Блоха. Какой след она оставила в мировой культуре?

 

 

- Как дела?

- Вошь в кармане да блоха на аркане

 

Для начала – небольшое примечание о терминологии. Вошь и блоха – существа разные: вошь ползает, блоха прыгает. Но поскольку они обе сосут кровь, не будем в дальнейшем уточнять (кроме случаев, когда это существенно необходимо), о ком идет речь – блошке или о вошке. Они все будут либо блохами, либо вшами (так удобнее повествовать).

 

Блоха, рисунок 1681 года

Вошь головная

 

 

Вошь платяная

 

Вошь лобковая

Казалось бы – вошь, зловредное маленькое существо, и культура – нечто, сформированное сотнями поколений образованных людей. Что общего? Начнем с того, что образованные люди, наравне с необразованными, неоднократно были покусаны этими  зловредными кровососущими.

 

Часть первая – след литературный

 

 Николай Семенович Лесков, «Левша». Из предисловия автора к первому изданию повести: «Я не могу сказать, где именно родилась первая заводка баснословия о стальной блохе, то есть завелась ли она в Туле, на Ижмеили в Сестрорецке, но, очевидно, она пошла из одного из этих мест. Во всяком случае сказ о стальной блохе есть специально оружейничья легенда, и она выражает собою гордость русских мастеров ружейного дела. В ней изображается борьба наших мастеров с английскими мастерами, из которой наши вышли победоносно и англичан совершенно посрамили и унизили.»

 

Царю подарили в Англии стальную блоху, прыгающую. После его смерти обнаружили коробочку, в которой она лежала цела и невредима. Стали доискиваться, что это и как это. Тут появляется из забытья атаман Платов, который видел это дарение в самой Англии. Царь его послушал: и что это, и как это, и почему англичан невозможно превзойти. Сам Платов был уверен, что тульские мастера могут сделать и не такое. И царь приказал ему найти умельцев, которые превзошли бы англичан. Прибыл Платов в Тулу, показал блоху оружейникам, передал им слова государя насчет того, чтобы превзойти англичан, и вот что услышал: «Мы, батюшка, милостивое слово государево чувствуем и никогда его забыть не можем за то, что он на своих людей надеется, а как нам в настоящем случае быть, того мы в одну минуту сказать не можем, потому что аглицкая нацыя тоже не глупая, а довольно даже хитрая, и искусство в ней с большим смыслом. Против нее, -- говорят, -- надо взяться подумавши и с божьим благословением. А ты, если твоя милость, как и государь наш, имеешь к нам доверие, поезжай к себе на тихий Дон, а нам эту блошку оставь, как она есть, в футляре и в золотой царской табакерочке. Гуляй себе по Дону и заживляй раны, которые принял за отечество, а когда назад будешь через Тулу ехать, -- остановись и спосылай за нами: мы к той поре, бог даст, что-нибудь придумаем».

 

В итоге они подковали блоху – и блоха не смогла прыгать.

 

В этой сказочке, естественно, литературная сторона – первостатейное дело. Но следует заметить, что к этому моменту – к появлению стальной блохи – уровень почтения к блохе был невероятно высок. Почему высок? Да потому, что такое изделие – прыгающая почти микроскопическая мелочь – ценилось очень высоко: посольский дар. Это требовало очень высокой культуры прежде всего изготовителя: он должен был знать как можно больше о блохе и как это все сделать! Кроме того, блоха должна была быть в области приоритетов дарителя, то есть – английского короля. Можно предположить, что в то время уже существовал некий культ блохи.

 

Жил – был король когда-то...

При нем блоха жила.

Милей родного брата

Она ему была.

 

Это стихотворение – дань культу блохи. И не где-нибудь – при короле, в королевском дворце.( Иоганн Вольфганг Гете, «Фауст», песня Мефистофеля в погребке Ауэрбаха).

 

Король призвал портного, заказал блохе бархатный кафтан. На этом остановимся – для блохи было заказано одеяние. Это – существенно, потому что только кафтаном в культе блохи дело не ограничилось: для блох со временем стали делать нечто вроде домика. Об этом несколько позже, а сейчас самое время процитировать мини – рассказ покусанного блохой человека. Самое первое действие, предпринятое человеком после укуса, - поймать и уничтожить. Занятие непростое, скажем прямо, и далеко не всегда успешное.

 

«Три дня ела меня блоха; я ее видел каждый день, но все усилия ее поймать были напрасны; сегодня под утро, часов в 6, проснулся от укусов, чувствовал, как она катается по спине. И мне повезло: нащупал ее сквозь шелковую фуфайку, зажал и держу; положение было критическое: одной рукой держать, другой надеть очки, раздеться и поймать. Все это я совершил и, по-моему, это рекорд: ночью, лежа, поймать блоху на спине!!!» (Александр Николаевич Пунин)