Эдит Пиаф (19 декабря 1915 - 10 октября 1963)
 «Моя жизнь началась с чуда. В четыре года я заболела и ослепла. Я жила тогда у бабушки в Нормандии. Бабушка отвезла меня в Лизье к алтарю святой Терезии и вымолила у нее мое прозрение. С тех самых пор я не расстаюсь с образами святой Терезии и младенца Иисуса.
А оттого, что я верующая, смерть не страшит меня. Был период в моей жизни после смерти дорогого мне человека, когда я сама призывала ее. Я потеряла все надежды. Меня спасла вера».
Эдит Пиаф.
«Я пою не для всех - я пою для каждого.» Эдит Пиаф.
В Эдит Пиаф все поражало. К ней нельзя было применять обычные нормы. Она пела как никто, она жила как никто; она была необыкновенно талантлива, чрезвычайно ранима; когда наступало горе — все в ней умирало, когда приходило счастье - все пело. Она все понимала, все схватывала, а то, чему ее, бедную уличную девчонку, жизнь не научила, она постигала интуитивно, она угадывала.
Она была музыкантом, не зная нот, она писала тексты к своим песням с орфографическими ошибками, но какое это имеет значение, когда вкладываешь душу и когда слова сами ложатся в рефрены и ритурнели. Она любила красоту во всех ее проявлениях - в искусстве, в людях, в природе...
Ей многое простится ибо она много любила
(Из книги Марселя Блистена «До свидания, Эдит»)
Эдит никогда ни в ком не ошибалась. Ее нельзя было обмануть, если только дело не касалось любви – здесь она была беззащитна. Но была у нее одна верная примета. Выбирая друзей, Эдит часто говорила:
«У вас должно быть определенное имя. Мою дочь, которая умерла совсем маленькой от холода и нищеты, звали Марселла».
В ее жизни было несколько Марселей, они по-разному любили ее, и ни один из них ее не предал. Марсель Ашар подарил ей счастливейшие минуты жизни, дав возможность сыграть «Маленькую Лили», Марсель Блистэн снял ее в двух фильмах, а Марсель Сердан дал ей великую любовь.
Его руки.
«Если у мужчины красивые руки, по-настоящему красивые, он не может быть уродливым внутри. Руки не лгут, как лица»
Ее мужчины подтверждали это правило. И Монтан, и Жак Пиллс и, конечно же, Марсель Сердан, чьи огромные кулаки могли послать в нокаут любого, а ладони были несказанно нежными с ней - его воробышком. Он всегда честно дрался и вообще слыл человеком порядочным и примерным семьянином. В Касабланке его ждала жена Маринетта и сыновья - Марсель и Рене, а потом появился маленький Поль. Он был слишком большим и за канатами ринга собственная сила, казалось, всегда удивляла его. Он был слишком мягким, никогда не проявлял раздражительности, нетерпения, злости. Любовь к Эдит, безусловно, не входила в его жизненные планы, но не миновать ему было роковой драмы с этой «белой голубкой предместий» с лицом нежным и тревожным.
Пусти меня в свое сердце.
«Я не люблю одиночества, ужасного одиночества, которое сжимает вас в объятиях на заре или с наступлением ночи»
История их началась в известном парижском «Клубе пятерых», где Эдит представили «марокканского бомбардира», а Марселю - «Великую Эдит Пиаф».
Потом они некоторое время не виделись, и только во время гастролей в Нью-Йорке, когда Пиаф чувствовала себя безмерно одинокой, раздался телефонный звонок и робкий голос, никак не вязавшийся с фигурой отчаянного бойца, произнес: «Вы, наверное, не помните меня, это Марсель Сердан. Боксер».
Но она его тоже не забыла, и тот вечер они провели вместе в этом городе, «вставшем на дыбы», по меткому выражению Жана Кокто. Что-то заставило Эдит тщательно подготовиться к этому свиданию. Лучшее платье, тонкий макияж, звенящий душевный настрой.Это было предвкушение неслучайного знакомства.
Но Сердан совершенно неожиданно повел «Великую Пиаф» в ближайшую забегаловку, где угостил американским «фастфудом» и бокалом дешевого пива. Увидев разочарованную физиономию Эдит, Марсель, спохватившись, извинился и чопорно пригласил ее в самый шикарный ресторан Нью-Йорка, где было весело и ярко, роскошно и достойно двух звезд - сцены и ринга. Они больше не расставались.
Этот большой человек страшно робел перед крошечной женщиной. Часто ночами они гуляли по Нью-Йорку. Марсель как мальчишка обожал кататься на русских горках, а Эдит чувствовала себя девчонкой, и сердце ее замирало от ужаса и восторга. И трудно ей было понять – от чего оно замирало больше – от опасных виражей горок или от сумасшедших виражей любви. Их узнавали прохожие, публике нравилось, что два таких незаурядных человека так запросто развлекаются вместе со всеми, визжат на карусели и поглощают мороженое.
Марсель уговорил подругу прийти на его матчи, посмотреть его «за работой». Когда Эдит впервые оказалась в гудящем пропахшем потом зале, она крепко зажмурилась. Звуки ударов напоминали ей свист хлыста, она сама почувствовала боль. А когда глаза открыла, увидела Марселя, наносившего меткие и точные удары по торсу противника. И глаза его - непривычно жесткие, страшные, беспощадные, совсем непохожие на глаза ее возлюбленного. Глухой финальный удар гонга. Как радовалась она его победе, как кричала гортанным своим голосом, как сбежала по ступенькам к канатам ринга, чтобы отереть ему кровь и пот!
Конечно, это придало ему уверенности. На пресс-конференции, куда Марсель запретил приходить Эдит, он заявил прямо: «Хотите знать, люблю ли я Пиаф? Да, люблю! Да, она моя любовница, только потому, что я женат. Но пусть поднимет руку тот, кто никогда не изменял своей жене».
Зал, переполненный бойкими журналистами, замер в оцепенении. Наутро в газетах о них не было ни строчки, а в полдень Эдит получила громадную корзину цветов. Все слова журналистов уместились на маленькой карточке: « От джентльменов - женщине, которую любят больше всего на свете.»
Такова жизнь!...
«Когда любовь остывает, ее нужно или разогреть, или выбросить. Это не тот продукт, который хранится в прохладном месте!»
Была в их жизни чудесная история, в сентябре 1948 года, когда Марсель, которому любовь, по мнению тренеров, реально могла помешать в подготовке к чемпионату мира в Нью-Йорке, придумал опасный и авантюрный ход. Он тайно привез Эдит в салоне своей машины в спортивный лагерь и поселил ее в старом бунгало без горячей воды и кухни. Марсель приходил туда после тренировок поздно вечером, с пакетами, разбухшими от гамбургеров и бутылок с молоком. Это была жизнь, совсем как у скаутов.Но с примесью опасности разоблачения, с тайной - верной подругой любви.
Все ночи Марселя были посвящены Эдит. Ни о каком спортивном режиме не могло быть и речи. Но он и на этот раз одержал победу и стал чемпионом мира. Он был ее чемпионом! А потом опять были тренировки, которые совсем не нравились Эдит, потому что приходилось часто расставаться и подчиняться ненавистному режиму. Наконец, они купили роскошный дом в Булони, с ванной из черного мрамора, собственной телефонной станцией и огромным залом с колоннами, в котором Сердан мог даже тренироваться. Эдит и Марсель надеялись в нем жить и любить друг друга долго.
Любовное вязанье
«Я страшная мерзлячка, люблю, чтобы трубы центрального отопления были раскалены, а окна закрыты. Люблю вязать, все время вяжу какой-нибудь нескончаемый свитер»
Эдит обожала одевать своих мужчин, так она преображала когда-то Иво Ливи, создавая из него Ива Монтана. Марселя не нужно было преображать, но она хотела его одевать по-своему и вязала ему кучу ярких теплых свитеров, в которых он мог тренироваться и отдыхать. Вязала – завязывала крепкие узелки, скрепляя выпуклыми лицевыми и тайными изнаночными их союз.
Он приходил на ее концерты - ее возлюбленный Марсель, этот непобедимый чемпион и робко прятался на галерке. «Я умираю от любви пятьсот раз за вечер», - уверяла Пиаф, и это было правдой. Безумно переживая за Эдит, Сердан уходил совершенно разбитым и взмокшим от волнения, пожалуй, больше, чем после самых значительных боксерских поединков.
«Я чувствую себя счастливцем, она великая певица!» - смущенно признавался он в гримерке своему тезке Блистэну. После концерта он помогал Эдит собирать ее вещи: платки и лекарства, платье и грим. Такой у них был заведен порядок – он помогал ей, она опекала его. Как-то заметив, что Марсель увлекается простенькими комиксами, она настояла, чтобы он начал читать нужные книги, уверяя, что и сама заставила себя засесть за серьезную литературу. И он подчинился - таков уж был его удел!
Те, кого она знала до Сердана, редко баловали ее. Когда появился Сердан с его щедростью, Эдит, сама необычайно щедрая к другим, почувствовала себя очень неловко. Смущенно показывала она друзьям роскошное норковое манто, зарывая тоненькие пальцы в нежный мех. Перебирала дорогие украшения, подаренные Марселем. И, торопясь отдарить, отдать долги, заказывала ему дорогие рубашки, запонки, галстуки, часы. Часы… он почему-то носил их на обеих руках…
«За счастье нужно расплачиваться слезами»
Шел октябрь 49-го года. У Пиаф начинались гастроли в Америке. Сердан должен был присоединиться к ней позднее. Его билет на пароход был уже заказан, когда Эдит, внезапно позвонив, настойчиво попросила Марселя срочно вылететь к ней самолетом. Она страшно соскучилась, ожидание казалось ей невыносимым. Самолет не долетел до Нью-Йорка. Он разбился над Азорскими островами. Тело Марселя Сердана было опознано по часам, которые он носил по странной причуде на обеих руках. Эти часы были тоже подарены Эдит.
Свой последний концерт она дала в 18 марта 1963 года и зал стоя устроил ей почти десятиминутную овацию.
Казалось бы, как это давно было, и уже не одно поколение никогда не видело великую Эдип Пиаф «в живую», но вот голос ее, и порой не совсем качественные кинозаписи, до сих пор вызывают восторг и священный трепет.
О такой славе, настоящей, не приобретенной путем скандалов и хитрых интриг, сейчас мечтает большинство так называемых «звезд», но... многие из них так и сгорят в костре собственного величия, не познав тайны настоящего искусства. Эдит же владела ей в полной мере!
Посвящается Эдит Пиаф
Рим отказал в заупокойной мессе:
«Эдит Пиаф, вы жили во грехе!»
Но Бог простил, в её влюбившись песни,
приблизив дочь к растерзанной руке!
А вы, кто не грешны, бросайте камни,
вам не попасть в воробышка Пиаф,
Взлетала, пела на одном дыханьи,
в силки приличий, так и не попав!
Метался голос мощный над Парижем,
такая страсть рвалась на волю в нём,
Как сорванец был дерзок и подвижен,
каким трущобы заливал огнём!
Дарил любовь и требовал обратно,
рыдал, страдал, но всё же ободрял,
Не шелестел салонно и приватно,
звеня, сердца на части разрывал!
Вся жизнь Пиаф - один смертельный номер,
зал не скрывал волнения и слёз,
когда на сцене с переломом рёбер,
последний всхлип сознание унёс!
Каких мужчин ей дало провиденье:
Марсель Сердан, Монтан и Азнавур!
Любовь её питала и жизнь горела,
как зажженый бикфордов шнур!
Где огонёк к финалу быстро мчался,
его питали травмы, морфинизм,
Гортанный голос только не кончался,
а плоть певицы таяла, как дым!
Ну, вот и всё! Остановилось сердце,
она лежит не в камнях, а цветах,
Они укрыли маленькое тельце,
вновь вознеся Великую Пиаф!
Стихи: Ю. Калушев
Отсюда: https://books.google.ca/books?id=JWBDDQAAQBAJ&pg=P...%D1%80%D0%B0...%C2%BB&f=false
|
|
