Сеня – контрактник. Служит в Чечне уже третий год. Война ему нравится. Ещё больше Сене нравится кавказский климат, сильно отличающийся от родного - якутского. Сеня нюхал порох – он уже горел и взрывался, прятался и зарывался в почву - воевать для него уютно и привычно.
Сеня со своими бойцами едет на УАЗе в сторону селения Хал-Килой. На горизонте – красивая и надёжная вершина Дайхох. Увешанные оружием, боеприпасами и съестным, солдаты ласково погромыхивают на резких виражах, стукаясь друг об друга касками и котелками.
Дорога поворачивает и углубляется в густой орешник. УАЗик сбрасывает скорость и осторожно пробирается по размытой затяжными ливнями просеке. Яркая вспышка застаёт бойцов врасплох. Резкий запах озона, затем – сухой громкий треск, и – чёрный маслянистый дым от разгорающихся покрышек. Крики солдат, передёргивающих затворы автоматов. Затемнение.
Сеня приходит в себя рывком, будто вырвавшись с того света. Вскакивает на ноги и с размаху бьётся головой о низкий потолок. Шарит руками по стенам – в темноте ничего не разобрать. Руки судорожно хватаются за сырую штукатурку, обломки полусгнивших досок. Упираются в массивную дверь, плотно вбитую в проём и покоящуюся на огромных ржавых петлях. «Всё! Кайки! Взяли, суки! Взяли, как барашка к празднику» - суетятся трескучие мысли в сениной разбитой голове. «Теперь – только сесть поудобнее и ждать, чем дело кончится…»
Через пару часов дверь резко распахивается и в комнатку входят трое – здоровые, бородатые чеченцы. Один, правда, в очках с золотой оправой. Загорается лампа дневного света, наспех прикуроченная к стене. Вволакивают с собой стулья. «Началось…»
Чеченцы настроены строго, но не кровожадно. Хотят выкуп. «А нэ будэт, блят, дэнежек – я сам тэбя, блят, нажом рэзать долго-больно буду…» По сениным понятиям, выкуп большой. Всё, как обычно – пиши, говорят, своим. Если хочешь – звони. Неделя сроку.
Сеня аккуратно матерится в ответ. Бородачи его спокойно бьют – без эмоций, неторопливо. Сеня сплёвывает тягучую кровь и шепчет, что деньги, наверное, достанет. Ему протягивают телефон. Сразу после звонка в часть и домой перевозят в другое место.
Начинается томительное ожидание. Сеня от скуки слушает разговоры своих бородачей. Через некоторое время он осознаёт, что это – никакие не чеченцы. А после нескольких дней наблюдений в щёлочку понимает, что они - даже не люди. Просто грим, хороший, умелый грим. В псевдочеченцах вообще ничего человеческого – ноздреватая, ярко-розовая кожа, шевелящиеся отростки под нижней губой… Вместо носа – какая-то срань…
По ужасу, застывшему в сениных глазах, а, может, прямо по его мыслям, твари понимают, что мистификация раскрыта. Объясняют всё просто и как есть. Мол, совершали обычный патрульный рейд над подшефной планетой, рухнули в горах из-за пустякового дефекта двигателя. Для починки нужно-то всего три кило иридия – но он, блядь, дорогой здесь, сука! Решили отработать местную специфику – как в учебке ихней инструктировали. Сеня не должен был ни о чём догадаться – ну, и что теперь с ним делать?
Сенины деньги они, тем не менее, получают. Долго чинят свою космическую колымагу. Наконец, судя по суете – всё готово к отлёту. Сеню тащат по заросшему высоченной травой откосу к тарелке. «На убой» - смекает Сеня – «на мясо свежее в дорогу…»
Сеня с воем вцепляется зубами в верхнюю конечность конвоира. В то, что похоже на локоть. Хватка слабеет и Сеня, из последних сил, рвёт в перелесок. Бежит долго и упоённо.
В части Сене никто не верит. Да Сеня и не настаивает. За такие дела – могут и куда похуже, чем в космос, отправить…
В лабораторию.