Я хочу рассказать о покинутых домах и деревнях на родине моего детства. В послевоенные годы. Как это мне видится сейчас, из настоящего далека.

Но и в прошлом, подростком, а потом юношей, я всегда чувствовал непонятный тогда мне знак беды, когда пустеют деревни, когда разрушают дома.И еще мне кажется, та человеческая беда прошла как-то незамеченной в нашей советской летописи. Может быть мои воспоминания восполнят этот пробел. Если взаправду это была беда и существует пробел.

От моего родного детского поселка Юрья до маминой родины, до Великорецкого, по дороге было восемь деревень. Я не помню уже все их названия. Но утверждаю, что все названия очень красивы, как и сами деревни. И в моей душе память о них хранится на самой главной полочке.

Вот те названия, которые я помню: Шура, с ударением на последнем слоге, Верески, Казаковы, Замежница, родина моего отца, Семановы, Гоничи, может быть еще Малые Барановы.

В детстве этой дорогой я проходил или проезжал на конской подводе несколько раз. И картинки некоторых деревень запомнились мне очень хорошо.

И вот через какой-то десяток лет мне пришлось опять пройти по этому пути. Из всех деревень остались только две – Шура и Замежница. А на месте других деревень – или брошенные дома, с безжизненными проемами пустых окон и сломанных дверей. Или куча кирпичей там, где когда-то стояла печь. И всегда – тополя вдоль бывшей улицы. Которые сиротливо, будто жалуясь, качались под ветром над безжизненным пространством.