Личные библиотеки начали появляться IХ в. до н. э. В них хранились уже не документы, а литература для чтения – поэзия, исторические и философские труды, романы. В Древней Руси собирать личные библиотеки стали вскоре после образования самостоятельного государства. Владельцами их были люди, занимающие разное положение: митрополиты, епископы, князья, горожане. Среди «мудрых книжников» летописи называют Владимира I Святого (?–1015), Ярослава Мудрого (около 978–1054), Владимира Мономаха (1053–1125), Ярослава Осмомысла, князя Галицкого (?–1187), Константина Ростовского (1186–1218), Владимира Васильевича Волынского (вторая половина ХIII в.).

Сколько существует книга, столько существуют и собиратели редких книг, библиофилы. Французский король Филипп II Август обладал громадным по тем временам книжным собранием в 120 томов. Свои библиотеки были у Ярослава Мудрого, Ивана Грозного. Библиофилами были Медичи, Сфорца. У царей Михаила, Алексея и других имелись крупные личные библиотеки. Собирал книги Пётр I, Екатерина II приобрела всю библиотеку Вольтера.

В ХV в. появились привычка к серьёзной работе с книгой и библиофильское тщеславие Из светских личных библиотек того времени наиболее известна сокровищница московских правителей, достигшая своего расцвета при Иване Грозном. Загадочна судьба библиотеки самого царя: некоторые утверждают, будто она до сих пор сохраняется где-то в кремлёвских подземельях. Библиотеку не раз старательно разыскивали русские и иностранные специалисты, но безуспешно. В целом вопрос о царской библиотеке ХVI в. чрезвычайно запутан.

Крупные светские книжные собрания ХVI в. возникали у именитых бояр. Материальная обеспеченность и доступная для них образованность способствовали развитию в боярской среде потребности в книге. Но несомненно также, что появилась привычка к серьёзной работе с книгой, что книгой дорожили из-за её содержания. Из числа боярских книжных собраний наиболее известна библиотека князя Андрея Михайловича Курбского.

В ХVII в. библиотечное дело в России делает заметный шаг вперёд. Круг любителей чтения, владельцев личных библиотек в этом веке заметно расширился. Среди них – государственные деятели, писатели, учёные, представители духовенства, наиболее просвещённые монахи, служивые люди, крестьяне. Создавались собрания, состоявшие из нескольких десятков и даже сотен томов.

Из владельцев крупных и наиболее примечательных книжных собраний, принадлежащих деятелям церкви ХVII в., выделяется прежде всего патриарх Никон. Его собрание, вошедшее в патриаршую библиотеку, было чрезвычайно богато. Большое собрание книг имел Симеон Полоцкий (1629–1680) – общественный и церковный деятель, писатель, проповедник и поэт. В его библиотеке было немало инкунабул, значительное количество палеотипов, а тематика литературы включала описания отцов церкви, исторические сочинения, издания произведений античных авторов, книги по философии, астрономии, баллистике, различные справочники, собственные сочинения. Даже с позиций сегодняшнего дня Симеона Полоцкого можно назвать выдающимся библиофилом, книголюбом и книгособирателем.

К концу ХVII века значение церковных библиотек стало ослабевать. Реформы Петра I в области введения гражданской азбуки, различных светских институций, широкое развитие книгопечатания вывели на авансцену светские библиотеки общественного пользования, ядро фонда которых обычно состояло из пожертвований первых лиц государства – императоров, царей, других верховных правителей. Пётр I книги покупал, принимал в дар, по наследству, получал из типографий. Из царской библиотеки книги выдавались родовой знати, придворному окружению. В неё легче, чем в другие хранилища, был открыт доступ гражданской литературе.

Книгопечатание увеличило тиражи книг в тысячи раз, и во столько же выросло число читателей. Возникли первые публичные библиотеки и книжные лавки, а шкафы с книгами появились не только во дворцах знати, но и в домах обычных, хотя и не бедных людей. Иметь личную библиотеку по-прежнему считалось престижным, и никогда, пожалуй, книжное дело не достигало таких высот, как в XIX веке. Иллюстрации лучших художников, золотое тиснение на обложках, изысканные виньетки, невиданное разнообразие шрифтов, дорогая бумага.

Конечно, ничем хорошим такой декаданс кончиться не мог. В России Октябрьская революция временно покончила с искусством книги, сведя его к агитационным брошюрам на серой бумаге. Книжное дело спас Горький, который еще в юности покупал на заработанные гроши дешевые издания классиков, а позже собрал замечательную библиотеку. Авторитет «Буревестника революции» помог понять, что хорошая книга не только та, в которой написаны полезные вещи. - книга должна быть еще и красивой. Настоящими произведениями искусства были и многотомные издания классиков, и выпуски серии «Жизнь замечательных людей», тоже основанной Горьким. А уж детская книга советских времен вообще была лучшей в мире. К тому же все это издавалось невиданными прежде тиражами - 100 тысяч и больше, но и они не могли утолить книжный голод. Книги, особенно собрания сочинений и произведения модных иностранных авторов вроде Хемингуэя, были дефицитом и предметом гордости, выставляемым напоказ.

Впервой трети XX века на Западе случилась еще одна книжная революция - на рынок ворвались дешевые книги. Блестяще-яркие обложки оттеснили солидные «переплетные» издания на обочину. Последним волей-неволей пришлось подражать своим конкурентам и в смысле яркости, и по части рекламы. И хотя книги стали рекламироваться так же, как продукты питания, конкуренции не вышло: и массовая литература, и серьезные книги пострадали от телевидения, отобравшего у них львиную долю поклонников. Если в 1937 году книги регулярно читали 45% американцев, то к 1979-му эта доля уменьшилась вдвое. В нашей, еще недавно самой читающей, стране положение такое же, если не хуже - работающим читать некогда, а безработным постоянно дорожающие книги просто не по карману. Да и личные библиотеки, когда-то бережно собираемые, все реже можно увидеть в домах: иметь их уже не престижно.