Любопытно отметить, что, когда я в шоке, я полностью игнорирую внешний мир со всеми его сооружениями и обитателями, и, даже если в терем Госдумы врежутся три самолёта, а на панели Новослободской улицы ко мне подползёт Фрадков с волокомыми по асфальту кишками, они оба получат дежурный пожим плечами и звонок на 02 и 03. С другой стороны, друзья всегда получат всё, что я могу отдать, и даже без волокущихся кишок и взрывающихся этажей. (Кстати, если Лужков сможет снести до кучи и Госплан-Думу, то его стоит увековечить в чём-нибудь.)

Не то что бы я стал пинать носком ботинка кишки гипотетического выпотрошенного Фрадкова, или медленно размазывать их по асфальту каблуком, как то стоило бы сделать, — мне будет просто всё равно. Блять, в равнодушии я страшен. Это вообще отдельная пропасть, равнодушие. И христианство нихуя не может замазать эту пропасть. То есть, кто-то всегда бросается залатывать кишки гипотетическому Фрадкову. А кто-то рядом ждёт троллейбуса, чтобы доехать до Савёловского вокзала. Впрочем, я уже признавался, что я меняю стороны достаточно часто, и сам хуею по этому поводу. Щас я точно бы ждал троллейбуса. И злился бы на вопли боли бывшего (или он ещё настоящий?) премьера, что он разрушает моё наслаждение вечером, любование звёздами и вообще радость от приятного вечера.

Впрочем, он аппаратчик. Вот бомж получил бы полное внимание (если бы от него не очень сильно воняло водкой). Антифашистам могу сразу сказать, что смерть от водки естественна, и нет смысла с нею бороться. Водка убивает быстро и качественно, и всегда видно, где она побывала. В чём разница между гипотетическими Фрадковыми и бомжами, я не могу сказать. Разве что последние менее отвратительны.

Далее будет больше мата, цинизма, зверизма, и наплевательства;
непонимания, метания, разметательства, и отчаянного живодёрства.