А дворники всё также терзают промерзлый асфальт: упрямо и целеустремленно настолько, что не можешь понять - кто у кого тут путается под ногами - они у тебя или ты у них. В принципе, они уже работают, а ты только планируешь, да и то никаких гарантий твоей полезности на лице у тебя не написано. Поэтому дворники, сверкая тут и там невыносимо рыжими жилетками, коллективно приходят к выводу, что ты - совершенно ненужный модуль человечества, поэтому можешь и попрыгать через лопаты. Только этой касте характерен редкий вид паскудства: когда ты возникаешь на траектории движения их уборочной техники, двигать они ей начинают с усиленным напором. Такое ощущение, что они вообще находятся за пределом реальности 12 декабря 2005 года. Судя по некрологам - дворники бессмертны.
Окунаясь в шумы и запахи заиндивевшей Москвы, я жалею, что не могу быть нигде, кроме здесь и сейчас. Я неДжонатан Ливингстоун и не могу назначить тебе встречу где-то между настоящим и грядущим, в той секунде, когда на нас опустились небеса и я понял, что люблю тебя.
Мне опять невыносимо плохо. Мне плохо, чем никогда. Где-то в глубине вгрызается в несчастную, неприспособленную к вторжениям и перепадам температур, плоть Нечто. Нечто ужасно и напрягает: я стремительно приближаюсь к кроссу по стенам.
-Попробуй прополоскать рот борной кислотой.
-Ты что, доктор Менгеле ...? Ты мне еще предложи прижечь десну перекисью водорода.
-В твоем случае, проще отрубить голову.
Да, у всех росли эти чертовы зубы мудрости. В первый день, когда ко мне пришло смутное осознание всей паршивости моего положения, на работе мне даже устроили консилиум, где в мельчайших подробностях обсудили за сколько этапов лезут зубы, как именно вспарывают десны, если зубы растут неправильно и какие последствия могут последовать за этим выростом чисто теоретически. Я пришел только к одному выводу: следующие лет десять мне предстоит мучится от того, что какие-то атавистические, рудиментарные наросты будут стремится к существованию почему-то в моем рту.
-Можно было уже привыкнуть.
-Я уже привык к пробкам из человеческих единиц в метро, я уже привык к отвратительному привкусу сигарет на, я уже привык к плите, вечно залитой убежавшим молоком, я уже привык к заказчикам, которые не платят денег, которых от меня еженедельно требует бухгалтерия. Я уже слишком много к чему привык. Не предлагай мне привыкнуть к тому, что по каким-то странным причинам у меня десна похожа на калошу, причем по ощущениям на пару размеров меньше, чем мне надо.
Мое тело соматически помнит всё_это.
Холод. Не пронизывающий, а сковывающий - ладони. Боль в самих суставах, венах, когда любое движение подобно траектории полета молекул в раскаленном олове. Я сгибался попалам, дышал на руки, я уже готов был облить их собственной кровью, если бы не знал, что это пытка только усугубит положение. Вполне естественно. Находясь в -8 градусов мороза в великолепно продуваемом пространстве, состоящим из каменных, никогда не прогреваемых стен, очень сложно сохранить температуру тела. Почему самые идиотские идеи приходят в голову именно мне ...? Боги, сколько уже не сделано, а сколько еще предстоит не сделать ...
Я не убийца и не хирург. Когда мой любимый, добрый брат распорол ладонь до мяса, у Падшего началась истерика . Да, я не выношу вида тонкого лезвия под которым расходится кожа. Меня мутит и начинается паника. Я почти в обмороке. Я уже в обмороке. Я давно в обмороке. Это противоестественное насилие. Надо врать только чистую правду, Лу. При нажатии на клавишу, мобильный издает похотливые вопли ...
Это наш с тобой декамерон, милая.
Слишком трогательная сказка об истинной любви, которую не может разоблачить никто, потому что она наполнена не романтикой, а нелепостью. Жизнь не выносит хеппи-эндов, и мы выживаем в ней, как умеем. (...)
PS.
Вывод - это то место в тексте, где вы устали думать.
