Это произошло в 1979 году. Я в то время жил в СССР, учился на 3-х месячных курсах по вычислительной технике, по направлению от моего предприятия. Курсы проходили в Киеве. А я жил в специальной гостинице, которую курсантам предоставляла организация тех киевских курсов.
Мой напарник быстро сбежал из гостиницы - он нашёл в Киеве родственников и перебрался жить к ним. Я остался в номере в одиночестве, но нисколько этим не тяготился. Тем более, что вскоре «сдружился» с журналистом из Франции, который жил в соседнем номере, и который часто по вечерам заглядывал в мой номер «поболтать». Жан Маршэ прекрасно говорил по- русски, поскольку был правнуком русских эмигрантов, уехавших из России в 10-х годах прошлого века. Нам с ним тогда было примерно по 30 лет. Наше общение регулярно принимало форму ехидных диалогов. представителей двух миров: мира капитализма и мира советского социализма. Жан считал себя представителем свободного западного мира, мира демократии и считал, что мы, русские - советские, живём в условиях профашистской жёсткой диктатуры Пиночета, при бесплатном образовании и медицине, по принципам двойной морали, где по Конституции гарантировано одно, а по жизни получалось совсем другое. В спорах каждый из нас оттаивал свою позицию. Жан считал, что при президенте Валери Жискар д'Эстене ему живётся вполне неплохо, и если в СССР нет безработицы, то это не повод считать, что советские обыватели живут свободно и счастливо. Я, как мог, возражал, в душе соглашаясь со многими аргументами Жана. Уже одно то, что французский ширпотреб не шёл ни в какое сравнение с изделиями советского Легпрома, весьма «тормозило» мои возражения о преимуществе советского строя перед буржуазным европейским строем 5-й республики. Но числить себя среди жертв диктатуры очень не хотелось, тем более, что наш Лёня Брежнев не казался уж таким кровожадным как Аугусто Пиночет в Чили.

-Мне жаль, что на моей исторической родине народ до сих продолжает гордиться своим общественным строем, -сокрушался Жан, слова которого сопровождала саркастическая улыбка. -А чего он стоит, этот строй? Неужто лозунги на красном кумаче типа «Миру- мир» и «Слава КПСС» до сих пор греют ваши сердца, как и…
-Мы привыкли к ним, они нам не мешают, -раздражённо перебивал я француза, в котором этнического русского мне почему-то видеть не хотелось. - У большинства из нас есть приемлемая работа, на кооперативное жильё, при желании, можно «нашабашить», а ко всему остальному мы, русские- советские, привыкли приспосабливаться. А что ты предлагаешь? Улучшить наш строй? Каким образом? Зимний мы уже брали, Бастилии, типа вашей, у нас в Союзе нет. Да и вы, в своей Франции, только при де Голле почувствовали себя свободными, и улучшили свой соцпакет, чтобы он был почти таким же, как у нас СССР.
-Пусть так, но разве можно сравнить условия жизни в современной Франции и в вашем Союзе?- запальчиво возражал Жан и продолжал:
-Андрэ, пойми, коммунистическая идея во всём мире устарела, она как бы «вышла из моды»! В последние годы «сороковых» наши коммунисты тоже… чуть было не взяли власть в стране, но наши капиталисты- социалисты вовремя поняли, что ждёт Францию в случае их полной победы. Диктатура партноменклатуры и обобществление собственности, и всё, больше ничего! А вот… когда… коммунисты начнут обобществлять, то гражданской войны… не избежать, согласись?
-Возможно, -пожал я плечами.
-Ну, это вы, советские, привыкли кровь почём зря лить, а во Франции любая человеческая жизнь имеет немалую цену. У нас уважают отдельную личность, ещё со времени взятия Бастилии и якобинского Конвента.
-Мы, Жан, тоже не звери кровь зря лить, но всё началось - то с иностранной интервенции, - возразил я, - с военного десанта англо-американцев, да и твои сограждане, французы, тоже решили у нас в Одессе в 19-м отметиться. И белочехи тоже выступили… Большевикам-то гражданская война была не нужна.
-Ладно, не будем о двадцатых, тогда была чумовая мода на марксизм, на коммунизм, но сейчас она прошла. Наши капиталисты, не будь дураки, прикинули всё, подсчитали. Решили и свою собственность сохранить, и соцпакет наёмным работникам увеличить. И всё, «сдулись» красные коммуняки, и во Франции, и в Бельгии и в Италии! За социал -демократами люди пошли, но тут ещё сработало и влияние принципов американской демократии…
-Ну, уж американцы -то показали во Вьетнаме, какие они «демократы»!- усмехнулся я.-Напалм - оружие штатовской демократии?
-В любом случае, Андрэ! Жизнь показала, что классическая, социально организованная демократия гораздо эффективнее любых насильственных диктатур! Это справедливо и с точки зрения экономического роста, и с точки зрения повышения уровня жизни, и с точки зрения доступа общества к политическому управлению. Сегодня социал-демократы понимают, что демократия подразумевает собой не просто многопартийность, но и множество других институтов: сменяемость власти, наличие сильной оппозиции, политический плюрализм, свободу прессы, независимость судов и так далее. Можно добавлять сюда новые компоненты, если они доказали, что способствуют реализации прогрессивных ценностей, можно проверять новые гипотезы экспериментально. Но базой являются принципы демократии, на основе которой и происходит совершенствование и дополнение этих принципов. Как у вас с этим? Почему ваша КПСС не допускает появления оппозиционных партий?
-Так сложилось, - смущённо ответил я, чувствуя правоту француза.
-Ну да, как же можно обкомовским живоглотам расстаться с безраздельной властью коммунистической номенклатуры?- саркастически бросил Жан.- Поэтому и плюрализм мнений у вас запрещён, и свободной прессы нет, и народных судей народ не выбирает, да и выборы в ваши Советы - смех и грех, дешёвый спектакль. На выборы советские люди ходят пивка попить и детям купить пирожные.
-Привыкли мы к этому, вроде как и надо, -ответил я уныло. - Пока хлеб в магазинах есть, роптать в Союзе никто не будет. Да, у нас не социализм, а госкапитализм, здесь я спорить не буду. Нас НКВД - КГБ давно бунтовать отучил.
-А ведь как сладко пели большевички в начале 20-х!- продолжал с ехидной улыбкой ёрничать Жан.- Небось и сегодня в ваших детских садах вешают малышам лапшу на уши, что, мол, большевики прогнали капиталистов, отобрали у них фабрики- заводы, и хозяевами этих предприятий стали сами рабочие. А ведь на самом деле хозяева заводов- работники райкомов- обкомов, или ты не согласен? Кто спускает план любому заводу? Кто выделяет фонды, закупает станки, сырьё, определяет выпуск продукции? Токарь дядя Вася? Слесарь дядя Петя? Директор завода? Не смешите мои галоши, как говорят евреи. Всё решает райком-обком, а то и чинуши в ЦК, либо в Политбюро вашей КПСС. Но как же вы допустили, что вас так развели и кинули?
Я лишь пожал плечами и грустно улыбнулся, пробормотав:
-Загадочная русская душа… - А Жан не унимался:
-В западной Европе фермер- это хозяин своего фермерского хозяйства. У вас в СССР колхоз, это, я подчёркиваю, не госхоз, это -«коллективный фермер», согласись? И кто же хозяин в этом кооперативно- колхозном хозяйстве? Ну ясно, что не государство, по логике - сами колхозники. Но нет же! Вот скажи: могут колхозники даже единогласным решением ликвидировать свой колхоз, продать или уничтожить колхозное имущество, средства производства и созданные ими продукты? Нет, не могут. Даже предложение подобного рода являлось бы в СССР наказуемым деянием. Колхозники строго регламентированы в праве пользования якобы своей собственностью. Даже если они будут голодать, забить колхозный скот они не могут. Вся земля передана колхозу государством в бесплатное и бессрочное пользование, но произвести внутри этого массива прирезку земли в пользу приусадебных участков колхозное собрание не может. Так какая же это собственность? Впрочем, даже не предаваясь теоретическим изысканиям, советский гражданин на практике исходит из того, что колхоз, конечно же, колхозникам не принадлежит. Регулярно отправляемые осенью на спасение гибнущего колхозного урожая горожане, сотрудники разных НИИ, отлично сознают, что едут они работать не на членов данного колхоза, а вместе с ними – на подлинного хозяина. Ибо всем ясно, что колхозное имущество – не бесхозное, кому-то оно принадлежит. Но ни государство, ни «общественные организации» своим его не признают. Кто же владелец? Представителя этого владельца укажет каждый, кто бывал в советской деревне: райком партии. Уполномоченный райкома в колхозе – председатель. «Выбирает» председателя общее собрание колхозников, а направляет его в колхоз райком. Председатели колхозов – номенклатура райкомов партии. Выборы, конечно- полная фикция.
Здесь я не выдержал.
- Жан, я и без тебя всё это знаю, -выпалил я в ответ. - Но если бы я на каком- ни будь профсоюзном собрании нашего предприятия выступил и рассказал бы всё, о чём ты здесь вещаешь, даже не всё, а лишь часть, то без сомнения, меня бы вскоре вызвали в КГБ и припаяли бы статью об антисоветской деятельности. И посадили бы точно.

-Конечно!- весело согласился Жан. - У вас в СССР ведь не демократия, а диктатура ЦК партии. И чем она лучше, по идее, диктатуры Франко, Салазара, Муссолини? По идее, без частностей?..

ЭТОТ РАЗГОВОР Я, СПУСТЯ 42 ГОДА, ВСПОМНИЛ, ВИДЯ, КАК РВУТСЯ СЕГОДНЯШНИЕ КОММУНИСТЫ КПРФ К ВЛАСТИ В РОССИИ. ВСЁ ТАК ЖЕ, КАК И ТОГДА, В 17-М, ПОД ЗНАМЕНЕМ МАРКСИЗМА- ЛЕНИНИЗМА…