Проходя по залам Муромской галереи, гости Мурома часто замирают в изумлении у одного невзрачного, на первый взгляд, экспоната. Это  простой черно-белый рисунок в обычной рамке за стеклом.  Казалось бы, чем он так привлекает посетителей музея? Однако всмотревшись в его поблёкшие чёрточки, трудно сдержать невольный вздох восхищения. На желтоватой бумаге экспоната изображён знакомый многим с детства сюжет известнейшей картины. Перед  гостями эскиз Карла Брюллова к его знаменитому полотну «Последний день  Помпеи» — одна из ярчайших жемчужин Муромской галереи!

Редкий музей может похвастаться подобным приобретением в своей коллекции. Порой этот эскиз заставляет удивиться даже гостей из Москвы и  Петербурга. А завораживает их не только уникальность старого рисунка, но и притяжение трагического сюжета, переданное гением художника.

И действительно, этот небольшой пожелтевший листок  рассказывает зрителям  не только о страшной катастрофе древности, но и том,  как создавалось величайшее полотно русской живописи.

НАКАНУНЕ   ТРАГЕДИИ

Талантливая кисть Брюллова  раскрыла перед нами одну из картин ужасной трагедии Древнего мира.  За два роковых дня, 24 и 25 августа 79 года н.э., прекратили своё существование сразу несколько римских городов — Помпей, Геркуланума, Стабии и Октавианума.  И виною этого стало пробуждение вулкана Везувий, у подножья которого расположились эти поселения.

Люди давно и по достоинству оценили высокую, ни с чем несравнимую плодородность вулканических почв и начали возделывать их с незапамятных времён. В распоряжении учёных имеются письменные источники о том, что ещё более двух тысяч лет назад вокруг Везувия и на его склонах собирались богатые урожаи.

В начале I в. Везувий был покрыт густым лесом с диким виноградом. На его вершине располагалось заросшее чашевидное углубление — следы древнего кратера, сохранившегося после 300-летнего периода покоя вулкана. В этом кратере в 72 г. скрывался Спартак с восставшими рабами. На его поиск были брошены 3000 солдат во главе с претором Клодиусом Пулькером. Однако Спартак ускользнул от них и вырвался на равнину, окружающую вулкан с севера.

Вулканические пеплы и туфы, плащом покрывавшие пологие склоны Везувия и его окрестности, делали земли вокруг него необычайно плодородными. Особенно хорошо росли кукуруза, ячмень, орехи, пшеница, виноград. Недаром эта область славилась отличными винами

А в начале новой эры область вблизи Неаполитанского залива была ещё и излюбленным местом жительства богатых римлян. На севере располагался город Геркуланум, южнее находились Помпеи и Стабия — три своего рода дачных предместья Неаполя. Патрициев привлекал сюда мягкий и тёплый климат. А потому эта часть берега  залива близ Неаполя была застроена богатыми виллами.

Первые признаки беспокойства Везувия были замечены ещё в середине августа 79 года. Но тогда это мало кого озадачило.  Подобные сюрпризы  замечалось за вулканом и раньше.  Последний раз он основательно «побеспокоил» Помпеи 5 февраля 62 года н.э.  Мощное землетрясение порядком разрушило город, но это не послужило уроком его жителям.  Они не спешили покидать обжитые места.  И это не случайно!

Итак,  последующие 15 лет город строился — жители восстанавливали разрушенные землетрясением дома и строили новые здания. Как это ни странно, горожане, несмотря на жестокий урок судьбы, не принимали Везувий всерьёз и дальнейших неприятностей от него не ждали. Подземные толчки не очень беспокоили горожан. Они каждый раз заделывали трещины в домах, попутно обновляя интерьер и добавляя новые украшения. Никакой паники.

ДЕНЬ   ГНЕВА   БОГОВ

Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождём, под воспалённым прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон.

А. С. Пушкин

24 августа начинался как самый обычный день в жизни Помпеи.  С утра ничто не предвещало о надвигающейся трагедии. Яркое солнце заливало улицы города. Народ неспешно занимался своими делами, обсуждая последние новости. Работали лавки, в храмах курились благовония, а в городском театре готовились к представлению – в этот день должны были состояться очередные бои гладиаторов.   Эти красавцы - воины гордо прогуливались по улицам Помпеи, со смехом, читая надписи на стенах домов, которые им оставляли многочисленные поклонницы.

Теперь, спустя почти 2000 лет, мы знаем буквально по минутам, что происходило в те трагические дни. И это благодаря двум потрясающим письмам Плиния Младшего – очевидца трагедии.

24 августа, около 2 часов пополудни над Везувием начало быстро подниматься гигантское облако белого цвета с бурыми пятнами. Оно росло и высоко в небе растекалось в стороны, напоминая крону средиземноморской сосны — пинии. Вблизи вулкана слышался страшный грохот и происходили непрерывные подземные толчки, ощущавшиеся и в Мизено (примерно в 30 км от Помпеи), где находилась семья Плиния. Строки его письма гласят, что тряска была настолько сильной, что повозки кидало из стороны в сторону, с домов обваливалась черепица и рушились статуи и обелиски.

Небо внезапно сделалось грозным, облако становилось все темнее и темнее…

За обильным пеплопадом полностью скрылось солнце, и наступила кромешная тьма. Это ещё больше усилило тревогу и замешательство людей. В то же время на западных склонах вулкана шли сильные ливни, которые часто случаются во время извержений. Рыхлые пепловые и пемзовые толщи на склонах, «насытившись» водой, ринулись вниз мощными грязевыми, по-видимому, горячими потоками — лахарами (лахар — грязевой поток на склонах вулкана, состоящий из смеси воды и вулканического пепла, пемзы и горных пород)..Три таких потока, следовавших один за другим, накрыли город Геркуланум, располагавшийся на берегу моря, в мгновение ока уничтожив всё живое.

Геркаланум погиб первым, поскольку располагался почти у подножия Везувия. Жители города, пытавшиеся спастись бегством, погибали под лавой и пеплом.

Судьба Помпей сложилась по-иному. Здесь не было потока грязи, единственным спасением от которого было, по-видимому, бегство; здесь все началось с вулканического пепла, который можно было легко стряхнуть. Однако вскоре стали падать лапилли (лапилли — мелкие округлой или неправильной формы кусочки пористой лавы размером от горошины до грецкого opexa, выбрасываемые при извержении вулкана и затвердевающие в воздухе), потом — куски пемзы, по нескольку килограммов каждый.

Вся опасность извержения Везувия становилась ясной лишь постепенно. И когда, наконец, люди поняли, что им угрожает, было уже слишком поздно. На город опустились серные пары; они заползали во все щели, проникали под повязки и платки, которыми люди прикрывали лица, — дышать становилось все труднее... Пытаясь вырваться на волю, глотнуть свежего воздуха, горожане выбегали на улицу — здесь они попадали под град лапилли и в ужасе возвращались назад, но едва переступали порог дома, как на них обваливался потолок, погребая их под своими обломками. На улицу нельзя было выйти, не прикрыв голову подушкой, так как вместе с пеплом на голову падали тяжёлые камни. Некоторым удавалось отсрочить свою гибель: они забивались под лестничные клетки и в галереи, проводя там в предсмертном страхе последние полчаса своей жизни. Однако позднее  и туда проникали серные пары.

К тому времени, когда пришедшие в ужас жители осознали всю серьёзность и опасность своего положения, улицы были уже погребены под толстым слоем пепла, а он все падал и падал с неба. Мягкий пепел на земле, низвергающийся пепел с неба, сернистые пары в воздухе…

Люди, обезумевшие от страха и ужаса, бежали, оступались и падали, погибая прямо на улицах, и их мгновенно засыпал пепел. Некоторые из них решили оставаться в домах, где пепла не было, но дома быстро заполнялись ядовитыми парами, и сотни людей погибали от удушья. Многие нашли свою гибель под развалинами собственных домов, были раздавлены крышами, которые обрушивались под тяжестью пепла.

Последним ударом Везувия по несчастным городам стала огненная стена лавы, навсегда похоронившая некогда цветущие поселения.

Сорок восемь часов спустя вновь засияло солнце, однако и Помпеи, и Геркуланум к тому времени уже перестали существовать... На месте маслиновых деревьев и зелёных виноградников, на мраморных виллах и на всём городе лежали пепел и волнообразная лава. В радиусе восемнадцати километров все было разрушено. Причём, пепел занесло ветром даже в Сирию и Египет.

Теперь же над Везувием был виден только тонкий столб дыма, и снова голубело небо…

Однако, не смотря на размах трагедии, из двадцати тысяч жителей Помпеи погибла только две тысячи. Многие жители вовремя поняли, чем им грозит начавшееся извержение, и постарались побыстрее уйти в безопасное место.

ОТГОЛОСКИ  ДРЕВНЕГО  АРМАГЕДОНА

Прошло почти семнадцать столетий. В середине XVIII века, люди другой культуры, других обычаев взялись за заступы и откопали то, что так долго покоилось под землёй.

До того, как начались раскопки, был известен только сам факт гибели двух городов во время извержения Везувия. Теперь это трагическое происшествие постепенно вырисовывалось все яснее и сообщения о нём античных писателей облекались в плоть и кровь. Все более зримым становился ужасающий размах этой катастрофы и её внезапность: будничная жизнь была прервана настолько стремительно, что поросята остались в духовках, а хлеб в печах.

Какую историю могли, например, поведать останки двух скелетов, на ногах которых ещё сохранились рабские цепи? Что пережили эти люди — закованные, беспомощные, в те часы, когда кругом всё гибло? Какие муки должна была испытать эта собака, прежде чем околела? Её нашли под потолком одной из комнат: прикованная цепью, она поднималась вместе с растущим слоем лапилли, проникавших в комнату сквозь окна и двери, до тех пор, пока, наконец, не наткнулась на непреодолимую преграду — потолок, тявкнула в последний раз и задохнулась.

Под ударами заступа открывались картины гибели семей, ужасающие людские драмы. Некоторых матерей нашли с детьми на руках; пытаясь спасти детей, они укрывали их последним куском ткани, но так и погибли вместе. Некоторые мужчины и женщины успели схватить свои сокровища и добежать до ворот, однако здесь их настиг град лапилли, и они погибли, зажав в руках свои драгоценности и деньги.

«Cave Canem» — «Остерегайся собаки» гласит надпись из мозаики перед дверью одного дома. На пороге этого дома погибли две девушки: они медлили с бегством, пытаясь собрать свои вещи, а потом бежать было уже поздно. У Геркулесовых ворот тела погибших лежали чуть ли не вповалку; груз домашнего скарба, который они тащили, оказался для них непосильным. В одной из комнат были найдены скелеты женщины и собаки. Внимательное исследование позволило восстановить разыгравшуюся здесь трагедию. В самом деле, почему скелет собаки сохранился полностью, а останки женщины были раскиданы по всей комнате? Кто мог их раскидать? Может быть, их растащила собака, в которой под влиянием хаоса проснулась волчья природа? Неподалёку, в другом доме, события рокового дня прервали поминки. Участники тризны возлежали вокруг стола; так их нашли семнадцать столетий спустя — они оказались участниками собственных похорон.

В одном месте смерть настигла семерых детей, игравших, ничего не подозревая, в комнате. В другом — тридцать четырёх человек и с ними козу, которая, очевидно, пыталась, отчаянно звеня своим колокольчиком, найти спасение в мнимой прочности людского жилища. Тому, кто слишком медлил с бегством, не могли помочь ни мужество, ни осмотрительность, ни сила. Был найден скелет человека поистине геркулесовского сложения; он также оказался не в силах защитить жену и четырнадцатилетнюю дочь, которые бежали впереди него: все трое так и остались лежать на дороге. Правда, в последнем усилии мужчина, очевидно, сделал ещё одну попытку подняться, но, одурманенный ядовитыми парами, медленно опустился на землю, перевернулся на спину и застыл. Засыпавший его пепел как бы снял слепок с его тела; учёные залили в эту форму гипс и получили скульптурное изображение погибшего помпеянина.

Можно себе представить, какой шум, какой грохот раздавался в засыпанном доме, когда оставленный в нем или отставший от других человек вдруг обнаруживал, что через окна и двери выйти уже нельзя; он пытался прорубить топором проход в стене; не найдя здесь пути к спасению, он принимался за вторую стену, когда же и из этой стены ему навстречу устремлялся поток, он, обессилев, опускался на пол.

Дома, храм Изиды, амфитеатр — все сохранилось в неприкосновенном виде. В канцеляриях лежали восковые таблички, в библиотеках — свитки папируса, в мастерских — инструменты, в банях — стригилы (скребки). На столах в тавернах ещё стояла посуда и лежали деньги, брошенные в спешке последними посетителями. На стенах харчевен сохранились любовные стихи и прекрасные фрески.

«И  СТАЛ  ПОСЛЕДНИЙ  ДЕНЬ  ПОМПЕИ  ДЛЯ  РУССКОЙ  КИСТИ  ПЕРВЫМ  ДНЕМ…»

Впервые Карл Брюллов посетил раскопки Помпеи летом 1827 года. История трагической катастрофы, постигшей древний город, целиком захватила все помыслы живописца. Скорее всего, именно тогда у него и родился замысел создать монументальную историческую картину.

Художник стал собирать необходимые материалы, прежде чем приступить к написанию картины. Важным источником сведений послужили для него письма очевидца катастрофы Плиния Младшего к римскому историку Тациту, содержавшие подробности катастрофы.

Брюллов изучал обычаи древней Италии, несколько раз бывал в Неаполе, исследовал разрушенные Помпеи, ходил по улицам города, подробно осматривал дома, сохранившиеся под вулканическим пеплом со всей обстановкой и утварью. Посещал Неаполитанский музей, где находились поразительно живые отпечатки тел людей, засыпанных горячим пеплом. Он делает ряд эскизов: пейзажа, руин, окаменелых фигур.

Художник несколько раз посещал оперу Джованни Пачини «Последний день Помпеи» и одевал своих натурщиков в костюмы героев этого спектакля. По материалам археологических раскопок Брюллов пишет не только все предметы быта. Некоторые фигуры он изобразит в тех самых позах, которые сохранили пустоты, образовавшиеся в застывшей лаве на месте испепелённых тел, — мать с дочерьми, упавшая с колесницы женщина, группа молодых супругов. Образ юноши с матерью художник взял у Плиния.

В 1830 году Брюллов начал работу на большом холсте. Он писал на таком пределе духовного напряжения, что, случалось, его буквально на руках выносили из мастерской. Однако, даже пошатнувшиеся здоровье не прекращает его работы.

И вот  родилась окончательная композиция картины. 

Толпа в картине разбивается на отдельные группы, по которым зритель постепенно считывает литературный замысел художника — изобразить чувства и поведение людей перед лицом гибели.

Каждая группа имеет своё значение, вытекающее из общего содержания картины. Мать стремится укрыть детей. Сыновья спасают старика отца, несут его на плечах. Жених уносит бесчувственную невесту. Немощная мать — убеждает сына не обременять себя, а отец семейства последним в жизни движением пытается укрыть своих близких. Но вот всадник, у которого спастись шансов куда больше, чем у других, мчит во весь опор, не желая никому помочь. И жрец, которого привыкли слушать и которому верили, трусливо покидает гибнущий город, надеясь остаться незамеченным.

В одной из групп заднего плана Брюллов изобразил самого себя. В его глазах не столько ужас перед смертью, сколько пристальное внимание художника, обострённое ужасным зрелищем. Он несёт на голове самое дорогое — ящик с красками и другими живописными принадлежностями. Кажется, он замедлил шаги и старается запомнить развернувшуюся перед ним картину.

И вот полотно было закончено. Подготовка к работе над шедевром заняли шесть лет жизни мастера.(1827-1833гг.).

Но и  успех картины был грандиозным!

Ещё задолго до окончания, в Риме начали говорить о дивной работе русского художника. Когда же двери его мастерской на улице Святого Клавдия широко распахнулись для публики, и когда  картина была выставлена в Милане, итальянцы пришли в неописуемый восторг. Имя Карла Брюллова сразу стало известным на всем италийском полуострове — с одного его конца до другого. При встречах на улицах, всякий снимал перед ним шляпу; при его появлении в театрах все вставали; у дверей дома, где он жил, или ресторации, где он обедал, всегда собиралось много народу, чтобы приветствовать его.

Настоящий же триумф ожидал Брюллова на роди не. Картину привезли в Россию в июле 1834 года, и она сразу же стала Предметом патриотической гордости, оказалась в центре внимания русского общества. Многочисленные гравированные и литографические воспроизведения «Последнего дня Помпеи» разнесли славу Карла Брюллова далеко за пределы столицы. Лучшие представители русской культуры восторженно приветствовали прославленное полотно: А. С. Пушкин переложил его сюжет в стихи, Н. В. Гоголь называл картину «всемирным созданием», в котором все «...так мощно, так смело, так гармонично сведено в одно, как только это могло возникнуть в голове гения всеобщего». Но даже и эти собственные восхваления казались писателю недостаточными, и он назвал картину «...светлым воскресением живописи. Он (К. Брюллов) силится схватить природу исполинскими объятиями».

Е. А. Боратынский, сочинил по этому случаю хвалебную оду. Слова из которой — «Последний день Помпеи стал для русской кисти первым днём!» — стали в последствии знаменитым афоризмом.

Владелец картины Анатолий Демидов подарил картину Николаю I, который выставил картину в Академии художеств как руководство для начинающих живописцев. После открытия Русского музея в 1895 году, полотно выставили там, и к нему получила доступ широкая публика.

Примерно так выглядел живописец Карл Павлович Брюллов во время работы над своей картиной. 

Это автопортрет художника, датированный около 1833г. Художнику было всего 28 лет, когда он приступил к работе, и 34, когда закончил картину.

Таким он и изобразил себя на полотне.

P. S. Источник: статья сотрудницы Муромского историко-художественного музея, лирушницы под ником богомолка.