Ее звали Гапон Ганна Яковлевна. Она родилась в 1920 году, во времена НЭПа, в относительно сытую эпоху. Выросла она в небольшой хате, которую строили отец и дед. Она пережила голодомор, знала как варить борщ из лебеды с крапивой и держала на чердаке огромный казан соли, который запрещала выбрасывать даже когда говорили что вот она, соль, дешевая. До сих пор там лежит.

Односельчане помнили ее как учительницу. Она выучила несметное множество учеников, один из них умудрился стать писателем и этнографом, подарил ей маленькую захалявную книжечку с подписью. Она любила читать, и в подарок ей перешла школьная библиотека, откуда я перечитал кучу книг, причем русские книги в переводе на украинский язык.

Когда мне было лет семь, бабушка научила меня играть в дурака, и мы коротали летние вечера за игрой в карты. А еще она научила меня есть мазанки (это когда кусок пшеничного хлеба поливается душистым маслом и посыпается солью). А еще мы выкапывали едва подросшие мелкие молодые картофелины, варили их немножко отшкрябав от кожуры, поливали маслом и солью и ели. Картофелины были на пол-укуса, с маслом и чесночком шли замечательно.

Я проводил у нее каждое лето, ел помидоры и спал в дальней комнатке под семейным портретом прадеда и прабабки, которых я не застал. Мы с ней ходили в гости к другой бабушке на другой край села, через речку и дальше, к самому полю. Там была шелковица, и радиола.

В одно лето у меня был день рождения, а я был один у бабушки. Мне было очень грустно, и я сказал бабушке, что у меня сегодня день рождения. Она очень распереживалась и испекла мне мой любимый яблочный пирог, поздравляла меня, и постаралась устроить праздник.

Мы часто ходили с ней в сельскую библиотеку. Она сидела и болтала со своей подружкой Настей Ивановной, а я читал всякие разные журналы, научно-популярные книги, детские книги, которых в библиотеке хватало. В библиотеке всегда было светло, а еще там был большой зал с эхом, и странными картинами.

Она была ярой коммунисткой, такой ее помнят до сих пор, но когда я был маленьким, она тайком меня покрестила в церкви. Мы с ней несколько раз ходили святить всякую снедь спозаранку.

Она много улыбалась, и я не помню чтобы она хоть раз жаловалась на что-то или говорила что все плохо. У нее все всегда было хорошо. Это было заразительно.

Сейчас я не могу сказать что я верующий. Я не знал никаких обрядов, но видимо они тоже были кому-то нужны. Я мало что запомнил. Когда ее отпевали в церкви, то свечи постоянно задувало сквозняком. Я подумал, что где-то там, в темноте, свечи - очень ненадежный источник света, и положил ей с собой фонарик.

Хорошей дороги, бабушка, и спасибо вам за всё.