Василек — неизменный спутник ржаного поля, именно там мы чаще всего и встречаем этот цветок.

Мак украшает хлебные поля юга, а красотой их на севере является василек. Прелестный синий, как южное небо, цветочек этот служит верным спутником ржаного поля и почти никогда и нигде в другом месте в диком виде не встречается; а если бы и встретился, то это могло бы служить верным указанием того, что там, где он теперь растет, было некогда хлебное поле или дорога, которая вела к нему.
Такая постоянная связь василька с рожью объясняется тем, что василек — растение не туземное, а был занесен к нам вместе с рожью, родиной которой считается примыкающая к Южной России западная часть Азии.
Вследствие этого он, как и рожь, не был известен ни древним египтянам, ни древним грекам, особенно же в первые периоды существования Греции.

По другим источникам, василек попал в Европу еще позднее, лишь во времена крестовых походов, когда к нам было занесено и другое, вечно сопровождающее рожь сорное растение — куколь. Но против последнего мнения — две древнеримские легенды, ясно свидетельствующие, что василек был прекрасно знаком древним римлянам.

Одна из них сообщает, что цветок этот получил свое название (Cyanus) «цианус» от имени одного прекрасного юноши, который был так увлечен его красотой, что все свое время посвящал плетению из него гирлянд и венков. Юноша этот никогда не покидал полей до тех пор, пока на них оставался хотя бы один из его любимых васильков, и одевался всегда в платье одинакового с ними синего цвета, который его так очаровывал. Флора была его любимой богиней, а из всех ее даров наш цветок был даром, который юношу наиболее увлекал. Впоследствии он был найден мертвым на хлебном поле, окруженный васильками, которые он собирал. Тогда богиня Флора за такое его постоянство и в знак особого к нему своего расположения, за его к ней любовь превратила его тело в василек, и все васильки с этих пор стали называться «цианус».

Другая римская легенда так объясняет причину постоянного нахождения васильков среди хлебных полей.
Когда Церера, богиня жатвы и земледелия, гуляла однажды по хлебным полям и радовалась тому благословению и благодарности, которые ей расточало за них человечество, из гущи колосьев вдруг раздался жалобный голос росших там васильков: «О Церера, зачем ты приказала вырасти нам среди твоих хлебных злаков, которые покрывают своими роскошными колосьями всю страну? Сын земли рассчитывает только количество барыша, который ему принесут твои злаки, и не удостаивает нас даже одним благосклонным взглядом! Так дай же и нам такую снабженную колосом вершину, как у поникших от тяжести хлебных колосьев, или же позволь нам расти где-нибудь отдельно, где бы мы могли избавиться от презрительных взглядов человека».
На это богиня ответила дорогим своим цветочкам: «Нет, милые мои дети, не для того я поместила вас среди шумящих хлебных колосьев, чтобы вы приносили какую-либо пользу человечеству; нет, ваше назначение гораздо выше; чем то, которое вы предполагаете и которое предполагает человек: вы должны быть пастырями среди великого народа — колосьев. Поэтому-то вам и не следует, подобно им, шуметь и клониться отягощенной головой к земле, а, наоборот — вы должны свободно и весело цвести и глядеть, как чистый образ тихой радости и твердой веры, вверх, на вечно синее небо — место пребывания божества.
По этой же причине дано вам лазоревое, цвета небесной тверди, пастырское одеяние, чтобы отличить вас как служителей неба, посланных на землю проповедовать людям веру, а богам — верность.
Имейте только терпение, настанет день жатвы, когда все эти колосья падут под рукою жниц и жнецов, и тогда вы, кажущиеся теперь и заброшенными и одинокими, обратите на себя всеобщее внимание. Жницы будут искать и рвать вас и, свив из вас венки, украсят ими свои головы или же, связав из вас букетики, пришпилят их себе на грудь».
Слова эти успокоили обиженных васильков. Исполненные благодарности, они замолкли, и радовались своему выдающемуся положению и своему высокому назначению.
И так продолжают они цвести, как прелестные пастыри, среди волнующегося моря колосьев и вещают людям о милости и благости неба.

Прелестная старинная легенда о васильках есть у П. Мантегацца.

Однажды небо упрекало растения одного хлебного поля в неблагодарности. «Все, — сказало оно, — что населяет землю, благодарит меня. Цветы воссылают мне свои благоухания, леса — свой таинственный шепот, птицы — свое пение; только вы стоите, как окаменелые, и упорно молчите, хотя никто иной, как я, наполняет ваши корни освежающим дождем и заставляет зреть золотистые зерна ваших золотистых колосьев».
«Мы нисколько не неблагодарны, — возразили колосья, — мы украшаем землю, твое дитя, вечно волнующимся и качающимся морем зелени, но мы не можем тебе иначе выразить нашей благодарности: у нас нет способа, чтобы вознестись к тебе; дай нам его, и мы будем осыпать тебя ласками и говорить о нашей к тебе любви».
«Хорошо, — сказало небо, — если вы не можете вознестись ко мне, так я сойду к вам».
И вот небо приказало земле вырастить среди колосьев чудные синие цветочки, кусочки его самого. И с тех пор стебли хлебных злаков наклоняются при каждом дуновении ветерка к этим отпрыскам синего неба, ластятся к ним и нашептывают им нежные слова любви.
 
Немецкий поэт Глазер говорит:
«Синий василек!
Ты весело киваешь головкой
Среди колосьев жнецу,
Чтобы твои синие цветочки напоминали ему о небе…»

Научное название василька - Centaurea cyanus. Первая половина его производится от греческого мифологического существа — кентавра, изображавшегося в виде лошади с туловищем бородатого человека, несущего в руке зажженный факел.
Один из этих кентавров по имени Хирон, отличавшийся умением лечить целебными травами, нашел, что сок василька, особенно же Centaurea jacea, обладает драгоценным свойством заживлять раны, и исцелил им себе нанесенную отравленной стрелой Геркулеса рану. Это послужило поводом назвать растение Centaurea.
Что касается второй половины его названия — «cyanus», то она по латыни просто обозначает «синий», окраску, которая является характерной для нашего цветка.
Это научное название было дано васильку лишь в XVIII столетии, когда известный шведский ботаник К. Линней впервые привел в порядок всю ботаническую номенклатуру и дал всем известным в это время растениям, согласно их отличительным признакам или историческим данным, имена.

У древних же он слыл под общим названием «цианус».Василек уже издавна считался одним из лучших цветов для плетения венков, и потому спрос на него уже начиная с XVI столетия был так велик, что некоторые предприимчивые садоводы стали его разводить у себя в садах.
Особенно нравился всем его чистый синий цвет. Цвет этот даже побудил мистиков изобразить его символом верности и постоянства. Однако некоторые, вследствие наклонности цветков василька переходить иногда в краснину или белеть, считали его, наоборот, примером непостоянства, и даже во многих руководствах того времени «О значении цветов» о нем говорилось: «Тот, чье сердце непостоянно, кто сам не знает, на чем ему остановиться, и мирится с такого рода колебанием, тот пусть носит васильки, так как цветы эти, будучи сини, веселы и обладая способностью переходить в белый цвет, не долго сохраняют свою основную окраску».

Из всех народов Европы наибольшей любовью и популярностью василек пользовался у немцев. Особенно же он стал им дорог с тех пор, как сделался любимым цветком императора Вильгельма I и его матери, королевы Луизы. Об этом мы находим в немецком журнале «Садовые домики» следующий рассказ:
«Как всем известно, император Вильгельм I всегда страстно любил цветы, и поэтому в день его рождения весь стол, предназначенный для подносимых ему подарков, постоянно был сплошь уставлен чудными букетами роскошнейших цветов, которые он принимал всегда с наибольшим удовольствием. При этом, однако, среди пышных цветов теплиц и садов никогда не должен был быть забыт и скромный василек, его любимец, напоминавший ему милое, хотя и горькое прошлое. Предпочтение, которое он оказывал этому синенькому полевому цветочку, коренилось в связи с его воспоминанием о своей доброй, незабвенной матери, королеве Луизе, и двумя, самими по себе очень незначительными, относившимися к годам принижения Германии случаями.
Это были тяжелые годы, времена наполеоновских войн, когда Бонапарт, сделавшись повелителем всей Европы, жестоко мстил немецким государям, примкнувшим к коалиции. Бедная королева Луиза принуждена была бежать из Берлина и укрываться на протяжении двух лет (с 1806 по 1808 год) в Кенигсберге, проводя лето и зиму в небольшом, расположенном близ заставы поместье.
Уединенность жилища, вдали от всяких политических треволнений, благотворно подействовала на разбитые нервы королевы и помогла ей немного успокоиться. Здесь гуляла она со своими детьми в громадном лесу из столетних сосен и старалась внушить им те добрые начала, которые впоследствии сделали из них сердечных, отзывчивых к чужому горю людей.
И вот однажды утром, когда, гуляя, как всегда, со своим сыном, сделавшимся впоследствии императором Вильгельмом I, и своей дочерью, принцессой Шарлоттой, ставшей потом русской императрицей Александрой Федоровной (мать императора Александра II), она хотела уже возвратиться в свой парк, к ней подошла крестьянская девушка, ждавшая ее у ворот с целой корзиной васильков, и предложила купить их.
Желая доставить удовольствие детям, особенно десятилетней принцессе Шарлотте, которая с величайшим удивлением разглядывала невиданные ею до тех пор прелестные синие цветы, королева щедро наградила продавщицу и взяла васильки с собою в парк. Усевшись здесь на скамейку, дети стали разбирать цветы, и принцесса Шарлотта с помощью матери старалась свить себе из них венок.
Дело быстро наладилось, и вскоре венок был готов. Успех этот так обрадовал и взволновал болезненную от природы девочку, что почти всегда бледные щеки ее зарделись ярким румянцем и она вся оживилась. Когда же этот венок был надет ей на голову, то и все остальные дети пришли в восторг, видя, как он шел ей.
Сама по себе эта чрезвычайно скромная, охватившая детей радость влила, однако, глубокое утешение в истомившуюся душу давно уже не видавшей даже проблесков веселья королевы Луизы, и она почувствовала в ней как бы предвестницу близкого окончания своих страданий.
Кто бы мог, конечно, тогда подумать, что эта маленькая, украшенная венком из васильков девочка сделается императрицей всероссийской, а стоявший рядом с ней ее юноша-брат —первым императором объединенной Германии? Но предчувствие вкрадывается в нас как-то само собой и каким-то необъяснимым образом заставляет нас предугадывать иногда сокрытое от нас будущее.
Вот и здесь, как бы охваченная каким-то непонятным приливом радости, королева Луиза привлекла к себе на грудь детей своих и крепко их расцеловала, а самый василек сделался с тех пор как для нее, так и для принцессы Шарлотты любимцем, предвестником нового светлого будущего».

В другой раз — это было во время бегства прусского королевского двора в Мемель — королевская семья должна была остановиться среди дороги из-за того, что от ускоренной езды сломалось колесо у экипажа. Не зная, что делать, королева Луиза в ожидании починки экипажа села с детьми на краю дороги как раз около хлебного поля. Дети жаловались на усталость и сильный голод.
Желая как-нибудь развеселить их, королева начала рвать васильки и плести из них венок; при этом крупные слезы катились у нее по щекам. Заметив это, второй сын ее, Вильгельм (впоследствии германский император), отличавшийся очень мягким сердцем и сильной любовью к матери, начал утешать и обнимать ее. Тронутая этой любовью, королева улыбнулась, ободрилась и, смеясь, надела венок из васильков на голову сына.
Вскоре помощь пришла, экипаж исправили, и королевская семья благополучно избегла плена.
Оба эти случая, как они ни были незначительны, являлись среди тяжелых испытаний как бы проблесками отдаленного счастья и потому остались вечно памятными как для императора Вильгельма, так и для всей остальной королевской семьи.

Ходит еще третий рассказ о связи германского дома с васильками.
Рассказывают, будто на одном придворном балу, данном поневоле несчастной королевской четой императору Наполеону и его генералам, королева Луиза появилась без всяких драгоценных украшений, лишь с венком из васильков на голове. И когда французы по поводу этого начали отпускать остроты, то королева заметила:
«Да, господа, все наши драгоценные вещи частью разграблены, частью проданы, чтобы хоть сколько-нибудь помочь нуждам нашей разоренной страны; а наши поля так вами вытоптаны, что даже и полевой цветок является теперь большой редкостью».
Победители не нашлись, что ответить на это, и замолчали. Прошло много лет, и предчувствия королевы Луизы оправдались. Василек не обманул ее. Находившаяся в изгнании и угнетении королевская семья была восстановлена в своих правах, а принцесса Шарлотта, выйдя замуж за императора Николая I, из маленькой, незначительной принцессы сделалась, как мы уже говорили, могущественной всероссийской императрицей.

С васильками связано немало поверий и в Германии. Вследствие того, что стебель и чашечка василька покрыты беловатыми, похожими на нити плесени волосками, в Померании крестьяне верили, что хлеб плесневеет, если держать в комнатах васильки. С другой стороны, здесь же водяной отвар этих цветов считался прекрасным средством от воспаления глаз.

Настой этих цветов на снеговой воде считался в прежнее время главным средством для подкрепления глаз даже и французской медицинской академией и носил название «casse-lunettes» (разбивающий очки), так как предполагалось, что благодаря ему больные глаза настолько укрепляются, что не имеют более нужды в очках. Лечение глаз васильковой водой практиковался русскими знахарями.Из васильков ранее делали уксус.

Васильки, волошки, василечки голубыми глазками смотрят на нас то из колосьев ржи или пшеницы, то плещутся озерами на шелковых коврах лужаек, то радуют взоры на клумбах, подчеркивая разноцветье растений на газонах .
Однако синеокий красавец не всегда имеет синие цветы.
В мировой флоре насчитывается около семисот видов васильков, среди которых встречаются васильки с розовыми, лиловыми, пурпурными, белыми и даже желтыми цветами . Но каковы бы ни были васильки по цвету и запаху, они всегда привлекательны и любимы . И именно потому являются популярным элементом орнамента в народных вышивках, где мастерицы изображают их вместе с колосьями ржи.
Сельчане, по тем или иным причинам оставившие село, очень тяжело переносят разлуку с природой . Эту грустъ-тоску отлично выразил в стихотворении «Слуцкие ткачихи» белорусский поэт Максим Богданович:
...И мчатся думы на раздолье
'Гуда, где зеленеют всходы,
Где зацветают васильки,
Где серебром сверкают воды
Меж гор пробившейся реки,
Где виден край седого бора...
И вот, забывшись, ткет рука
Взамен персидского узора
Узор родного василька.
Василькам посвятили живописные работы многие художники.

У василька есть свои тайны и одна из них — распространение его семян. Они ползают. На верхушке гладкой, очень блестящей семянки василька, напоминающей по форме ржаное зернышко, есть небольшой хохолок из белых волосков.
Несведущему человеку может показаться, что хохолок служит парашютом для полета семени , как у одуванчика . Но это не так. Хохолок василька — это основной орган передвижения семянок, с его помощью они и «ползают» . Намокая, он сокращается, а высыхая, удлиняется. Волоски же хохолка имеют направленные в одну сторону зазубрины, которыми они упираются в неровности почвы. При сокращении или удлинении васильков семянка движется.