Мне сейчас 48 лет. Четверть века уже лечу больных с нервными расстройствами и алкоголизмом. Пытаюсь, сколько могу, предупреждать эти болезни. Например, читаю постоянно противоалкогольные санитарно-просветительские лекции для широкой аудитории, веду так называемые профилактические противоалкогольные «группы риска» (группы людей, в силу своих душевных трудностей весьма предрасположенных к пьянству)

Совершенно не пью спиртного около трех лет. А раньше любил иногда выпить… Я многие годы, как и большинство людей, даже врачей, жил с убежденностью – совершенно нельзя пить спиртное алкоголикам, беременным женщинам, кормящим матерям, многим серьезно больным людям и детям; остальным, в том числе и мне, - понемногу можно.

Уже 16 лет назад я был знаком с самоотверженными идейными трезвенниками и борцами за абсолютную трезвость, не страдавшими ранее алкоголизмом. Из статьи – озабоченные горячие призывы к абсолютно трезвой, здоровой жизни. Один из них – латвийский психиатр, мой давнишний товарищ Э. Д. Брокан, преодолев все трудности, еще в 1977 г. организовал в Риге знаменитый сейчас и первый в стране клуб трезвости «Аметист». Доктор Брокан в наших встречах и переписке тонко, деликатно пытался склонить и меня к трезвеничиству. Я в ту пору говорил ему, что искренне уважаю нравственные ценности движения за трезвость, остро выступавшего в обстановке распространявшегося пьянства, переходящего тут и там в болезнь алкоголизм, уважаю мужество энтузиастов этого движения. Но в то же время, отмечал я, это движение не по мне, нельзя призывать к полной трезвости, к примеру, жизнелюбивого гурмана, подробно чувствующего «ароматы» вина за праздничным ужином. Другое дело, нельзя пьянствовать. Я, врач, понимал и одновременно не понимал тогда, как и сейчас многие, что пьянице свойственно полагать, что он тоже пьет «умеренно», и не разубедишь его в этом.  

Поначалу в своих противоалкогольных санитарно-просветительных лекциях, выступая против пьянства, - но не против того, чтобы пить понемногу, изредка натуральные вина и даже рюмку холодной водки, - я даже пытался давать аудитории советы, как пить «культурно»: подогревать красное вино, охлаждать белое, читал вслух места из книг русских писателей, какими маринованными грибками какой напиток закусывать, и т.д. Мне сейчас тягостно и неловко все это вспоминать.

Это был не просто «грех молодости». Это было упорное, легкомысленное нежелание вдуматься, вчувствоваться в свой врачебный долг в этом отношении. Это была какая-то недостаточность моей духовной жизни. А я уже тогда преподавал врачам на курсах усовершенствования психотерапию и наркологию. Защитил диссертацию «О людях, особенно предрасположенных к алкоголизму» и знал, что предрасположены к алкогольной болезни практически все, а особенно предрасположены – очень многие. Я ведь знал, что спиртных напитков продают все больше, что все больше и больше пьяниц и алкоголиков.

Кто, как не я – больничный и диспансерный психиатр, а потом врач-преподаватель, работающий преимущественно в амбулатории, понимал, что спившиеся люди не хотели спиваться, что совершилось это незаметно для них, не способных считать пьянство, в которое втянулись, пьянством, что очень трудно и даже опасно назвать во всеуслышанье кого-то мало предрасположенным к алкоголизму.

 И я широкой аудитории людей, среди которых наверняка было немало и особенно предрасположенных к пьянству и алкоголизму, как бы от лица своей специальности давал разрешение пить «умеренно» спиртное и даже приветствовал это рассказами о «красивых» бокалах и закусках. Однажды один известный нарколог рассказал мне, что читал прежде свои лекции в том же духе, пока не поднялся в зале строгий пожилой человек и не крикнул ему справедливое: «Вы не врач! Вы бармен!» Вот тогда, это было лет десять назад, я и образумился, вдруг остро и отчетливо поняв, что не имею права, будучи врачом,  разрешать, поощрять «культурное» питие. Для врача это всегда безнравственно.

С тех пор я говорил в своих лекциях, что единственная гарантия не сделаться пьяницей, алкоголиком состоит в том, чтобы не пить спиртного нисколько никогда вовсе. Яне призывал тогда моих слушателей к абсолютной трезвости, а просто подчеркивал, что и понемногу пить спиртное вредно, что пить или не пить – дело совести каждого человека. И если уж человек не отказывается от спиртного совсем, то тревожно наблюдать за своими отношениями со спиртными напитками и не пить вовсе. Советовать же, разрешать «умеренное», «красивое» употребление спиртного в противовес пьянству не могу, потому что тогда буду виноват в пьянстве и болезни тех моих слушателей, которые после моих слов стали (или продолжили) пить «красиво» и «умеренно».

 И еще я, конечно, боялся смелых вопросов из аудитории: если очень многие, как вы говорите, могут незаметно втянутся в выпивку, если лучше вовсе не пить вина, чтобы не сделаться пьяницей, алкоголиком, то зачем же тогда все больше продается спиртного?Неужели такой ценой нравственности и здоровья (в том числе будущих наших поколений) возможно в наше время в нашей стране доставать деньги?

Тогда же я начал подумывать оставить самому спиртное на всю жизнь, прежде всего ради больных алкоголизмом, от которых требовал полной трезвости навсегда, а сам пил вино в праздник. Однако это были только «подумывания». И если делился ими с кем-то, то нередко возникали насмешки, даже со стороны коллег.

 Сегодня у меня достаточно мужества признать, что раньше у меня хватало мужества лишить себя «привычного» глотка «доброго вина» и противостоять нашим прежним «питейным обычаям».

Я стал трезвенником и борцом за трезвость потому, что мой долгий и трудный путь к этому, утвердившиеся  с некоторых пор «подумывания» в этом направлении, формирующиеся трезвеннические настроения совпали с честным, проникнутой понятной речью и в то же время оптимистически-светлым призывом и конкретными мероприятиями по отрезвлению общества. Мне теперь совестно, что не боролся, в том числе и собственным примером, за полную трезвость тогда, когда это не было принято, когда подшучивали над так называемыми «романтиками». Ведь другие врачи и не врачи героически боролись в этом духе, несмотря на яркую алкогольную рекламу, увеличивающийся выпуск спиртных напитков и раздражение, насмешки (в том числе крупных администраторов) в их адрес.

Я рассказываю сегодня об этом в своих санитарно-просветительных противоалкогольных лекциях, но многие мои слушатели, как убедился, еще не поняли и не прочувствовали самого главного здесь. Мне говорят: «Да оставьте вы эту абсолютную трезвенность! Это перегиб. Просто надо людям меньше пить. Я пью немножко и некому не мешаю. Почему я должен страдать из-за алкоголиков?» Или: «Как? Вы замахиваетесь на великую древнюю культуру виноделия?!»

А я убежден: сегодня дело стало так ясно, что половинчатые меры не принесут никакой пользы. Отнесемся снисходительно только к бокалу шампанского только в Новый год – и ровным счетом ничего не изменится, потому что чем же хуже другие праздники или встречи с другом?  И останется прежняя высокопитательная среда для пьянства и алкоголизма в виде питейных традиций. Виноделие действительно и наука и искусство, но говорить об этом сегодня все равно, что расхваливать тонкие, сложные ароматы перед злостными курильщиками с таким частым у них раком легких, другими серьезными заболеваниями, и теми, кто может стать злостным курильщиком. Отвести молодых людей от спиртного возможно только трезвым примером их отцов и дедов.

 Пьяницы и алкоголики (я отлично понимаю это) все равно стоят в очередях и покупают подорожавшее вино. Мало того, я вижу, как они льют из флаконов одеколон в стакан у газированного автомата. Но сделаться теперь пьяницей и алкоголиком, несомненно труднее.

Чем больше будет нас, трезвенников, борцов за трезвость, чем больше людей присоединиться к нам, тем лучше будет для страны, для нашего будущего.

Сегодня отношение к спиртным напиткам невозможно отделить, оторвать от отношения человека к социально-экономической перестройке нашего общества.

Убежден, что человек, употребляющий сейчас спиртное, спокойно относящийся к тому, что и другие пьют, не озабочен будущим страны и народа, а значит, не несет в себе истинной гражданственности.

Теперь и навсегдасущество моей профилактической противоалкогольной работы состоит в том, чтобы действовать примером своей трезвой, одухотворенной творческим самовыражением жизни, которую нет надобности и желания замутить вином. Буду посильно показывать, рассказывать каждому, как погрузиться в это радостное, общественно-полезное творчество, и прежде всего, профессиональное. Все это ни много ни мало необходима для сохранения телесного и душевного здоровья народа: для предупреждения, главное, душевной огрубелости, нравственного оскудения от алкогольной отравленности, для предупреждения личностной «потертости», бесплодной в отношении творчества.

 Основа творчества – живая, не занавешенная никаким искусственным подъемом или спокойствием, одухотворенная индивидуальность. Без нее невозможноздоровое, светлое будущее.

М. Бурно,

доцент кафедры психотерапии Центрального института усовершенствования врачей, зам. Председателя совета Краснопресненской районной организации Всесоюзного добровольного общества борьбы за трезвость.

«Трезвость и культура», 1988 №4