.

1-я часть.  Поэтический пролог с Наташей

Прологом к этой истории послужило заочное знакомство с замечательным русским поэтом из Уфы Натальей Санниковой.

Случилось это во время исполнения мною служебного долга – по просьбе руководства Открытого чемпионата Балтии по русской поэзии я прочитывал все присланные на конкурс стихи, отбирая положенную мне квоту, а именно: три подборки тех стихов, которые показались мне "самыми-самыми", и 30 подборок просто понравившихся.

От чтения пятисот с лишним подборок чуть умом не тронулся… Зато в три мои самые-самые подборки внёс стихи Наташи Санниковой.

Правда, дальше наши с Наташей труды не прошли: у более высокого жюри, отбиравшего наилучших из лучших, были свои вкусы и, как оказалось, свои старинные пристрастия…

Но зато Н.Санникова теперь в числе 32-х лучших современных поэтов, пишущих по-русски, ее стихи вошли в сборник, чем я очень даже горжусь.  :)

Чтобы не быть голословным в оценке её способностей, приведу фрагмент из конкурской подборки Наташи:

…Старушка вспомнит, как в 80-х

в саду у дяди Вани зрели вишни.

Она была помешана на Мише,

каникулярном мальчике московском,

(он к бабушке наведывался в гости,

но ничего не вышло, был таков).

Потом еще пяток любовей тайных:

Высоцкий, Штирлиц, комиссар Катани,

румяный одноклассник Леша Костин

и в роли Шелленберга Табаков.

 

А в девяностых девочка созрела.

Земфира, кстати, спела про созрелость,

но как-то не ко времени – к дефолту –

пришлась вся эта роскошь, где на фотках

и лето вечное, и чуть раскосый взгляд, и кошка

на коленях – от хандры, и «Сплин» в наушниках – от эйфории.

А мальчики всегда предпочитали вишню тырить…

 

По паспорту старушке тридцать с лишним.

и лишних килограммов – чуть поменьше.

она теперь помешана на «Vichy»

и у нее оскомина от вишни.

В автобусе ей: женщина, выходите?

Она себе: забавно, да, почти вся вышла.

И обернется, скажет: ну конечно.

Потом прислушается: ходят ли часы?

И помолчав, добавит: на конечной.

Так вот, познакомившись заочно с Наташей, её поэзией и вступив с ней в переписку, вдруг обнаружил на её страничке во ВКонтакте ссылку на страничку, посвящённую Сергею Довлатову – и как борзая встал в стойку…

 

2-я часть. Сергей Довлатов

Сергей Довлатов мой любимый писатель, которому я из величайшего уважения невольно стараюсь подражать в собственном письменном творчестве. Иное дело, как оно у меня получается, но ловлю и ловлю себя на том, что всё подражаю и подражаю...   :)  

С Довлатовым я однажды встретился и переговорил, не зная при этом, кто он. И от того незнания меня сейчас ну просто выворачивает наизнанку: надо же было так лажануться – не узнать, что перед тобой Довлатов, курить с ним и говорить, но говорить при этом хрен знает о чём…

Поговорили мы с ним в 1977 или 1978 году. Не придав тогда значения этой встрече, не могу вспомнить даже, какой это был год.

Было это в заповеднике «Михайловское». Те кто читал мои байки «Про Муню...», те этот эпизод знают, те кто не читал – вот как оно было:

«В то лето я гулял по Михайловскому сам по себе, а потом пристроился к робкой стайке экскурсанток вполне зрелого возраста, ждущих экскурсовода. И вышел к нам некто по–кавказски носатый, с лохматой головой, с такими же бровями, и с выраженной русской аурой, то бишь, с сивушным амбрэ. Всмотревшись с высоты своего гренадерского роста во что–то, видимое только ему, начал он с сокровенного:

– В то утро, такое же парное и душное, Пушкину хотелось только одного: холодного квасу. Вот... Ну, девчата, за мной!

Экскурсантки от такого зачина обомлели и как овечки поспешили за гренадером. И я с ними.

О, это была не экскурсия, это был рассказ сердечного друга поэта, вчера только с ним расставшегося (вернее, вставшего из–за стола). Рассказ содержал столько очаровательных подробностей, что само содержание куда–то ускользало, оставляя лишь тревожащий воображение аромат. И при этом — ни одной даты, ни одной лишней фамилии, ни одной ссылки на исследования армии пушкиноведов, чем любили прихвастнуть прочие экскурсоводы. Зато какой неожиданной была привязка стародавних событий к встреченной по дороге действительности, будь то двухсотлетняя сосна, или плетень, поставленный только в прошлом году.

– Пушкин шел рядом... вот так, слева, только что не наступая на подол ее платья, и его правая рука все время норовила коснуться талии Анны, но обнять все никак не решалась, пока они не вошли в аллею, где Анна споткнулась о камешек... а вот и он!

И мы как дети уставились на этот чуть выступающий камешек.

– ...и тогда он ее обнял и уже не отпускал, покуда в дом не вошли.

Потом мы с тем экскурсоводом курили, и я, молодой и наивный, все допытывался про тот камешек: правда ли? Он утомленно слушал, думая о чем–то своем, потом отвлекся:

– Про камешек — правда. А про дом — нет, не дошли они. В стогу у них все было. Вон он, за амбаром виднеется.

Его позвали к следующей стайке экскурсанток. И я, глупый, поленился узнать, что это был за экскурсовод, пока в начале 90–х не стали печатать его книги. Узнал по портрету. Оказывается, звали его Сергей, фамилия — Довлатов».

 

***

Так вот, познакомившись заочно с Наташей Санниковой, я на её страничке во ВКонтакте вдруг обнаружил ссылку на страничку, посвящённую Сергею Довлатову – и как борзая встал в стойку…

И нюх меня не подвёл! Я обнаружил на страничеке то, что уже давно искал: целую россыпь фотографий из жизни Довлатова. Начал просматривать их, тайно надеясь… И надежды мои таки оправдались!

Среди россыпи оказались и малюсенькие фотки из Михайловского, тех самых лет, когда мы с ним там пересеклись! А я уже думал, что этих фоток вообще нет в природе, и в  истории этот период жизни Довлатова остался без фотографического сопровождения.

Вот эти фото, а так же те, которые я раньше никогда не видел. Может, и ещё кому-то, кто любит Довлатова, это покажется интересным.

Это очень редкая фотография. На ней Сергей (слева) еще подросток. И он улыбается. Позже увидеть его на фото улыбчивым можно было крайне редко.

 

1960 год. С Игорем Смирновым. Тоже редкое фото – Довлатов улыбается. Ему 21 год.

 

Сергей Довлатов с армейскими друзьями Марком Шлафманом (в центре) и Владимиром Ивановым (Коми АССР).

 

 

С первой женой Асей.

 

Довлатов – корреспондент многотиражной газеты Ленинградского кораблестроительного института со сложным названием – «За кадры верфям» (1965 г.)

 

Довлатов читает свои рассказы в Ленинградском Доме писателя, слева – Яков Гордин (историк, публицист, литератор). Декабрь 1967 г.

 

В редакции газеты «Советская Эстония» (1973 г.). Про этот эпизод его жизни С.Говорухин снял свой фильм "Конец прекрасной эпохи". Красиво снял, но не сильно похоже -- и на Довлатова не похоже, и на эпоху. Перегламурил...

 

***

А вот и фотографии периода работы Довлатова экскурсоводом в Заповеднике! 

 

 

Вот таким я его и помню: без бороды, но и без куртки, потому как в Заповеднике в тот год было жарко...

 

Это он с дочкой. Высокий был – 194 см ростом...

 

***

А потом был отъезд в Америку.

 

Довлатов в редакции «Нового американца».

 

С  Иосифом Бродским.

 

С Петром Вайлем.

 

С Бродским и Вайлем.

 

Довлатов сам по себе и в творческом порыве...

 

Санкт-Петербург. Ул. Рубинштейна, 23.

 

 

Огромное спасибо Наташе за фотографии Сергея! 

 

3-я часть.Изба В Берёзове

Там же, в драгоценной для меня россыпи, были и фотографии избы в Берёзове, в которой Довлатов жил, работая в Заповеднике, и возле которой я потом много раз ходил кругами, облизываясь как лиса на виноград, но дом был всегда закрыт – новая хозяйка была москвичкою, в доме бывала наездами.

 

А тут вдруг в россыпи целая куча фотографий внутренностей той избы!

Правда, они у меня восторга не вызвали, а вызвали тоску и грусть…

Одна надежда на будущее, хотя бы вот на такое, которое я опять же когда-то описал в байках «Про Муню...». Пересказываю для тех, кто не читал:

«...Достала Мунька сигареты, прикурила и повторила:  

– Значит, все ты помнишь, все ты про меня знаешь...   

– Да уж, помню и знаю... Не знаю только, где ты после Тибета, наконец, остановишься.  

– А ты напрягись. 

И опять посмотрела, да как-то так, что мне и напрягаться не пришлось, сразу понял:  

– В Пушкинских Горах. Так?  

– Угу.  

– И где же там жить будешь?   

Мунька усмехнулась:

– А говоришь, что все про меня помнишь и знаешь... Куплю дом. Сколько за ту избушку в Березове, где Довлатов жил, просили?   

– Шестьдесят тысяч. Долларов.   

– Вот ее и куплю.  

– А работать где будешь?  

– Я теперь лет эдак шестьсот могу не работать... Обидно, однако.   

– Чего ж тут обидного?  

– Так ведь жизнь кончится раньше, чем деньги... Это я пошутила. Неудачно, извини... Приедешь – милости прошу в гости. Живи – сколько захочешь. Может ту, свою встретишь...»

 

***

Вот она, избушка и одновременно дом-музей писателя Довлатова в Берёзово. Фото 2010 года.

 

 

 

 

В дом-музей его пытается посильно превратить московская учительница Вера Сергеевна.

Не получается у неё, сил не хватает, но она упорно отказывается продать избу Заповеднику (хотя, может и продала уже, я в Заповеднике уже четыре года не был...) 

 

***

Такая вот насквозь литературная история. В которой героями нечаянно стали писатель Сергей Довлатов, который родом из Уфы, поэтесса Наташа Санникова, в Уфе сейчас живущая, и я, с боку-припёку и ни разу в славном городе Уфе не бывавший, а так хочется побывать...

 

   

Недоработка с моей стороны, однако...    :)