Сегодня в 9 утра была назначена мне встреча проректором по учебной работе. Но я всю ночь сканировал собрание сочинений Лейбница 1982-го года издания и переставлял будильник раз пять на пять минут попозже, чтобы ещё хоть чуть-чуть поспать, ведь эти пять минут тогда длятся как целая жизнь. Но вот, еле-еле, с великим превозмоганием я всё таки бреду по туалетным делам, натягиваю на себя вещи и зловонные, неделю нестираные носки. В непроснувшейся ещё до конца голове продолжают выкрикивать, проносясь, обрывки каких-то неизвестных стихов, цитаты из каких-то никогда не читаных книг, обрывки неслышанных разговоров.
Захлопнув входную в квартиру дверь, я некоторое время выжидаю, почувствовав некоторую неуверенность в движениях и будто бы что что-то забыл. Деньги на проезд. Ох, блять. По карманам можно и не шарить – их там однозначно быть не может. По отцовским костюмам и плащам в шифанере тоже – я там давно уже всё что можно было вычистил. Я стою, некоторое время вслушиваясь в гудение опускающегося в шахте лифта, и вдруг меня охватывает такая необъяснимая радость, что я расплываюсь в счастливой улыбке и наполняюсь до края какой-то редкой добротой. Но это не то, будто я послал всех проректоров и иже с ними, это нечто другое, не злобное. Решительно я снова открываю стальную дверь, быстро раздеваюсь и юркаю в ещё не остывшую постель. Через минуту засыпаю как самый счастливый в это время на земле человек.