... "Никогда не придёт Лилит, а забыть себя не велит "... - стучит в висках. Какая непростая штука мужская любовь.строки из стихов Вадима Шефнера

- Валяй что ли? Садись... - Валерий Павлович хлопает по бревну рядом с собой.
У него где-то там за горами, за лесами свое автотранспортное предприятие. Он солиден и собран.
Обычно. Но сегодня он юный леспромхозовский водитель Валерка.
И вот уже полчаса рассказывает мне про машину-зверь, леспромхозовский "Урал".
Рассказывает взахлеб, будто бы и не прошло с тех пор тридцати, а то и сорока лет.
И не было в его жизни импортных "Мерсов", "Сканий", "Фредов"... И крутой карьеры тоже не было.

Да, странная штука человеческая память. Она вот так запросто заставляет солидного седовласого дядечку сидеть на бревне, уплетать сельский шашлык совсем не под элитный коньяк.
Кожаные летние туфли стоят безпечно у того же бревна, босые пальцы ног радостно ощущают траву. Валерий Павлович улыбается. Сыплет воспоминаниями и фамилиями.
Рядом шумит сельский праздник, жаркий, веселый, открытый... Юбилей таежного поселка.

И он хорош тем, что равняет всех - и гостей, и хозяев, и богатых, и бедных, точно окуная их в прошлое.

Валерий Павлович вдруг осторожно, как по минному полю, интересуется

-А ты здешняя?

-Четверть века как...

-Катерину Синицину не застала?

Нет, не застала...

-Хорошенькая такая, с ямочками вот тут, - он показывает пальцем на щеку.

-Кем работала?
-Секретарем была и диспетчером. Я потом уехал. Женился. И она уехала - Валерий Павлович грустнеет...

"А предание говорит прежде Евы была Лилит...Не женой была, не женой. стороной прошла, стороной" - всплывают в памяти слова поэта.

-Синициных у нас нет. - разочаровываю.
-Коса такая была. - невпопад замечает гендиретор автотранспортного...- Уехала, значит.
-Синицина по мужу?

-Какому мужу? Не было у неё мужа.
-Так может она и не Синицина теперь.

В погрустневших глазах как лунный блик в озере - надежда.

-Может. может. Ей сейчас должно быть лет 55. - говорит и сам себя спрашивает - Пятьдесят пять?
Да пятьдесят пять.

И верно силится представить свою тоненькую с косой и ямочками на щеках постаревшей.

-Да нет моложе, моложе...

-Любили?
-Не я один. Васька пилоточий, Островой, вроде..

-Островнов! - выкрикиваю я - Тётя Катя, Островнова...Так они и.

Не договариваю - перебивает.

-Да какая она тебе тётя Катя...

***

Самая обыкновенная тётя Катя, и не 55 лет, все шестьдесят, наверное.
У неё четверо ребятишек, старшему уже сорок. И я не знаю очень ли будет правильно, если я укажу:
где эта улица, и где этот дом.

И слушаю нехитрую историю не выбродившей до сих пор любви.

Леспромхоз тогда активно строился и заселял таежный поселок юными и горячими комсомольцами, готовыми не то что лес валить, глыбы каменные дробить. Ехали отовсюду - вот Катя была из Рязани. Приехала учителем, а мест уже не оказалось. И осталась в конторе леспромхоза то ли диспетчером,
то ли секретарем, то ли еще кем-то, но в конторе. Точно в конторе. Валерка у неё путевку получал,
и волнуясь Катенька такого в путевом листе нагородила, что после в бухгалтерии эту путевку принять отказались. Примчался Валера с разборками...И остался утешальщиком, девчонка всхлипывала навзрыд
и говорила, что никогда путевки не выписывала, и училась она на учителя младших классов.
Она так отчаянно плакала, что Валера два час к ряду помогал ей путевые листы на утро заполнять,
а потом еще и ждал пока она наберет на грохочущей пишущей машинке приказы.
И шли после по стремительно темнеющим сумеркам, долго шли, долго...
ну не хотелось им двоим идти быстро. И когда переходили мостик, делящий поселок напополам,
он её за руку взял. И ладошка у Катеньки была теплой.
Он это тепло ощущал даже после, когда вернулся в барак,
где поселили дружную кампанию холостяжника.

Да, сейчас, когда вполне актуален вопрос:
а на каком по счету свидании должен быть секс - на первом или на втором,
эта теплая ладошка кажется таким наивом, но как светло-то, Господи.
Ведь как-то же они умели наши родители так любить, что тепло ладошки хранили даже не день,
а полвека... Если помнит седой Валерий Павлович до сих пор, как подрагивала в его руке её рука.

Два года катался Валерка к своей Кате. Просто ради совместного киносеанса в сельском клубе,
поцелуев и неторопливых прогулок.

Вот потом и появился проклятый Васька, дядя Вася точнее. Нет всё таки Васька.
Ему же тогда тоже было чуть-чуть за двадцать. Тощий и ушастый - по словам Валерия.
Катеньку Вася любил молча, на расстоянии.. Приходил в контору и таращил на неё удивленные глаза.
И под порог её дома ставил ведра с ягодой. Или кулек пряников, или коробку конфет.
Но стоило Кате с ним заговорить, Васька переходил на заикание с матом пополам. А чаще просто убегал.

-Она его спросила при мне: влюбился что ли?
Он матом, да так умело и дверью со всей силы, так что известка посыпалась.
Мы хохотали тогда, что не вырос еще из мальчишки ухажер.

Смеялись... Какой уж соперник из заики Васьки с кульком пряников наперевес. Валера-то тогда уже в передовиках ходил. И в кабине его "Урала" уже висел вымпел " Победителю социалистического соревнования". С чем сравнить это достижение по современным меркам, не знаю.
Как безпощадно изменилось и время, и время и ценности.

-А почему расстались?

-По глупости. Меня на другой лесоучасток перебросили. Катя здесь осталась.
Я к ней катался, ей тогда уже квартирку дали. Года три уже встречались.
Раз в машине переночевал, два, потом вышла как-то, ночью, босая
и поверх белой рубашки кофта на пуговках...Она сама сказала "Хватит уже в кабине спать. Пойдем в дом" После у неё и ночевал.

Меня вновь удивляет эта стыдливая недомолвка у седого человека, прошедшего жизнь
совсем не в академических условиях. "У неё ночевал... "
Я не хочу переводить эту фразу на современный свободный русский язык.
Я просто вижу эту хрупкую девичью фигурку в кофточке поверх ночной рубашки,
юную Катюшу с ямочками на алых от стыда щеках...Эх, Катя, Катенька...
Как ты решилась в то безконечно целомудренное время?

- Раз приехал, а у неё там кампания веселая сидит. Девчата, бабоньки и единственный ухажер - Васька. Как я тогда вскипел. Ревновал её, да, ревновал. Кажется потом никогда и никого так не ревновал.
И нагородил. Замужем?

-Да, - отвечаю удивленно.

-Ну тогда знаешь, что мы можем в ревности наговорить. А она градусом тоже - не льдышка.
Ответила, мол - не муж ты мне и катись, шофер, со своими претензиями. Я и укатился.
Я бы одумался, приехал. Но нас тогда на помощь в Иркутскую область отправили на всё лето.
А когда вернулся, у неё замок. Спросил, где она? Говорят - уехала. Соврали, значит.
Вот и вся любовь.

Да полно, вся ли?

И перевожу с опозданием на несколько десятков лет

-Она же так ответила, потому что замуж за вас хотела.

А это неизменно во всех временах. Мы так часто кричим "Уходи!".
Чтоб не крикнуть "Идиот, я семью хочу. Я жизнь с тобой прожить хочу!
Останься не гостем. Останься хозяином!"

Сколько вертится земля, столько и не можем сказать главного.

-Может, и хотела. - соглашается Валерий Павлович.

Мы сидим на бревне, гаснет праздник. И мне не хочется спрашивать, кто же теперь рядом с ним.

- У них дом четвертый от клуба. По левой стороне. Ворота с лебедями.

Этих лебедей внучка рисовала. Красиво вышло.

Он кивает головой.

"Не женой была... Не женой"

И ехал он сюда ради Катеньки. Какая блажь. И какой свет...

***

Праздник отшумел, гости разъехались. И нашел ли тогда Валерий Павлович свою Катеньку?
Не знаю. Если не нашел, то даже и к лучшему.
Он не знал того, что для старожилов села не секрет - Василий Катерину с ребенком замуж взял.
А уж чей это ребенок? Какая разница - записан он Васильевичем.
И вырос Васильевичем...

И зачем теперь шевелить эти угли, пусть так тихо и тлеют, медленно перегорая недопетой любовью... Пусть остается его Катенька все той же девушкой с ямочками на щеках. Далеким манящим образом. Иногда лучше огонек далекой свечи, чем беспощадный свет противотуманных фар.

... "Никогда не придёт Лилит, а забыть себя не велит "... - стучит в висках.
Какая непростая штука мужская любовь.

строки из стихов Вадима Шефнера
_
https://zen.yandex.ru/media/id/59d31de3256d5c1213d...lilit-5b4537495c584a00aad08c53