Эта статья является сборником интересных фактов о праздновании Лугнасада – Лунассы – Ламмаса в Европе. Обычаи праздника Короля Урожая отличались у разных народов и изменялись с течением времени. О том, что и как делали последователи древних культов в дни Ламмаса написана эта статья.
В начале августа в средневековой Европе совершались магические действия над скотом, чтобы уберечь его от всяких напастей. Особенно заботились о коровах: мазали смолой хвосты и уши, привязывали к хвостам красные или синие нитки, произносили магические заклинания над выменем.
По очень старому обычаю в этот день старались искупать скот (или только лошадей) в море или реке. По-видимому, это был остаток какого-то языческого ритуала, о чем свидетельствует специальное постановление церковной сессии 1647 г. о запрещении подобных действий.
В Хайленде женщины обычно раздавали всем, кто был на летних пастбищах, небольшие сыры из творога - на счастье. Такие сыры и масло специально приготовлялись для празднования этого дня.
В кельтские времена Лугнасад не был исключительно сельскохозяйственным праздником, в это время, например, устраивались собрания законоведов и судей, на которые мог явиться любой свободный человек и обратиться за справедливостью как к законникам, так и к самому королю. Эти общие собрания сопровождались торжищами, куда приезжали как земледельцы, так и ремесленники, а также пирами, которые устраивал король для своих подданных. Во время праздника оглашались новые законы, проводились перестановки среди управляющей элиты. Считалось, что если в этот год выпал плохой урожай, то правление вождя было недостаточно хорошим, и земля отражала это, давая мало плодов. Поэтому Лугнасад также означал подведение итогов правления.
Кроме того, начало августа – время ярмарок и найма работников. Ярмарки после жатвы открывались во множестве – лошадиные, сырные, медовые, ярмарки зерна и т.п. Как и везде в Европе, ярмарки сопровождались гуляньями и увеселениями. Устраивались состязания и различные игры, например, скачки (в том числе на неосёдланных лошадях), состязания в беге (в том числе женщины).
Следует упомянуть еще об одном обряде, являвшемся необходимым компонентом праздника — борьбе двух сторон, какой-то разновидностью ритуальных в прошлом у многих европейских народов состязаний и кулачных боев. На юге Шотландии обычно сражающимися партиями были пастухи двух приходов. За несколько дней до праздника на двух холмах, расположенных на расстоянии примерно 2-3 км друг от друга, строили башню из земли и дерна (высотой 3-4 м, диаметром 3 м). День 1 августа пастухи проводили в обороне своей башни и атаках-вылазках на соседнюю. Все сражающиеся были вооружены дубинками и иногда между ними разгорались настоящие битвы, очень шумные и грубые. Цель битвы заключалась в том, чтобы снять с верха башни флаг противника и водрузить на его место свой. После окончания игры парни пожимали друг другу руки, и мир полностью восстанавливался.
По своему характеру эта игра очень напоминает «взятие снежного городка» на масленицу в Сибири. Основная ее черта — ритуальная борьба, состязание. Ритуальный характер игры особенно ясно выступает в драке двух партий, вооруженных палками. Очевидец, наблюдавший такую игру в Ирландии в 1834 г., пишет, что она длилась всего минут десять, причем палки чаще опускались на палки противника, чем на людей. После сражения участники его вновь становились добрыми друзьями.
День 1 августа, по народным представлениям ирландцев, был уже рубежом между летом и осенью. Так, на горные лужайки молодежь приносила собранные на склонах цветы, и девушки сплетали из них гирлянды, венки, которые надевали «в память конца лета», «чтобы послать последний привет лету». Под утро, когда праздник заканчивался, цветы закапывались на том же холме, в знак того, что время цветов – лето – уже закончилось и начинается осень.
В Ирландии с XVII в. и вплоть до конца XIX в. главной пищей сельских жителей был картофель. Верования и обряды, прежде связанные с зерновыми злаками, постепенно стали ассоциироваться с этой культурой. Верили, что если 1 августа будут есть новый картофель, то и весь год в нем не будет недостатка. Первый картофель в этот праздничный день ели с беконом и капустой, иногда с уткой или гусем, с рыбой. Но для большинства мелких арендаторов западных областей Ирландии традиционным блюдом этого дня был сolcannon – картофельное пюре с молоком и маслом, приправленное луком и зеленью или, в некоторых областях, смешанное с овощным пюре из капусты, репы и моркови.
В XIX в. обрядовая трапеза совершалась в каждой семье в отдельности, однако раньше она была коллективной — в ней принимала участие вся община.
Во время Лугнасада друиды проводили обряды для сбережения и восстановления сил земли, которые были потрачены на рождение плодов в этом году. Также в своих ритуалах друиды благодарили землю за созданный ею урожай. Все основные обряды и ритуалы были связаны с землей и хлебом, потому что жизнь и достаток общины зависели от этих двух вещей.
Сборища на холмах вечером 1 августа носили, вплоть до XIX века, самый массовый характер в Британии, обгоняя даже торжества Бельтейна. На вершины холмов приносили еду и питьё для совместной трапезы.
В качестве подношения божеству с торжественными церемониями зарывали в землю десятую часть собранного в этот день зерна и часть приготовленного для общей трапезы кушанья (понятие «десятой части урожая» в качестве платы правителям – было характерно для кельтов еще до прихода христианства). В отличие от прочих кельтских праздников, принесённую часть урожая не сжигали и не бросали в воду, а закапывали в землю.
Интересно, что собранные колосья зарывали не возле земельных участков с созревшим урожаем, а на вершине горы, на которую часто надо было взбираться несколько часов. Чем этот обычай можно объяснить? Может быть, тем, что Бог, которому приносились эти первые плоды урожая в знак благодарности или чтобы его умилостивить, жил где-то наверху?
Ядро праздника (причём не только на островах, но и во всей Европе) составляли обряды, связанные с началом жатвы. Не обязательно это было именно 1 августа, ведь если зерно уже созрело, а погода стоит хорошая, ни один здравомыслящий земледелец не будет ждать лишнюю неделю до определенной даты, рискуя попасть с уборкой хлеба под затяжные ливни.
На срезку первого снопа нового урожая обычно выходила вся семья в лучших праздничных одеждах, и глава семьи (либо самый старший/самая старшая в роду) с положенными ритуальными действиями срезал первый сноп. На Гебридских островах, например, жнец поднимал первый сноп над головой и трижды обводил им вокруг собственной головы, а стоящие рядом домочадцы-наблюдатели пели песню – просьбу о благословлении урожая.
Зерно первого снопа быстро обмолачивали. Мололи зерно и месили тесто «на руках»: мельницу держали на весу, и чашку, в которую сыпалась мука – тоже, тесто для хлеба замешивалось на ягнячьей шкуре, которую держали, растянув, другие члены семьи, а огонь разводился из строго определенных пород деревьев. Обронить на землю немного муки, кусочек теста или хлеба считалось дурной приметой. Чаще всего выпекался один большой хлеб, и маленькие хлебцы для каждого из членов семьи – их нужно было съесть сразу же, еще горячими.
Смысл обрядов, связанных с поеданием первых плодов, состоял в том, чтобы заручиться благосклонностью Духа или Божества растительности, чтобы получить возможность без всякого вреда для себя есть плоды нового урожая. Первому вкушению хлеба из нового урожая придавалось большое значение: участие в такой трапезе должна была принимать вся семья, и этот ритуал, по поверью, предотвращал голод, недостаток в пище в течение всего года.
Каравай Ламмаса, пекущийся традиционно из последнего сжатого снопа, был и остается священным до наших дней. Люди считали, что в нем живет Дух зерна. Этот последний сноп жали группой из нескольких человек, одновременно опускавших серпы, чтобы никто не смог определить, кто же на самом деле убил Бога зерна, хотя тот жертвовал собой добровольно ради богатых урожаев в будущем.
Жатва длится никак не меньше недели, - впрочем, и Лугнасад это тоже не одна ночь и день, - и завершению жатвы придаётся ничуть не меньшее значение. Если первому снопу придаётся всегда и везде безусловно положительное значение – считается, что он хранит в себе всю плодоносящую силу полей, божественное начало, целительную и охранную силы, то с последним снопом все не так просто. По гэльски последний сноп называли старухой, ведьмой, каргой – cailleach или carline, в Уэльсе – ведьмой (gwrach), в Ирландии – бабушкой (granny). В шотландском Лоуленде последний сноп назывался старухой, только если жатву закончили поздно, близко к заходу солнца или ночью, а если утром или днём – девицей (эта традиция соединяет два распространённых в Британии типа обрядов о последнем снопе).
Кроме того, последний сноп иногда назывался по имени какого-либо животного: заяц (Уэльс), белая кобыла (юг Шотландии), хромая коза (Гебриды), волк, собака, лиса, перепёлка – существовали параллельно названию «старуха»; обычно это связывают с тем, что Дух растительности может принимать звериную форму, когда прячется в последних колосьях поля.
Во многих странах срезать последний сноп означало нанести ущерб скрывающемуся в последних колосьях Духу растений, зерна или полей, поэтому жнецы всегда поторапливались сжать свой участок первым – чтобы не пришлось срезать самые последние колосья на полях. В Ирландии связку последних колосьев называли cailleach, «старухой-ведьмой», и каждая женщина боялась, что придется срезать ее, взять в дом и «кормить» до будущей жатвы. Когда общинные поля были вытеснены личными участками, хозяевам так или иначе пришлось срезать последние колосья поля, и тогда появилась традиция одевать последний сноп в старушечье платье, чепец, передник – и потихоньку подбрасывать на поле соседа, который еще не успел окончить жатву (традиция Оркнейских и Шетлендских островов).
Убеждения о том, что последний сноп приносит несчастье, были распространены повсюду в Британии, и поэтому в Шотландии и Уэльсе последние связанные колосья пытались срезать все жнецы – по очереди и с завязанными глазами, а во многих ирландских землях жнецы сообща накладывали серпы на последний сноп и срезали колосья одновременно.
В некоторых местностях последний сноп попросту уничтожали – как любую другую вредную нечистую силу: например, в Ист-Ридинге из последнего снопа устраивали костёр прямо на поле, убивая сразу двух зайцев: и никому не придется брать в дом это «горе-злосчастье», и можно таким образом «освободить» растительного духа, позволить ему обрести свободу.
Однако, этот обычай не повсеместен, и встречается прямо ему противоположный, и не где-то далеко, на материковой Европе, а там же, в Британии. Последний сноп в данном случае называется уже не старухой, а, наоборот, «девой», «невестой», «куклой зерна» или «девой жатвы». В восточной и северной части Англии, например, срезание последних колосьев – почётная обязанность. Считается, что на жнеца, который забирает последние злаки с поля, сходит благословение Духа хлеба, и весь год в его хозяйстве не будет ни в чём недостатка. Иногда устраивались состязания жнецов за право срезать последние колосья, иногда жнецы прибегали к разнообразным ухищрениям – пригибали и засыпали землёй часть колосьев, чтобы другие подумали, что этот своё поле уже дожал и перестали брать его в расчёт. Однако чаще всего срезать последние колосья поручалось какой-нибудь девице на выданье; считалось, что после этого она точно выйдет замуж в течение года.
Из последнего снопа сплеталась кукла – изначально она была общей для всего посёлка, позднее «кукол урожая» стали плести для каждого дома в отдельности. Заплетённый последний сноп хранился в кухне, и убирался только тогда, когда в дом вносили сноп следующего урожая – старый же сжигали на дворе или отдавали лошадям перед началом весенней пахоты.
