Моя семья не воевала на этой памятной войне,
И мама слез не проливала у гроба сына в тишине
 
Они не шли в полях в атаку и не кричали там: «Ура».
Не потому, что не умели, их звали просто — детвора.

Они гоняли мяч веселый, когда раздался страшный гром...
Война — как страшно это слово, и это слово на излом.

Что это, горе? Нет, не горе. Что это, страх? Да нет, не страх.
Нет, это что-то все ж другое, то, что читается в глазах...

«Ба, это было страшно?» — спросила как-то у нее.
«Да вроде страшно и не страшно, все как во сне, все не мое.

Сирены вой, бежим с подземку, прожектор слепит, пыль столбом,
А я совсем еще девчонка, мне б с куклой посидеть вдвоем.

Бегу, вокруг мелькают люди, кричат, волнуются, спешат,
А я не знаю, где же мама, и страшно посмотреть назад.

Пересидели, все утихло, бегу домой, а дома нет.
А мама, мама, где же мама? Смотрю вокруг, а мамы нет.

Два года я ее искала, два года я ее ждала.
Она нашла меня, родная, она сама ко мне пришла».

«Где ты жила все это время?» «Где приютили, там жила.
Я только помню, было лето... Нет, подожди, была весна.

Потом зима, потом не помню...» «Ба, все нормально». «Подожди,
Я вспоминаю, помню, помню... Нет, больше не могу, прости».

Я поняла, я прочитала всю остальную грусть в глазах
«Ба, я люблю тебя». «Я знаю». Но тут ресниц нелепый взмах...

Они все помнят, и мы тоже, и не забудем никогда!
Мы боль их детскую разделим, мы рядом будем навсегда.

Моя семья не воевала на этой проклятой войне...
Весной о ней напоминает букет гвоздичек на окне...


Демидова Марина