В прошлой жизни 

Я был в прошлой жизни бродячей собакой,
Голодным, холодным, оборванным псом,
Еду добывал на помойках и в драках,
Такой вот, ужасный, набор хромосом.

Но как бы судьба не хлестала по морде,
Исправить меня всё равно не смогла,
Я шёл по дороге свободный и гордый,
А рядом попутчик - туманная мгла.

Куда это всё подевалось с веками?
Я сыт и одет, и машина, и дом,
Не нужно в добычу вгрызаться клыками,
Не нужно гоняться за наглым котом.

Я в стае теперь, я теперь в коллективе,
И плечи друзей не дадут утонуть.
А в новом костюме такой я красивый,
Что женские взгляды ласкают мой путь!

Но как же, порой, разрывает на части
Тоска неземная, хоть вой на луну!
А люди вокруг рассуждают о счастье,
А дети, как прежде, идут на войну.

И если б я мог попросить тебя, Боже,
О новом обличье для будущих дней,
Хотел бы опять стать собакою, всё же,
Но только бродячей, без будки своей.

 

© Copyright: Латур, 2003 г.

Выпито лето одним глотком

Выпито лето одним глотком.
Август. Последний день.
Руки, испачканные песком,
к рыжим лучам воздень.

Солнце исследует языком
контур твоих ключиц.
Я наблюдаю за ним тайком,
не преступив границ.

Воздух вибрирует от жары,
слышится тихий вздох:
не нарушая баланс игры
летний уходит бог.

Зеркало-зеркало, гладь реки,
дай мне найти ответ:
будем ли вместе, когда с щеки
сгинет загара цвет?

Солнце курсирует по плечам,
прячется в волосах.
Дай мне коснуться тебя сейчас,
нежностью выжечь страх.

Яблоко катится по траве,
сказочный мой клубок.
За облаками крадётся зверь,
хмурый осенний бог.

Зеркало-зеркало, чистый пруд,
дай мне найти ответ:
будем ли вместе, когда умрут
запахи сигарет,

шорохи трав в беспокойной тьме,
синие васильки.
(будет ли время, когда ты мне
вдруг не подашь руки?)

Летнего морока жгучий пыл
с кожи стряхнёт Борей.
Сказка любви обратится в быль
в мутном потоке дней.

 Яблоко-яблоко, красный шар,
катится по траве.
Выпадет нам хоть единый шанс
встретиться в сентябре?

Джио Россо

«Прекрасное не требует прикрас.

Себе назначит цену только нищий.

Моя любовь напрасных слов не ищет -

Она и так безмерно разрослась».

Уильям Шекспир. «Ромео и Джульетта». Акт 2. Сцена 6

Arthur RIMBAUD

«Sensation»

Par les soirs bleus d’été, j’irai dans les sentiers,
Picoté par les blés, fouler l’herbe menue :
Rêveur, j’en sentirai la fraîcheur à mes pieds.
Je laisserai le vent baigner ma tête nue.

Je ne parlerai pas, je ne penserai rien :
Mais l’amour infini me montera dans l’âme,
Et j’irai loin, bien loin, comme un bohémien,
Par la Nature, — heureux comme avec une femme.

1870 

Артюр Рембо

«Впечатление»

Один из голубых и мягких вечеров…
Стебли колючие и нежный шёлк тропинки,
И свежесть ранняя на бархате ковров,
И ночи первые на волосах росинки.

Ни мысли в голове, ни слова с губ немых,
Но сердце любит всех, всех в мире без изъятья,
И сладко в сумерках бродить мне голубых,
И ночь меня зовёт, как женщина в объятья…

перевод И. Анненского

Будет так: и больно, и легко;
Горько и божественно на вкус.
Прорастай до сути, глубоко.
Только не бросай в терновый куст. ⠀

Прорастай, как дерево, стремись
Ввысь, до мотыльков ноябрьских звёзд.
Береги. И, кстати, берегись,
Только не сжигай последний мост. ⠀

Буду верной, ветреной, чужой;
Целовать и доводить до слез.
Буду деткой, девой, госпожой.
Только принимай меня всерьёз. ⠀

Знают петербургские мосты:
В сердце у меня бежит Нева.
Их решёток сказочные сны
Серебро сплетают в кружева. ⠀

Будут и доверие, и страх;
Пекло, так похожее на рай.
В куст терновый в иглах и цветах
Брось меня. ⠀

Но только не бросай.

Алиса Хан

Иосифу Бродскому присудили Нобелевскую премию по литературе

Иосиф Бродский получает Нобелевскую премию, 1987 год

Метель моей любви

Деревянная избушка давней памяти моей.
Рождество. Метель. Опушка
Леса дивного. Ветвей
Лапы тяжко из-под снега
Вырываются ко мне.
Убегу. Умчусь. Уеду
По морозцу при луне.
Тихо-тихо скажет мама:
«Никуда не уезжай».
Но умчался я упрямо
На земли далекий край.
Не нашел сиянье света.
Пустота. И чужд пейзаж.
Кануло давно уж в Лету
То письмо: «Я вечно Ваш...»
Улеглись метели, бури.
Дача в соснах спит в тиши.
Где же скрылся конь каурый
Пламенной моей души?

Антон Паралингов
2004 г.

Целуй меня...

Я обменял спокойный сон на невесомый поцелуй.

Пока ты в комнате со мной -

целуй меня,

целуй,

целуй...

Целуй меня, пока темно, пока зашторено окно,

под звуки старого кино, под всепрощающей Луной.

Когда на нас глазеет мир, в троллейбусах, такси, метро,

под осуждением людским, под брань старушек, гул ветров.

Под визг клаксонов, вой сирен, под грохот скорых поездов,

прижав ладонь к дорожкам вен, не позволяя сделать вдох,

к моим обветренным губам прильнув и затопив собой.

Пускай в висках гремит тамтам, я знаю: так звучит любовь.

Целуй меня, когда я слаб, когда я болен и простыл,

когда тоска из цепких лап не отпускает, и нет сил.

Когда я выхожу на след, когда выигрываю бой,

под шёпот старых кинолент, под песни, что поёт прибой.

Пусть за порогом бродит чёрт, пусть порт покинут корабли,

пусть будет хлеб и чёрств, и твёрд, и гравитация Земли исчезнет,

мир затянет льдом, застынут стоки медных труб,

мы будем греть друг друга ртом, дыханием с замёрзших губ.

Пусть солнце плавит небосвод, и пусть болит, и пусть грызёт.

Я поцелую - всё пройдёт.

Ты поцелуешь - всё пройдёт.

Джио Россо

Райские яблоки

Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем.
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем…
Не скажу про живых, а покойников мы бережём.

В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп!
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Прискакали. Гляжу — пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап у ворот на ворота глядел.

Как ржанёт коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал, и гриву заплёл.
Седовласый старик что-то долго возился с засовом —
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушёл.

И огромный этап не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва, — оглушило малиновым звоном!
Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел.

И апостол-старик — он над стражей кричал-комиссарил —
Он позвал кой-кого, и затеяли вновь отворять…
Кто-то палкой с винтом, поднатужась, об рельсу ударил —
И как ринулись все в распрекрасную ту благодать!

Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Пётр-старик — он апостол, а я остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок…
Но сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!
Мне — чтоб были друзья, да жена — чтобы пала на гроб,
Ну а я уж для них наворую бессемечных яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

В онемевших руках свечи плавились, как в канделябрах,
А тем временем я снова поднял лошадок в галоп.
Я набрал, я натряс этих самых бессемечных яблок —
И за это меня застрелили без промаха в лоб.

И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых,
Кони — головы вверх, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе привезу — ты меня и из рая ждала!

Владимир Высоцкий

1977 г.

Хулиганы

Мамаша, успокойтесь, он не хулиган,
Он не пристанет к вам на полустанке,
В войну Малахов помните курган?
С гранатами такие шли под танки.
Такие строили дороги и мосты,
Каналы рыли, шахты и траншеи.
Всегда в грязи, но души их чисты,
Навеки жилы напряглись на шее.
Что за манера — сразу за наган,
Что за привычка — сразу на колени.
Ушел из жизни Маяковский-хулиган,
Ушел из жизни хулиган Есенин.
Чтоб мы не унижались за гроши,
Чтоб мы не жили, мать, по-идиотски,
Ушел из жизни хулиган Шукшин,
Ушел из жизни хулиган Высоцкий.
Мы живы, а они ушли туда,
Взяв на себя все боли наши, раны...
Горит на небе новая Звезда,
Ее зажгли, конечно, хулиганы.

 Валентин Гафт

Чайка 

Я приходила к морю, я видала,
Как крылья чаек беспокойны и тревожны,
Когда над морем ожиданье шквала,
Как прикрывают они море настороженно,
И как они чернеют в час моряны,
И, перья распластав, кричат от горя,
И как они, над тихим морем пьяны,
Зовут, зовут
С собою в небо море...
Оно им — счастье, перемешанное с болью.
Их высота и чистота — лишь морю.
И я — твоя нечаянная чайка.
Во мне — твои просторы, волны, бури.
Во мне — твои несказанные тайны,
Все светлое твоё и хмурое.
Как к морю, я приду к тебе босая,
Прильну доверчиво к глубинам вод...
… Скажи, а чайки тоже умирают,
Когда их море предаёт?..

 

Майя Румянцева

Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стер с лица.
«Команда во фронт! Офицеры, вперед!»
сухими шагами командир идет.
И слова равняются в полный рост:
«С якоря в восемь. Курс - ост.
У кого жена, дети, брат -
Пишите, мы не придем назад.
Зато будет знатный кегельбан».
И старший в ответ: «Есть, капитан!»
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
«Не все ли равно - сказал он, - где?
Еще спокойней лежать в воде».
Адмиралтейским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасенных нет».
Гвозди бы делать из этих людей:
Крепче бы не было в мире гвоздей.

Николай Тихонов

1922 г.

.

«… Ты спрaшиваешь, как я живу и похорошел ли я? … Просыпаюсь в 7 часов, пью кофей... Что-то расписался, и уже написал пропасть. В 3 часа сажусь верхом, в 5 в ванну и потом обедаю картофелем да грешневой кашей. До 9 часов - читаю. Вот тебе мой день, и все на одно лицо... Опиши мне своё появление на балах, которые, как ты пишешь, вероятно уже открылись - да, ангел мой, пожалуйста, не кокетничай. Я не ревнив, да и знаю, что ты во все тяжкое не пустишься; но ты знаешь, как я не люблю всё, что пахнет московской барышней, всё, что не comme il faut, всё, что vulgar... Если при моем возвращении я найду, что твой милый простой, аристокрaтичный тон изменился, разведусь, вот те Христос, и пойду в солдаты с горя...»

Из письма А. С. Пушкина к жене (1833 г.)

Сегодня День Рождения Александра Сергеевича Пушкина.
Гениальный русский поэт родился 06 июня 1799 года.

«… И все-таки суть та же, о которой говорилось выше: перевод происходит не с языка на язык, а с опыта на опыт. С литературы на литературу. С одной жизни на другую.

Вещь, стоящая перевода, захватывает контекст, который много больше ее самой. Как любимое мной стихотворение канадского поэта bpNichol, выложенное на гравии в одном из парков в Торонто. Идя по дорожке, ведущей к озеру, посетители парка могут прочесть у себя под ногами следующее:

a

lake

a

lane

a

line

a

lone


Буквально: “озеро / тропинка / строчка / одиночество”. Собственно, эти строки всего лишь указывают на предмет, называя очевидно-данное, причем это называние - избыточно: и так ведь понятно, что водяная гладь сбоку - это озеро, а под ногами у вас - тропинка. Но называя очевидное, стихотворение управляет вниманием прохожего, постепенно подчиняя себе его сознание - чтобы в конце заставить праздно фланирующего “читателя” задуматься - а не одинок ли он сейчас, и - хорошо это или плохо? Последнее слово в стихотворении только “прикидывается” существительным: “alone” - это прилагательное, “одинокий”, и пишется оно слитно, нет у него, и быть не может, никакого неопределенного артикля... Так среда парка, текст и читатель становятся единым произведением... Но текст bpNichol может существовать, только захватывая в свою орбиту пространство парка и читателя, а иначе этого текста - как события - просто не существует.

Что это - своеобразная “ландшафтная поэзия” - есть же “ландшафтная архитектура”? стихотворение? некая иная форма искусства? просто шутка? Тут напрашивается странное определение: “Поэзия - это операции с человеческим сознанием посредством слов, организованных так, что смыслы и эмоции уплотнены в них до предела”. Добавьте к этому свойственное современной поэзии стремление к минимализму, когда со словом происходит то же самое, что с материей, захваченной “черной дырой”, - слово наливается почти немыслимой тяжестью, вбирая в себя массу аллюзий, а короткая цепочка из двух-трех слов может служить отсылкой к целой поэме...

Как все это переводить?»

Антон Нестеров, 2010

http://magazines.russ.ru/inostran/2010/12/ne14.html

 Владимир Высоцкий

Почему всё не так? Вроде — всё как всегда:
То же небо — опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода…
Только — он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас —
Когда он не вернулся из боя.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал,
он с восходом вставал, —
А вчера не вернулся из боя.

То, что пусто теперь, — не про то разговор:
Вдруг заметил я — нас было двое…
Для меня — будто ветром задуло костёр,
Когда он не вернулся из боя.

Нынче вырвалось, будто из плена весна, —
По ошибке окликнул его я:
«Друг, оставь покурить!» А в ответ — тишина:
Он вчера не вернулся из боя.

Наши мёртвые нас не оставят в беде,
Наши павшие — как часовые…
Отражается небо в лесу, как в воде, —
И деревья стоят голубые.

Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло — для обоих…
Всё теперь — одному. Только кажется мне —
Это я не вернулся из боя.

 Владимир Высоцкий

«Он не вернулся из боя»

«Бельчонок»

Занедужит. На неделю
в лес, чтоб волей подышать.
Прыгает в макушках елей
с белками моя душа.

Рыжий бок в подпалах чёрных,
хвост по ветру, до поры…
И сорвётся вдруг бельчонок
в буерак, в тартарары…

В мир, где тьма ломает копья
солнечных лучей, шутя,
там, где в ледовитых копях
мамонтёнок спит, дитя.

Это ж надо провалиться
в прожитые времена,
чтоб открылась вдруг страница
подсознанья или сна.

Мир, подвешенный на нитке
времени, всегда каприз:
Чичиков в своей кибитке,
в звёздной капсуле завис.

Там Распутин спит, тараща
скукой вывернутый глаз,
там, где без вести пропащих
больше, чем осталось нас.

Кто-то смерти удивился,
да перечить не посмел:
хороша с косой девица
и лицом бела, как мел…

Кто-то другом был иль кумом
прадеду, теперь не в счёт.
Пламенного Аввакума
вечности остудит лёд.

Гоголь там, поэму жгущий,
кочергой сучит в золе:
вдруг кому-то эти души
вновь сгодятся на земле?

Это лишь для обречённых
смерть красна, коль на миру.
Выбрался из тьмы бельчонок
и опять к своим, в игру.

 

Валентин Голубев
( Из книги «Сильных не жалко» )

Отражения

Отражается небо скорбное
В тусклом зеркале лужи,
Я увидел: там тени чёрные,
То ли Ангелы, то ли хуже.

Беспрерывные ливни и молнии,
Бесконечного бунта волнения,
Драгоценную чашу наполнили,
Чашу моего терпения.

Как мне вынести этот груз,
Не свалиться ничком на дорогу? –
Я не падаль, не сволочь, не трус,
И не жалуюсь свечке и Богу.

Отражения наши мечутся
В поднебесных кривых зеркалах,
Кто сгорает в огне, тот светится,
Кто сгорел – обратился во прах.

Владимир Захаров

2017 г.

 Ты любишь меня очень странной любовью...

Оксана Загребина

2015 год

На мартовской речке заторы, зажоры…
И льдины друг друга подмять норовят.
Катаясь на льдинах, вороны - мажоры
Кричат, что пора им кормить воронят.

Где домик на взгорье нахохлился вдовий,
С путинных застолий всё ждут рыбака.
В осиновых лапах из мисок - гнездовий
Птенцы наблюдают за всем свысока.

Поживой какой там вороны жируют,
С моста жердяного пикируя вниз?
Иль в мутной воде ловят рыбку живую?
Непросто! Но очень уж сладок изыск!

Вот-вот и пройдёт ледниковый период  -
Лет сто и неделя, а там  -  лепота
Весенних соцветий. Почти оперилось
Воронье отродье, хоть пусть без хвоста…

Оставьте! Забудьте, куда-нибудь деньте
Тревоги средь солнечной сей кутерьмы!
Растаяли пусть, обесценились деньги
Завалов серебряных сонной зимы.

Крикливым воронам кричу я:  -  За речью
Следите! А то, ишь, раскаркались как!
А ночью аукает кто-то за речкой,
Наверно, пропавший в путину рыбак.
 

Валентин Голубев

Что там я?.. Душа в одежде,

На все пуговицы... Взгляд

Не волнует так, как прежде.

Слов ненужных эвукоряд

Зависает в междустрочье

Прежде сказанных «люблю».

Скучно как... И, между прочим,

Я не слушаю  -  я сплю...

Ольга Марчевская

Художник Евгений Карлович

Колюч февральский гребень

Подброшенной монетой

Застыло солнце в небе.

Так далеко до лета,

Колюч февральский гребень!

И гул по-над рекою  –

Метельные мотивы.

Корявою рукою

Тревожит ветер ивы.

И гребневой дугою

Их треплет он, как мётлы…

С терпеньем и с тоскою

Тепла ждут сёстры - вётлы;

Причёсывает больно

Мастак  -  февральский ветер…

Он ими, недовольный,

Мстит за мечту о лете.

Но зной гуляет где-то,

Колюч февральский гребень.

Подброшенной монетой

Застыло солнце в небе!

   Натали Самоний 

Художник Евгений Край

«Не с теми я, кто бросил землю…»

Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.

Но вечно жалок мне изгнанник
Как заключённый, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.

А здесь, в глухом чаду пожара
Остаток юности губя,
Мы ни единого удара
Не отклонили от себя.

И знаем, что в оценке поздней
Оправдан будет каждый час…
Но в мире нет людей бесслёзней,
Надменнее и проще нас.

Анна Ахматова

1922  г.

Эдвард Мунк

Если родишься ветром

Если родишься ветром,
Снова и выть и петь.
Если родишься пеплом,
Знаешь одну лишь смерть.

Дух перемен играет
Глыбами чьих-то сил.
Яркий огонь не знает
Кем он когда-то был.

Наталья Ковылина

Зеркала

Саша Третьяков

2012 г.

Ещё переменится всё в этой жизни, - О, да!...

За всё, за всё спасибо. За войну...

Ни с кем не говори. Не пей вина...

Поэт Георгий Адамович

МОЛЧУ... 

Пред силой грозною и дикой, 

В упор грозящему мечу - 

Я в виде птицы невеликой 

Порой таюся и молчу. 

Но ныне страшно и молчанье, 

И говорили даже мне: 

Ну, что ты, хитрое созданье, 

Молчишь? Что кроешь в глубине? 

А вам, друзья, какое дело? 

Мне с вами бой не по плечу... 

Кичитесь грубой силой смело, 

А я молчать себе хочу... 

Язык мой лести вам не скажет, 

Пусть вам хвала звучит кругом... 

Молчу - мое молчанье ляжет 

На вас позорящим клеймом! 

Мне быть в молчании суровом 

Не запретите - так хочу! 

Орите ж вы, а я, назло вам, 

Красноречивее молчу... 

Лиодор Иванович Пальмин 

1883 г.