Вспомните имя Виктора Павлова в актёрской среде. У кого-то из знавших его корифеев театра и кино вы непременно увидите на лице улыбку, прозвучат слова о необычайно добром и талантливом человеке, похожем чудачествами и юмором на своих киноперсонажей.

Кто-то отреагирует более сдержано или, быть может, назовёт ушедшего из жизни в 2006 году народного артиста России человеком с крайне сложным или даже скандальным характером. И те, и другие будут правы.

Как настоящий актёр Виктор Павлович был соткан из целого калейдоскопа противоречий. Его талант, характер, работоспособность позволили бы ему воплотить значительно больше многомерных и разноплановых образов, чем он успел это сделать за 65 лет своей так рано оборвавшейся жизни.

До последнего дня, до последней минуты, даже будучи больным, практически утратившим речь человеком, он боролся за право оставаться в профессии, в том ремесле, которым он овладел в Щепкинском театральном училище.

Детство 

Каким оно могло быть у человека, который родился 5 октября 1940 года? Павлов, появившийся на свет в Москве, помнил не только бомбёжки, но и послевоенное лихолетье. Бесконечная нужда, продуктовые карточки, которые были однажды украдены у матери, что едва не стало причиной трагедии в их семье.

«Голодная смерть» в те годы была отнюдь не метафорой. Взрослея, Виктор неизменно становился участником «дворовых баталий». То было время, когда необходимость отстаивать честь улицы и даже двора была «априорной».

В одной из потасовок «стенка на стенку» юный Витя получил «путёвку в кино».

Как это было?

Вспомните изобретательного двоечника с красноречивой фамилией «Дуб» из комедии Леонида Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика».  Пересматривая фильм, в котором Павлов играет роль молодого студента с рацией, спрятанной в смешной повязке на физиономии, мы рыдаем от смеха над фразой «Профессор! Экзамен для меня всегда праздник!». И считаем, что гримёрам пришлось постараться, чтобы так «сочно» выразить это «чудесное» оттопыренное ухо.  

Но всё было натурально: ухо Виктору Павловичу надорвали в одной из потасовок в 1955 году. История получила развитие в детской комнате милиции. Паренька исключили из школы, несмотря на просьбы и причитания мамы. 

Перед Витей стоял несложный выбор: либо по наклонной, в плохие компании, а затем и в тюрьму, либо на завод. Сделав выбор в пользу труда, он никогда не пожалел об этом, потому что именно в школе рабочей молодежи, куда он пошёл доучиваться, оказался театральный кружок…

А там увлёкшемуся театром молодому человеку, в котором таились замечательные актёрские способности, и до «Щепки» было рукой подать!

Впрочем, дворовые побоища и вытекающие из них знакомства, тоже, как оказалось, пошли на пользу. Одного из ребят, с которые дружил Виктор Павлов, звали Володя, жил он в соседнем переулке, в 15-м доме. Назывался тот переулок Большим Каретным. А фамилия паренька, который тоже был не прочь похулиганить? Конечно же, Высоцкий.

Судьба сведёт их на съемках спустя пару десятилетий в одном из самых знаменитых детективов советского времени — «Место встречи изменить нельзя». В этом фильме Владимир Семёнович сыграет роль Глеба Жеглова, а Виктор Павлович — человека уникальной судьбы. Ставшего на путь исправления штрафника Левченко, воевавшего в разведроте Шарапова, но не сумевшего вернуться в нормальную жизнь после войны и ставшего одним из активных участников банды «Черная кошка».

Погибающий от выстрела Жеглова Левченко, пожалуй, самая драматичная и пронзительная роль в его карьере. Роль человека, идущего на смерть уже в тот момент, когда война отечественная, вроде бы, и закончена, но идёт война с преступностью и за флажками, где начинается отстрел, находишься именно ты.

В Щепкинском театральном Павлов учился с такими величинами, как Михаил Кононов и Олег Даль. С последним он даже попал в один театр. Но Даль играл главные роли, а Виктор Павлович довольствовался работами второго плана. Они не могли удовлетворить его амбиций и не помогали реализовать огромный творческий потенциал.

Через три года он безжалостно простился с театром «Современник», хлопнув дверью этой театральной Мекки, куда мечтали попасть зрители со всего Советского Союза.

Его достаточно тепло встретили старожилы театра имени М.Н. Ермоловой. Одна из уже зарекомендовавших себя молодых актрис слегка посмеялась над робевшим, бледневшим, красневшим и чуть-чуть пошатывавшимся от волнения 25-летним парнем со смешно оттопыренным ухом из только что вышедшей на экраны комедии «Операция «Ы».

То была обворожительная Татьяна Николаевна Говорова, с которой у актёра спустя год вспыхнул роман.  

Жениться актёр, впрочем, не спешил, что было воспринято Татьяной с откровенной обидой. Как впоследствии (уже у дверей загса) узнала она, в памяти Виктора Павлова жили ужасы войны и тот день, когда мать, рыдая, пришла с порезанной сумкой, из которой воры вытянули продуктовые карточки.

Именно тогда Виктор, будучи даже не подростком, а ребёнком, едва не умершим от голода, поклялся, что если уж он и создаст свою собственную семью, то только тогда, когда сможет её обеспечивать.

О каком обеспечении семьи могла речь, когда зарплата молодого советского актёра едва переваливала за 100 рублей? Однако семьянином Павлов оказался отменным. Главных ролей в его карьере не было. Он не сыграл Гамлета, Чацкого, не предстал в образе короля Лира. Но в каждый из тех 170 эпизодов и ролей второго плана, которые были блестяще воплощены им в кино, он привносил желание не только порадовать своего зрителя, но и обеспечить жену, его драгоценную Танечку и дочь Сашеньку, родившуюся через год после свадьбы — в 1967 году.

В дочери Виктор Павлович не чаял души. И всё, что можно было достать в непростые советские годы, он доставал для малышки всеми правдами и неправдами, радуясь каждому шажочку ребёнка. Безмерно счастлив был отец и в тот момент, когда девочка выбрала для себя поприще врача, поступив в медицинский. Почему? Да просто понимал, что лучше каждый день спасать жизнь людям, чем всю жизнь довольствоваться малым, мучительно ожидая хорошей роли.

Кого играл Виктор Павлов?

Из-за простецкой внешности Виктору Павлову предлагали незаметные роли, а его мечты лежали в той плоскости, где можно было сделать многого больше. Но это человек из той когорты славных русских актёров, которые и в двух предложениях найдут великолепнейшую возможность реализации образа, которая легко компенсирует минимальное количество текста.

Таким был эпизод Коли Колачёва из Гайдаевских «Двенадцати стульев», в котором чертёжник, «зарабатывавший даже в лучшие времена 40 рублей», агитировал голодную жену «за здоровый образ жизни». Помните? Озорно поглядывая на портрет русского классика, парнишка ратует за отказ от «вредной» еды, напоминая, что «даже граф Толстой избегал мяса».

— Граф ел спаржу! — категорично заявляет супруга этого бедного человека.

Нужда была близка Павлову и, боясь нищеты, он соглашался на всё. На то, что нравилось, на то, что не нравилось, отчаянно изыскивая возможность даже из самой захудалой роли сделать шикарную актёрскую работу.  

Советским зрителям запомнился бандит Мирон Осадчий из фильма «Адъютант его превосходительства».

— Ты постели мне возле двери… Я собакой твоей буду, — говорил Осадчий. И сердце сжималось, понимая, что человек, по природе своей ничтожный, может любить такой великой, но безнадёжною любовью. 

Он был из той плеяды актёров, которые появлялись в эпизоде с несколькими репликами, но запоминались навсегда.

Виктор Павлович был развит весьма разносторонне. Он прекрасно рисовал. И вот вам его автопортрет. В нём угадывается образ, в котором он видел себя сам. Не правда ли — весьма далеко от смешного студента по фамилии Дуб?

Нотами комизма и, одновременно, животного ужаса пронизана роль проворовавшегося дельца времён заката советской эпохи из фильма «Не будите спящую собаку». Махинатор отчаянно пытается уйти от «ломящейся вышки», но не знает, что и прокурор, и следователь — ряженные мошенники.

Павлов не страдал звёздной болезнью. И мог согласиться на предложение «посидеть за компанию» со случайными людьми, которые просили «уважить и украсить своим присутствием застолье». Встречая его дома, супруга понимала и прощала «грешки» актёра.

Он был прямой противоположностью современным актёрам, умеющим отбрить простых поклонников их таланта «на раз». Если и дерзил, ссорился, скандалил, то лишь тем и с теми, кому по должности положено было льстить. С главными режиссёрами театров, например, откуда он уходил и возвращался, когда считал нужным.

Сценической площадкой его судьбы стал не «Современник» и не «Ермоловский». В Малом театре Виктор Павлович работал с 1975 по 1985 год, а затем с 1990 до самого конца своей жизни.

Голуби…

Над чердаком Малого, где находился один из производственных театральных цехов, стали замечать стаи голубей. Когда Юрию Мефодьевичу Соломину сообщили, что Виктор Павлов обустроил там голубятню, он принял это чудачество и противиться не стал. Виктор Павлович умел разговаривать на птичьем, высвистывая (именно высвистывая, а не проговаривая, для птиц слова). Он считал, что голуби — это души ушедших в вечность актёров. И кормил их, зная, что однажды соединиться с ними. А они, завидев Павлова, облепляли его так, что невозможно было различить ни рук, ни лица.

…Напряженная работа и болезнь, которой подвержены многие деятели искусства, пошатнули его здоровье в 1999-м, когда произошёл первый инсульт.

В первую пятилетку нового столетия ему предстоит пережить ещё три кровоизлияния в мозг. Нарушилась речь, появились проблемы с походкой. Он стал отчаянно чудачить на сцене.

— Юрий Мефодьевич, да что ж такое! — кинулись актёры к Соломину. — Он банально заговаривается.

Мудрый руководитель Малого пришёл на спектакль и увидел эти «Павловские импровизации», найдя их… гениальными и живыми.

— Не мешайте ему… Пусть «заговаривается».

Болезнь — инсульт за инсультом! — отнимала у него силы, но он отчаянно рвался «в бой» — на сцену, в кино.

— Старик, остановись, образумься, — уговаривал его друг и коллега, актёр Борис Владимирович Клюев.

Но останавливаться Виктор Павлов не хотел.

— Борь, устрой меня хоть куда-то… Нужны деньги.

Ему, действительно, были они нужны. Для себя, для семьи, для дочери, внучки. И Юрий Соломин, зная это, сохранил для Виктора Павлова его ставку в театре даже тогда, когда актёр уже не мог выходить на сцену.  

Находясь на реабилитации после третьего инсульта, Павлов получил звонок от съемочной группы, работавшей в Киеве.

— Да, конечно, я приеду! — услышала Татьяна Николаевна бодрый голос Виктора Павловича и обомлела. Но… не осмелилась ему мешать, приобретя два билета на поезд. На площадке у него случился очередной инсульт. Пролежав месяц в больнице Киева, актёр был переведён в Москву…

24 августа 2006 года Татьяна Николаевна собиралась в магазин, как вдруг Виктор Павлович подвёл её к окну. Его речь была спутана. Но он пытался ей что-то сказать, показывая на небо:

— Смотри, там… там… — показывал он на удивительно безоблачную высь, силясь рассказать, что же ему открылось в последние минуты его жизни. Он улыбался и пытался жестикулировать так, словно был готов обнять эту высоту, в которую отчаянно рвался всю жизнь.

Успокоив мужа, Татьяна Николаевна побрела в продуктовый, не зная, что видит супруга в последний раз.

До своего 66-летия он не дожил совсем чуть-чуть.

Борис Владимирович Клюев и Татьяна Говорова стояли у гроба на сцене Малого. Вот-вот должны были открыть двери для потока москвичей, собравшихся у входа в театр, чтобы проститься с любимым актёром. Как вдруг… Борис Владимирович сжал руку Татьяны.

—Таня, посмотри… он плачет!

Татьяна Владимировна не поверила, но, приглядевшись, заметила, как по щеке Бориса Павловича бежит слеза.

Кто знает? Быть может, ему было жаль прощаться с театром и со стаей его любимцев, кружившей в этот день над Малым в последний раз. Смотреть за ними было уже некому.

Такая история.