За что я люблю Васильевский остров? Так сразу и не скажешь, но то, что люблю – это точно. Даже просто приехать на метро, подняться наверх и постоять хотя бы несколько минут, если уж совсем туго со временем, но заехать обязательно. Я на самом деле даже без почти променада по Невскому могу обойтись, но не без «Васьки».

Так за что же люблю? Знаете, у Иосифа Бродского в одном из интервью звучит такая мысль, что «Часто бывает очень трудно выразить свои чувства именно тогда, когда это больше всего необходимо...» Видите, даже у Иосифа Александровича так случается, уж мне-то куда. Но я все-таки постараюсь.

Вообще, моя история с Васильевским островом началась в какой-то мере странно. Будучи в Питере еще совсем ребенком, и это еще был Ленинград, нас возили на экскурсионном автобусе, и, конечно, привезли на Стрелку, вывели на воздух, посмотрите налево, посмотрите направо, вот Ростральные колонны, вот здание Биржи, здесь сейчас Военно-морской музей, а вот чуть дальше виден шпиль знаменитой Кунсткамеры... и поехали дальше, к Петропавловской крепости.

В результате чего у одного юного экскурсанта неожиданно сформировалось такое мнение, что Васильевский остров – это вот эта площадь с красивыми колоннами и Дворцовым мостом, которые обычно показывают на заставке «Прогноз погоды в Ленинграде» – и, собственно, всё. То есть, он совсем маленький...

С этим «знанием» я прожил несколько следующих лет.

Потом я немножко вырос, стал почти взрослым, студентом, а Ленинград за это время снова сделался Санкт-Петербургом. Оказался в Питере, конечно, первым делом прошелся по Невскому, посетил Эрмитаж и Петропавловскую крепость, а также все прочие места «маст хэв», потом, конечно, поднялся на колоннаду Исаакиевского собора, вышел на сторону «Север», чтобы полюбоваться Сенатской площадью, Медным всадником и Большой Невой...

«Минуточку! А на том берегу – это что? Судя по всему – это как раз Васильевский остров, но тогда он вон какой большой, получается! Практически целый мир... и до самого Финского залива! О как...»

У меня даже карты города не было, до того по «классическому Питеру» я и так легко перемещался. «Интересненько... Надо бы попробовать, исследовать детально, раз уж такое внезапное открытие случилось...»

 

 

 

Сказано – сделано. В тот же зимний вечер сел на метро, отыскал на схеме станцию «Василеостровская», доехал, поднялся наверх.

Зима, вечер, давно уже стемнело, снег и ветер тоже по «питерской классике»: в какую сторону ни повернись – всё равно лупят прямо в лицо! Наверное, не лучшая погодная обстановка для знакомства, но в итоге получилось ровно наоборот.

Стою, размышляю. Не лучше ли вернуться в тепло метрополитена и «материковой части»? Вдруг рядом – мужчина такой, с мобильным телефоном, по-питерски – с «трубой», а «трубы» тогда еще были сравнительной редкостью у народонаселения.

«Да, это я, привет! А я здесь, на Ваське! Да, вот завёл себе трубу, номер мой запиши скорее, девятьсот один...» В ту пору каждый новоиспеченный владелец «трубы» считал своим долгом ознакомить с этим фактом абсолютно всех своих знакомых.

А меня от этой его реплики прямо «пробило» в хорошем смысле: «На Ваське! Какая прелесть! Он про него прям как про живого человека говорит...»

Да, я знаю, что не все василеостровцы в восторге от этого обращения «Вася – Васька», но мне сразу понравилось, так что потерпите, иногда я буду называть его именно так.

Потому что Васька – как будто ожил! И сразу предложил свою дружбу: «Приехал познакомиться? Отлично, я Вася. Пойдем, я покажу тебе...»

 

 

 

...В тот вечер я прошел его весь. Сквозь снег и ветер, по всем трем его главным проспектам, до самой станции «Приморская», и еще дальше, до самого Финского залива. Что удивительно – вот не устал ни капельки, и совсем не замерз! Хотя километраж вышел приличный. Но вот есть у Васильевского острова такое чудесное свойство: по нему как-то движешься легко и свободно, почти летишь... Вот за это и полюбил. Ну, в том числе.

Говорят, на Васильевском острове особенно нечего смотреть, ну, помимо Стрелки и ее ближайших окрестностей. Но я скажу так: Васильевский – удивительное место, но он не «про глаза». Васильевский – он не «про посмотреть», а «про подумать». Вот подумать о чем-то своем и вообще о чем-то хорошем – это на Ваське получается очень здорово, и как-то очень естественным образом. Просто идешь, и вдруг опа! – и думаешь о чем-то хорошем! И за это я тоже его очень люблю.

И даже так скажу. Васильевский – он не «про голову», а «про сердце». Чем меньше стараешься понять логику, тем лучше чувствуешь, что какая-то мистическая логика в Васильевском острове все-таки есть. Не зря же тебе однажды открылся этот «вид сверху» и послан был мужик с «трубой»!

А еще после того, как пройдешься по Васильевскому – непременно приснится какой-нибудь хороший сон, вот это прям железно. Был бы я поэтом – я бы непременно сочинил бы целый цикл, и назвал бы его «Сны Васильевского острова», вот именно так. Я описал бы все свои путешествия по Васильевскому, все истории и приключения, которые там случились, а их очень много, начиная с того самого мужика с «трубой» и «Я на Ваське!». И это были бы отличные стихи, даже жаль, что я не умею их сочинять.

Наверное, у меня не очень получилось объяснить, за что я люблю Васильевский остров... но я же сразу сказал, что даже Иосиф Александрович Бродский подчас испытывал трудности с выражением собственных чувств, а уж он-то по Васильевскому острову признанный специалист!

Так что скажу просто: люблю Васильевский за то, что он есть.