Николай Иванович вздохнул, вытащил из холодильника кусок докторской колбасы, завернул в пакетик. "Ээх, жизнь!" Холодильник взревел. В окна рвалось закатное солнце. Николай Иванович положил свёрток с колбасой в прихожей, среди китайских зонтиков, перчаток и ещё советских обувных щёток.

"Лишь бы их там было, а то по всему городу мотаться!", привычно вслух проговорил Николай Иванович, и на всякий случай натянул бежевый клеенчатый плащ; колбасу сунул в карман, похлопал: "Космос" и спички на месте. Щёлкнул старым дверным замком, вышел, нажал кнопку лифта.

Во дворе бабки на скамейке дружно поздоровались: "Здравствуйте, Николай Иванович!", он ответил искуственно, понадеялся, что не заметят, подумал, "Когда же вы сдохнете-то?". За соседней пятиэтажкой виднелись ржавые гаражи; там жили кошки. Николай Иванович чуть не споткнулся о кочку, обогнул угол кирпичной пятиэтажки, присмотрелся. "Попрятались, падлы. Впрочем, что стоять?".

Он подошёл к гаражам, вытащил колбасу, покромсал узловатыми пальцами, сказал вполголоса, "Куда денетесь-то, твари, голод не тётка", и принялся ждать. Через полчаса подошла, тревожась, серая полосатая кошка, посмотрела с опаской, принюхалась, изобразила безразличный вид, потом бросилась, ухватила кусок колбасы, отбежала, и принялась с урчанием есть.

"Ага, милочки, кушайте, кушайте на здоровьичко!", сказал вслух Николай Иванович, и даже усмехнулся стариковской дряблой щекой; насторожился: появилась трёхцветная кошка, и чёрная, и ещё какая-то, лохматая, непонятная. "Кс-кс-кс, и деточек приводите", обратился к кошкам Николай Иванович. Кошки всегда любили Николая Ивановича.

Колбасу почти всю расхватали, когда появились котята. Николай Иванович любил серых, полосатых — один, смешной пушистый комочек, с хвостиком как конус, с голубыми доверчивыми глазами, подошёл, ухватил зубами последний ломоть колбасы, попытался утащить — Николай Иванович тут его и ухватил крепкой ладонью — "Ты-то, голубчик, мне и нужен". Котёнок не сопротивлялся; Николай Иванович сунул его за пазуху, туда же грязный уже ломоть колбасы, и направился домой.

Бабок у подъезда уже не было.

Николай Иванович спокойно поднялся к себе на этаж, включил свет — от заката осталась только алая полоса за окном — вытащил довольного котёнка из-за пазухи, пустил его побегать по полу кухни, налил ему молочка. Котёнок жадно вылакал молоко; Николай Иванович прошёл в комнату, и проверил, всё ли готово — вспышка, камера, купленная в кредит за 58.000 рублей, пустая бутылка из-под водки, подобранная на помойке, несколько окурков, пустая пачка из-под сигарет.

Николай Иванович застелил диван покрывалом нейтрального цвета, вернуося на кухню. Котёнок, стряхивая с усов крохотные капельки молока, вспрыгнул к Николаю Ивановичу на колени, и принялся мурчать и тереться. "Вот что, друг мой," сказал котёнку Николай Иванович, "Работа первее всего". И сжал горло котёнка. Котёнок задёргал лапками; под подушечками пальцев Николая Ивановича крохотным шарниром перекатывалась котёнковская гортань.

Наконец, котёнок затих; из-под хвостика выкатились два круглых жёлтых шарика мочи и упали на почти совсем не ношенные брюки Николая Ивановича.

Николай Иванович вполголоса матерно выругался, попытался стряхнуть мочу — она уже впиталась — плюнул, и понёс трупик котёнка в комнату. В комнате он зажёг софиты, положил мёртвого котёнка на покрывало, раскинул ему лапки, положил рядом бутылку из-под водки, насыпал рядом окурков. Прикурил сигарету, вставил котёнку в рот — получилось правдоподобно; схватил камеру и нащёлкал полсотни снимков.

Переложил котёнка просто так, без окурков, чтобы он казался спящим — и сделал ещё несколько десятков умилительных снимков. Потом вложил ему в лапки журнал Playboy за октябрь 1986 года. Примеривался камерой, чтобы обязательно были видны сиськи. Потом вложил мёртвому котёнку в лапки бутылку из-под водки, и снова нащёлкал — замигал индикатор, что память переполнена.

Николай Иванович выключил софиты, отыскал свой мобильник Моторола, купленный за 500 рублей в переходе у Ярославского вокзала, наверняка ворованный, и набрал известный номер.

— Алло, Никандр Ерофеевич? Да, да, у меня есть новые фото. Сгодятся и на эти, как вы их называете, аватары, и в мобильники, материал — супер! Да, да, я слушаю вас! — Николай Иванович взял мёртвого котёнка за пушистый хвостик другой рукой, пошёл в прихожую — не найдя, чем открыть дверь, положил трупик котёнка на трюмо — Да, да, конечно, Никандр Ерофеевич, я могу ещё сделать, с гитарой, говорите? — Николай Иванович свободной рукой отпер дверь — Сделаем, конечно! Оплата как обычно? — Николай Иванович взял трупик котёнка с трюмо и вышел на лестничную площадку — Да, да! Хорошо! Буду ждать!

Николай Иванович нажал красную кнопку на мобильнике, убрал его в карман; освободившейся рукой открыл мусоросборник и швырнул туда трупик котёнка.

"Можно было бы и этого, но они ведь коченеют быстро" — сказал сам себе — "и где я возьму гитару? Ах, чёрт!"

Щёлкнул старый советский замок.