После смерти Елизаветы Петр III взошел на престол и заявил, что за развратное поведение сошлет Екатерину в монастырь, а сам женится на Елизавете Воронцовой, своей любовнице. Но к тому времени с помощью фаворитов Екатерина сплела огромную сеть вокруг Петра.

Канцлер Панин, князь Барятинский, любовник Екатерины Григорий Орлов и четверо его братьев организовали заговор против императора. Но потом кто-то из заговорщиков струсил и решил предупредить императора – Петр не придал его словам значения, за что поплатился не только троном, но и жизнью.

При дворе Екатерины II в России фаворитизм стал новой должностью, как при дворе Людовика XIV во Франции, и постельные карьеристы признавались людьми, служившими отечеству и престолу. За свои любовные старания получали они дворцы и немалые финансовые средства из русской казны.

Но Екатерина была женщиной страстной и жить без мужчины не могла. В ее дворце была специальная комната с огромной кроватью. При необходимости тайный механизм разделял стеной кровать на две части – на скрытой половине оставался фаворит, а на второй императрица, не остывшая от любовных утех, принимала послов и министров.

Екатерина питала слабость к огромным, исполинского роста, мужчинам с чувственным лицом. Представляли потенциальных любовников императрице канцлер Панин и графиня Брюс, которую при дворе называли «пробир-дамой».

Панин был постоянным любовником Екатерины – он был умен, не требователен, не ревнив. Являлся в спальню императрицы не чаще раза в неделю, а в свободное время в своем гареме, состоящем из крепостных наложниц – каждый день он приобретал новую девушку, а надоевших раздаривал друзьям или продавал.

Для Екатерины он выбирал рослых солдат, не отличающихся умом, чтобы не создавать себе соперников. Однажды Панин и графиня Брюс порекомендовали красавца Потемкина.

Екатерину смущало то, что у генерала-поручика всего один глаз (второй в припадке ревности когда-то выбил ему Григорий Орлов), но графиня убедила Екатерину, что Потемкин сходит с ума от любви к императрице.

После ночи любви Екатерина произвела Потемкина в генерал-лейтенанты, подарила ему великолепный дворец и миллион рублей на его обустройство. Вот так за одну ночь делались постельные карьеры при Екатерине.

Но императорских даров Потемкину показалось мало – однажды за обедом он потребовал, чтобы Екатерина сделала его членом Государственного совета. Екатерина ужаснулась:
– Но мой друг, это невозможно!
– Прекрасно! Тогда я ухожу в монастырь. Роль вашей содержанки мне не подходит!
Екатерина заплакала и вышла из-за стола. В комнату фаворитов Потемкин не пришел. Екатерина проплакала всю ночь, а наутро Потемкин был назначен сенатором.

Как-то раз Потемкин на несколько дней уехал по делам в Петербург. Но императрицу нельзя было оставлять надолго одну. Однажды в Царскосельском дворце Екатерина проснулась ночью от холода. Была зима, а все дрова в камине сгорели. Она спала одна – Потемкин был по делам в Петербурге.

Не найдя за ширмой прислуги, Екатерина вышла в коридор, по которому как раз шел истопник с вязанкой дров на плечах. От вида этого молодого Геркулеса огромного роста, несшего дрова как пушинку, у Екатерины захватило дух.
– Кто вы такой?
– Придворный истопник, ваше величество!
– Отчего же я раньше вас не видала? Затопите камин в моей спальне.

Юноша пришел в восторг от такой милости императрицы и развел в камине огромный огонь. Но Екатерина осталась недовольна:
– Неужели вы не понимаете, как нужно согревать императрицу?
И истопник наконец понял. А на следующее утро он получил приказ о пожаловании ему наследственного дворянства, десяти тысяч крестьян, повелении никогда не возвращаться в Петербург и сменить фамилию на Теплов – в память о том, как он согрел императрицу.

На старости лет Екатерина дошла до полного разврата. Здоровенных мужчин ей было уже недостаточно – и она обратила свою страсть к молоденькой цыганке, подаренной ей Потемкиным.

При дворе ходили слухи, как императрица обращалась со своими служанками и молоденькими крестьянками. На выпускном экзамене в Смольном институте императрица обратила внимание на красивую выпускницу, которая оказалась дочерью Суворова.
– Отдайте свою дочь мне в фаворитки.
Наслышанный о похождениях императрицы, Суворов ответил:
– Матушка, умереть за тебя – умру, а Суворочки своей тебе не отдам!
Разгневанная императрица выслала старика вместе с дочерью в их имение, запретив появляться при дворе – что и было нужно Суворову.

В отсутствие Потемкина у Екатерины было множество любовников: посол Безбородко и его секретари Завадовский и Мамонов, племянник акушерки Зорич, офицеры гвардии Корсаков и Хвостов, наконец, провинциальный юнец Александр Ланской.

Двадцатилетнего Ланского случайно увидел Потемкин и представил императрице. Юноша обладал ангельской внешностью: преисполненные грусти огромные голубые глаза, белокурые кудри, легкий румянец на щеках и коралловые губы. Он был бы похож на девушку, если бы не огромный рост и широкие плечи.

Внимание Екатерины он принял как заботу матери, к тому же он был слишком верным своему государству, чтобы в чем-то отказать императрице. Положения императорского наложника он стыдился, но со временем привязался к Екатерине всем сердцем. Императрицу трогала такая читая любовь невинного юноши, до нее совсем не знавшего женщин.

Ее стареющее сердце ревновало к Сашеньке так сильно, что Екатерина заперла любовника в нескольких комнатах, окружив неслыханной роскошью. Императрица наградила Ланского графским титулом, огромными землями, десятками тысяч крестьян. Но влюбленному юноше не нужны были чины и богатства – наверное, он был единственным фаворитом, любившем императрицу как женщину. И императрица заявила Потемкину:

– Душа моя, я собираюсь выйти замуж за Ланского.
– Чем же он заслужил такую честь?
– Он никогда мне не изменял.
Потемкин опустил глаза. Сам он изменял Екатерине практически каждый день с разными женщинами.

Через месяц Ланской слег в постели. И не один придворный врач не мог поставить точный диагноз. Екатерина знала, что ее возлюбленный отравлен по поручению Потемкина. Екатерина писала своему другу:

«Я, рыдая, имею несчастье сказать вам, что генерала Ланского не стало… и моя комната, которую так любила прежде, превратилась теперь в пустую пещеру».

После смерти возлюбленного императрица ходила по дворцу, как тень. Она забросила все государственные дела и никого не принимала. Это было так не похоже на нее… Видимо, любовь, которой она не знала в молодости, настигла ее в старости.

Единственная тема, на которую поддерживала разговор императрица, была о Александре Ланском, единственное место, которое она посещала – его могила. Она проводила на могиле Ланского в тоске и слезах многие часы. Потемкин был в бешенстве. Он ревновал – и к кому, к покойнику? В приступах злости Потемкин кружил, как коршун, среди гвардейских офицеров. Наконец он остановил свой выбор на Александре Ермолове, сделал его своим адъютантом и отправил к Екатерине.

Его расчет оправдался: Ермолов занял комнату фаворитов, пустовавшую почти полгода. Все-таки Екатерина была женщиной, и тяга любить пересилила в ней скорбь об утрате. Заметив, что одна из фрейлин уединяется с Еромловым, Екатерина приказала солдатам высечь аристократку до крови в присутствии остальных одиннадцати фрейлин – чтоб не повадно было.

Высокий и стройный блондин, с хорошим цветом лица, Ермолов обращал на себя внимание своей красивой наружностью, и только широкий, плоский нос, за который Потёмкин прозвал его «lе negre blanc», портил его лицо.

Ермолов был слишком глуп, нагл и самовлюблен, к тому же любил играть и часто сбегал от императрицы в игровые дома и к проституткам.

Сам Потёмкин, разочаровавшись в Ермолове, успешно устроил его быстрое падение. Императрица охотно избавилась от скучного фаворита, предложив ему 29 июня 1786 года отправиться за границу в путешествие. Не обладая жадностью других любимцев, Ермолов получил сравнительно немного: 4 тысячи душ и около 400 тысяч деньгами; он не заботился также и об обогащении всей своей родни, как это делали другие.

Его место вскоре занял другой адъютант Потемкина – Александр Мамонов.

«Бесценный Саша» – так называла Мамонова императрица. Но Саша стал все чаще куда-то пропадать. Его не было и той злополучной ночью, когда усталая Екатерина вернулась с заседания Совета. Она прождала его полночи, но встретила игриво:

– Где вы, милостивый государь, пропадать изволили?
– Матушка-государыня… – его тон и выражение лица не предвещали ничего хорошего. – Вы всегда были ко мне добры, а я с вами откровенен. Я не могу больше нести свои обязанности подле вашего величества.

Лицо Екатерины изменилось:
– В чем дело, никак вы шутить изволили?
– Никак нет, ваше величество. Я полюбил другую и прошу вашего милостивого разрешения на ней жениться. Ее имя княжна Щербатова.

Что может ответить стареющая, потерявшая былую привлекательность женщина, когда молодой любовник говорит, что полюбил другую, хорошую и молоденькую?
– Я разрешаю вам жениться. Более того, я сама устрою вашу свадьбу.

20 июня 1789 года в «Дневнике» статс-секретаря Храповицкого записано следующее:

«…перед вечерним выходом сама её величество изволила обручить графа А. М. Мамонова с княжной Щербатовой; они, стоя на коленях, просили прощения и прощены». Жениху пожаловано 2250 душ крестьян и 100 000 рублей и приказано на другой же день после свадьбы выехать из Петербурга.

Поселившись в Москве, Дмитриев-Мамонов сначала был доволен своей судьбой, но через год он решается напомнить о себе Екатерине, пишет ей жалостные письма, просит её возвратить ему прежнюю благосклонность, позволить приехать в Петербург. Ответ императрицы скоро убедил его, что его надежды напрасны.

Легенда о том, что Екатерина из ревности подослала к Щербатовой переодетых в женское платье приставов, которые жестоко высекли её в присутствии мужа, не соответствует действительности.

А между тем во дворце царил новый и последний фаворит – с 1789 года начинается головокружительная карьера 22-летнего секунд-ротмистра Платона Зубова. Комнату фаворитов он получил в наследство от своего брата, Валериана Зубова, бывшего любовником императрицы совсем недолго.

21 июня 1789 года, при посредничестве статс-дамы Анны Никитичны Нарышкиной, супруги обер-шенка Александра Александровича Нарышкина, Зубов, «через верх проведённый», удостоился особого приёма у императрицы, и с тех пор каждый вечер проводил с ней.

Через три дня, 24 июня, Зубов получил 10 тысяч рублей и перстень с портретом императрицы, а ещё через десять дней, 4 июля 1789 года, был произведён в полковники, пожалован в флигель-адъютанты Её Императорского Величества и поселился во дворце, в флигель-адъютантских покоях, которые раньше занимал граф Дмитриев-Мамонов.

Окружающие его ненавидели, но императрица осыпала милостынями своего последнего фаворита: 3 октября 1789 года Зубов получил назначение корнетом Кавалергардского корпуса с производством в генерал-майоры, 3 февраля 1790 года ему пожалован орден Св. Анны, в июле 1790 года — прусские ордена Чёрного и Красного Орлов и польские Белого Орла и Св. Станислава, 8 сентября 1790 года — орден Св. Александра Невского, 12 марта 1792 года произведён в генерал-поручики и назначен Её Императорского Величества генерал-адъютантом.

Грамотой римского императора Франца II, от 27 января (7 февраля) 1793 года, сенатор, тайный советник Александр Николаевич Зубов и сыновья его, генерал-адъютант, генерал-поручик Платон, генерал-майор Николай, камер-юнкер Дмитрий и генерал-майор Валериан Александровичи, возведены, с нисходящим их потомством, в графское Римской империи достоинство. На принятие означенного титула и пользования им в России в том же году последовало Высочайшее соизволение.

Платон Зубов был высокомерен, заносчив и любил только одну вещь на свете – деньги. Получив неограниченную власть, он издевался над цесаревичем Павлом, полностью уверенный, что престол тому не достанется. Потемкин задумал было умертвить нового фаворита, но не успел – скончался.

Война с турками подорвала здоровье Потёмкина, он подхватил малярию в Крыму. Екатерина снова осыпала его орденами и знаками отличия, но прежде всего деньгами, которых, впрочем, у него никогда не оказывалось в достатке, потому что он щедро раздавал их.

Когда война закончилась, он ещё раз побывал в Петербурге. Перед обратной дорогой он заболел. Он падал в обморок, задыхался. Внезапно он решил, что надо непременно побывать в Николаеве - он сам основал этот город и очень его любил; он считал, что тамошний лесной воздух исцелит его. 4 октября он тронулся в путь.

Прежде чем выехать, он, как ни трудно ему было, написал весточку Екатерине: «Моя любимая, моя всемогущая Императрица. У меня уже нет сил выдерживать мои страдания. Остаётся одно лишь спасение: покинуть этот город, и я отдал приказ доставить меня в Николаев. Не знаю, что будет со мною». 5 октября 1791 г., на второй день пути, Григорий Александрович Потёмкин умер. Ему было 52 года.

Императрица долго и безутешно рыдала, устроила бывшему фавориту великолепные похороны и повелела установить ему два памятника. За время правления Екатерины из русской казны в карман Потемкина перешли дворцы и драгоценности на девять миллионов рублей и сорок тысяч крестьян.

После смерти Потёмкина, при котором Платон Александрович Зубов не играл, однако, видной роли в государственных делах, значение Зубова с каждым днем увеличивается. На него переходят многие из тех должностей, которые прежде занимал Потёмкин.

23 июля 1793 года награждён портретом императрицы и орденом Св. Андрея Первозванного, 25 июля 1793 года назначен Екатеринославским и Таврическим генерал-губернатором, 19 октября 1793 года — генерал-фельдцейхмейстером и над фортификациями генерал-директором, 21 октября 1793 года — шефом Кавалергардского корпуса, 1 января 1795 года ему пожалован орден Св. Владимира I степени.

Все дела вершили три его секретаря: Альтести, Грибовский и Рибас. Сам же граф Зубов, 18 августа 1795 года, получает громадные поместья в новоприсоединённых польских областях — Шавельскую экономию в 13669 душ крепостных крестьян с доходом в 100 тысяч рублей. А вскоре, после аннексии Курляндского герцогства, Зубову был пожалован герцогский дворец Руэнталь (Рундальский дворец),построенный Растрелли.

К концу царствования императрицы Екатерины II светлейший князь Платон Александрович Зубов стал носителем следующего громкого титула:

«генерал-фельдцейхмейстер, над фортификациями генерал-директор, над флотом Черноморским, Вознесенской лёгкой конницей и Черноморским казачьим войском главноначальствующий, Её Императорского Величества генерал-адъютант, Кавалергардского корпуса шеф , Екатеринославский, Вознесенский и Таврический генерал-губернатор, Государственной Военной коллегии член, Императорского Воспитательного дома почётный благотворитель, Императорской Академии художеств почётный любитель и орденов российских Св. Апостола Андрея, Св. Александра Невского, Св. равноапостольного князя Владимира I степени, королевских прусских Чёрного и Красного Орла, польских Белого Орла и Св. Станислава и великокняжеского голштинского Св. Анны кавалер».

Этот последний фаворит Екатерины II был участником убийства императора Павла I.

16 ноября 1796 года, как обычно, Екатерина, встав с постели и напившись кофе, отправилась в туалетную комнату, и вопреки обыкновению задержалась там долее обычного.

Дежурный камердинер императрицы Захар Зотов, почуяв недоброе, тихонько приоткрыл дверь туалетной комнаты и с ужасом увидел распростертое на полу тело Екатерины. Глаза ее были закрыты, цвет лица багровый, из горла доносились хрипы. Императрицу перенесли в опочивальню. При падении Екатерина вывихнула ногу, тело ее настолько отяжелело, что у шести человек комнатной прислуги не хватило сил, чтобы поднять его на кровать. Поэтому на полу постелили красный сафьяновый матрац и уложили умирающую императрицу на него.

У императрицы произошло кровоизлияние в мозг, по терминологии XVIII века – «апоплексический удар». Как сообщает камер-фурьерский журнал – этот своеобразный дневник-хроника жизни ея величества, – «страдания продолжались беспрерывно, воздыхание утробы, хрипение, по временам извержение из гортани темной мокроты».

Несмотря на то что Екатерина не приходила в сознание, камер-фурьерский журнал сообщает, что императрица была исповедана духовником, приобщена святых таин и соборована елеем митрополитом Гавриилом. Правда так и осталось непонятным как может исповедаться и причастится человек, лежащий в бессознательном состоянии…

Между тем врачи продолжали колдовать над лежащим неподвижно тем, что раньше было императрицей Екатериной – ее телом: прикладывали к ногам шпанские мушки, совали в рот рвотные порошки, пускали «дурную кровь» из руки. Но все было тщетно: лицо императрицы то багровело, то заливалось розовым румянцем, грудь и живот беспрестанно поднимались и опускались, а придворные лакеи вытирали текущую изо рта мокроту, поправляла ей то руки, то голову, то ноги.

Врачи предсказывали, что смерть наступит в 3 часа следующего дня, и действительно, в это время пульс Екатерины заметно ослаб. Но ее крепкий организм продолжал сопротивляться надвигающейся смерти и дотянул до 9 часов вечера, когда лейб-медик Роджерсон объявил, что императрица кончается, и счастливый Павел, его жена, старшие дети, наиболее влиятельные сановники и комнатная прислуга выстроились по обе стороны сафьянового матраса.

В 9 часов 45 минут пополудни Великая Екатерина вздохнула в последний раз и, наряду с прочими, предстала пред суд Всевышнего. Ибо все там будем: и те у кого титулы занимают целый абзац, и те у кого они вообще отсутствуют…

Екатерина совмещала в себе высокий интеллект, образованность, государственную мудрость и приверженность к «свободной любви». Она известна своими связями с многочисленными любовниками, число которых (по списку авторитетного екатериноведа П. И. Бартенева) достигает 23.

Любовные связи Екатерины отмечены чередой скандалов. Так, Григорий Орлов, будучи её фаворитом, в то же самое время (по свидетельству М. М. Щербатова) сожительствовал со всеми её фрейлинами и даже со своей двоюродной 13-летней сестрой.

Фаворит императрицы Ланской употреблял возбуждающее средство для увеличения «мужской силы» (контарид) во всё возрастающих дозах, что, по-видимому, по заключению придворного врача Вейкарта, и явилось причиной его неожиданной смерти в юном возрасте. Её последнему фавориту, Платону Зубову, было немногим более 20 лет, тогда как возраст Екатерины в то время уже перевалил за 60.

Историками упоминается множество других скандальных подробностей («взятка» в 100 тыс. руб., уплачивавшаяся Потёмкину будущими фаворитами императрицы, многие из которых являлись до этого его адъютантами, опробование их «мужской силы» её фрейлинами и т. д.

Недоумение современников, в том числе иностранных дипломатов, вызывали восторженные отзывы и характеристики, которые давала Екатерина своим молодым фаворитам, большей частью лишённым каких-либо выдающихся талантов. Как пишет Н. И. Павленко, “ни до Екатерины, ни после неё, распутство не достигало столь широких масштабов и не проявлялось в такой откровенно вызывающей форме”.

Стоит отметить, что в Европе «разврат» Екатерины был не таким уж редким явлением на фоне общей распущенности нравов XVIII столетия. Большинство королей (за исключением, пожалуй, Фридриха Великого, Людовика XVI и Карла XII) имели многочисленных любовниц. Однако это не относится к царствовавшим королевам и императрицам.

Так, австрийская императрица Мария Терезия писала об «отвращении и ужасе», которые ей вселяют такие персоны как Екатерина II, и это отношение к последней разделяла её дочь Мария-Антуанетта.

Как писал в этой связи К. Валишевский, сравнивая Екатерину II c Людовиком XV, «различие полов до скончания веков, думаем мы, будет придавать глубоко неодинаковый характер одним и тем же поступкам, смотря по тому, совершены ли они мужчиной или женщиной… к тому же любовницы Людовика XV никогда не влияли на судьбы Франции».

Имеются многочисленные примеры того, какое исключительное влияние (как отрицательное, так и положительное) оказали фавориты Екатерины (Орлов, Потёмкин, Платон Зубов и др.) на судьбу страны, начиная с 28 июня 1762 г. и вплоть до самой смерти императрицы, а также на её внутреннюю, внешнюю политику и даже на военные действия.

Как пишет Н. И. Павленко, в угоду фавориту Григорию Потемкину, который завидовал славе фельдмаршала Румянцева, этот выдающийся полководец и герой русско-турецких войн был отстранён Екатериной от командования армией и вынужден был удалиться в своё имение.

Другой же, весьма посредственный полководец, Мусин-Пушкин, наоборот, продолжал руководить армией, несмотря на свои промахи в военных кампаниях (за которые сама императрица его называла «сущим болваном») — благодаря тому, что был «фаворитом 28 июня», одним из тех, кто помог Екатерине захватить трон.

Кроме того, институт фаворитизма отрицательно действовал на нравы высшего дворянства, которое искало выгод через лесть новому фавориту, пыталось провести в любовники к государыне «своего человека» и т. п. Современник М. М. Щербатов писал о том, что фаворитизм и распутство Екатерины II способствовали падению нравов дворянства той эпохи, и историки с этим согласны.

Автор Татьяна СУХОТЕРИНА