была начата эвакуация ЭК № 2050 на станцию Сама Ивдельского района Свердловской области, где он 30 октября 1941 года был влит в эвакогоспиталь № 3855 (он же госпиталь для легкораненных - ГЛР), размещенный, как уже указывалось, 10 июля 1941 года в помещении Самской семилетней школы № 2, расположенной в начале улицы Школьной в лиственничном бору, примыкающему к отвалу Самского железного рудника. Со слов старожилов поселка Сама, медперсонал госпиталя был размещен в одном из бараков по той же улице Школьной, а учеников старших классов школы перевели на учебу в начальную школу-трехлетку соседней деревни Маслово, превращенную в школу-интернат. Часть младшего медперсонала была вынуждена зимовать в наспех построенных землянках. Моя мать, родившаяся 27 июня 1941 года в селе Андриановичи Серовского района, рассказывала, что после начала войны ее отец и мой дед - Петрухин Илларион был мобилизован в батальон военизированной охраны Ивдельлага НКВД, после чего перевез свою семью из лесоотделения «Красный Лангур» Марсятского леспромхоза в поселок Сама, где он, как негодный к строевой службе по состоянию здоровья, служил стрелком ВОХРа 1-го Самского ОЛПа Ивдельлага. Со слов матери, имея на руках четырех детей, наша бабушка Прасковья Петрухина с октября 1941 года подрабатывала прачкой в военном госпитале (которым мог быть только ЭГ № 3855 - Ю.Н.), стирая пастельное и нательное белье раненных солдат. Закономерный вопрос, поставленный Е.Д. Андреевым о названии Самской семилетней школы № 2 - школой заводоуправления, имеет свой ответ. Дело в том, что на конторе Самского железного рудника, открытого Богословским горно-заводским акционерным обществом (БГЗО) в 1912 году, висела вывеска «Самский железный рудник Надеждинского сталерельсового завода», вследствие чего жители поселка Сама называли контору рудника «Заводоуправлением», как и известняковый карьер Лялинского ЦБК называли «Лялинским бумкомбинатом». Со слов очевидцев, именно контора Самского железного рудника была в 30-х годах переоборудована под школу первой ступени (а в дальнейшем – под школу семилетку, с пристройкой дополнительного корпуса к ранее отремонтированному зданию). Конечно, здание школы не было рассчитано на размещение 400 койко-мест для раненных солдат, однако в начальный период войны госпиталя на 1000-1500 койко-мест часто размещались не только в зданиях и помещениях меньшей площади, но и в полевых условиях (землянках и палатках). Вероятнее всего, при решении вопроса о размещении эвакогоспиталя в поселке Сама, рассматривались мероприятия о постройке дополнительных зданий или пристроек к школе № 2, сведения о которых не сохранились в архиве Самского сельского совета и Ивдельского райисполкома.
В марте 1942 года было принято решение о реэвакуации ЭГ № 3855 из поселка Сама в город Сухиничи, где 10 апреля того же года из него был выделен вновь воссозданный ЭГ № 2050. Однако, в связи с тяжелыми боями под Тулой, ЭГ № 2050 уже 14 апреля 1942 года был переведен подальше от линии фронта в город Алексин Тульской области. Ветеран ЭГ № 2050 А.М. Мельникова в своих воспоминаниях указывала, что после приказа о реэвакуации их госпиталя с Урала, главврач Гликман и начмед Никитин получили назначение в другие госпиталя. Это подтверждается докладной запиской № 61 ОК Тульского обкома ВКП(б) на имя секретаря Тульского обкома ВКП(б) по кадрам по оживлению шефской работы над госпиталями, расположенными на территории Алексинского района, и наделении их земельными участками. В записке указано, что в начале марта 1943 года главврач ЭГ № 2050 Фризман и ее заместитель Носов лишь с помощью райкома партии добились поставки госпиталю дров от шефского комбината № 100 (ГАТО. Ф.П-177, Оп.9, Д.44, Л.67). В дальнейшем, при продвижении советских войск на запад, ЭГ № 2050 действовал в распоряжении сануправлений Калининского, Ленинградского, 2-ого Прибалтийского фронтов и с августа 1943 года размещался на островах озера Селигер. Конечным пунктом пребывания эвакогоспиталя был город Резекне Латвийской ССР, где он был расформирован в ноябре 1945 года.

В 2018 году исполнилось 75 лет со времени создания в Ивдельлаге НКВД СССР театрально-концертной агитбригады - так называемого «театра за колючей проволокой». До весны 1943 года культурно-воспитательная работа в Ивдельлаге ограничивалась проведением слетов ударников, «работающих стахановскими методами труда» с лекциями культоргов и заместителей начальников лагпунктов по политической части, материальным поощрением передовиков производства повышенными нормами питания, выделением промтоваров из премиального фонда и награждением почетными грамотами от имени Центрального Штаба Трудового Соревнования и Ударничества Ивдельлага НКВД (ЦШ СиУ). Несмотря на требования Приказа НКВД СССР № 0161 от 20 апреля 1940 года, утверждающего «Положения об отделении культурно-воспитательной работы ГУЛАГа НКВД» и «Положения о культурно-воспитательной работе в Исправительно-Трудовых Лагерях и Колониях НКВД» о постройке
в каждом лагерном подразделении и колонии для проведения клубно-массовой работы клуба или выделении под эту работу в небольших подразделениях культуголков, единственным обьектом культуры в Ивдельском районе до 1949 года был клуб имени Дзержинского, построенный в городе Ивделе при начальнике управления Ивдельлага И.И. Долгих (постройку здания начали еще в 1939 году при С.А. Тарасюке). Организация в Ивдельлаге театрально-концертной бригады из числа заключенных не являлось местной инициативой или локальным явлением «культурной революции» в отдельно взятом учреждении ГУЛАГа. В главе «КВЧ: культурно-воспитательная часть» книги «Паутина Большого террора» Энн Эпплбаум пишет, что «в первом квартале 1943 года, в самый разгар войны, из лагерей в Москву и обратно неслись взволнованные телеграммы: лагерные начальники отчаянно добивались, чтобы для заключенных прислали музыкальные инструменты… В этот период повсеместной нехватки рабочих рук центральные органы рекомендовали, чтобы в каждом лагере были библиотекарь, киномеханик для показа пропагандистских фильмов и культорганизатор из числа заключенных, который «ведет повседневную борьбу за чистоту», помогает КВЧ поднимать культурный уровень лагерников, организует среди них кружки художественной самодеятельности и «помогает заключенным правильно разбираться в вопросах текущей политики» (ГАРФ. Ф.9414, Оп.1, Д.1460). Как сообщал начальник ГУЛАГа НКВД СССР В.Г. Наседкин в своем докладе наркому внутренних дел Л.П. Берия «О работе ГУЛАГа за годы войны (1941-1944)» от 17 августа 1944 года: «Культурно-массовое обслуживание заключенных проводится в клубах и культуголках, которых имеется в лагерях и колониях свыше 1500. К активной общественной работе привлечено 77 000 заключенных. Из состава заключенных организовано 2600 кружков художественной самодеятельности (драматические, музыкальные, хоровые и другие), силами которых за три года поставлено более 100 тыс. спектаклей, концертов и вечеров художественной самодеятельности. За этот же период времени проведено свыше 110 тыс. киносеансов».
Начальный период создания театрально-концертной бригады в Ивдельлаге можно проследить по воспоминаниям бывших заключенных Ивдельского ИТЛ, которые длительное время работали в составе труппы «театра за колючей проволокой». К таким нерративным источникам относятся мемуары оперного певца Николая Николаевича Крейера (1), известного джазового музыканта Александра Владимировича Варламова (2), а также Матвея Яковлевича Грина (Гринблата) (к воспоминаниям последнего необходимо относиться очень критично в виду неоднозначной позиции лиц, записывающих эти воспоминания - Владимира Альбинина-Гассельблата и Алексея Щербакова). Так мемуары Н.Н. Крейера «Прокаженные. Жизнь-смерть-жизнь: (Из незабываемого страшного прошлого)», опубликованных Рижским отделением общества «Мемориал» в 1993 году, содержат сведения о проведении первого концертного мероприятия, организованным начальником КВО (культурно-воспитательного отдела) 5-го ОЛПа С.П. Поляковым (3), дослужившегося в последствии до начальника управления Ивдельлага: «Сменили после этого начальника КВО, вместо него приехал новый зам. по политчасти, раненый офицер, фронтовик, прихрамывая, ходил с палочкой. С каждым стал знакомиться лично, беседовать. Узнал в беседе со мной, что я когда-то учился в консерватории и пел, а обратиться к нему меня заставила просьба отправить меня на фронт. Тогда приходили изредка, правда, замены отбывания срока участием в боях. Много ходило разных версий об этом. Решился и я попытать счастья, не зная еще толком, что это за «отбывание срока пребыванием на фронте». Тот задумался и сказал, что он и начальство ОЛПа решить этот вопрос не могут, но посоветовать может. Разъяснил, что и чего, как. Короче говоря - предложил устроить вечер, посвященный Сталинградской битве. Я ухватился за предложение начальника. Помогли мне в организации все: и «политики», и «урки»… Наконец программа была готова. Приехали на вечер с Центрального ОЛПа не только начальник КВО лагеря Тизенберг (4), но и сам «хозяин» государства «Ивдельлаг» в звании полковника (имеется ввиду Иван Иванович Долгих - Ю.Н.). Вначале состоялась встреча с заключенными, речь шла о Сталинградской битве, пленении фельдмаршала Паулюса, - все это проводилось в столовой, мест всем было предостаточно. Сделали импровизированную сцену, настлав на козлы доски, малость печурками подтопили. Центральный ОЛП привез с собой кинопередвижку, показали кадры кинохроники военных лет. В зале стояла тишина, порою чьи-то всхлипывания нарушали ее. Когда зажегся свет, буквально все сидели, опустив головы. Начался концерт... Не прошло и двух дней после описанного шмона, как меня неожиданно вызвали после работы в управление. В кабинете сидели начальник ОЛПа и его замполит, он же начальник КВО и мой аккомпаниатор, Сергей Петрович Поляков. Вот что, Крейер, - сказал он мне - пришел приказ из Лагерного управления откомандировать вас на Центральный ОЛП, где решено создать агитбригаду. Так что готовьтесь к этапу, - поднявшись, он вышел из кабинета».
Воспоминания известного джазового музыканта, руководившего в Ивдельском ИТЛ лагерным оркестром, Александра Владимировича Варламова неоднократно публиковались в советской и российской прессе, в том числе летом 1990 года в печатном издании Ивдельского отделения общества «Мемориал» - газете «Резидент». По его версии, создание театрально-концертного ансамбля в ИвдельЛаге произошло по инициативе начальника управления ИвдельЛага Ивана Ивановича Долгих и его заместителя Бориса Израилевича Борисова-Когана: «Начальник Ивдельлага Долгих. Это был высоченный детина. Приход его в зону надо было видеть! Появлялся он, ну, по крайней мере, как сам Сталин. Сначала шли охранники с автоматами, потом свита, только после этого - Долгих собственной персоной. Рядом с ним адъютант - записывать поручения его милости. Заместителем был некто Борисов. Вот он-то и вызвал меня: «Хотим, чтобы в лагере был оркестр. Поручаю это вам!» А во мне вдруг такой гонор взыграл: «Я оркестрами не занимаюсь!» Он опешил. Даже говорить стал как-то помягче: «Ну что вы тут ерундой будете заниматься, пропадете. В оркестре ведь и свободы будет побольше, и еды. Музыкантов я вам найду». Долго еще я артачился. Душа не лежала - какая уж там музыка в лагере. Но уговорили в конце концов, пообещав, что оркестр будет играть и для заключенных. Сейчас я даже благодарен за это: на какое-то время ожил, что, может быть, и спасло, дав дополнительные силы. Музыкантов собирал по разным лагерям, для многих это было единственным способом выжить. Все заключенные. Двенадцать человек. По разным лагпунктам собрали, разрешили выписать из дома ноты и инструменты. Помню, например, был у нас саксофонист Суржиков, виолончелист Миша Гессель (5). Он совсем погибал от голода, до помойки дошел, а это - конец. Оркестр спас его. А однажды мне сообщили, что приедет из дальнего лагпункта Дмитрий Данилович Головин (6), еще недавно знаменитый солист Большого театра. Потом выяснилось, что его тоже долго не могли заставить петь, не подчинялся приказу. Только узнав, кто будет руководить оркестром, согласился: мы были знакомы еще по Москве, встречались в доме актрисы Малого театра Гондатти (я дружил с ее сыном). Так мы собрались вместе: Головин, Чижевский, я и совершенно неизвестные мне музыканты, голодные, без сил, зачастую с возможностями ниже средних. Был среди них даже мальчишка-налетчик. Пожалела его начальница КВЧ (культурно-воспитательной части!): «Возьмите, может, исправится. Способный, чечетку хорошо бацает». Парнишка оказался музыкальным, научили его немного играть на саксофоне, партии я специально адаптировал. Он буквально не отходил от меня, так и болтался всегда рядом. У паренька была не уголовная статья, а самая что ни на есть политическая: 58-8, террор. И срок соответствующий: 15 лет строгого режима. А звали мальчишку не больше и не меньше, как Александр Пушкин... Головин у нас исполнял и оперные арии, и советские песни, и джазовые вещи. Были у нас солистки - Кушелевская и Бранькова (7). Бранькова - певица с очень хорошим голосом (из репрессированной семьи служащих КВЖД), прекрасно, между прочим, пела романс моего прадеда, Александра Егоровича Варламова, «Красный сарафан». Кроме того, мы, конечно, играли джаз, по-настоящему играли, возможность репетировать-то у нас была. Концерты для заключенных проходили в лагерной столовой, на маленькой сценке. Мы ездили по всем нашим лагпунктам, а было их девять». Со слов А.В. Варламова, «Даже начальником клуба для вольнонаемных (клуба им. Дзержинского – Ю.Н.) служил бывший заключенный - Шевчук (8), скрипач, ученик Витачека. Над кроватью у него висела фотография Елены Фабиановны Гнесиной с дарственной надписью. Кстати, он владел бесценным сокровищем - скрипкой работы Гварнери! Когда меня приводили под конвоем в клуб, чтобы я мог воспользоваться фортепиано, Шевчук неизменно совал тайком котлетку или кусочек мяса...».
М.Я. Гринблат был этапирован в Ивдельлаг в конце 1949 года и его сведения о времени возникновения ивдельского «театра за колючей проволокой» были получены от третьих лиц, что снижает историческую ценность этой информации. Со слов М.Я. Гринблата, по инициативе начальника Управления Ивдельлага И.И. Долгих лучшие артисты-заключенные были собраны в лагерную агитбригаду при 9-ом ОЛПе. Руководителем концертного коллектива назначили композитора и дирижера А.В. Варламова, а бригадиром - художника-карикатуриста и выступающего с пародиями Матвея Усаса. Руководил оркестром бывший главный дирижер московского театра оперетты А.А. Хмелевич (9). В составе оркестра выступали такие известные в то время артисты, музыканты и композиторы как аккордеонист Георгий Чехмахов, тромбонист Михаил Степанян, саксофонисты Ровнев (10) и Суржиков, а также Назарян и Тактаулов. Сольные партии исполняли баритон Дмитрий Головин, певицы сестры Александровы, квждинка Людмила Сидельникова, артист ленинградского ТЮЗа Евгений Быстров, актер харьковского театра оперетты Александр Соколовский, танцовщица из Белоруссии Мария Малиновская, актер казанского театра оперы и балета Хафиз Шамсутдинов (11). Танцевальную группу возглавляли Илларионов, искусствовед и драматург И. Багиашвили. Известный режиссер-постановщик И.Г. Калабухов (12) руководил постановкой спектаклей, в чем ему помогал художник-декоратор Подрапетов. С сольными номерами выступали виолончелист М.Ф. Гессель, пианист Ю.Г. Полгар (13), скрипач Л.Н. Шевчук, певец Н.Н. Крейер, комики-пародисты Ижик и Кольцов, Чернова из Одесского театра, Арутюнов, Михайлов, Блехер, певица треста «Мосгоркино» Л.С. Дашкевич (14), белорусские актеры Лев Михайлов (15) и Алексей Лихач (16), театровед Киевского театрального института Иван Пискун (17), а также чудесный тенор Стрельников и многие другие. «Почти все они были осуждены по 58 статье. Этот коллектив постоянно выступал в клубе им. Дзержинского и в подразделениях Ивдельлага. В его исполнении можно было услышать и увидеть программы различных жанров в сопровождении большого эстрадного оркестра».
Нельзя не согласиться с мнением В.А. Калинина, высказанным им в работе «Организация культурно-воспитательной работы в лагерях ГУЛАГа на строительстве трансполярной магистрали Чум-Салехард-Игарка (194753 гг.)» о том, что «бурная» деятельность КВЧ в лагерных подразделениях многим участникам культурно-воспитательной работы из среды заключенных - артистам, музыкантам, литсотрудникам и режиссерам театра помогла физически выжить. Но как справедливо отметила О.Н. Старикова в своей работе «Особенности проведения воспитательной работы среди контингента особых лагерей МВД СССР (1948-1956)» участники концертно-театральных бригад хоть и находились в более привилегированном положении по сравнению с другими заключенными – освобождались от общих работ, получали улучшенное питание и премиальное вознаграждение, однако те артисты, которые чем-то не угодили начальству, в любой момент могли быть отправлены на общие работы.
____________________________
(1) - Крейер Николай Николаевич родился в 1918 году в семье офицера русской императорской армии и помощника начальника Минского Обьедененного военного училища (ОБВШ) - полковника РККА Крейера Николая Карловича. Дядя по отцу - кандидат биологических наук Георгий Карлович Крейер - заведующий отделом лекарственных растений Всесоюзного Института Растениеводства и член райсовета Октябрьского района города Ленинграда - скончался от дистрофии 11 января 1942 года в осажденном немцами блокадном Ленинграде. В 1936 году Н. Н. Крейер окончил рабфак при Белорусском государственном университете и поступил в Высшее Краснознаменное военно-морское училище им. М. В. Фрунзе в Ленинграде. Во время учебы участвовал в концертах художественной самодеятельности, занимался вокалом у народного артиста РСФСР, солиста Театра оперы и балета им. Кирова Н. К. Печковского. 19 декабря 1937 года в Минске отец был арестован по обвинению в участии «антисоветского военно-фашистского заговора, ставившего своей целью насильственное свержение Советской власти путем вооруженного восстания, осуществление террора в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства, проведение вредительства и диверсий и подготовка поражения РККА в войне с фашистскими государствами. Как участник упомянутого заговора Крейер проводил вредительство в деле подготовки командиров для РККА, являясь агентом польской и латвийской разведки, занимался шпионажем». 30 июня 1938 года Николай Карлович Крейер был осужден Приговором закрытого судебного заседания выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР к расстрелу, приведенным на основании постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года в исполнение немедленно. А в июле 1938 года его сын был отчислен из военно-морского училища и исключен из комсомола. После отчисления, Н. Н. Крейер переехал к матери и братьям в Минск, где поступил на вокальный факультет Белорусской государственной консерватории, подрабатывая учителем в школе ликбеза. В 1940 году был он приглашен в Ленинград на съемки фильма «Антон Иванович сердится», где был арестован и осужден к 5 годам ИТЛ. В 1941 году Николай Николаевич Крейер для отбытия наказания был отправлен в ИТК-1, расположенный в городе Свердловске, где был распределен на рытье котлована «УралмашСтроя». Через несколько месяцев, он был этапирован в Ивдельлаг, где работал на лесоповале в составе 5-го ОЛПа, а затем был назначен бригадиром грузчиков на баластном карьере. Летом 1943 года Н. Н. Крейер, был переведен в распоряжение КВО (агитбригады) 9-го комендантского ОЛПа, расположенного в селе Ивдель. Неоднократно обращался в Президиум ВЦИК с просьбой отправить его добровольцем на фронт. В 1944 году лагерный срок был заменен на военную службу в составе штрафных частей РККА. Принимал участие в боевых действиях на Финском перешейке, в Восточной Пруссии и Маньчжурии, был дважды ранен. В 1945 году судимость была снята и Н. Н. Крейер был демобилизован с присвоением инвалидности 2-й группы по ранению. После демобилизации, в 1946 году он выехал на местожительство в город Ригу, где проживала его мать и братья. В 1954 году он получил диплом об окончании исполнительского факультета Латвийской государственной консерватории им. Я. Витала, после чего работал лектором-музыковедом Белорусской государственной филармонии, художественным руководителем Днепропетровской, Ульяноской и других филармоний. Выступал с лекциями и перед слушателями, телезрителями Беларуси. Участвовал в программах выдающихся музыкантов - Бориса Гмыри, Арама Хачатуряна. Виктора Дубровского. Опубликовал ряд очерков, рецензий, статей и очерков в газетах и журналах, а также несколько книг, изданных на русском и латышском языках.
(2) - Варламов Александр Владимирович в своих воспоминаниях, опубликованных в газете «Резидент» писал о себе: «Я родился 19 июня 1904 года в городе Симбирске. Мой прадед, Александр Егорович Варламов, был довольно известным композитором. По традициям семьи и я стал музыкантом». Отцом будущего джазового дирижера и композитора был статский советник В.А. Варламов, занимавший должность члена Симбирского окружного суда. Согласно анкетным данным, А.В. Варламов до сентября 1918 года проживал в Симбирске, окончив полный курс 2-й мужской гимназии. В 1922 году он поступил в ГИТИС, но вскоре перешел в Училище имени Гнесиных в класс Рейнгольда Глиэра и Дмитрия Рогаль-Левицкого. Как джазовый бэндлидер Варламов дебютировал в 1934 году, отметившись творческим сотрудничеством с негритянской певицей из США Целестиной Коол. Позже он собрал первую в СССР группу из музыкантов-импровизаторов «Септет», а осенью 1938 года создал джаз-оркестр Всесоюзного радиокомитета. Обстоятельства ареста и судимости А.В. Варламова никак не были связаны с его творческой деятельностью как пытались представить это некоторые представители постсоветского культурного сообщества или журналисты либерального толка. Дело в том, что 23 декабря 1942 года органами милиции в Москве в собственной квартире был задержан рядовой музыкальной команды 99-го запасного полка, дезертировавший 1 октября 1941 года из подразделения на марше во время следования части из окрестностей подмосковного города Ногинска. Во время обыска под его кроватью обнаружили ламповый радиоприемник «Т-6» с динамиками и наушниками. В тот же день арестованный был допрошен военной контрразведкой на Лубянке, показав, что среди тех, кто знал о его дезертирстве из армии, был и А.В. Варламов, вместе с которым он слушал радиопередачи джазовой музыки из Лондона. Во время допроса еще одного из фигурантов дела о «недоносительстве о факте дезертирства военнослужащего в военное время» 7 января 1943 года, было заявлено: «С Варламовым Александром Владимировичем я познакомился в 1939 году. Он в то время руководил джазом. Антисоветские высказывания Варламова начались с того, что он превозносил заграничную музыку, заграничные ноты. Всячески ругал и поносил советское искусство и советские музыкальные организации. После начала войны Варламов радовался каждой победе немцев, с нетерпением ожидал их прихода в Москву и собирался открыть свой «Мюзик-холл». Варламов неоднократно подчеркивал, что жена его немка и тем легче будет ему при немцах занять соответствующее положение», а на очередном допросе 9 января 1943 года дополнил свои показания сведениями о том, что «Варламов мне рассказывал, что в конце октября 1941 года он вместе со своей женой Эммой Антоновной, по национальности немкой, выезжал к себе на дачу на ст. Ильинская, где прожил около двух недель, ожидая прихода немцев. Пребывание на даче Варламов объяснял тем, что в дачных условиях легче и безопаснее перейти на сторону немцев, так как там не будет сильных уличных боев». В ночь на 18 января 1943 года по ордеру НКВД СССР №167 A.B. Варламов и его жена были арестованы у себя на квартире в Москве и доставлены в Лубянскую тюрьму. Сам А.В. Варламов в своих воспоминаниях не указывает предьявленных ему в ходе следствия обвинений, но упоминает взаимосвязь своего ареста с дачей на станции Ильинская: «Это был донос. Я знал, кто предал меня. Был у нас в оркестре один «черный человек», виолончелист. Говорят, сам хвастался, что за меня ордер на машину получил. Счастье его, что не дожил до моего возвращения. Я даже могу назвать его фамилию. Лузанов. Не тот знаменитый Лузанов, а его дядя. Дмитрий его звали. В голодное время я помог этому музыканту. Поделился с ним картошкой, хранящейся у меня на даче. Кроме меня и него, об этом никто не знал. И вдруг на следствии мне говорят об этом факте. Значит меня предал этот человек. Как можно было пойти на это?» А.В. Варламов был осужден Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 24 июля 1943 года по ст. 19-58-1, 58-10 ч.2, 58-11 УК РСФСР к заключению в ИТЛ сроком на 8 лет, считая срок с 17 января 1943 года, а также к поражению в правах в соответствии с ст. 17-193-7 п. «г». Супруга А.В. Варламова - Эмма Антоновна также была осуждена на 8 лет ИТЛ, а остальные 7 человек, проходящих по тому же делу, - на 5 и 10 лет лагерей. Назначенный срок Александр Владимирович отбывал в ИвдельЛаге НКВД СССР. С позиций современных нам понятий о конституционных правах человека и гуманизме обвинения, предьявленные А.В. Варламову и его жене органами НКВД, кажутся необоснованными и смехотворными: не донести на знакомого музыканта-дезертира - это гуманно и романтично (хотя вряд ли бы это одобрили миллионы граждан СССР, чьи мужья и дети с честью сражались и умирали за Родину); слушать тайком иностранные радиостанции по утаенному от сдачи радиоприемнику - проступок мелкий, не заслуживающий уголовного преследования (не о вражеской же пропаганде шла речь); ругать и критиковать власть в быту, не высказывая при этом публично призывов к свержению этой власти - это вообще не грех, а святое право гражданина; а вот действия, направленные на переход на сторону врага в военное время - это уже преступное деяние, хотя супруги Варламовы и не являлись военнослужащими, не принимали воинскую присягу и не давали клятв верности Советской власти. Являясь гражданами СССР, они не были брошены отступающими частями Советской армии, не оказались в окруженном или блокированном немцами городе, а намеренно выехали на свою дачу в Подмосковье максимально ближе к линии фронта, рассчитывая на то, что немцы займут дачный поселок без боя, после чего намеревались работать над восстановлением культуры в освобожденной от большевиков-варваров России в условиях германского оккупационного режима. Не исключено, что А.В. Варламов действовал в сговоре с В.А. Блюменталь-Тамариным, которому удалось предложить свои услуги немецкой армии, занявшей поселок Новый Иерусалим, где их прихода он ожидал. А вот А.В. Варламову не повезло, так как красноармейцы, подольские курсанты и бойцы московского народного ополчения своими телами закрыли путь немецким оккупантам к его даче. 
(3) - О Сергее Петровиче Полякове упоминает в своих воспоминаниях Д.И. Хевзюк, отбывавший срок в ИвдельЛаге НКВД СССР по ст. 35 УК УССР (СОЭ): «в 1947 году полковник (указанное Д.И. Хевзнюком специальное звание не вызывает доверия - Ю.Н.) Поляков являлся начальником 8-го ОЛПа, расположенном в 7 км от центрального 9-го ОЛП и в 8 км от города Ивдель. Поляков распорядился оставить Хевзюка на ОЛПе, назначив его в КБЧ (культурно-бытовую часть), ремонтировать бараки, хотя прокурор настаивал, чтобы его отправили на штрафной лагпункт Лаксия, расположенный за 30 км от 8-го ОЛПа». Кроме этого, имеется свидетельство еще одного бывшего заключенного Ивдельского ИТЛ Я.И. Шепетинского, который в своих воспоминаниях «Приговор», опубликованных в журнале «Кругозор» в Тель-Авиве в 2002 году, пишет: «В 1952 году назначен новый начальник Ивдельлага. Вместо майора Полякова назначен старший лейтенант Куроедов. Идут слухи, что бывший арестован».
(4) - Тизенберг Эмиль Юрьевич родился в 1895 году в деревне Франкендорф Слокской волости Рижского уезда, член РКП(б)-ВКП(б) с 1918 года, поступил на службу в органы ВЧК в 1920 году. Так же известно, что в ноябре 1946 года, на момент награждения его орденом Ленина, Э.Ю. Тизенберг проходил службу в городе Риге в должности начальника отдела по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью МВД Латвийской ССР. Из Приказа № 32 ГУЛАГа ОГПУ от 26 августа 1932 года известно, что Э.Ю. Тизенберг являлся начальником производственно-планового отдела ГУЛАГа ОГПУ. 22 августа 1933 года Приказом ОГПУ СССР № 333, он был назначен начальником Темниковского ИТЛ с месторасположением управления лагеря в посёлке Явас Зубово-Полянского района Мордовской АССР. Фактически вступил в должность ранее, так как упоминается как начальник ИТЛ уже 12 мая 1933 года (ГАРФ. Ф.9414, Оп.1, Д.3). Производственная деятельность Темниковского лагеря заключалось в снабжении Москвы дровами и производством ширпотреба. В 1934 году ТемЛаг поставлял в Москву 30% всего объема завоза дров (ГАРФ. Ф.9414, Оп.1. Д.2922). С 16 ноября 1932 года, на Темниковский ИТЛ была возложена задача постройки второй линии путей железной дороги Рязань-Потьма и Унже-Ветлужской железнодорожной ветки. 25 декабря 1934 года Приказом НКВД СССР № 361-лс Э.Ю. Тизенберг был переведен на должность начальником Свирьского ИТЛ Ленинградской области, организованного на базе 9-го и 10-го лесозаготовительных лаготделений Соловецкого ИТЛ ОГПУ (Приказ № 529/287 ОГПУ от 17 сентября 1931 года). Управление Свирьского ИТЛ располагалось на станции Ладейное Поле Кировской железной дороги. Большая часть заключенных ИТЛ была занята заготовкой дров для обеспечения Ленинграда. Другим направлением производственной деятельности лагеря было изготовление ширпотреба (ГАРФ. Ф.9414, Оп.1, Д.2920). Использование заключенных СвирЛага на строительсве Нижне-Свирской ТЭЦ документально не подтверждено и является фантазией «борцов со сталинизмом». Фотографии о работе заключенных СвирЛага на строительстве Нижне-Свирской ГЭС, датируемые 1931 годом и опубликованные сайтом «бесмертный барак», на самом деле запечатлели сплав дров по реке Свири и работу дровяной лесобиржи, а якобы бараки заключенных СвирЛага, расположенные на берегу Свири, не укреплены заборами, вышками и другими инженерно-техническими охранными сооружениями. В подобных бараках обычно проживали спецпоселенцы, не получившие еще разрешение на строительство индивидуальных жилых домов, или вербованные на лесозаготовки рабочие. 8 октября 1936 года Э.Ю. Тизенбергу Приказом НКВД СССР № 945 было присвоено специальное звание старшего лейтенанта государственной безопасности. 29 апреля 1937 года Приказом НКВД СССР № 633 от 29 апреля 1937 года, Э.Ю. Тизенберг был снят с должности с зачислением в действующий резерв, хотя дела передавал до июля месяца (1-м июлем 1937 года датируется подписанная Э.Ю.Тизенбергом «Объяснительная записка к ликвидационному отчету СвирьЛага» (ГАРФ. Ф.9401, Оп.1а, Д.14)). В дальнейшем, исполнял обязанности начальника отделения лесного отдела ГУЛАГ НКВД СССР. Приказом НКВД СССР № 2091-лс от 14 сентября 1938 года был уволен со службы по болезни согласно ст. 39 п. «б» Положения. Вполне возможно, что Э.Ю. Тизенберг, как и многие чекисты во времена «Большого террора», симулировал заболевание и уволился из органов НКВД «от греха подальше». Тем более, что его брат - Тизенберг Ольгерт Юрьевич 1906 г.р., работавший заведующий сберкассой в городе Пскове, был арестован 20 декабря 1937 года и осужденный приговором Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР от 12 января 1938 года по ст. 58 п.6-9-10-11 УК РСФСР к высшей мере наказанию (расстрелян 18 января 1938 года в городе Ленинграде). А кроме того, 12 марта 1938 года был арестован муж сестры (Эльзы Юрьевны Тизенберг-Слока), бывший латышский стрелок и член ВКП(б) - Карл Яковлевич Слока, работавший заведующим магазином № 4 МТТП. Его обвинили в принадлежности к антисоветской националистической латышской организации и решением Комиссии НКВД СССР и Генеральной прокуратуры СССР от 19 мая 1938 года приговорили к ВМН (был расстрелян 28 мая 1938 года на Бутовском полигоне НКВД). Надо заметить, что Эльза Юрьевна Тизенберг-Слока тоже работала в ВЧК, а затем - в министерстве сельского хозяйства (Наркомате земледелия СССР). Сын Э.Ю. Слока, главный конструктор секретного завода № 339 (а позже директор корпорации «Фазотрон-НИИР») в своих воспоминаниях привел сведения, что семья его родителей, как семья Эмилия Тизенберга, жила в Варсонофьевском переулке, в доме номер шесть, через дорогу от поликлиники ВЧК. «Дом построили в 1896-1897 годах по проекту знаменитого архитектора Льва Кекушева и до революции это был доходный дом генерал-лейтенанта, гофмаршала князя Владимира Оболенского-Нелединского, в котором проживали композитор Александр Скрябин и один из авторов первого проекта гостиницы «Метрополь» молодой архитектор Иван Жолтовский. После революции дом оказался в ведении ВЧК. Квартиры превратили в коммуналки. В одной из них, под номером десять, поселилась семья Слоки. Пока родители были на работе, за ребёнком присматривала няня. «Жили хорошо, мы были подчинены радостям жизни», - вспоминает Виктор Карлович. Соседи Слоки были не менее именитыми, чем дореволюционные постояльцы, с учётом, конечно, сменившейся в стране власти, - ответственные сотрудники ОГПУ, знаменитые ныне разведчики, как, например, Рудольф Абель (Вильям Фишер). Дверь в квартиру Фишера располагалась напротив входа в квартиру Эмилия Тизенберга» (Гундаров В. «Звезда секретного героя»). После начала Великой Отечественной войны Э.Ю. Тизенберг вернулся на службу и был направлен в распоряжение начальника управления ИвдельЛага НКВД СССР, получив назначение на должность начальника КВО (культурно-воспитательного отдела) Ивдельского ИТЛ. Назначение на работу в КВО подтверждает версию о том, что Э.Ю. Тизенберг страдал каким-то серьезным заболеванием, так как при наличии высшего образования и опыта руководящей работы в ГУЛАГе, скорее всего он мог быть использован на руководящих должностях в производственных секторах - а ИвдельЛаг в 1942-1943 годах осуществлял массу работ на строительных обьектах - от Лобвинского гидролизного завода до Богословского аллюминиевого завода, ТЭЦ в поселке Турьинские рудники, Палкинского лесозавода и энергокомбината в Ивделе. Указом Президиума ВС СССР от 10 декабря 1945 года за выслугу лет службы в органах НКВД он был награжден орденом Красного Знамени.
(5) - Гессель Михаил Францевич родился 29 мая (по другим данным 11 июня) 1912 года в городе Ямбург (ныне Кингисепп Ленинградской области. Выпускник Ленинградской консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова по классу виолончели (класс педагога проф. А.Я. Штриммера - создателя ленинградской виолончельной школы, продолжателя традиций русской виолончельной школы К.Ю. Давыдова). По окончании консерватории работал в симфонических оркестрах Ленинградского радио и драматического театра им. А.С. Пушкина. 17 апреля 1942 года он был трудмобилизован и направлен в город Ашхабад (по другим сведениям - на работу в трест «Челябинский металлургический комбинат»). 1 октября 1942 года был арестован, а 30 декабря 1942 года - осужден. Для отбытия наказания был направлен в ИвдельЛаг НКВД СССР. После освобождения из Ивдельского ИТЛ в 1952 году М.Ф. Гессель был направлен на спецпоселение в город Уфу, где работал в Башкирском театре оперы и балета. Освобожден от спецпоселения 28 декабря 1955 года. В 1955 году, во время гастролей театра в Челябинске, познакомился с дирижером местного оперного театра И.А. Заком, по приглашению которого в 1958 году переехал в Челябинск. Более 20 лет возглавлял группу виолончелистов симфонического оркестра Челябинского оперного театра. Его супруга - Ольга Мустафина также служила в Челябинском оперном театре, а их дочь - Татьяна Домрачева, 40 лет проработавшая в электроцехе ЧМК, является супругой режиссера-постановщика Челябинского оперного театра Александра Домрачева. Умер М.Ф. Гессель 1 июля 1981 года в Челябинске.
(6) - Головин Дмитрий Данилович, ставший заслуженным артистом РСФСР, происходил из крестьянской семьи и в юности пел в хоре регента И.М. Юркова Дмитриевской церкви села Безопасного Ставропольской губернии. В 1903 году мальчика из бедной семьи забрал в свой дом Ставропольский архиерей Лафедор, где он жил до 1914 года, обучаясь в духовном училище и состоя в архиерейском хоре регента Пирогова. В 1910 году Д.Д. Головин поступил в Ставропольскую духовную семинарию, а в 1914 году поступил добровольцем в Российскую императорскую армию, зачисленный в «Военный его Величества хор» Черноморского флота в Севастополе. После Октябрьской революции, согласно воспоминаниям Д.Д. Головина, он с эскадрой Черноморского флота эвакуировался в Новороссийск, где вступил в один из красногвардейских отрядов, формировавшихся из флотских экипажей. Был ранен в 1919 году под Анапой близ поселка Су-Псех (того самого поселка, куда он вернулся в 1957 году и умер в 1969 году). В дальнейшем, со слов Д.Д. Головина, он вернулся в Ставрополь, занятый частями Добровольческой армии, где поступил в украинскую театральную труппу. Уклоняясь от мобилизации в белую армию, Д.Д. Головин женился, принял сан дьякона и был определен на службу в Андреевский архирейский собор Кавказской епархии. Одновременно он работал в музыкальном театре Вольской, с которой был знаком с 1915 года, выступая в ее театре оперетты в Севастополе под псевдонимом Сокольский, а в 1920 году отдел народного образования Ставропольского Краевого Совета направил его на учебу в Москву с письмом к директору консерватории М.М. Ипполитову-Иванову. По другим сведениям, в 1919 году он поступил в труппу гастролировавшего в Ставрополе Московского театра оперы и балета (официальное название «Свободный театр имени Луначарского») и на протяжении двух сезонов исполнял различные оперные партии. В 1921-1924 годах Д.Д. Головин обучался в Московской консерватории по классу пения Н.Г. Райского. В 1923 году он являлся солистом Свободной оперы С.И. Зимина, а в 1924-1943 годах - солистом Большого театра. Начало его карьеры в Большом театре было отмечено конфликтом с дирижером Н.С. Головановым, который не видел певца в партии Грязного в «Царской невесте» Н.А. Римского-Корсакова и категорически был против выступления Д.Д. Головина в постановке оперы. В 1928 году, по настоянию А.В. Луначарского, Наркомпрос послал Д.Д. Головина в Италию для совершенствования вокального мастерства. Выдающийся дирижер Виктор де Сабата, проработал с ним партии Риголетто, Фигаро, Жермона из «Травиаты» и Симона Бокканегра из одноименной оперы Дж. Верди. В это же время Головин спел в миланском театре Ла Скала партию Фигаро в «Севильском цирюльнике» Дж. Россини. После Италии Д.Д. Головин был приглашен в оперный театр Монте-Карло, а затем выступал с концертами в Париже, заработав положительные отзывы музыкальных критиков. Татьяна Маршкова в своей книге «Большой театр. Золотые голоса» отмечала: «Директор театра «Колон» в Буэнос-Айресе, в Аргентине, предложил Головину контракт на 60 спектаклей, но советское правительство не разрешило певцу эти гастроли. Головин вернулся из-за границы в начале 1929 года и выступил в ряде городов с концертами. Залы на его концертах были полными, публика принимала восторженно, критики тоже не скупились на похвалы». Со временем, из робкого худощавого юноши, мечтающего о певческой карьере, Дмитрий Данилович Головин к концу 30-х годов превратился в сибарита с барскими замашками. Как писала Ольга Кучкина в своей книге «Зинаида Райх»: «И когда подумаешь о том, как жил этот привилегированный московский класс - с кухарками и с горничными, в то время как шла коллективизация и миллионы людей умирали с голоду - не очень симпатичная картина получается». Запанибратски и, одновременно, льстиво общаясь с властью, новая культурная элита переносила свое барство на сцену, свято веря, что делает одолжение публике одним своим появлением. С.Я. Лемешев в своей книге «Путь к искусству» вспоминал: «Натура стихийная, прямо-таки «начиненная» противоречиями! Головин был одним из немногих певцов, которые позволяли себе приходить на репетиции несобранными, взбудораженными. Но, по-моему, происходило это не от легкомысленного отношения к делу. В этом находил выражение бурный артистический темперамент певца. Вероятно, иначе он просто не умел работать. Он вечно с азартом вступал в конфликты с дирижерами, нередко дезорганизуя этим ход репетиции. Естественно, что выступления Головина в спектаклях были очень неровные». Мнение Сергея Лемешева подтверждает и А.И. Орфенов в своей книге «Записки русского тенора»: «как вокалист Головин имел и много недостатков. Певец он был очень неровный. Он мог вызвать бурю восторгов или, наоборот, острое негодование. Сегодня поет блестяще, а завтра мог остановиться посреди арии или романса, показать рукой на горло и уйти со сцены, не допев арии. Он мог петь очень музыкально, создавать трогательный образ, и он же мог позволить себе «пустить петуха» в тех местах, где и не ожидаешь. Особенно неровно пел Головин в концертах. Программа его выступлений была почти всегда случайна, наполнена ариями, романсами и неаполитанскими песнями, которые певец пел блестяще». Казалось бы, что оперная карьера Д.Д. Головина, его положение в обществе рухнули в один час. 15 августа 1943 года был арестован сын Д.Д. Головина - Виталий 1919 г.р., обучавшийся на актерском факультете Театрального училища имени Щепкина и, одновременно, поступивший в 1942 году на теоретическое отделение Московской консерватории (АМУМГК им. Чайковского). По оперативным данным Московского уголовного розыска, Виталий Дмитриевич Головин длительное время поддерживал дружеские отношения со студентом Московского художественного училища памяти 1905 года Варнаковым Владимиром Тихоновичем 1915 г.р., сколотившего в 1938 году банду воров, промышлявшую разбоями и квартирными кражами. Сам В.Т. Варнаков был судим в 1932 году за кражу на 5 лет ИТЛ, что не помешало ему после освобождения не только вернуться в Москву и поступить в МАХУ, но и «вращаться» в кругу золотой московской молодежи, к числу которой принадлежал и Виталий Головин. Повторно В.Т. Варнаков был арестован 26 августа 1939 года и на допросе в МУРе дал признательные показания о том, что он и его сообщники А.М. Огольцов и А.И. Курносов при попытке совершить кражу в квартире Мейерхольда, расположенную в доме № 12 Брюсовского переулка города Москвы, убили жену Мейерхольда - артистку Зинаиду Райх. Признание В.Т. Варнакова в убийстве З.Н. Райх были подтверждены показаниями его сообщников Огольцова и Курносова, а так же показаниями сожительницы Варнакова - Матюхиной. Все участники банды были осуждены по ст. 162 «в» и 136 УК РСФСР и расстреляны 27 июля 1941 года (АП РФ. Ф.3, Оп.24, Д.421). Однако, в ходе следствия не был установлен список пропавших из квартиры Мейерхольда вещей, так как следователь этого не выяснял на основании того, что драгоценности и деньги похищены не были. Не допрашивался по делу и Виталий Головин, в гостях у которого бывал Владимир Варнаков. А в 1943 году в МУР поступила информация, что у соседа покойной З.Н. Райх - солиста Большого Театра Дмитрия Даниловича Головина видели портсигар, похищенный из квартиры Мейерхольда в ночь с 14 на 15 июля 1939 года. Как я уже упоминал, Виталий Головин был арестован 15 августа 1943 года. Его отец Головин Дмитрий Данилович был арестован месяцем позже -16 сентября того же года. А 3 ноября 1943 года арестовали и брата Д.Д. Головина - солиста оперы театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Головина Макария Даниловича 1904 г.р. Со слов журналистки Гольцовой А.В., родственница З.Н. Райх - Зинаида Петровна Викторова рассказывала, что у Д.Д. Головина были найдены и другие вещи из квартиры Мейерхольда. В ходе следствия Виталий Головин признал свою вину в убийстве З.Н. Райх и ее домработницы, пояснив, что его отец присутствовал при убийстве, а его дядя Макарий Головин знал о совершенном им преступлении. Дело об убийстве Зинаиды Райх возобновлять не стали, так как оно считалось раскрытым, а лица его совершившее - расстреляны. Головины были переданы в УГБ НКВД, так как в ходе следствия были установлены факты антисоветских высказываний с их стороны, а кроме того, выяснилось, что Виталий Головин незаконно получил бронь от мобилизации в РККА. 25 марта 1944 года Виталий Головин был осужден к высшей мере наказания - расстрелу, замененному позднее Приговором Военной Коллегии Верховного Суда СССР на 8 лет заключения в ИТЛ. В тот же день (25 марта 1944 года) его отец был осужден на 10 лет лишения свободы, а дядя - на 5 лет заключения в ИТЛ и 3 года поражения в правах, превратившись, таким образом, из уголовников в жертв необоснованных репрессий по политическим мотивам. В постсталинское время, либеральная интеллигенция и западные «голоса» пытались, да и продолжают это делать до сих пор, навязать народам СССР мнение, что только Сталин и Ленин виновны во всем случившемся после Октябрьского переворота. Они ответственны даже за инциденты и жертвы белого движения, за действия Троцкого и еврейских комиссаров периода Гражданской войны, за уполномоченных, проводивших коллективизацию и раскулачивание, следователей НКВД и начальников лагерей, фальсифицировавших уголовные дела, выбивавших пытками показания и принуждавших полуголодных заключенных работать в невыносимых условиях, пролетарских писателей и поэтов, погрязших в лизоблюдстве, стяжательстве и разврате. Та же Ольга Кочкина считает, что «Элита, пошедшая под нож, - настоящая трагедия. И не обличения заслуживают те, кто пал жертвами режима, а одного только глубокого сострадания». Вроде бы верх гуманизма. А как только начинаешь переход к рассмотрению персоналий Большого террора - дерьмом пахнет от каждой станицы уголовных дел. Интересно, кто с точки зрения госпожи Кочкиной заслуживает большего сострадания: умерший в тюрьме радикал-большевик Мейерхольд и убиенная левый эсер Зинаида Райх с их прислугой, огромной квартирой, набитой антиквариатом, мехами и брильянтами, или бывший церковный служка, забывший ради славы и злата христианские заповеди - Дмитрий Головин и его сын-уголовник с высокохудожественными задатками будущего автора телевизионных мюзиклов и «Голубых огоньков»? Мне совершенно не хотелось бы, что бы у читателей данной публикации сложилось впечатление, что я хоть в какой-то мере пытаюсь оправдать политические репрессии или «поплясать на костях» жертв Большого террора. Просто приведу показания свидетеля по делу репрессированного в 1937 году спецпереселенца Самской поселковой комендатуры Н.: «В 1927 году я обратился к Н. с просьбой дать взаймы хлеба до следующего урожая, так мои дети пухли с голоду, а двое младших из них уже умерло. Н. дал мне полпуда овса, но сказал, что овес предназначался для его лошадей и за этот овес я с женой должен буду вместо его лошадей гужом перевезти его хлеб в РИК, сдав его уполномоченному по хлебозаготовкам». А.В. Варламов в своих воспоминаниях о театре ИвдельЛага НКВД СССР писал о Д.В. Головине: «однажды, во время концерта, Дмитрий Данилович Головин пел «Песню о Москве» Дунаевского, а там были такие слова. «Мы вернемся в наш город могучий, где любимый наш Сталин живет». Не захотел Головин произносить имени «вождя всех народов» и этот куплет пропустил. Как на него набросились начальнички! Тут же распорядились обрить наголо и отправить на бревнотаску. И вот этот немолодой уже человек, прекрасный певец, должен был стоять босиком в ледяной воде и выволакивать на берег тяжеленные бревна!» (По всей видимости, Д.В. Головин был отправлен на Палкинский лесозавод, расположенный на берегу реки Лозьва - современный микрорайон Ивдель-3). Так же, исходя из воспоминаний самого Д.Д. Головина, имеются основания полагать, что до перевода на комендантский 9-ОЛП, он содержался в лагпункте «Талица», некоторые помещения которого предназначенные для содержания заключенных, были вырублены в скалах.
(7) - Бранькова Лидия Александровна родилась в 1911 году на станции Оловянная Забайкальской области в семье железнодорожного служащего КВЖД. До своего ареста проживала в городе Елец Воронежской (с 27 сентября 1937 года Орловской) области. Была осуждена по ст. 58-4, 58-6 УК РСФСР на 8 лет заключения в ИТЛ и для отбытия наказания была направлена в Ивдельлаг НКВД СССР. В 1945 году была переведена из женского лагпункта «Лосинный» 2-го ОЛПа в 9-й комендантский ОЛП с зачислением в концертно-театральную бригаду Ивдельского ИТЛ.
(8) - Шевчук Леонид Николаевич родился 1 августа 1899 года в селе Здолбуново Волынской губернии (ныне город Здолбунов Ровенской области Украины). В 1922 году окончил Киевский Высший музыкальный институт имени Лысенко (класс Е. Н. Вонсовской). До активно гастролировал как скрипач-виртуоз по городам СССР, а также в Японии, Китае и Корее. В 1926 году в Японии на фирме Nitto Record было выпущено несколько пластинок с записями Шевчука 1924-1926 годов. В 1934 году он начал преподавать в Ташкентской консерватории. Получил звание профессора, заведовал кафедрой струнных инструментов. В 1937 году был арестован и осужден к заключению на 6 лет ИТЛ. Для отбытия наказания он был направлен в Ивдельлаг НКВД СССР. После освобождения в 1943 году, Л.Н. Шевчук был переведен на спецпоселение на территории города Ивделя с назначением на должность заведующего клуба имени Дзержинского. В 1946-1949 годах работал в Красноярском музыкальном училище педагогом, заведующим оркестровым отделением, главным дирижёром симфонического оркестра. В 1949-1955 годах работал директором областной детской музыкальной школы в Кызыле, одновременно преподавая в классе скрипки и выступая в качестве солиста-скрипача филармонии Тувы. Его роль в становлении в Туве музыкального образования была оценена в 1969 году: присвоено звание «Заслуженный деятель литературы и искусств Тувинской АССР». Супруга Л.Н. Шевчука - выпускница Ташкентской государственной консерватории 1940 года по специальности «педагог по методике музыкального воспитания и фортепиано в музыкальных училищах» Елена Романовна Близнюк, во вревя войны преподавала в Ташкентской ДМШ по классу фортепиано и давала концерты для раненных и медперсонала Ташкентского госпиталя. В 1944 году, она переехала в Ивдель, где подрабатывала концертмейстером в клубе имени Дзержинского и обучала детей сотрудников Ивдельского ИТЛ игре на фортепьяно. Дина Шевчук в своих воспоминаниях писала: «Жёны сосланных вместе с детьми вырыли вокруг лагеря землянки, где и жили. Позднее сладили маленькие домишки из досок [...] И тем не менее, поселенцы учили детей в школе, которую сами организовали. Более того, Елена Романовна учила их музыке и даже поставила оперу «Волк и семеро козлят» на музыку М.В. Коваля к празднованию Нового года». В дальнейшем Е.Р. Близнюк преподавала в Тувинской ДМШ по классу фортепиано, а среди ее воспитанников был будущий композитор Владимир Тока. Дочь Леонида Николаевича и Елены Романовны - Дина была первой выпускницей музыкальной школы 1949 года и как и ее родители, Дина Леонидовна Шевчук впоследствии стала профессором Новосибирской государственной консерватории, успешно гастролировала в Чехословакии, Японии, Германии, Вьетнаме и Норвегии. В 1955 году Л.Н. Шевчук был реабилитирован и направлен дирижёром в Новосибирское музыкальное училище. Когда в 1956 году открылась Новосибирская государственная консерватория, Л.Н. Шевчук стал там руководителем классом камерного ансамбля. В 1959 году он стал первым деканом исполнительских факультетов, а в 1960 году - получил звание профессора. В 1961 он году возглавил кафедру камерного ансамбля, а с 1966 по 1972 год - являлся ректором консерватории. В 1970 году Л.Н. Шевчук основал при консерватории музыкальную школу (ССМШ), а с 1972 года являлся исполняющим обязанности заведующего кафедрой струнных инструментов (Казанцева З. Репрессированные виртуозы - в детской музыкальной школе Кызыла, Карелина Е.К. История Тувинской музыки, Фелъдгуп Г.Г. Первый скрипач Красной России. Сибирский музыкальный альманах. Вып.2. Новосибирск, 2001, Захаревт Н.В. Страницы памяти (к 90-летию со дня рождения профессора НГК Елены Романовны Близнюк) // Там же).
(9) - Хмелевич (Хмелевич-Исаенко) Александр Александрович родился в 1903 году в губернском городе Оренбурге. Из открытых источников известно, что карьеру дирижера он начал в театре музыкальной комедии в городе Ростове-на-Дону. В конце 30-х годов он был принят на службу на должность дирижера московского областного театра оперетты. В декабре 1942 года А.А. Хмелевич был арестован органами УГБ НКВД вместе со своей сожительницей В.П. Завадской 1895 г.р., работающей в должности заведующей складом артели «Культкомбинат» (архивно-следственное дело П-35481). Материалы уголовного дела в отношении женатого А.А. Хмелевича, его любовницы и арестованных позже артистки эстрады Е.Н. Поповой и двух артисток мимического ансамбля Большого театра - Н.Н. Сыробоярской и В.Ф. Дворец, основывались на донесениях балерины театра оперетты Юлии Николаевны Бер-Глинка (оперативный псевдоним «Багряновская»), являвшейся двоюродной сестрой В.П. Завадской. 13 февраля 1943 года приговором Военного трибунала Московского ВО Хмелевич был приговорен к высшей мере наказания, а его подельницы Завадская, Попова, Сыробоярская и сама Бер - к заключению в исправительно-трудовых лагерях НКВД на 10 лет, а В.Ф. Дворец на 6 лет ИТЛ с последующим поражением в правах на 3 года и конфискацией имущества. Утверждающий приговор председатель военной коллегии Верховного суда СССР Василий Ульрих обнаружил, что А.А. Хмелевич наблюдался у психиатра, после чего распорядился направить осужденного на психиатрическую экспертизу. В начале марта 1943 года А.А. Хмелевич был признан невменяемым и решением Военной коллегии Верховного суда СССР расстрел был заменен десятилетним сроком заключения в ИТЛ с последующим поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества. Для отбытия наказания он был направлен в Ивдельлаг НКВД СССР, где в это время формировалась концертно-театральная бригада из числа заключенных. Должность дирижера лагерного оркестра А.А. Хмелевич-Исаенко занимал непродолжительное время, вполне вероятно, по причине своей психической неуравновешенности. Так же известно, что он был переведен в Лобвинский исправительно-трудовой лагерь, расположенный в поселке Лобва Новолялинского района Свердловской области. 21 февраля 1945 года он был арестован по постановлению оперчекистского отдела ИТЛ и 19 апреля 1945 года осужден приговором спецлагсуда Лобвинской ИТК МВД СССР на 10 лет лишения свободы с зачетом ранее отбытого срока заключения. После освобождения осенью 1953 года, А.А. Хмелевич преподавал в музыкальном училище в городе Сыктывкаре. В дальнейшем, после реабилитации, он вернулся в Москву, а в 1973 году, по приглашению Евгения Лукича Пелещука, переехал в Казахстан, где стал первым дирижером нового Карагандинского театра музыкальной комедии в городе Темиртау.
(10) - Ровнев Николай Вячеславович родился в 1912 году в городке Коротяк Воронежской губернии в семье потомственного дворянина и председателя Коротякской уездной земской управы - Вячеслава Николаевича Ровнева. Ровневы владели имением в районе села Богословка с мельницей и большим фруктовым садом, а также недвижимостью и мельницей с нефтяным двигателем в Коротяке. В 1918 году семья Ровневых покидает своё имение и вместе с отступающей белой армией уходит на Северный Кавказ, где некоторое время проживали у сестры В.Н. Ровнева - Галины Николаевны в Новороссийске. В 1920 году они выезжают в Югославию, поселившись в городе Нови Сад, Вячеслав Николаевич устроился на работу юристом, а его сын Николай обучался в учрежденном русскими эмигрантами Крымском Кадетском Корпусе, расположенном в городе Стрнище, а, после его окончания - поступил в армию Югославии… Ну а дальнейшая судьба Н.В. Ровнева имеет все признаки авантюрного или приключенческого романа: В феврале 1944 года он и Воинов Николай были задержаны в расположении одной из воинских частей Советской армии без документов, куда они забрели якобы в поисках работы. Н.В. Ровнев сообщил о себе, что является беженцем из города Чугуева Херсонской области, потерявшим документы при эвакуации. В ходе обыска, у Н.В. Ровнева в подкладке куртки был обнаружен зашитый аттестат выпускника кадетского Донского корпуса. В ходе проверочных мероприятий, проводившихся в фильтрационном лагере в подмосковье, Н.В. Ровнев дал показания, что начавшаяся Вторая мировая война застала его во Франции, где он находился в 1940 году на стажировке от королевских войск Югославии. Вступив в ряды французского сопротивления был вынужден перейти на нелегальное положение. В 1941 году он был арестован немецкой военной полицией и более двух лет находился в концентрационных лагерях. Осенью 1943 года он якобы был переведен в лагерь для советских военнопленных, откуда бежал вместе Николаем Войновым, перебравшись через линию фронта южнее города Харькова. Однако, особый отдел фильтрационного лагеря располагал данными, что одна из жительниц села Богословка опознала Н.В. Ровнева, который служил в составе немецких оккупационных войск переводчиком на территории Воронежской области в 1942 году и посещал свое бывшее имение, вероятно, терзаемый ностальгией или намеревавшийся вернуть себе имение, заслужив это право верной службой вермахту и Великому Рейху. Сведения о службе Н.В. Ровнева в составе немецкой армии не нашли своего подтверждения, так как к этому времени свидетельница, опознавшая его в селе Богословка, скончалась, а органы контрразведки не располагали агентурными или архивными данными о сотрудничестве Н.В. Ровнева с фашистским оккупационным режимом. В итоге Н.В. Ровнев был осужден в марте 1944 года в городе Москва постановлением Особого Совещания при НКВД СССР по ст. 58-6 ч.1 УК РСФСР на 8 лет заключения в ИТЛ за членство в белоэмигрантском движении. Для отбытия наказания он был направлен в ИвдельЛаг НКВД СССР. Как пишет Виктор Лицуков в очерке «Забытые имена»: «Неизвестно, как сложилась бы судьба Николая, если бы не прекрасное музыкальное образование, полученное в кадетском корпусе. В один день лагерное начальство выстроило заключённых и приказали выйти из стоя тем, кто играет на музыкальных инструментах. И он сделал шаг навстречу облегчению своей участи. Шаг навстречу занятию, которому он посвятит всю свою жизнь. В роли ангела спасителя для Ровнева оказался великий советский музыкант, композитор, один из основоположников советской джазовой школы Варламов А.В, сам осуждённый в 1943 году по ложному доносу». И действительно А.В. Варламов в своих воспоминаниях упоминает, что Николай Ровнев играл в лагерном оркестре на саксофоне, а в личном деле Н.В. Ровнева имеется запись о том, что он содержался в 9-м ОЛПе Ивдельского ИТЛ, переведенный с общих работ в КВЧ лагерного подразделения на должность музыканта концертной бригады. После освобождения в январе 1951 года, Н.В. Ровнев был направлен в ссылку в город Джезказган (номер личного дела СЯ-725), а в 1956 году - переехал в Новороссийск, где окончил заочное отделение дирижорского факультета Краснодарской консерватории. В дальнейшем, он долгие годы работал руководителем оркестра в Туапсинском морском клубе. Был реабилитирован 18 мая 1976 года Военным Трибуналом Московского ВО (справка № 11-76), а в годы перестройки вступил в члены Московского дворянского собрания. В ходе нашей почтовой переписки, обсуждать вопрос о своей службе в немецкой армии Н.В. Ровнев не желал, а, проще сказать, игнорировал мои наивные вопросы, возникшие после изучения его личного дела в архиве Учреждения Н-249/И.
(11) - Шамсутдинов Хафиз Иниатуллович родился в 1903 году в деревне Алтарово Саранского района Мордовии, татарин, артист балета Татарского государственного театра оперы и балета в городе Казани, заслуженный артист ТАССР. Он был арестован 27 июля 1942 года и осужден Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 25 ноября 1942 года по ст. 58-10 ч.2 УК РСФСР («высказывал недовольство Советской властью, клевету на руководство партии, правительства, антисемитские настроения») на 8 лет ИТЛ. Для отбытия наказания направлен в ИвдельЛаг НКВД СССР. Постановлением ОСО при НКВД СССР 28 августа 1945 года срок наказания был снижен на 8 месяцев.
(12) - Калабухов Иван Григорьевич родился в 1887 году в Каменске в семье потомственного донского казака - выпускника курсов медицинских наук в Императорской медико-хирургической академии 1874 года, дослужившегося до ложности помощника окружного военного Санитарного инспектора Иркутского военного округа и произведенный Высочайшим приказом от 25 декабря 1911 года за отличие в действительные статские советники со старшинством - Калабухова Григория Марковича. По окончании начальной школы, И.Г. Калабухов поступил в Новочеркасское кадетское училище, но посетив приехавший из Москвы на гастроли театр, сбежал из училища тайком от начальства и отца, стал работать в театре рабочим сцены, а потом и актером, окончив театральную студию МХАТа (по другим сведениям - обучался в музыкально-драматическом училище Филармонического общества (ГИТИС)). Играл в театрах западных губерний России главные роли в чеховской «Чайке» и «Живом труппе». Создавал актерские труппы, с которыми гастролировал по стране в 1912-1917 годах. Свою режиссерскую деятельность продолжил и после революции. После восстановления в Томске советской власти при поддержке Вегмана, вместе с выпускницами студии МХАТ В. Редлих (будущим знаменитым главным режиссером новосибирского «Красного факела») и Э. Шиловской организовал труппу «Театр вольных мастеров» (ТВОМАС). После объединения с другой приехавшей в Сибирь труппой, возглавлявшейся будущим классиком советского театра Алексеем Поповым, создателем Центрального театра Советской армии, в новаторский «Театр студийных постановок», участвовал в его постановках и гастролях по сибирским городам. В 1921-1922 годах «Театр студийных постановок» располагался в Костроме, но позже студия разделилась и часть актеров поехала с И.Г. Калабуховым в Иваново-Вознесенск. Бывая по делам в Москве, возобновил знакомство с Всеволодом Мейерхольдом, по приглашению которого начал работать в театральном отделе Наркомпроса, возглавляемом Мейерхольдом, занимаясь организацией самодеятельности в подразделениях кремлевских курсантов. При этом И.Г. Калабухов не терял связи со своим сибирским театром, руководя постановками его спектаклями и периодически выезжая с театром на гастроли. В 1924 году по инициативе Вегмана в Сибири Иван Григорьевич снял свой первый игровой художественный по роману «Два мира» сибирского писателя В. Зазубрина, посвященного борьбе сибирских партизан с Колчаком. Фильм назывался «Красный газ или Товарищ из центра», получивший российскую известность. На волне успеха с «Красным газом», он снимает свой следующий фильм «Лицом к селу», а еще через год снимает очередной фильм по собственному сценарию, и опять в Сибири: «Пограничный пост № 17». Однако ни второй, ни третий фильм успеха не имели и И.Г. Калабухов возвратился к театральной режиссуре. В 1925-1932 годах, по приглашению правления КВЖД, он возглавил Театром оперы и драмы в Харбине, откуда после конфликта на КВЖД возвратился в Москву. В 1933 году его назначают худруком Центрального железнодорожного театра (теперь театр им. Н.В. Гоголя). Из-за боязни быть арестованным, что уже произошло с некоторыми из его друзей и знакомых, спешно покинул Москву и уехал в далекий Ашхабад, где стал работать режиссером русского драматического театра. 9 марта 1938 года И.Г. Калабухов был арестован и осужден к 10 годам заключения по обвинению в шпионаже в пользу японской разведки, для которой он якобы собирал сведения в области сталелитейной и чугунолитейной промышленности. Для отбытия наказания он был этапирован в ИвдельЛаг НКВД СССР, где, по его воспоминаниям, он выжил чудом, спасенный от голодной смерти лагерным врачом Редлихом Михаилом Павловичем - братом Веры Редлих, заслуженной артистке РСФСР и соратницы И.Г. Калабухова по театральной деятельности в Сибири. С 1943 года и до своего освобождения являлся художественным руководителем «Театрально-концертного ансамбля» 9-го комендантского ОЛПа Ивдельского ИТЛ. Отсутствие упоминаний о И.Г. Калабухове в мемуарах руководителя оркестра лагерной агитбригады ИвдельЛага А.В. Варламова можно обьяснить профессиональной ревностью известного джазового музыканта и личными неприязненными отношениями, нередко имевшими место в творческих коллективах. После освобождения, лишенный права жить и работать в крупных городах, И.Г. Калабухов скитался по стране. С 1952 по 1962 год он жил в Томске, работая после реабилитации режиссером театральной студии при Томском доме ученых. С 1963 по 1968 год жил и работал в Ашхабаде, преподавал актерское мастерство. Последний год жизни Иван Григорьевич провел в Москвском Доме ветеранов сцены скончавшись в 1969 году.
(13) - Полгар Юзеф Густавович. Как указанов справке о его освобождении 1-ВН № 14046 от 28 января 1947 года, Ю.Г. Полгар родился в 1889 году в венгерском селе Маслян. На момент ареста 4 июля 1938 года он работал педагогом музыкальной школы города Пятигорска Орджоникидзевского Края. Ранее не судимый, имеющий высшее образование Ю.Г. Полгар был осужден 29 декабря 1939 года по делу УНКВД Орджоникидзевского Края на 5 лет заключения в ИТЛ с поражением в правах на 3 года. Для отбытия наказания он был направлен в ИвдеЛаг НКВД СССР и до 1943 года находился в 1-м ОЛПе, расположенном в поселке Сама Ивдельского района. В дальнейшем, он был переведен в комендантский 9-й ОЛП города Ивдель и зачислен пианистом в концертно-театральную бригаду ИвдельЛага. Находясь в 1-м ОЛПе, Ю.Г. Полгар вступил в брак с заключенной Шуман Людмилой Владимировной, работавшей уборщицей в детских яслях женского родильного дома для заключенных. Позднее, он удочерил дочь Л.В. Шуман - Крулькевич Наталью Валентиновну, родившуюся в Самском роддоме для заключеных в 1940 году. По воспоминаниям бывших заключенных ИвдельЛага, Ю.Г. Полгар был виртуозным исполнителем музыкальных партий на рояле, обладал дружелюбным характером, гнушавшись влазить в личностные интриги и конфликты, которыми изобиловал работа и быт членов лагерной агитбригады. После освобождения и до окончания срока ссылки, он проживал с женой и приемной дочерью в городе Ивделе, продолжая работать в клубе Ивдельского ИТЛ им. Дзержинского. В 1951 году он с семьей перехал на жительство в город Брянск, где преподавал по классу фортепьяно в местной музыкальной школе. Умер в 1967 году в Брянске.
(14) - Федорова-Дашкевич Людмила Сергеевна родилась в 1905 году в городе Харьков Харьковской губернии, работала певицей треста «Мосгоркино». До ареста в 1937 году проживала в городе в Москве по адресу: Новинский бульвар, дом 16, кв. 25 (архивно-следственное дело П-4866).
(15) - Михайлов Лев Прокофьевич 1913 г.р. белорусский актер. С 1930 года работал в Белорусском театре драмы в городе Бобруйске, в 1937-41 годах в Витебском Втором Белорусском Государственном театре (БГТ-2). В 1949-55 годах был репрессирован. Наказание отбывал в Ивдельлаге НКВД СССР. Содержался в комендантском 9-м ОЛПе и был занят в работе концертно-театральной бригады. После освобождения, с 1956 года служил в труппе вновь воссозданного Белорусского республиканского театра юного зрителя в городе Минске, в 1967-1972 годах снимался в эпизодических ролях в кино и в 1970 году в фильме-балете «Трапеция». Умер в 1973 году.
(16) - Лихач Алексей Фомич 1919 г.р. уроженец города Владимира, белорус, образование среднее, актер Русского драмтеатра в городе Минске. Был арестован 22 июля 1949 года и осужден постановлением ОСО при МГБ СССР от 22 апреля 1950 года по ст. 65, 72 п. «б» УК БССР (антисоветская агитация, пособничество немецким оккупантам) на 10 дет ИТЛ. Для отбытия наказания он был направлен в ИвдельЛаг МВД СССР, где участвовал работе агитбригад в Самском ОЛПе и концертной бригады из числа заключенных в клубе им. Дзержинского в городе Ивдель.
(17) - Пискун Иван Романович 1910 г.р. уроженец города Конотопа Сумской области, украинец, член ВКП(б), образование высшее. В 1940-1941 годах он являлся заведующим учебной частью (проректором) Киевского театрального института. После начала ВОВ проживал в эвакуации в городе Томске, временно не работал. Был арестован 27 мая 1942 года и осужден 24 апреля 1943 года на 10 лет ИТЛ. Для отбытия наказания И.Р. Пискун был направлен в 1-й лагпункт 1-го ОЛПа Ивдельлага НКВД (поселок Сама). В дальнейшем, он привлекался к работе театрально-концертной агитбригады, но 6 мая 1944 года был повторно арестован по постановлению оперчекистского отдела Ивдельлага и осу