Иней на хрупких листьях, на улице все холодней -
Что-то ниже нуля на термометре за окном,
И в один из этих слишком зябких осенних дней,
Сны становятся явью, а жизнь начинается казаться сном.

И тогда, чтобы успеть до того, как выпадет первый снег,
И мороз разрисует хрупкой вязью его окно,
Он набирает номер той, кого однажды видел во сне,
И приглашает ее в старый парк или просто сходить в кино.

Он слушает ее голос, они знают друг друга давным-давно,
И так ли важно, что прежде ему с ней
Не приходилось видеться наяву, это в общем-то все равно,
Они встретятся до того, как выпадет первый снег.

Сентябрь. Яркое сиянье.
Тумана шепот на реке.
И словно весть о расставаньи
Кленовый алый лист в руке.

И мы с тобою - правда, небыль? -
Стоим на краешке земли.
Закат. В пылающее небо
Взмывают с криком журавли.

В собственном городе иногда полезно почувствовать себя любопытным туристом. В поисках мест, доселе неизведанных, открыла сегодня маленький, просто крошечный музей Городская Кузница, стоящий практически в самом центре города.

Невысокое одноэтажное здание крытое красной черепицей, тяжелые деревянные двери с коваными засовами, а внутри - кузнечные чудеса, начиная от 17 века. Открывают, правда, музей, в основном экскурсиям, но сегодня милостью ключницы, двери открылись и для нас.

В кузнице пахнет теплым деревом, в комнатах полумрак, над дверью в комнату с печью висит древняя икона - а если ее повернуть - то можно увидеть цеховое знамя смоленских ремесленников-кузнецов. Огромная печь уходит куда-то в закопченый потолок, меха для раздувания огня я даже попыталась привести в действие, правда, огонь там нынче только имитируется, хотя и освещает сердце печи, или ее горнило. (?).

Внутри музея, как и положено, полно инструментов, в углу висит кольчуга. На старую черепичную крышу падают сухие осенние листья, рядом идет стройка, но история, если присмотреться, оказывается совсем рядом с тобой.
 

В древнем маленьком городе, полном секретов,
В тесных двориках, на мостовой,
Танцевало, дразнило цветущее лето,
То палило лучами, то пряталось где-то,
Умывало водой дождевой.

Старый город дремал, тишиною объятый,
По привычке своей вековой
Провожал и встречал торопливых, крылатых –
И случайных гостей, и спешащих куда-то
Ясным утром и в час грозовой.

Мы с тобою прошли сквозь грозу и туманы,
Через терпкий полуденный зной,
Не стучались у врат, но по прихоти странной
На короткое время гостей чужестранных
Древний город укрыл за стеной.

Погода меняется. Яблони вдруг отцвели -
Порывистый ветер – и вот лепестки облетели,
Они, покружившись в последней, весенней метели
Ложатся у ног и трепещут у самой земли.

Как май переменчив! То солнце, тепло на дворе,
То выйдешь - нахмурится небо, гроза засверкает.
Причуды весны. Но она дорога мне такая,
А после грозы опьяняюще пахнет сирень.

Это время богато на нежность
Неприметную с первого взгляда -
Так весна, что в пути заплутала
На тепло непривычно щедра.
Ты же все замечаешь, конечно.
И, другой не желая награды,
Улыбнешься легко и устало
Долгожданным прекрасным дарам.

Побывала в гостях залетной птицей сестренка вместе с однокурсницей. Последний курс МГУ, время порой летит так, что успеваешь заметить большой отрезок, только оглянувшись назад.

Сидели на полу, заваривали чай, говорили о маленьких городках - испанских, французских, немецких и всех прочих, где больше всего ощущается дух страны, где время течет не так быстро, как в столице, а словно бы застывает. О национальных ремеслах, романтизме и реализме и вечных сюжетах, отпечатанных то ли в небесных скрижалях, а то ли в тяжелых томах с трудами классиков. Допивали остатки божественного Старбакс Колумбия Медиум. В общем, пир души на фоне активных боевых действий с любителями диско с верхнего этажа.

Мечтаю о том дне, когда остатки снега и воды на улицах сменятся, наконец, травой и цветами, а пока поливаю цветы на своем окне и делаю их из разноцветных бусин - может быть, так удастся скорее приманить строптивую и капризную в этом году весну. Впрочем, на улице пахнет теплой землей, а солнце все чаще и чаще светит в окно.
 

Интересно смотреть на то, как появляются творения рук человеческих. Однажды, на рождественском базаре, довелось увидеть как работает кузнец. По незнанию думалось, что кузнец – это такой огромный мужик с мускулистыми ручищами. Оказалось, конечно, что это необязательно.
Молодой мастер, невысокий, стройный, в рабочем фартуке и с забранными в хвост светлыми волосами, стоял около своей маленькой импровизированной кузницы с раскаленным прутом и каким-то инструментом в руках. Споро и ловко он превращал пруты в причудливые изделия, которые и продавались тут же рядом, в лавочке. Горел огонь, железо шипело, гнулось и ковалось, и от всего этого веяло какой-то древней магией ремесла и спокойной силой.
Проходящие люди - многоголосая пестрая толпа - постоянно останавливались посмотреть. И на самом деле было на что взглянуть.
Мастер же, казалось, этой толпы вовсе не замечал, и выглядел одновременно очень сосредоточенным, дружелюбно-спокойным и немножечко дерзким.
 

Пора волшебных снегопадов

В моих краях, и вижу я,

Как дремлют юные дриады

Как дремлют юные дриады

На припорошенных ветвях.

 

Что снится им, подругам лета,

О чем метель поет для них?

Деревья в серебро одеты,

Деревья в серебро одеты,

В окошках светятся огни.

 

Кружится снег, и осторожно

Мороз рисует на стекле,

И верю я, что все возможно

И верю я, что все возможно

И даже чудо на земле.

 

 

 

В ноябре

Дни куда-то спешат, становясь все темней и короче,

Зажигаются лампы все раньше, все дольше горят.

И порой я касаюсь руки твоей – так, между прочим,

Чтобы знать, что ты здесь и со мною в конце ноября.

 

В ноябре

Небо, воздух и время открыты ветрам и туманам.

Город зябкий и призрачный, словно далекий, ничей.

Стынут пальцы, и старые вновь открываются раны,

На исходе ноябрьских слишком промозглых ночей.

 

Оттого

Я прошу тебя свет не гасить иногда до рассвета,

Может быть, для кого-то в окне он зажжется не зря,

Ты молчишь, но огонь твой становится ярче. И это

Обещает мне мир даже в стылую ночь ноября.

 

Как бы между прочим (мой любимый режим) слетали в Египет.
Мекка русских туристов, благословенный край радужных рыбок, отелей новых, новейших, строящихся повсеместно - и мертвой пустыни. Первые два дня - чистый ужас. Перелет задержали на два часа - теперь известно, как выглядит самолет, лишенный огней, с горящими на полу аварийными лампочками.
"Friendly people" , воплощение местного колорита, со скверным русским языком со всех сторон - потрясение для человека, который привык к тактичным улыбкам в Европе и унылому русскому сервису. Белые люди, стройными плотными рядами лежащие на берегу моря, больше похожего на крошечное озерцо - потрясение номер три.
Мы были сражены и позорно бежали.

Третий день принес открытия и освобождение - платный пляж в десяти минутах ходьбы от отеля, коралловые рифы, плетеные зонтики, манго во всех видах и ресторан на берегу. Friendly people в умеренных дозах - верх тактичности и дружелюбия. С каждым днем улыбаешься все шире - можно даже не браться за кальян.
Закат в пустыне и молчаливые горы вокруг вызывают желание склониться ниц и слушать голос Бога. Чувствовать себя одновременно маленьким перед лицом вечных стихий - и очень свободным - опыт из тех, которые стоят любых перелетов.
Поэтому нынче в окно на нежный снег смотрю с некоторым беспокойством, тоскую и мечтаю погрузиться в теплую воду и дружественную обстановку.
А в следующий раз нужно ехать то ли в Элладу, то ли подниматься на Синай. Хотя я бы вернулась и просто к морю и рыбкам. Главное, не ездить в Наама Бэй по вечерам, а слушать море, пустыню - и те сказки, которые могут рассказать случайно встреченные в чужом краю люди с глазами, заставляющими вспоминать изображения древних фараонов.
 

 

Маленький белый город в раскаленных тонет песках,
Ничего не зная о вечных льдах,
Солнце уходит за горы, и внезапно моя тоска
Исчезает будто бы навсегда.

Маленький город дремлет. Безмятежность его – обман,
Его пески видели ход веков,
Солнце, что нынче скрылось, погрузившись в густой туман
Завтра вновь поднимется высоко.

В маленьком городе этом где-то очень надежно скрыт
Древний секрет забытого волшебства,
Но тот, кто захочет, сможет разглядеть с вершины горы
На песке магические слова.

 

Пускай палитра сентября
Еще бедна на яркость красок,
Но, своего дождавшись часа
Уже огни рябин горят.

К земле склоняется трава,
Все больше желтых листьев палых-
Так лето вечно уступало
Свои истекшие права.

И, мы, вернувшись под дождем,
В свой старый дом, успев промокнуть,
Привычно затворяем окна
И холодов осенних ждем.

Пляшут на листьях цветка
Солнца лучи запоздалые,
Ива склоняет усталые
Ветви к воде у песка.

Словно с прибрежной волной.
Делится счастьем и бедами.
Плачут о чем-то неведомом
Птицы над гладью речной.

Лето для меня начинается еще и тогда, когда, как много лет назад, неподалеку от остановки рядом с суперсовременным нынешним универмагом, начинают в пару рядов выстраиваться бабульки в косынках со всеми возможными баночками, сборами зелени, ягодами и цветами. Засушенные хвостики зелени сменяются на роскошные и свежие связки укропа и салатов.
Баночки и маленькие ведерки полны ягоды - такой яркой, ароматной и сладкой уже даже на вид, что ты не можешь устоять - да и зачем - и все эти дары лета постепенно перекочевывают к тебе. Земляничные и клубничные россыпи перемежаются ранними смородиновыми гроздьями. Разве можно сравнить это великолепие со строгими рядами заморских, лишенных аромата и подчас вкуса ягод?
Простые цветы всех немыслимых красок, предназначенные для простых стеклянных стаканов, глиняных кувшинов или немудреных ваз, то упрямо поднимают головы к солнечному небу, то грустно опускают их после долгого жаркого дня.
Иногда, когда идешь мимо, или принимаешь в руки какой-нибудь незатейливый букет, понимаешь, как немного тебе нужно для радости, особенно тогда, когда перед тобой лето, и небо, и все дары, которые несут теплые дни.
В это время ты принадлежишь миру, а он тебе, и одновременно с этим никто не принадлежит никому и ничему.

Помощи просит больница, где состоит волонтером моя сестра.

Дети ждут доноров
СРОЧНО! Российской детской клинической больнице срочно нужны доноры крови! В последнее время мы всё чаще вынуждены обращаться к вам за помощью. В РДКБ острая нехватка тромбоцитов. Доктора жалуются, что доноров не хватает. Многие уезжают на дачи и в отпуска, поэтому потребность в тромбоцитах сейчас очень высокая.

Если вы давно собирались сдать тромбоциты для наших детей, но всё откладывали - сейчас самое время решиться. Вы очень нужны! Приходите и приводите с собой друзей. О том, как сдать тромбоциты и как проехать в РДКБ, можно прочитать http://www.donors.ru/page.php?id=6. Со списком противопоказаний к донорству крови также можно ознакомиться на сайте.

Нехватка доноров ощущается уже в начале июня. А что же будет к середине лета, когда поток доноров традиционно иссякает? Очень надеемся на вашу поддержку!

Расписание работы отделения переливания крови РДКБ на ближайшие две недели:
7 июня (суббота) и 15 июня (воскресенье) - рабочие дни
8, 12, 13, 14 июня - выходные дни.

Российская детская клиническая больница
Адрес: Ленинский проспект, д117, корп.3, эт. 2, Отделение переливания
крови. Проезд: м. Юго-западная

Тел.: 517-2286

Заката сияние, нежность рассвета,
Стихия, что рядом о чем-то шумит,
Усталость и будни «с утра до семи»,
Ведь самое важное вовсе не это.
Среди череды ускользающих дней,
Где правда порой обращается ложью,
Среди суеты и тревог бездорожья,

Есть то, что бывает намного важней –
Твой взгляд, обращенный ко мне.

Такие дни нынче - небо и ветер, тянущиеся к солнцу цветы, тепло шероховатой древесной коры, отражение солнца в темной воде. Плеск волны под веслом. Случайный торопливый ливень.
Не весна уже, еще не совсем лето, одно только обещание, не превратившееся пока в раскаленные знойные дни. Расцветающая сирень, и уже устилающие землю белые лепестки. Так хорошо и так просто, какой может быть порой сама эта жизнь.

И снова льется аромат,
Садов, что расцвести готовы,
Как волшебство извечной, новой
Весны. И старые дома

Почти теряются уже
Среди листвы шумящих кленов,
И дождь стучит в окно влюбленным
На самом верхнем этаже.

Перо, чернильница, рубашечка и шпага
моя фамильная. И кружево манжет.
Красней, красней, о ты, бесстрастная бумага-
вступает в действие классический сюжет.

Я при дворе еще никто, письмо в кармане,
и пара звонких луидоров в кошельке,
Но я из тех, кто был никем - но многим станет,
Ловец удачи, я шагаю налегке.

Иду пешком - мой жребий нынче незавиден,
давно пошел с торгов фамильный экипаж.
но я, признаться, на фортуну не в обиде.
Бонжур, мадам, месье... Слуга покорный ваш.

Скажи мне - берется откуда,
Рожденное каждой весной,
Мое ожидание чуда,
Что нынче свершиться должно,

Звенящее в гомоне птичьем,
На сотни разбитое лиц.
И я поменяю обличье,
Тебе наплету небылиц,

И с ветром попутным исчезну,
Шепнув на лету «извини»,
И где-то над звездною бездной
Мой смех для тебя зазвенит.

- Гранаты! - всхлипывал Снифф. - мне не удалось взять ни одного!
Снусмумрик сел рядом с ним и стал его успокаивать.
- Всегда тяжело, когда хочешь что-то иметь, унести это с собой, чтобы это принадлежало только тебе. А я просто смотрю на них, а когда ухожу - они остаются у меня в памяти. Есть более приятные занятия, чем таскать чемоданы.
- Если бы я мог положить их в рюкзак. - мрачно сказал Снифф. - Одно дело смотреть на них, а другое - трогать их и знать, что они твои собственные.

Задумчивые и печальные, они пошли назад по темной равнине.
(с).

И, так как удивляться мудрости детских книг - бессмысленное мероприятие, остается только забраться с ногами на диван и продолжить наслаждаться.