Религиозные метаморфозы в Хазарском каганате

автор Протоиерей Владислав Цыпин источник

Продолжение многотомной «Истории Европы» протоиерея Владислава Цыпина.

Предыдущие фрагменты:

• Палатинская академия Карла Великого и участие в ней клириков
• Церковь в государстве франков в VIII веке
• Из церковной истории королевства лангобардов VIII столетия
• Церковь Вестготского королевства в VII столетии
• Трулльский Собор
• VI Вселенский Собор
• Канун VI Вселенского Собора

Дань полян хазарам, миниатюра Радзивилловской летописи, XV век

Хазары и хазарский каганат

С VII по IX столетие главным актором на пространстве Восточной Европы был расположенный в ее южной степной зоне, а также на Северном Кавказе Хазарский каганат.

Сведения о вымершем языке хазар скудны. Хазары пользовались своеобразным руническим письмом, но расшифровано лишь несколько сохранившихся эпиграфических надписей.

«Отдельные буквы рунического алфавита, а изредка и короткие фразы попадаются на камнях Маяцкого городища и иногда на бытовых вещах. …На Маяцком городище… прочтены надписи следующего содержания: ‟Ума и Ангуш наши имена”, ‟Элчи, и Ата-ач, и Бука – трое их”, а на одном из характерных для кочевников сосудов – на фляжке – было написано: ‟Кумыс, наливая в это большое отверстие, пей”»^[1].

Из византийских и арабских источников, из топонимических и ономастических данных известно несколько хазарских слов, в основном личных имён, титулов и топонимов. Хазарское слово «кел» значит «башня», «чичек» – «цветок», «булан» – «олень», «алп» – «доблестный», «сар» – «белый». Из этих крайне ограниченных данных тюркологами сделан вывод, что хазарский язык, подобно гуннскому, аварскому и древнеболгарскому, принадлежит к западной ветви тюркских языков.

Георгий Вернадский (1888-1973) — крупнейший историк русского зарубежья, профессор Йельского университета, сын великого мыслителя Владимира Вернадского.

Г. В. Вернадский, характеризуя границы каганата, писал о

«различии между собственно хазарскими землями и землями племен, подчиненных хазарскому владычеству, но пользовавшихся... автономией. Основное ядро хазарского государства включало в себя северокавказскую территорию и треугольный выступ к северу между Нижним Доном и Нижней Волгой.

Какое-то время хазары контролировали степи и пустыни к востоку от Волги до реки Яика... Южная граница проходила, приблизительно, по Главному Кавказскому хребту. Дарьяльское ущелье... охранялось асами (аланами), которые были подданными хазар.

Черноморское побережье от устья Кубани до Керченского пролива может быть принято за участок западной границы хазарского государства… Азовское море образовывало естественную северо-западную границу»^[2].

Каспий во времена существования каганата именовался в источниках Хазарским морем. Реже в источниках той эпохи это название употребляется и по отношению к Черному морю.

Границы каганата не оставались неизменными. В период апогея хазарского могущества в зону его влияния входила Закавказская Албания; данниками каганата одно время были болгары в Приазовье и на Средней Волге, финноязычная мордва, мадьяры, буртасы, а также славянские племена вятичей, радимичей, северян, полян, возможно, также уличей и тиверцев, занимавших северное Причерноморье, иными словами, влияние хазар простиралось на запад до устья Дуная.

На рубеже VI и VII столетий хазары входили в состав тюркютского каганата, или эля, территория которого простиралась от Маньчжурии до Азовского моря и Дона. Столица эля находилась в современной Киргизии – это был город Суяб, расположенный близ современного Токмака. Правили в каганате монархи из монголоязычной по своему происхождению династии Ашинов. В результате симбиоза хазар с тюркютами на хазар со стороны их соседей был перенесен этноним господствующего племени каганата – тюркютов, так что в разных источниках по отношению к одному и тому же народу употребляются разные наименования: хазары и тюрки.

В «Истории авган» Моисея Каланкатуйского содержится эпизод, имеющий незаурядную этнографическую ценность. Тюркюты представлены в нем типичными степняками-кочевниками:

«И видели мы, как они сидели там [в шатре], поджав ноги под себя, как тяжело навьюченные верблюды. Перед каждым из них стоял таз, полный мяса нечистых животных, а рядом – миски с соленой водой, куда они макали [мясо] и ели. [Перед ним стояли также] серебряные, позолоченные чаши и сосуды чеканной работы, награбленные в [городе] Тбилиси.

Были у них и кубки, изготовленные из рогов и большие, продолговатые [ковши] деревянные, которыми они хлебали свою похлебку. Теми же грязными, немытыми, с застывшим на них жиром, ковшами и сосудами они жадно набирали и вливали в раздутые, как бурдюки, ненасытные брюха свои чистое вино или молоко верблюжье и кобылье, причем одной посудой пользовались по два-три человека.

Не было ни виночерпиев перед ними, ни слуг позади, даже у царевича [их не было], кроме стражи, вооруженной копьями и щитами, зорко и внимательно охраняющей его шатер тесным рядом»^[3].

Ослабленный в результате междоусобицы Тюркютский каганат в 657-м г. пал под ударами китайской армии. Империя Тан включила его в свой состав, оставив его западные владения вне своих пределов. Тем самым обрели независимость кочевые и оседлые народы, обитавшие на юге Восточно-Европейской равнины, на Кавказе, в Поволжье и Заволжье, а также за рекой Уралом и на западе современного Казахстана, ранее входившие в состав каганата. Сложившейся ситуацией воспользовались хазары, которые оказались самым сильным и наилучшим образом организованным народом Восточной Европы. Но еще до окончательного покорения тюркютского эля китайцами потомок кагана Ибн-Шегуя из племени Нушиби и из рода Ашина около 651 г. бежал к хазарам. После падения Тюркютского эля Хазария стала суверенным государством

«со своей правящей династией во главе, хотя эта династия не местного, а тюркютского происхождения, заботливо сохраняющая традиции Тюркютского каганата с его претензиями на господство над всем кочевым миром»^[4].

Чтобы стать гегемоном в Восточной Европе, хазарам понадобилось разгромить конкурентов в этом регионе: близкородственных им по языку болгар, или булгар, в состав которых в свое время вошли кутригуры, утригуры, оногуры и другие племена, преемственно связанные с гуннами. О победоносной войне хазар с болгарами говорится в одном из важнейших источников по истории хазар – написанном в середине X века на еврейском языке послании правителя хазар Иосифа сановному иудею из исламской Испании Хасдаю ибн Шафруту, в котором тот сообщал адресату:

«У меня записано... что когда мои предки были еще малочисленны, Всесвятой, – благословен Он, – дал им силу, мощность и крепость. Они вели войну за войной со многими народами, которые были могущественнее и сильнее их. С помощью Божией они прогнали их и заняли их страну, а некоторых из них заставили платить дань до настоящего дня. В стране, в которой я живу, жили прежде в-н-нт-ры... В-н-нт-ры были более многочисленны… как песок у моря, но не могли устоять перед хазарами. Они оставили свою страну и бежали, а те преследовали их, пока не настигли их, до реки по имени Дуна. До настоящего дня они расположены на реке Дуна и поблизости от Кустандины, а хазары заняли их страну до настоящего дня»^[5].

Кустандина – это Константинополь, и в таком случае Дуна, конечно, Дунай, а не Дон. В 660-е гг. болгарская орда Аспаруха под натиском хазар ушла на запад, обосновавшись в дельте Дуная, а затем перешла эту реку и заняла Добруджу. Именно тогда власть хазар распространилась на большую часть Причерноморья, включая и степной Крым. При этом ближайшим союзником хазар был еще один тюркоязычный народ – барсилы, занимавший «земли в междуречьи Кумы и Волги, лучшие пастбища Северного Прикаспия»^[6]. Впоследствии хазары и барсилы, а также часть еще одного тюркоязычного этноса – савиров, представлявшего собой ветвь болгар, составили один народ.

В Хазарии воспроизводилась титулатура и система управления, сложившаяся в Тюркютском каганате. Во главе государства стоял наследственный правитель с титулом хакана, или кагана. Преемство власти основано было на «лествичной» модели, укоренившейся у тюркских народов, и заимствованной, вероятно, у хазар Киевской Русью: престол передавался от старшего брата младшему, а потом переходил к старшему сыну старшего брата, доходил до оставшегося в живых младшего сына младшего брата, если тот царствовал, и затем переходил в следующее поколение. Кагану принадлежала верховная правительственная и судебная власть, он осуществлял командование вооруженными силами.

Сакрализация правителя выражалась в том, что он почитался как священная особа, как ставленник неба (Тэнгу), и являлся своего рода первосвященником культа неба. Образ жизни кагана подлежал строгой регламентации. Подданные наделяли его сверхъестественными способностями, присутствие которых выражалось в победах над врагами и в военной добыче. При военных неудачах у народа возникало подозрение, что Небо отвернулось от кагана, что провоцировало кризис власти, нередко оборачивавшийся убийством священной особы, на место которой ставился новый каган из того же рода Ашинов.

Сакрализация правителя выражалась в том, что он почитался как священная особа, как ставленник неба

Родственники кагана, принцы, как и у тюркютов, именовались шадами. Тот шад, который считался ближайшим претендентом на трон после ухода кагана, иными словами, наследник престола, именовался тегином. Нет сведений, что у хазар сохранился сан джебгу, или ябгу, носитель которого у тюркютов почитался вторым правителем после кагана, и в этом отношении отчасти напоминал позднейших хазарских беков. Поэтому тюркютские ябгу в иноязычных хрониках и других документах, как и каганы, нередко именовались царями, маликами. Само происхождение подобной несимметричной диархии, вероятно, связано с характерным для тюркских вооруженных сил разделением орды на правый и левый фланг: командующий левым флангом, признавая верховенство командующего правым флангом, обладал, однако, оперативной самостоятельностью.

Правители вассальных народов именовались эльтеберами. Зависимость вассальных народов от каганата ограничивалась данью в пользу кагана, которая была разнообразной и соответствовала основной или наиболее ценной продукции хозяйственной деятельности подвластного народа, а также участием в военных действиях каганата в качестве вспомогательных сил, своего рода союзников по принуждению. Унизительной повинностью вассалов была поставка в гарем кагана девиц красивой наружности и благородного происхождения, в том числе и дочерей самих эльтеберов.

По словам арабского дипломата Ахмеда ибн Фадлана, описавшего свое путешествие в страну волжских булгар, которое он совершил в X веке, много слышавшего о нравах и обычаях хазар, которым булгары платили дань,

«обычай царя хазар тот, что у него 25 жен, причем каждая из этих жен – дочь кого-либо из царей, соседящих с ним, которую он берет себе волей или неволей. У него 60 девушек-наложниц для его постели, причем только такие, которые отличаются красотой. И каждая из свободных и наложниц находится в отдельном дворце»^[7].

Правда, на самом деле это не дворцы, а, как пишет тот же Фадлан, «помещения в виде купола»^[8], так что это скорее шатры, чем дворцы. И вот,

«у каждой из них есть евнух, который ее стережет. Если хакан захочет использовать одну из них... он посылает за евнухом... и тот является с быстротой мгновения ока, чтобы положить ее в его постель, причем евнух останавливается у дверей ‟купола” царя. Когда же царь использовал ее... евнух берет ее за руку и удаляется»^[9].

В таком описании гаремных обычаев кагана присутствует доля воспаленной восточной фантазии во вкусе «Тысячи и одной ночи», но Фадлан опирался все-таки на рассказы людей, знавших дворцовые обычаи каганата.

Хотя правители зависимых народов – эльтеберы – несли унизительную повинность поставлять своих дочерей в гарем кагана, в своей внутренней жизни эти народы обладали автономией. Назначаемые каганом наместники на подвластных территориях назывались тудунами. Их главная обязанность заключалась в организации сбора дани и переправке ее в столицу Хазарского каганата, которая первоначально располагалась в Семендере на берегу Каспия, близ современной столицы Дагестана Махачкалы, или, по другой версии, – севернее, около Кизляра. В известной мере параллельную систему представляют взаимоотношения между русскими княжествами и Ордой во времена ига: эльтеберов можно уподобить князьям, платившим дань, а ордынских баскаков – хазарским тудунам.

После поражения хазар в войне с мусульманским полководцем Мерваном около середины VIII века столица каганата была перенесена из Семендера в расположенный в устье Волги город Бейду, переименованный в Итиль, или Атиль, по названию реки: тюркоязычные народы заимствовали этот гидроним у угров. Вместе с переносом столицы происходил геополитический сдвиг: хазары переселялись с Кавказских предгорий на север, на берега Волги и Дона, в Приазовье, так что Дагестан отчасти приходил в запустение, а отчасти, населенный, как и в прошлом, горцами, он уходил из-под прямого контроля каганата.

В источниках об Итиле больше информации, чем о других городах каганата, но нет никаких археологических данных, которые бы проливали свет на его историю; хуже того, место его расположения документально не установлено, раскопок его не велось – археологами он не найден. Известно, однако, что город стоял на берегу одноименной реки Итиля – Волги, в ее нижнем течении, но как далеко от Каспия – об этом разные авторы судят по-разному.

М. И. Артамонов заслуживающим наибольшего доверия считает район Енотаевска-Селитряного, «примерно в 120 км выше Астрахани... где известны развалины первой татарской столицы Сарая-Бату»^[10], примерно там же локализовал столицу каганата Л. Н. Гумилев, полагая, что она была «расположена на обоих берегах Ахтубы»^[11] – рукава Волги в ее нижнем течении.

И все же большинство историков исходят из того, что столица каганата находилась в дельте Волги, близ современной Астрахани. Этой версии придерживаются Г. В. Вернадский, А. П. Новосельцев, С. Плетнева, Д. Данлоп, А. Кестлер.

В послании царя Иосифа Хасдаю об этом написано прямо: «Я тебе сообщаю, что живу у реки, по имени Итиль, в конце реки»^[12]. Название города – Итиль, или Атиль – в источниках появляется начиная с X века. Его более ранним наименованием было Бейда, потом Хамлидж, другой вариант – Хамлых, или Ханбалык. Позже так стали называть одну из частей столичного города.

Высший слой в хазарском обществе составляли тарханы, доходы которых не облагались налогами. К этому сословию принадлежала родовая аристократия хазар и кочевых племен, зависевших от каганата. Тарханы назначались на высокие государственные должности, в частности, тудунами. Из их числа подбирались судьи, они же командовали подразделениями в вооруженных силах каганата.

Большую часть населения составляли свободные люди: кочевники и полукочевники-скотоводы, а также земледельцы, в том числе садоводы и виноградари, ремесленники, купцы. Невольники назывались татами. Позже этот юридический термин стал этнонимом, обозначающим ираноязычных жителей Дагестана и Азербайджана, иудейского и, реже, христианского или мусульманского исповедания.

В источниках нет сведений об уголовном и гражданском процессе у хазар, а также о наказаниях за преступления, но смертная казнь применялась широко. Ибн Хаукаль писал об особом и наиболее гуманном виде исполнения смертного приговора:

«Когда иной раз бывает необходимо убиение одного из них... и в то же время царь не желает его открытой казни, то приказывает ему самому убить себя, а тот удаляется в свой дом и кончает с собой»^[13].

Каким образом – об этом Хаукаль не написал, но подобная привилегия – предоставление осужденному на смерть права самоубийства – применялась, как известно, по отношению к высоким сановникам в Древнем Риме.

Содержание двора кагана, финансирование чиновничьего аппарата, военные расходы предполагали регулярное поступление денежных и иных средств в казну. Судя по разным косвенным данным, главными источниками пополнения казны служили дань, взимаемая с зависимых народов, военная добыча, а также 10-процентные налоги с доходов, которые приносила внешняя торговля.

Господство каганата над зависимыми народами и племенами обеспечивали вооруженные силы, которые, однако, судя по имеющимся на сей счет сведениям в источниках, были немногочисленными. По словам аль-Истахри,

«царская армия состоит из 12 000 человек; когда умрет из числа их один человек, то немедленно ставят на его место другого. У них нет определенного постоянного жалованья, разве только малая толика перепадает на их долю после длительного промежутка времени, в случае войны или когда их постигает какое-нибудь дело, из-за которого они все собираются»^[14].

Это была тяжелая кавалерия: всадники и их кони были защищены броней. У тюркютов гвардейцы, составлявшие вооруженную свиту кагана и ябгу, назывались бури, что значит волки – на родовых знаменах Ашинов изображалась вышитая золотом волчья голова: официальная легенда гласила о волчьем происхождении правящего рода. И эта легенда вместе с правящей династией Ашинов перешла от тюркютов к хазарам.

Воинская дисциплина у хазар была железной, в противном случае было бы невозможно народу, насчитывавшему едва ли больше 100 тысяч человек, властвовать над конгломератом разноязычных племен, совокупная численность которых, вероятно, приближалась к 3 миллионам. Ибн Федлан, писавший о хазарах в пору, когда каганат клонился к закату и когда воинская дисциплина, похоже, падала, тем не менее застал еще такой порядок, когда, если воинский отряд бежит с поля боя,

«то предается смерти всякий, кто из него... возвратится. А что касается предводителей и его заместителя, то, если они обратятся в бегство, приведут их (самих) и приведут их жен и детей и дарят их другим в их присутствии, в то время как они смотрят (на это), и точно так же (дарят) их лошадей, и их (домашние) вещи, и их дворы... а иногда он (царь) разрежет каждого из них на два куска и разопнет их, а иногда повесит их за шеи на деревьях. Иногда же, если окажет им милость, то сделает их конюхами»^[15].

Когда каганат вел войну со своим главным противником, обладавшим многократно превосходящим его людскими и экономическими ресурсами, – исламским халифатом, но также и в других масштабных войнах к тяжелой кавалерии хазар присоединялась легкая кавалерия, выставляемая зависимыми племенами, в основном кочевниками и полукочевниками. Так, буртасы обязаны были при необходимости предоставить в распоряжение кагана 10 тысяч всадников.

Общая численность вооруженных сил во время войн с опасными противниками возрастала более чем в 10 раз. По, возможно, преувеличенным оценкам, численность вооруженных сил каганата при полной мобилизации, когда опасность угрожала самому существованию государства, доходила до 300 тысяч всадников.

В войске хазар имелись и своего рода инженерные подразделения, обслуживавшие стенобитную и камнеметную артиллерию, которая через тюркютов заимствована была у Китая. По крепостям на оборонительных рубежах каганата, а их особенно много было в горах и предгорьях Дагестана, у Каспийского прохода, несли сторожевую службу сменявшие друг друга гарнизоны, состоявшие как из хазар, так и из разноплеменных горцев, зависевших от кагана. В случае осады к обороне крепостных стен привлекались, вероятно, все мужчины, способные носить оружие.

Через каганат проходил северный маршрут Великого Шелкового пути, который связывал Китай с Империей ромеев и Западной Европой. По стране двигались нагруженные товарами караваны из Средней Азии в Поволжье и далее в Крым, и в каждом таком караване могло быть по несколько сотен, а иногда и тысяч верблюдов, лошадей, купцов, погонщиков, грузчиков. По дорогам и водным маршрутам везли дорогие товары: рабов, шелк, пушнину, золото, серебро, янтарь, ювелирные изделия, но также рыбу, сушеные фрукты, вино, масло, воск. Торговля велась купцами-рахдонитами, преимущественно из числа въехавших в страну иудеев и их потомков.

Главной валютой, которая использовалась в торговых операциях, служил серебряный дирхем халифата, который у еврейских купцов получил название «шелег», что значит «белый». Есть не вполне очевидные археологические данные, что «шелеги», или дирхемы, не только ввозились в каганат, но и чеканились в самой Хазарии, иными словами, были подделками, хотя изготавливались они также из серебра: на некоторых дирхемах арабские легенды содержали очевидные ошибки.

Торговля в каганате была почти исключительно транзитной: на экспорт из страны вывозился, судя по содержащимся в исламских источниках сведениям, только, как это не удивительно, рыбий клей и слюда. Истахри утверждал, что «хазары не производят ничего и не вывозят ничего, кроме рыбьего клея»^[16].

Впрочем, по словам арабского географа ал-Мукаддаси, в Хазарии было «большое количество овец, меда и иудеев»^[17]. При этом мед в Хазарию в основном поступал в качестве дани из зависимой от каганата страны буртасов, в то время как овцы, козы, крупный рогатый скот, лошади и верблюды составляли основное богатство самих хазар, которые оставались народом полукочевников. Правда, полукочевой образ жизни поддерживали состоятельные хазары, сохранившие стада, которые могли прокормить их семьи. Земля находилась не в частной собственности, но в родовом владении, Царь Иосиф писал Хасдаю:

«Каждый из (наших) родов имеет еще (наследственное) владение, (полученное от) своих предков»^[18].

Но для более определенных суждений на этот счет документальных сведений недостаточно, а артефакты и другие материалы раскопок не дают ключа для выявления юридических отношений, в частности, и тех, которые относятся к владению землей.

Кочевники и полукочевники жили в юртах, или шатрах, которые они перевозили с собой в кибитках, оседлые земледельцы строили жилища в виде полуземлянок или хат из самана – сырцового кирпича. Родовые старейшины окружали свои жилища стенами, сложенными из камня. Но строились и такие крепости, в которых размещались гарнизоны, призванные защищать рубежи каганата от вражеских вторжений. Некоторые из подобных крепостей и замков, вокруг которых селись не только земледельцы, но и ремесленники, а также купцы, особенно если такие поселения устраивались на торговых маршрутах, вырастали в города.

хазарский тудун

Языческие верования хазар

У своих предков тюркского происхождения, перекочевавших на Северный Кавказ из Азиатских степей, хазары унаследовали поклонение божеству неба – Тенгри, который в некоторых источниках, в частности, в «Истории авган» Моисея Каланкатуйского, именуется также Аспандиатом. Спандиат – это иранское имя. В трансформированном виде Исфендиар оно присутствует в «Шах-наме» Фирдоуси. Так зовут одного из героев этого эпоса. В любом случае тюркское божество Тенгри могло приобрести новое имя иранского происхождения под влиянием религиозного культа ираноязычных аланов или от масагетов, которые были ассимилированы хазарами. Поскольку в этногенезе хазар участвовали автохтоны Кавказских гор, а также ираноязычные племена, некоторые из божеств, почитаемых ими, в частности, Куар – бог молний, вошли в пантеон хазар, так что их религиозный культ утратил некоторые черты натуралистического монотеизма, которые можно усмотреть в исконной религии тюркских народов: почитании Неба – Тенгри.

В нарративных источниках наиболее подробная характеристика верований и религиозных обрядов хазар содержится в «Истории авган» Моисея Каланкатуйского. Он при этом ссылается на албанского епископа Израиля, который с миссионерскими целями побывал в каганате:

«Преданный сатане, народ этот... по северной холодной глупости своей вздорные и ложные верования... считал выше [других]. Если... сверкание молнии... поражало человека или другое животное, то они считали, что это жертва, посвященная богу Куару, и служили ему.

И еще почитаемому ими идолу какому-то, огромному и безобразному богу Тангри-хану... приносили в жертву коней на кострах... Трубили [в трубы] и били в барабаны над трупами, ножом или палашом делали кровоточащие надрезы на своих щеках, на руках и ногах. То было адское зрелище, когда совершенно нагие мужчины – муж за мужем и отряд за отрядом – бились мечами на ристалище у могил.

Многочисленные толпы людей состязались друг с другом, а после предавались разврату и скакали на лошадях то в ту, то в другую сторону. Кто плакал и рыдал, а кто забавлялся по дьявольскому обычаю своему... Они приносили жертвы огню и воде, поклонялись каким-то богам дорог, и луне, и всем творениям, которые в глазах их казались удивительными.

И еще... по диким языческим нравам своим, жен отцов своих брали себе, или два брата брали одну жену, или [один] брал много разных жен»^[19].

Прямым образом, это характеристика верований и религиозных обрядов одного из племен, входившего в состав каганата, вероятно, савиров, до их обращения к вере во Христа, которое совершено было албанским епископом Израилем в конце VII века, но, вероятно, подобные же черты имел и религиозный культ господствующего племени каганата – собственно хазар.

Христианская миссия в Хазарском каганате и ее плоды

Самые ранние сведения о христианской миссии в Хазарском каганате связаны с Албанской Церковью, которая, имея своего католикоса, состояла в вероисповедном единстве с Армяно-Григорианской Церковью. В 682-м г. князь христианской Албании, территория которой приблизительно совпадала с современным Азербайджаном, направил к эльтеберу «гуннов» епископа Израиля, и тот вместе со своими спутниками отправился в путь на север через горы.

«Там, – по рассказу Моисея Каланкатуйского, – на склонах Кавказских гор, дующие с севера холодные зимние ветры подняли страшную вьюгу.

Трое суток они не могли даже глаз открыть, чтобы отыскать дорогу. Крайне утомленные, они… были встревожены борьбой дьяволов, поднявших вой и гром, но не сумевших напугать все же мужа Божьего. Взяв в руки крест, он… велел всем опуститься на колени [и помолиться]. [Затем] они вместе с ним поднялись на гору, называемую Вардедруак.

Силою Божественного Креста и молитвами великого епископа утихли ветры, усмирилась вьюга, и они перевалили через вершину громадной горы. Но еще много дней после этого не было видно ни звезд, ни солнца, и держались крепкие морозы»^[20].

После долгого и утомительного пути миссионеры наконец пришли в Дербент, жители которого «с большими почестями приняли их, а затем и проводили дальше… Накануне сорокадневного поста они прибыли в великолепный город Варачан»^[21]. Вероятно, это была резиденция эльтебера сабиров, которых Моисей называет гуннами.

«Великий князь гуннов вышел ему навстречу с приветствием, принял с великой радостью»^[22]. Отдохнув в течение нескольких дней, Израиль начал проповедовать Евангелие пред собранием вельмож и народа, в присутствии самого эльтебера:

«Дети мои, обратитесь… и познайте Господа Бога, дабы Он умилосердился и даровал вам жизнь. Ибо Он есть Господь и Творец всего. Оставьте отныне свои скверные верования и не поклоняйтесь больше творениям, ибо все это от дьявола и губит души...

Вы... почитаете богом и называете спасителем молнию небесную, которая сверкает во время грома. Подумали бы вы... куда же деваются молнии облаков и громов раскат на те шесть месяцев, пока свирепствуют зимние морозы? Разве не по мановению Творца нашего Бога сверкают молнии, и не по повелению ли Его перестают и усмиряются они, не смея являться в зимнее время?

Ясно из этого, что они не боги, но творения Бога Творца. Иисус Христос появился на свет, чтобы спасти грешных. Придите, обратитесь к нему путем раскаяния»^[23].

Проповедь епископа Израиля подействовала на души собравшихся савиров, и народ этот во главе с Алп-эльтебером принял христианскую веру. Уверовав во Христа, Алп

«воздвигал церкви и умножал почести священников Божьих», а епископ Израиль, со своей стороны, «повелел срубить самое большое, посвященное скверному Аспандиату дерево – дуб, с пышной кроной, которому приносили в жертву лошадей и который окропляли кровью жертвы...

Услышав о том... колдуны и чародеи... вместе с простолюдинами, подняв вой и бия себя в грудь, пришли к князю гуннов... и кричали громкими голосами: ‟Зачем вы согласились ломать, разрушать и уничтожать наши капища и жертвенники, отцами вашими построенные?.. ” Тогда князь гуннов ответил колдунам и чародеям: ‟Если теперь вы с помощью капищ и храмов, или деревьев, посвященных [Аспандиату], сумеете устрашить его или же ввергнуть его в тяжкий недуг, или даже ниспошлете ему смерть… мы поверим вам и велим тут же строить капища и храмы и воздвигать идолов...

Но если вы не сможете воспрепятствовать ему... мы поверим, что он послан нам Богом, и поклонимся единому Богу, сотворившему небо и землю, солнце, луну и звезды. А вас, связав вам руки и ноги, предадим в его руки, чтобы он и вас сжег вместе с тем деревом и… вместе с капищами»^[24].

Тогда

«колдуны, ворожеи и чародеи... начали свое неистовое колдовство... произнося вздорные и бессмысленные восклицания, но ничего не могли поделать своим лживым и суетным искусством... Епископ приказал священникам взять в руки топоры, опуститься на колени и помолиться Богу, читая следующий псалом: ‟Да восстанет Бог, и расточатся враги Его” (Пс. 67, 2). Затем он осенил знамением креста высокие деревья, посвященные скверному Аспандиату, после чего священники двинулись в рощу и повалили все деревья. [Епископ] тут же велел перевезти бревна в город Варачан.

Пригласив к себе искусных мастеров по дереву, он приказал изготовить из круглых бревен прекрасный крест... Снабдив его... чудесными украшениями, он установил этот крест для обетов и молитв восточнее царского дворца... И повелел князь... схватить поклоняющихся сатане и дьяволам колдунов и ворожеев... он отдал их в руки епископа.

Тот повелел некоторых из них сжечь на кострах на перекрестках дорог и улиц, чтобы показать… как бессильно суетное колдовство, а некоторых бросил в темницы, и… вся страна избавилась от суетных верований и покорилась наилегчайшему игу служения Христу.

Он повелел также снять и выбросить вон золотые амулеты, которые носили на себе язычники. А сам на глазах у всех своими руками мял и скручивал их, придавая им вид креста, и тем самым показал всем свою праведность»^[25].

Приняв вместе со своим народом христианскую веру, эльтебер Алп отправил послание айрапету Албании Елиазару и правителю страны Вараз-Трдату с просьбой об открытии в его стране епископской кафедры и о том, чтобы на нее был назначен Израиль. Просьба эта была удовлетворена не сразу, в источниках нет сведений о служении Израиля среди гуннов-савиров после их обращения.

Став христианином, Алп не порвал с каганом, который, как и хазарский народ, по-прежнему придерживался языческих верований. Как предполагает М. И. Артамонов,

«пока хазары были заняты войной с болгарами, они должны были мириться с двойной игрой гуннского князя, ускользавшего из-под их власти, но после победоносного завершения хазаро-болгарской войны стало возможным заняться и гуннами, и Закавказьем»^[26],

с государствами которого Алп своевольно связал себя самостоятельными дипломатическими отношениями, игнорируя тем самым свой вассальный статус. Похоже, что эльтебер савиров был приведен тогда в подобающее вассалу реально зависимое положение по отношению к кагану, и в последующие времена, до тех пор, пока в IX веке савиры не откочевали вместе с булгарами с Кавказа вверх по Волге, эльтебер уже не вел сепаратных войн, во внешней политике сообразуясь с волей правителей каганата. Часть савиров сохранила христианское исповедание, но, судя по позднейшей истории этого народа, в массе своей савиры, или сувары, откочевавшие на Волгу в ее среднем течении, оставались язычниками до тех пор, пока их прямые потомки-чуваши не приняли Православия, пребывая уже в лоне Российского государства.

В конце VII столетия между Империей ромеев и Хазарским каганатом сложились союзнические отношения в общем противостоянии халифату. Но в начале VIII века они были омрачены. Дело в том, что Херсонес стал местом ссылки свергнутого императора Юстиниана Ринотмета. Узнав о грозящем ему убийстве, Юстиниан бежал из Херсонеса в Дору – столицу княжества крымских готов, зависевшего от каганата. Оттуда хазарский тудун переправил его в Фанагорию, где тогда находилась ставка кагана Ибусира Глявана. Став гостем кагана, Юстиниан вошел с ним в дружеские отношения и затем женился на его сестре, полюбившей безносого императора. Каган обещал зятю помощь в возвращении на императорский трон.

Узнав о том, что Юстиниан породнился с каганом хазар, император Тиверий подкупом убедил кагана Ибусира убить опасного родственника. Но верная жена, которой стало известно о предательстве, предупредила мужа о готовящемся покушении на него. Юстиниан вовремя бежал из Фанагории на лодке в Херсонес, а оттуда, соединившись со своими сторонниками, – к дунайским болгарам. Встретившись с их ханом Тервелом, сыном Аспаруха, он заручился обещанием вооруженной поддержки. Тервел и Юстиниан двинулись на Константинополь. В их войске насчитывалось около 15 тысяч всадников, и с этим малочисленным отрядом Юстиниану удалось взять столицу Империи, вернуться на императорский престол и отомстить своим врагам.

Между тем у его жены, крещенной с именем Феодоры, оставшейся в резиденции брата, родился сын, названный Тиверием. Юстиниан доставил его вместе с матерью из Хазарии в столицу Империи, отправив за ними целую флотилию. Младенец Тиверий был объявлен соправителем отца с титулом августа и императора, а хазарка Феодора удостоена была сана августы.

Константинополь дорожил союзом с каганатом, поскольку у них был общий враг – исламский Халифат, в ту пору стремившийся к обращению в ислам всего мира. Союз Империи и каганата стал особенно тесным, когда в Константинополе царствовал Лев Хазар, прозвище которого связано с его происхождением по матери – это была Ирина Чичак, супруга императора-иконоборца Константина Копронима и дочь кагана Вирхора, которую он в 732-м г. выдал замуж, а та, разумеется, перед Венчанием с христианином, хотя и иконоборцем, была крещена.

Православные общины существовали в разных городах Хазарского каганата

Православные общины существовали в разных городах Хазарского каганата. Имперские власти в Константинополе, исходя из взаимной с каганатом заинтересованности в сохранении союзнических отношений, не без успеха ходатайствовали об улучшении положения своих единоверцев в каганате. В VIII веке христиане в Хазарии получили единую церковную организацию, распространявшуюся на всю страну. Епископская кафедра в Дори, или Доросе была преобразована в митрополию, состоявшую из 8 епархий: Дорийской, Астильской, Хоцирской, Хвалской, Оногурской, Ретегской, Гуннской и Таматархской. Астиль – это Итиль, столица каганата. Локализация кафедр тех епархий, которые, вроде Оногурской или Гуннской, носят этнические названия, представляет затруднения, но, имея свой центр в Дори, столице Готского княжества, митрополия распространяла свою юрисдикцию на всю территорию Хазарского каганата.

Проникновение ислама в Хазарский каганат

После того как хазары потерпели жестокое поражение от мусульманского полководца Мервана в 737-м г., каган вынужден был принять ислам, вместе с ним переменили религию и многие из составлявших его окружение тарханов. Затем, когда угроза со стороны халифата отступила, каган и большая часть тех, кто последовал его примеру, отпали от исламской уммы. Но некоторые из переменивших веру хазар остались мусульманами.

В 752-м г. халиф Абу-Жафар ал-Мансур назначил правителем Армении и других владений в Закавказье Язида ибн Усайда ас-Сулами. Самым опасным местом для безопасности своей области тот считал Дарьяльский перевал, через который с севера могли проникнуть зависимые от каганата аланы, и поэтому он разместил там гарнизон. Халиф Мансур нашел еще одно средство обезопасить Закавказье и приказал Язиду жениться на дочери кагана, чтобы вступить в союзные отношения с хазарами. Язид подчинился и в 759-м г. направил в столицу каганата посланца, который должен был передать кагану брачное предложение. Каган принял предложение и отправил жениху приданое в 100 тысяч дирхемов. Затем к нему в Партав (Барду) прибыла невеста. Дочь кагана

«сопровождали 10 тысяч хазар из лучших фамилий. Они взяли с собой 4 тысячи кобылиц с жеребятами, 1 тысячу мулов... 1 тысячу слуг, 10 тысяч хазарских верблюдов... 10 тысяч овец. В поезде невесты было 10 крытых повозок с дверями, обитыми серебряными и золотыми пластинками, внутри устланных черным мехом и обтянутых парчой. 20 других повозок были нагружены различной утварью»^[27].

Обращение в ислам принцессы Хатун было лишь одним из эпизодов, когда веру Магомета принимали знатные хазары

Прежде чем стать женой Язида, дочь кагана Хатун приняла ислам. Прожив с мужем два с половиной года и родив ему двух детей, Хатун скончалась. Умерли и ее дети. Каган, опечаленный потерей дочери и внуков, обвинил в несчастье зятя и начал военные действия против мусульман. Вторжение, как и в прошлом, совершено было через Каспийские ворота. Попытка взять крепость Баб-ал-абваб (Дербент) окончилась неудачей, защитники крепости заливали ряды атакующих горящей нефтью и заставили их отойти от стен, но хазары обошли Дербент и вторглись в пределы Закавказья. Феофан Исповедник писал об этом набеге:

«В том же году (в 755-м г., но поскольку летосчисление Феофана отстает от общепринятого ныне, Дионисиева, на 8 лет, это было, значит, в 763-м г. – В. Ц.) турки вышли из-за Каспийских ворот, сделали многие опустошения в Армении и с великой добычей назад возвратились»^[28].

Обращение в ислам принцессы Хатун было лишь одним из эпизодов, когда веру Магомета принимали знатные хазары.

В Дербенте, бывшем предметом соперничества между Халифатом и хазарами, имелась многочисленная мусульманская община – как из поселенных там арабов и персов, так и из принявших ислам местных горцев.

Обращение хазар в иудаизм

Относительная безопасность, установившаяся в Хазарском каганате во второй половине VIII века, а также то обстоятельство, что через Хазарию проходил один из маршрутов Шелкового пути, привлекали в каганат рахдонитов – купцов иудейского исповедания. Приток в страну иудеев привел каганат к религиозному перевороту с далеко идущими последствиями.

Языческие верования по разным причинам уже не грели душу хазарам, соприкоснувшимся с миром христианской и исламской цивилизации. А политические соображения также подталкивали властные сферы каганата к принятию одной из монотеистических религий, что должно было повысить статус государства на международной арене. А вот самый этот выбор исходил из стремления к сохранению суверенитета. В Константинополе принятие христианства отождествляли с вступлением в отношения подданства или вассальной зависимости от императора, так что там даже удостаивали государей новообращенных народов придворных чинов, а в Дамаске и потом в Багдаде принятие ислама подразумевало вхождение в состав Халифата и признание правителями исламских народов верховенства халифа.

Продолжение статьи (Часть-2-я ) в моём Дневнике здесь