на фото: Галина Стельмах справа
АнАлДи: Сначала коротко о себе, о своей жизни.
Галина: На самый первый вопрос о биографии хочу сказать, что она у меня довольно простая. Я родилась в Москве. Здесь же закончила школу, потом – инженерно-строительный институт ( специальность - инженер – строитель тепловых атомных электростанций). Около 16 лет моя работа была связана с этим . Потом, в середине «лихих» 90-х, я сменила профессию и с тех пор работаю в сфере дизайна интерьера на разных должностях. Замужем, у нас взрослый сын.
АнАлДи: Как вышло, что общение с музыкантами стало делом твоей жизни ?
Галина: Это, наверное, громко сказано, но, действительно, это очень значимая часть моей жизни. Началось с того, что еще в подростковом возрасте я услышала «Веселых ребят» и «Самоцветы». А до того, как и все тогдашние дети, смотрела мультфильм «Бременские музыканты». И когда я увидела Ирину Шачневу, мне показалось, что это принцесса из сказки появилась на сцене. А Валентин Дьяконов был очень похож на того самого принца. Еще раньше у своих друзей я слышала на пластинке ВИА «Весёлые ребята» песню «Легко влюбиться». Голос исполнителя песни завораживал . В 1972 году в « Самоцветах» появился Юрий Петерсон, тот самый голос с пластинки, и на этом всё как бы замкнулось.
В 14 лет мне подарили проигрыватель на день рождения, а друзья, знакомые подарили пластинки. И так получилось, что это, в основном, были записи « Самоцветов», которые очень понравились.
Ещё через год побывала на их концерте. Это было за несколько дней до распада, когда они ушли от Маликова и организовали ансамбль «Пламя». Появилась безумная мечта стать подругой Ирины Шачневой. И, где-то, через год мы познакомились.
Все эти годы посещала, конечно, концерты и других известных ансамблей, театр, тематические мероприятия. Но ВИА «Пламя» был родным, своим. Находясь в зрительном зале, переживала за них всех и за каждого в отдельности. Потом появилась семья, родился сын, и я немного отошла от этого увлечения. Но где-то в 2010-2011г. получалось так, что бывших участников ансамбля стала встречать просто так на улицах, в разных местах города. Как будно, сама судьба сводила меня с ними.
Эти люди очень талантливые. Время показало, что творчество ВИА заслуживает того признания, той популярности, которые у них были, несмотря на критику, что звучала в их адрес. Ведь до сих пор помнят те песни, до сих пор у них есть поклонники. И мне хочется как можно дольше сохранить мир нашей юности, возможность общаться тем, чьи молодые годы прошли под эту музыку.
АнАлДи: Каковы в жизни твои друзья – музыканты, какие у них пристрастия ( кроме музыки), и нет ли у них признаков «звездной болезни»?
Галина: Они такие же люди, как все. Любят свои семьи, детей, у некоторых уже есть и внуки. Кто-то увлекается компьютером, кто-то – рыбалкой. Мужчины любят футбол. Ирина Шачнева увлекается живописью, театром, классической музыкой. Очень любит животных и умеет за ними ухаживать. У неё три кошки.
Признаков «звездной болезни», честно говоря, ни у кого из них не замечала. Их популярность зарабатывалась большим трудом, а не покупалась. Поэтому и нет почвы для « звездной болезни». Хотя, конечно, безумная популярность оказала влияние на характер. Ведь были толпы поклонников, которые их повсюду говоря нынешним языком «доставали». Это непростое испытание для каждого человека.
АнАлДи: А теперь поговорим о жизни сегодняшней России. Как ты лично пережила голодные бандитские 90-е, безвременье нулевых?
Галина: Конечно, 90-е были трудными. Но я старалась помнить надпись на перстне царя Соломона: «И это пройдет». Было понимание, что времена мы не выбираем, надо жить здесь и сейчас, делать то, что необходимо для себя и близких. Многое приходилось делать своими руками. В 1994 году я ушла с работы (Атомэнергопроект), потому что отрасль не развивалась, зарплату не выплачивали.
В 1993 г. сын пошел в школу и требовал много заботы и внимания, а сидеть с утра до вечера на работе и, при том, бесплатно - это как-то неправильно. Я, уйдя с прежней работы и устроившись в коммерческую фирму менеджером со скользящим графиком , смогла уделять много времени сыну, водить по различным кружкам и секциям, работала в родительском комитете класса. Принимала активное участие в работе кружков, где занимался сын. Например, в деятельности театральной студии «Русская сказка». Студия была фольклорная – дети приобщались к народной культуре, ставили кукольные спектакли, персонажей которых делали сами. Выступления записывали на радио, телевидении.
И вот вспоминается такой случай, что называется, «смех сквозь слезы». Денег не было в то время ни у родителей, ни у студии даже, иногда, на самые, казалось бы, необходимые вещи .
Так вот, однажды к нам приехала телевизионная группа с Первого канала снимать спектакль. Надо сказать, что замок в подсобной комнате, где всегда мы оставляли свои вещи и где хранился реквизит, « барахлил». Мы знали, как его надо закрывать, чтобы потом открыть. Но одна «новенькая» родительница, закрыла комнату, провернув ключ на два оборота. А ведь телевизионщики оставили там свои вещи! Я была в ужасе : как открыть комнату, чтобы гости забрали свои вещи?! Весь спектакль стояла у двери и крутила ключ в замке, думая лишь о том, чтобы дверь открылась. И буквально за 5 минут до окончания съемки она открылась, и мы не опозорились. Вот примерно так и жили.
Ну а теперь о нулевых. На самом деле в России они не были безвременными – был подъём экономики. С одной стороны, в 1998 г. в России был дефолт. Это, конечно же, ужасное событие. Большинство людей потеряли свои сбережения, многие фирмы закрылись, цены возросли в несколько раз. Было время очень непростое. Но, с другой стороны, это послужило толчком к развитию собственного производства, промышленности. Раньше ведь все завозили из-за границы и продавали здесь, а теперь производство налаживалось у нас, в России. Можно сказать, что годы были поступательными, позитивными.
В 2006 г. в Кремлевском Дворце был грандиозный концерт, посвященный 35-летию « Самоцветов». Это было дорогостоящее мероприятие, и на него нашлись спонсоры, деньги.
АнАлДи: Как ты оцениваешь те события, что происходят сейчас в России?
Галина: Наверное, надо конкретизировать, о каких событиях идет речь. Россия живет обычной жизнью: взрослые работают, дети и студенты учатся. Конечно, жизнь достаточно трудная, и хотелось бы, чтобы такая богатая страна, с такими ресурсами, жила гораздо лучше. Но пока как-то не получается. У большинства россиян есть надежда на то, что изменения к лучшему обязательно будут.
Россияне деятельность Президента оценивают по-разному. Как говорится, сколько людей - столько и мнений. Но уровень поддержки остается достаточно высокий. Не такой, как раньше, потому что люди ждут качественного изменения жизни. При Путине остановилось падение страны, но нет еще того подъема, который должен быть. Ведь, повторюсь, страна богата и ресурсами, и людьми , и, как говорится, сам Бог велел, чтобы уровень жизнь этому соответствовал.
Уровень поддержки высокий еще и в связи с последними событиями на Украине . У нас не все хорошо, но, слава Богу, нет того, что происходит там.
АнАлДи: Что ты думаешь о либерастах в России?
Галина: Я думаю, что их нигде не должно быть: ни в России, ни в мире. Так же, как и не должно быть преступлений, других негативных явлений. К сожалению, они есть, и с ними надо бороться и Президенту, и гражданам, которые не имеют отношения к государственной власти. Это очень сложно, пока никто не придумал, как побороть это явление.
АнАлДи: У меня в Дневнике большой раздел кулинарных рецептов. Любишь ли ты повозиться на кухне? Если да, то порадуй читательниц моего Дневника каким-нибудь кулинарным изыском.
Галина: Для женщины, имеющей семью и не имеющей домработницы, - это суровая необходимость. Любишь не любишь – кормить семью надо. Поэтому немало времени приходится проводить на кухне. Я прежде всего придерживаюсь таких принципов: мы живем не для того, чтобы есть, а едим для того, чтобы жить. Еда должна быть здоровой и полезной.
Мы с мужем много лет на завтрак едим овсяную кашу – без соли и без сахара. В остальном едим как можно меньше жареного, копченого и соленого. Если картошка – то это пюре или сваренная в мундире, а потом обжаренная с мелко нарезанным луком и чесноком. Если предвидится выход из дома, то только с зеленью. Всегда думаю о том, чтобы продукты не приносили вред ни мне, ни моей семье.
Могу поделиться рецептом своих котлет. Этот рецепт удобный и универсальный. Особенно для занятых работающих женщин, которым всегда не хватает времени.
Нужно взять фарш курицы или индейки. На один стакан фарша три четверти стакана риса, он отваривается, чуть-чуть можно не доварить. Рис охлаждается, смешивается с фаршем, туда добавляются мелко нарезанные 3-4 луковицы, пара зубчиков чеснока. Кто любит зелень, можно чуть добавить мелко нарезанный укроп. Очень хорошо приготовить с вечера и поставить на ночь в холодильник. Фарш схватывается, рис разбухает. После формируем котлеты, обваливаем в панировочных сухарях и обжариваем. Как видим, в этом блюде все вместе: и мясо, и гарнир. Если едим дома, можно добавить тушеную капусту или обжаренный картофель. Очень удобно брать с собой на работу или в поездку.
И еще хочу вспомнить интересный рецепт, который возник спонтанно. Мы говорили о тяжелых 90-х и о том, что мой сын занимался в театральной студии. У них тогда было очень много выступлений, концертов. Концерты были выездные, и детей было, как правило, до 10 человек. Преподаватель просила , чтобы родители давали каждому ребенку бутерброды по количеству участников. Таким образом, когда мы их кормили, каждый ребенок получал по одному разному бутерброду. Никому не было обидно, и все были накормлены. Я была внештатным администратором этой студии и отвечала за некоторые организационные вопросы.
В 90-е денег не было, зарплаты часто люди подолгу не видели. А концертов было много. Иногда по две недели каждый день. И я придумала такой рецепт. Надо сказать, что родители моего мужа жили на юге и у них была дача. Свекровь передавала нам ароматные сухофрукты: яблоки, персики, абрикосы. Перед каждым концертом я их замачивала, потом мазала белый хлеб маслом, сверху клала сухофрукты и посыпала сахаром. Эти бутерброды детям очень нравились. Каждый раз, когда мы ехали на какое-то мероприятие, ребята у меня спрашивали: « Галина Маратовна, а бутерброды с фруктами принесли?» Я отвечала: «Да, да, конечно!» История с моими бутербродами напоминает поговорку: « Голь на выдумку хитра». Тем более, согласитесь, такой бутерброд был гораздо полезнее, чем с какой-нибудь колбасой с сомнительного состава.
Считаю, что в приготовлении еды, как и во всяком другом деле, надо проявлять творчество .
АнАлДи: Что ты предпочитаешь из пищевых продуктов? И что из них для тебя табу?
Галина: Я предпочитаю кислые ягоды и фрукты: клюкву, вишню, лимоны, мандарины, апельсины, киви. Ну табу–соленые, копченые продукты, жирные торты. Особенно сейчас. Если в молодости все, как говорится, сходит с рук и с лица, то теперь, если что-то не то употребишь с вечера, наутро результат налицо, вернее на лице. Поэтому исключаю то, что явно вредит.
АнАлДи: Какую национальную кухню предпочитаешь? Почему?
Галина: Мне кажется, сейчас очень интересная японская кухня. Она стала очень модной. Открываются японские рестораны. Мне нравится то, что в блюдах много морепродуктов. Это очень полезно. Может, поэтому в Японии самая большая продолжительность жизни.
АнАлДи: Попутно – что любят кушать в повседневной жизни Юрий Петерсон и Ирина Шачнева?
Галина: Это люди, которые большую часть жизни провели на гастролях, особенно в советское время, когда вся еда была качественная, натуральная, но дефицитная, особенно в небольших городах, и, конечно, им выбирать и привередничать не приходилось. Нельзя было относиться к еде «это я не люблю, это я не буду…», на гастролях приходилось есть то, что было. По поводу Юрия Леонидовича, это нужно было бы спросить, если бы не случилась трагедия и не ушла из жизни супруга, у неё. Они вместе прожили 46 лет… Это очень важно - муж приезжал домой после длительных гастролей, он должен был чувствовать себя уютно, чтобы на столе была вкусная еда, которая ему нравится. Ольге Ивановне как-то удавалось совмещать свою работу на различных руководящих должностях с заботой о семье.
Я могу сказать, что Юрий Леонидович из еды не любит, он об этом написал в своей книге. Там есть небольшая глава, которая называется «Запах рижской жизни». Он пишет о том, что в первые послевоенные годы в Риге (вообще-то, вся страна в первые 10-15 послевоенных лет жила достаточно тяжело) в основном ели рыбу, потому что была возможность купить её у рыбаков. Когда они занимались промышленным ловом и выполняли план, то могли продать рыбу людям. Причём рыба была высококачественная, такие ценные сорта, как красная рыба. Юрий Леонидович говорит о том, что в детстве наелся рыбы на всю жизнь. И вот сейчас он её практически не ест.
Ну а Ирина, как и любая женщина, которая заботится о своей внешности, о своём здоровье, тоже очень избирательна в еде. Хотя всю свою жизнь она очень любит угощать, очень хлебосольный человек. У Иры часто в доме, на даче бывали гости. А лично мне нравится варенье, которое она делает из ягод, фруктов, что растут на даче.
АнАлДи: Какие книги любишь читать?
Галина: В наше время очень много плохой литературы, но, слава Богу, хорошая литература есть , и ее больше. Есть классика… Мне очень нравится Лев Николаевич Толстой. То, о чём он писал и как - это на все времена. Всем очень советую открыть «Войну и мир» и перечитать. Большинство людей «прошли» это произведение в школе, чтобы никогда не возвращаться к роману. А на самом деле там описана наша сегодняшняя жизнь. Кроме того, что там нет интернета и мобильных телефонов, человеческая психология не меняется, в целом человеческая природа неизменна.
В детстве и юности я прочитала много мемуарной литературы. Меня очень интересовало, как люди жили раньше, как всё создавалось то, что сейчас называется классикой. В возрасте от 16 до 20 лет я прочитала о Сергее Есенине всё, что вообще могла тогда найти.
Ещё знаковое произведение - это «Обыкновенная история» Гончарова. Там хорошо показано, как из самых заоблачных романтиков получаются циники, как может развиваться человеческий характер и о том, как жизнь меняет человека… Среди поэтов в юности очень нравился Эдуард Асадов. Когда началась перестройка, его пытались объявить наивным поэтом. А теперь, когда проходит время, понимаешь, что стихи Асадова были настоящими. Эдуард Асадов, прошедший войну, потерявший зрение, не потерял самообладания , смог жить дальше и помогать жить другим. Ну а из современников мне очень нравится Виктория Токарева, а иногда читаю даже Дарью Донцову, несмотря на то, что это называется «бульварная литература». Дарья очень талантливый, неординарный человек. И то, что она пишет, как-то Василий Аксёнов назвал «психотерапевтической» литературой. Её книги о том, что нельзя терять воли к жизни в любой ситуации, и надо ко всему относиться с юмором.
В Москве есть серия журналов, которые выходят еженедельно. Они называются «Истории из жизни», там печатаются реальные истории реальных людей. Бывают очень интересные зарисовки, ведь не секрет, что самый лучший писатель – это реальная жизнь.
АнАлДи: Наверняка у тебя есть такие афоризмы, которые тебя зацепили. Не поделишься?
Галина: Таких афоризмов очень много, так сразу и не вспомнишь. Ну вот один из последних – «Из прошлого надо брать огонь, а не пепел». Или вот – «Всё имеет предел, кроме человеческой глупости». Или – «Руководить - это мешать другим делать то же самое».
АнАлДи: Если бы ты (теоретически) родилась в другой стране, где бы ты хотела быть рождённой и почему?
Галина: Честно говоря, мне это сложно сказать, но я думаю, что в любой стране, где бы я ни родилась, главное - это родиться здоровым человеком, с нормальным оптимистичным характером. Хотелось бы жить в такой стране, где не был бы повышенный криминал, впрочем, все люди одинаковы и каждый человек может жить в любой стране.
АнАлДи: Если ты путешествовала за пределы России, то где тебе понравилось, а где нет?
Галина: За пределы России я выезжала немного. Честно говоря, по семейным обстоятельствам мне не приходилось путешествовать долго, да и все такие дальние поездки откладываю «на потом». А люблю я путешествовать по России, за последние годы мы с мужем объехали многие города «Золотого кольца». Вот недавно в честь своей жемчужной свадьбы, 30-летия семейной жизни, ездили в Питер, не так давно были на Валдае. Мне такие поездки дают энергетическую подпитку. Когда подходишь к зданиям, которым 300-500 лет, когда дотрагиваешься к этим стенам, понимаешь, что людям пришлось пережить очень много, но они всё выдержали. Приходит ощущение, что многие наши проблемы выеденного яйца не стоят…
Из ярких зарубежных поездок припомню 90-й год. Мы поехали в Германию, тогда это была ещё ГДР. Это было такое историческое время, когда ГДР была уже на излёте, мы там были в августе, а в новый год две Германии объединились. Были дней 10, жили сначала в Берлине, а потом в Лейпциге. На здании правительства был ещё флаг ГДР, там находился Эрих Хоннекер. Мы видели берлинскую стену, подъезжали к ней, потом сидели в кафе телецентра (это аналог нашего «Седьмого неба» на Останкинской телебашне), сверху смотрели на стену, которая разделяла на две части Берлин. В те дни стояла 30-градусная жара и было ощущение затишья перед бурей, казалось, что что-то должно случиться… Мы спрашивали у нашего гида про объединение Германии. Он сказал, что в ближайшие 100 лет это невозможно, а оказалось, что эти 100 лет были всего лишь четырьмя месяцами…
АнАлДи: Где в России тебе больше всего нравится? Нравится так, что ты, не задумываясь, туда переехала бы.
Галина: Мне, наверное, сложно представить, куда бы я переехала… Мы, москвичи, привыкли к своему городу. Максимум, переезжают куда-то за город, в ближнее Подмосковье, в свой дом … В любом месте России можно жить, главное, чтобы там не было плохой экологии. Раньше, во времена моих родителей, после окончания учебного заведения посылали во все концы страны. Это сейчас весь бывший СССР едет в Москву, а тогда … Вот последнее место работы моего деда по отцу было в Саратовской области, он был там начальником пароходства. Мой отец после окончания техникума был распределён в Ашхабад, потом к нему переехала его мама со своим младшим сыном, его сводным братом Валерием Кузьмичом Непомнящим. Мои родители потом из Ашхабада вернулись в Москву, а Валерий Кузьмич остался там. И там же началась его звёздная карьера, оттуда его отправили в Камерун.
Мои родители познакомились на Фестивале молодёжи и студентов, который был в 1958 году, оба были членами туркменской делегации. Через год они поженились, а ещё через год родилась я. Потом наша семья поехала на новое место работы отца, в город Борисоглебск Воронежской области. Первые годы своей жизни я провела там. И у меня очень хорошие воспоминания об этом маленьком городке. Там был большой двор, в который выходили гулять все дети, в городе все друг друга знали…Меня родители с двух лет брали на все киносеансы, в театр, потому что было не с кем оставить. Они рассказывали, что, когда я смотрела «Гамлета» в кино в малолетнем возрасте, то все две серии просидела не шелохнувшись. Отец ещё говорил: «Вот что значит настоящее искусство!» Когда я смотрела фильм «Королевство кривых зеркал», очень плакала в том месте, где мальчика кидали в темницу. Мне этот фильм казался очень страшным, взрослым. Сейчас хочется посетить этот город, посмотреть, каким он стал…
АнАлДи: Как любишь проводить своё свободное время? Есть ли какое-нибудь хобби, которому посвящаешь его?
Галина: К сожалению, свободного времени пока ещё не бывает- работа, семья, дела. Да и с московскими расстояниями, когда очень много времени уходит на дорогу. Когда-то я ходила два-три раза в неделю в бассейн, он тогда был на месте храма Христа Спасителя. Много лет мы прожили рядом с Измайловским парком, парк уже начинался через дорогу от дома, тогда я много каталась на лыжах. Сейчас тоже стараюсь придерживаться этих традиций, хоть и реже получается.
С Ириной Шачневой раз в месяц стараемся посещать театр. И опять же моё хобби - вокально-инструментальные ансамбли. Немного участвую в работе сайта «ВИА ЭРА». Там есть несколько сделанных мною интервью. Юрий Петерсон меня называет своим пресс-секретарём. Веду его страничку новостей, интернет – общение с почитателями. На концертах делаю съёмки для репортажей.
В материальном плане бывает по-разному. Как-то спросили одного миллиардера, состояние которого было 3,5 миллиарда долларов, хватает ли ему на жизнь, он ответил, что не хватает ещё 3,5 миллиардов. Хочется вспомнить ещё один афоризм – «Счастлив не тот, у кого всего много, а тот, у кого всего достаточно». Стараюсь придерживаться этого принципа.
АнАлДи: Как ты охарактеризуешь состояние платежеспособности России? Как живут пенсионеры?
Галина: Платежеспособность снизилась, когда поднялся доллар, но, все же, люди получают зарплату вовремя, пенсионеры получают пенсию. Конечно, каждому хотелось бы жить лучше.
АнАлДи: Твоё отношение к событиям в Украине? Особенно к тому, что Донбасс хочет стать частью России.
Галина: Мне прежде всего хотелось бы, чтобы война просто закончилась…Как говорил генерал Лебедь, «война – это самоподпитывающаяся система». Она не прекратится, пока люди не поймут, что её надо прекратить. События в Украине мне очень напоминают то, что ещё сто лет назад описывал Михаил Булгаков. Когда я первый раз в школьные годы смотрела на сцене «МХАТа» спектакль «Дни Турбиных», впервые , отодвинув в сторону всю советскую пропоганду, пришла в голову мысль, что все войны ведутся теми, кто, кроме своих амбиций, ничего не видят… Руководство страны должно заботиться о своих гражданах, а не о личном обогащении. У меня какое-то ощущение, что жители Украины за эти 25 лет после развала СССР не повзрослели. Главное отличие России и Украины в том, что в России народ всё-таки эволюционировал. И на многие провокации жители России не пойдут. Наших людей всё-таки трудно спровоцировать на гражданскую войну. Они понимают, что любая смута несёт только негатив и разрушения. У нас люди заняты делом и устраивать непотребные вещи у большинства нет желания. А по поводу того, что Донбасс хочет стать частью России… Если бы это было решено мирным путём и без катастрофических последствий, то ничего плохого бы в этом не было .

Источник первой публикации - www.via-era.narod.ru

Он полностью вошёл в репертуар, который остался без солистов. Станислав Черепухин – талантливейший музыкант. Черепухин проработал 3.5 года, а Редько очень долго до середины 1983 года.
Когда убрали Генбачёва, пришёл Виктор Дегтярёв, тоже достойнейший музыкант, который очень долго работал. До тех пор, когда его опять же не убрал Березин.
От Маликова мы сами ушли, а Березин убирал всех, когда у него появлялось такое желание. Я сама проработала в «Пламени» до 1989 года, а потом меня тоже выкинули, со мной не заключили договор. Мы же всегда заключали 31 декабря договора на следующий год. В конце 1988 года, я узнаю, что с 1 января 1989 года меня в Росконцерте больше нет.
Это был предательский поступок. Месяца за три до случившегося я поняла, что происходит что-то непонятное, например, меня не берут в коммерческие поездки. Я подошла к Сергею Березину и спросила:
-Серёжа, скажи откровенно, я не буду цепляться, не буду никуда жаловаться и прочее. Если ты собираешься меня увольнять, то я начну подыскивать себе работу.
Он всплеснул руками и воскликнул:
-Ира, как ты могла так подло подумать! Мы с тобой прошли Афганистан. Мы с тобой столько лет вместе отстояли на сцене, с 71 года, столько вместе проездили. Работай хоть до смерти! Даже если у тебя что-то когда-нибудь случится с голосом, то ты будешь репетировать с новыми людьми.
До моей «смерти» оставалось три месяца. Я узнала, что меня уволили, когда мне позвонили из «Росконцерта» и сказали:
-Заберите свою трудовую книжку, потому что Вы у нас больше не работаете.
Я была в шоке и в ужасе. Когда я приехала забирать трудовую книжку, то спросила:
-Почему?
Мне ответили:
-Потому что Березин не заключил с Вами контракт, сказав, что Вы собираетесь заняться сольной карьерой.
-Я! Заняться сольной карьерой?!
-Да, он так говорил.
То есть двойная была подлость. Я в диких слезах вышла из Росконцерта, не зная, что делать. Меня трясло и колотило. Я, захлёбываясь, позвонила Славе Малежику, который тоже долгое время, почти восемь лет, проработал в ансамбле «Пламя». Он сказал мне:
-Ира, не переживай. У меня сегодня сольный концерт в Лужниках. Приезжай туда, мы с тобой обо всём переговорим.
Вечером я была у него, и с этого началась другая история.

Ирина Шачнева и Сергей Березин:
- Мы с тобой столько лет вместе отстояли на сцене...

-Дальше я как раз хотела спросить о появлении в ансамбле «Пламя» в 1977 году Вячеслава Малежика и в 1978 Валерия Белянина.

Это очень яркие артисты, непохожие на всех тех, кто был до этого в «Самоцветах» и «Пламени».
Это правда, особенно Вячеслав Малежик. По тембру голоса он очень отличался и очень тяжело входил в репертуар ансамбля «Пламя». Он был такой «белой вороной» в коллективе.
В одном из интервью он сказал, что за все годы работы так и не почувствовал себя в ансамбле своим. Ему очень было тяжело. Те песни, которые мы пели, были для него немножко инородны. Мы из «Самоцветов» перешли в «Пламя»: то же звучание, стиль и так далее, а он чувствовал себя не уверенно, даже со своими сольными песнями плоховато проходил и очень переживал.
Тогда я решила ему предложить спеть вместе «Под музыку Вивальди». Юра Петерсон тогда даже обиделся:
-Почему в дуэте не я, а Слава?!
Сейчас это вспоминать смешно, а тогда было не смешно, но всё же удалось уговорить Юрия, чтобы он перестал обижаться. Я сделала аранжировку. Песня проходила на стон под шквал аплодисментов, которые очень нужны артисту, чтобы утвердиться на сцене, почувствовать, что ты нужен, что ты интересен зрителю. С этого момента у него был всплеск, он начал сочинять такие блистательные песни! Я ему всё время говорила, даже гнала:
-Уходи из ансамбля «Пламя». Ты должен начинать сольную карьеру.
Он сомневался, получится ли, а я говорила, что всё у него будет хорошо. Всё время спрашивала:
-Ты подал заявление?
Он отвечал:
-Что ты меня всё время прогоняешь?
Но я чувствовала, что ему надо уходить.
Мы с ним даже ходили показывать его песни другим артистам, как например «Двести лет…», но они как-то их не воспринимали. После говорили:
-Вот мы были идиоты, что сразу не поняли, что это настоящий шлягер !
Потом Слава, наконец, ушёл, сделал себе имя и замечательно работает до сих пор. Он прекрасный человек, прекрасный музыкант и я его очень люблю.
Валерий Белянин пришёл к нам из ансамбля «Акварели». Там тоже все было немного по-другому, но он быстро освоился в коллективе.
У него высоченный тенор, в диапазоне, очень сильный. У нас таких никогда не было. И сам он с таким русским лицом, высокий, красивый, очень артистичный. Он очень быстро и точно вошёл в репертуар ансамбля.

-А Игорь Никитин?

Игорь Никитин - музыкант и ещё занимался административной деятельностью.
Ему иногда приходилось делать непопулярные вещи - налаживать дисциплину, наказывать за опоздания. Все мы музыканты - немножко разгильдяи, и ему приходилось это делать, хотя в душе он наш мужик, родной, но без этого не обойтись. Сейчас я это понимаю, как и то, что он очень справедливый и душевный человек. Когда надо мной в ансамбле «Пламя» сгущались тучи, он как мог, пытался помочь.
В то время он часто приезжал к нам в гости. Когда ещё не был женат, то со своими девушками. Мы зависали на двое-трое суток в городской квартире, а летом приезжал и на дачу.
В то время не было мобильников, а когда как-то понадобилось выйти из отпуска на несколько дней раньше. Игорь поехал к нам на дачу, чтобы нас с Юрой Редько забрать, но не забрал. А сам остался там же. Березин изнервничался: Шачневой с Редько нет, надо уезжать в поездку, а ещё и Никитин пропал - уехал за ними и тоже исчез. Собрался кого-то ещё послать, но никто из остальных точно не знал, где моя дача, и он побоялся, что следующий тоже пропадёт.
А нам так было хорошо, и так не хотелось уезжать!
С Игорьком у меня связаны очень приятные воспоминания. Сейчас я знаю, что он работает в музыкальной школе. Дай Бог ему здоровья.
К сожалению, я очень давно его не видела, а очень хотелось бы встретится.
-Когда распался Ваш первый брак с Алексеем Шачневым и образовался второй с Юрием Редько, то все вы вместе продолжали дружно работать в одном коллективе?

Да, и бывший и настоящий муж были в ансамбле «Пламя». И нас при этом даже за границу выпускали. Березин тогда очень волновался, вдруг будут проблемы. Когда проходили собеседование перед выездом, то я была счастлива, что меня спрашивали только о мужьях. Других спрашивали про политику: кто, где, чего.
Я, готовясь к этому, все отрепетировала про советскую ячейку и молотила об этом казённым языком! Выслушав они сказали, как в фильме «Покровские ворота»:
-Ну что ж, высокие отношения !

-ВИА «Пламя» совершал очень много поездок. Не только такие, как в Польшу, Болгарию, но даже в Мадагаскар, а самое страшное, что и в горячие точки – Никарагуа, Афганистан.

Да, это были горячие точки. В Никарагуа была революция. Где-то там постреливали, но на сторонний взгляд, больше пили, гуляли, веселились.
Афганистан – это были очень серьёзные поездки. Настолько серьёзные, что после них я не могла выходить на улицу, видеть, что здесь мир, молодёжь учится, работает, ходит в джинсах на дискотеки, а там такие же мальчишки гибнут.
Мы работали в госпиталях, а они без рук, без ног сидят, такие же мальчики по 18-20 лет. Там каждый день на грани жизни и смерти. Здесь об этом не задумываются, могут пьяными ехать на машине за рулём, надеясь, что ничего не случится. А там приходиться думать, день прошёл, все живы и это уже хорошо.
Как-то было, мальчишки в Афганистане уходили в разведку. Накануне они скинулись и купили мне очень красивые часы и отрез на платье. Это самый дорогой подарок в жизни, который я когда-либо получала. Я им говорю:
-Ну зачем же вы так потратились!

-Это они куда-то в город выходили?

Ну да, сами выходили или могли попросить жену какого-нибудь офицера. Они и джинсы, дублёнки и другую одежду покупали. Им самим это не разрешалось вывозить в Союз. Я у них забирала, перевозила в Москву, потом всё отправляла их родственникам посылками по разным городам Советского Союза.
В разведке они могли все погибнуть. Они попросили меня наговорить на магнитофончик, чтобы взять запись с собой. У меня был ком в горле, я даже не помню, что я говорила. Но я только молилась, чтобы они все вернулись домой. Всё время молилась!
Мы работали концерт уже в другом месте, а я до этого попросила их начальство – генералитет в штабе, чтобы про этих мальчишек мне рассказали.
Вдруг после концерта меня подзывают к телефону. Оказалось, что звонит один из них и говорит:
-Ирина, мы все живые, все вернулись.
Я закричала в трубку:
-Мальчики!
И тут начала плакать. Он говорит:
-Зачем ты плачешь? Мы же все живы!
Я говорю:
-От счастья.
Один из ребят, с которым там познакомились, потом даже писал мне письма и я ему отвечала. Он сам русский, зовут Серёжа, но жил в Душанбе, а в Афганистане служил сверхсрочную. Это была моя личная охрана, такой весь бравый десантник, на одной руке крутит автомат! Я и ему через границу тоже кучу вещей перевезла. Что делать, раз им не разрешали.
Он как-то даже присылал из дома посылку с фруктами. А потом всё как-то затихло. Как это обычно бывает, когда нас всех жизнь разводит. Женился, наверное, дети пошли, не до того стало.
Вот такие поездки – очень серьёзные. В них задумываешься о жизни. Самое тяжёлое – это выступать в госпиталях. Это можно сойти с ума.
Мы же не должны петь за упокой. Мы должны делать хорошую программу, весёлую. А я помню, что у Славы Малежика слёзы в глазах были и у меня тоже. Мы даже пели какие-то рок-н-роллы, «Битлз». Там в смысле репертуара было посвободнее. А они культями аплодируют. Это видеть невозможно. Я иногда убегала за кулисы, чтобы сдержать рыдания.
Трудно было потом возвращаться в Советский Союз и наблюдать спокойную мирную жизнь, когда там гибнет столько мальчишек.

-А какой была поездка на Мадагаскар?

О, это был рай земной. В те времена на Мадагаскар съездить, всё равно, что на Луну слетать. Никто не верил, говорили:
-Как, на какой Мадагаскар, ладно врать-то…
Это была поездка от комсомола, несколько концертов, всё время у бассейнов, у океана. Роскошная экзотика, омары, ананасы – всё то, чего мы здесь никогда не видели.
Мальгаши – очень добрые люди, всё время улыбаются. Мы тоже ходили в разных парео, ходили во французский ресторан на берегу моря, ели всякую диковинную еду.

-А прививки от чёрной оспы делали?

Это мы ещё раньше, когда на Кубу ездили в 1972 году, и от чёрной оспы, и от жёлтой лихорадки. Ходили все с громадными блямбами на руках.

-Ваше участие в культурной программе Олимпиады-80 . Я помню, что оно было очень активным.

Да, очень активным, причём в обязательном порядке. Если бы захотели взять отпуск на это время, то никто бы не разрешил. Все артисты работали. Было очень много концертов. Очень много гостей было в столице. Люди много ходили не только на спортивные соревнования, но и на культурные мероприятия.
Во время Олимпиады москвичам, которые не уехали из города, и тем, кто приехал в Москву очень повезло. А приезжало очень много гостей со всех концов страны и из других стран. Это как будто было время коммунизма. Всё чисто, красиво, весь город завалили товарами и продуктами, которых раньше не было и всё было очень дёшево, никаких очередей. Город был закрыт, нельзя было приехать просто так, только по специальным приглашениям. Всегда всё приходилось «доставать», а тут можно было пойти и купить. Это было очень непривычно.

-А как решалась проблема концертных костюмов в условиях тотального дефицита? Сценическая одежда у разных ВИА была, в основном, однотипная, но к Олимпиаде у вас появились новые интересные костюмы, причем для каждого артиста был сделан свой фасон с учётом его фактуры.

Белые атласные? Это мы шили с помощью знакомой портнихи по собственной инициативе и за свой счёт.

-Тогда уже стали разрешать?

На Олимпиаду вообще всё разрешено было, якобы у нас полнейшая свобода. Даже андеграунд весь вышел на поверхность, очень много групп появилось, которые с 1980 года обрели сцену. Раньше их запрещали, а теперь это, наоборот, приветствовалось, чтобы показать иностранцам, что у нас нет никаких запретов. А потом это всё так и осталось, может с небольшими ограничениями.
Костюмы, которые шил нам Росконцерт, были отвратительные. Так виделось начальству. Если бы мы захотели в джинсах выйти, нас бы погнали метлой, если бы я в короткой юбке – метлой. На худсоветах требовали длинное платье, длинный рукав.
Как – то нас худсовет прослушивал перед поездкой в Афганистан. Там же очень жарко, у меня было длинное платье, но рукав недлинный и вырез был, но чуть больше, чем у водолазки. В худсовете женщина, которая была одета по моде 50-х годов с халой на голове встала и сказала:
-Ну как Вы можете поехать и выступать перед бойцами в таком виде!
Я говорю:
-Там жарко, это летнее платье!
А она так меня начала чехвостить! Правда, потом встали мужчины и заступились:
-Надо ещё больше сделать вырез, чтобы поддержать наших солдат!

А ребятам нужно обязательно было быть в пиджаках, иначе не солидно !!! Пусть жара страшная, всё равно стой в пиджаке, а то как же ты в рубашке-то будешь! Столько подобных глупостей на этих худсоветах от разных бабушек и дедушек выслушивали, хотя и хорошее о них я тоже уже говорила.
Сейчас я тоже могу сказать, что бывают переборы – иногда и без трусов на сцену выходят, это, конечно, противно. Но мы-то должны были быть как человек в футляре, и в худсоветах тоже сидели люди в футлярах:
-Как бы чего не вышло…
Им и самим это, может быть, не нравилось, но вдруг кто-нибудь из обкома партии придёт и скажет:
-Как пропустили ?!
Поэтому, на всякий случай лучше «не пущать».

-А где платья для сцены удавалось добывать?

Это или у фарцовщиков, или привозили откуда-нибудь. Что-то мне шили. Конечно, лучше было что-то фирменное, покупное, но очень трудно было доставать.

-Когда у солистки ансамблей «Акварели» и «Музыка» Марины Райковой спросили, кто из солисток вокально – инструментальных ансамблей производил наиболее благоприятное впечатление, она ответила : «Ирина Шачнева. Чувствовалось, что кроме таланта, она ещё и много работает».
Как при таком напряжённом концертном графике удавалось успевать повышать свой профессионализм?
Как ребятам удавалось учиться одновременно с работой в ВИА?

Честно говоря, не будем делать из ребят героев учёбы, говорить высокие слова о том, как им было трудно. Учились они так: приезжали, сдавали экзамены, им ставили оценки. Ничего такого особенного они не делали. Я тоже специально не работала над собой. Я серьёзно отучилась до прихода в ансамбль и пришла с дипломом. Но всё же, наверное, повышала свою квалификацию, потому что без конца делала оркестровки, аранжировки. Мне говорили:
-Ира, ты должна эту песню сделать.
И всё, я это делала. Нравится не нравится, хочется – не хочется, но я делала работу, которую мне поручали, потому что работала в коллективе.
________________________________________
-Эксперименты Сергея Березина - «Время пик» и «Кинематограф». Какие были трудности при выпуске этих программ и дисков ?

С выпуском дисков особых трудностей не было, а песня на стихи Юрия Левитанского «Каждый выбирает для себя» исполнялась даже во время первого моста с Америкой. Я сама в концерте не участвовала, но сидела там в зале. Мы видели, как это всё там показывают в США, это было тогда совсем ново и необычно…
Трудности были со сценической программой «Кинематограф». Наша публика привыкла к совершенно другому: чтобы в концерте просто была одна песня за другой, а здесь был спектакль. Для многих это было трудно, стихи сложные, была драматургическая линия, мелькали какие-то паруса, картины. Кто-то говорил:
-О, это шаг вперёд!
А другие:
-Ну к чему всё это?
Потом это не прижилось. У вокально - инструментального жанра свои законы, а это ближе к мюзиклу. И как это всё перевозить, мы же без конца гастролировали?
Настоящего успеха не было, хотя и ставил спектакль Вячеслав Спесивцев. Но что попробовали, это хорошо. В первом отделении был спектакль, а во втором обычные песни. Люди спрашивали в первом отделении:
-А песни будут?
Хотя в спектакле тоже были прекрасные песни, но их не все воспринимали.
Мы потом взяли несколько песен из этой программы, и они великолепно проходили: «Квадратный человек», «Путеводная звезда» (Душа) и другие.

-Насколько было сложно исполнять и записывать на диск песни участников ансамбля, которые зачастую были намного лучше, чем песни членов Союза Композиторов?

Записывать на пластинку было очень сложно, потому что весь худсовет - это члены Союза композиторов. Человек же слаб, завистлив, особенно если песня лучше. Такую песню надо обязательно сгноить.
Но Березину всё же удавалось кое-что пробивать. Слава Малежик записал свои песни, Юра Петерсон. Даже я записала свою песню, хотя особенно и не просила. Про свои песни я всегда говорила, что у меня много песен и обе хорошие.
У меня есть 2-3 песни, но я не композитор. Писать такое, как иногда бывает-берёшь диск и невозможно ничего прослушать во второй раз?
Думаешь, Боже мой: он и композитор, и поэт, и певец - просто гений, но слушать невозможно. Мои песни хорошо проходили в концертах, но я все-таки чувствовала, что недотягиваю до уровня лучших песен ансамбля, чтобы народ их запел. Все-таки, моё дело, которое мне больше подходило – аранжировки, а не композиторство. Я могла бы, как многие, наколбасить по 15 песен в день, и музыку и стихи, вроде: «пришла-ушла», «звезда - метла», но это стыдно и несерьёзно.
У нас был такой уровень песен, что их пела вся страна и до сих пор их помнят. Песни должны были быть в десятку, а не на пятёрку или семёрку. У настоящего композитора есть страстное желание писать, а у меня такого не было.

-Это как у Вячеслава Малежика? Песни сыпятся как из рога изобилия и плохих практически не получается?

Да-да-да!!! Он не может без этого жить, всё время занят сочинительством. А я с этим завязала и прекрасно себя чувствовала.

-Сейчас я задам сложный вопрос. А можно ли какой-либо состав «Самоцветов» - «Пламени» назвать самым ярким и интересным?

Здесь кого-то выделить невозможно. Люди приходили – уходили постепенно и вливались в нашу эстетику.

-Часто, когда слушаешь вроде бы новую песню, часто улавливаешь в ней какие-либо уже известные музыкальные фразы из других песен, из классики. Насколько возможно сейчас сочинить что-то совершенно новое, непохожее на то, что было раньше, или это уже невозможно и всё уже придумано?

Это так было всегда. Всегда старшие на младших говорят, что мы это уже слышали. Плагиат существовал вечно, человек слаб.

-У меня всегда, когда слышишь что-то заимствованное, возникает вопрос это сделано сознательно или мелодия, что называется носится в воздухе и непроизвольно входит в сознание творца, как своя?

Может быть любой вариант: кто-то просто ворует, кто-то частично берет из малоизвестных произведений разных времён, думая, что этого никто не слышал, но всё равно находятся люди, которые это слышали. У третьих что-то звучит в голове и кажется своим. Четвёртый вариант, что здесь рядом и где-то далеко за тридевять земель люди сочиняют одно и тоже, так же как и одновременно открывают какие-то законы.

-В ваших концертах принимали участие разные конферансье до тех пор пока не появился свой постоянный Михаил Ерёмин.

В 70-80-е годы очень часто проходили концерты – дивертисменты, и мы во многих из них участвовали. Такие концерты всегда вёл конферансье. Там были разные жанры: разговорный, вокально – инструментальный , певцы, певицы, акробаты, танцоры. Сейчас таких концертов нет, это финансово невозможно, раньше у всех были ставки, а теперь у всех гонорары, очень дорогой концерт получится, сумма зашкалит.
Вместе с дивертисментами ушла профессия конферансье, есть только ведущие, а конферансье – это совсем другая профессия. Ведущий должен только объявить следующего участника (как сейчас обычно говорят: звезда, суперзвезда, легенда), а конферансье – это артист, он должен был иметь свои номера, он обязан быть в курсе всех событий. Что-то случилось сегодня, об этом заговорила вся Москва – он должен обязательно об этом упомянуть в концерте, всё это обыграть. Каждого артиста он должен был преподнести так шикарно, чтобы зал его встретил, а не просто объявить.

Конферансье вашего ансамбля Михаил Ерёмин даже представлял всех артистов ансамбля в стихах, например:
Ирина, с самых первых дней
Свою судьбу связала с нами.
Она при нас и мы при ней,
Из искры зажигаем «Пламя»!

Михаил Ерёмин был очень профессиональный человек, он был членом нашего коллектива. Он должен был в начале собрать публику, немножко их посмешить, пока они рассядутся, переговорят друг с другом, оглядятся, и подвести к выходу ансамбля, чтобы зрители активно зааплодировали. Во время концерта надо дать нам отдохнуть, переодеться на второе отделение, а он в это время делал номер. Хотя он работать будет 10-15 минут, репертуар у него должен быть на 30 – 40 минут, смотря какая публика сегодня в зале. У него должен был быть свой отрепетированный репертуар. Если, не дай Бог, что-нибудь случалось с техникой, он должен был выскочить и занять публику, чтобы ей было интересно.

Теперь мне хотелось бы вспомнить шефский концерт в апреле 1979 года. Я до сих пор больше всего благодарна именно за тот концерт, и за то, что вы с Юрием в тот день взяли меня с собой. Концерты ВИА «Пламя» в Москве проходили реже, чем мне хотелось, раз в несколько месяцев между гастролями, и я всегда канючила после афишных концертов, чтобы вы как-нибудь меня взяли на шефский. Тот апрельский концерт предназначался для студентов МГУ. Сама бы я туда не попала, поскольку училась в МИСИ.
Вы тогда не знали, что вас очень лихо подставил Росконцерт. Тот вечер должен был быть концертом авторской песни, вечером бардов, которые в то время были очень в моде. В нём должны были принимать участие Александр Дольский, Татьяна и Сергей Никитины, Александр Суханов, Вадим Егоров. Изо всех них появился только Александр Дольский, а вас направили заменять всех остальных.
Дольский отработал первое отделение. Я сидела в зале рядом с очень симпатичной женой конферансье Михаила Ерёмина Алёной. В антракте мы болтали обо всём.
Она рассказала, как однажды «Пламя» не успели из-за нехватки билетов на поезд добраться вовремя до нужного города, приехали только Вячеслав Малежик, Юрий Петерсон и её муж, Михаил. И вот они такой шикарный концерт устроили! Каждый из их музыкантов может запросто делать свой сольник! Их возможности гораздо шире, чем мы видим в обычных концертах ансамбля!
Совсем скоро пришлось убедиться в правильности её слов.
Во втором отделении вы вышли на сцену и начали свою программу, но студенты ждали бардов. Начался жуткий свист, крики, улюлюканье и т.д. Работать вам стало невозможно. Мы с Алёной схватились за руки и, практически, уже валялись под стульями от ужаса. Несколько минут, показавшимися жутко длинными, продолжалась эта вакханалия, вы замолчали.
Тут вперёд к микрофону, как на амбразуру, вышел Вячеслав Малежик с гитарой и запел свои авторские песни: одну, вторую. Шум стал затихать. Потом подключились все вы и концерт пошёл своим чередом, правда с некоторыми корректировками в сторону стиля авторской песни.
Шум прекратился, настала тишина, потом послышались сначала тихие аплодисменты, дальше всё больше и больше. Хулиганящие недовольные зрители на глазах превращались в благодарных слушателей.
Поскольку цветы в то время были дефицитом и, как теперь, их везде запросто не купишь, а подарить что-то очень захотелось, то двое ребят сбегали в буфет, купили бутылку шампанского и, после очередной песни, вынесли под аплодисменты её на сцену, вручив, кажется, Юрию Петерсону и пожав ему руку.
Удалось непростую, всегда считающую себя элитарной, в общем-то, капризную и, прямо скажем, вредную ( знаю наверняка, потому что мой муж тоже оттуда) публику МГУ сделать своими единомышленниками.
Заканчивался концерт бурными овациями. Если бы я не увидела всё это собственными глазами, то ни за что бы не поверила, что такое на самом деле может быть. Волшебная сила искусства и профессионализма! Особенно важно было увидеть это в юном возрасте – этакая прививка против боязни любых трудностей. Вышли победителями, но после концерта по всему было видно, как психологически нелегко досталась эта творческая победа.
Вы с Юрой тогда не бросили меня, 18-летнего «ребёнка» в темноте у Лужников и решили подвезти. Когда я садилась в вашу машину, то припомнила:
-Знаете, когда Слава сегодня на сцене вышел вперёд, то было видно, как у него руки дрожали.
Юра, обернувшись с водительского сиденья , обычно очень сдержанный в высказываниях и проявлении эмоций, ответил:
-А у меня до сих пор дрожат… .

Конечно, это нас подставили. Такая получилась подлянка со стороны начальства. Птичку поставили, что кого-то отправили и ладно. Туда пришла совершенно не наша публика. Пришла на авторскую песню. Это был мрак, просто ужасная ситуация. Мы тогда так были возмущены!
Вот ты можешь себе представить: допустим, люди пришли на роковый фестиваль, и вдруг выходят те же Дольский, Никитины – что будет?!!. Это же подлость так делать. А мы же были в неведении! Мы пришли, думая, что одно отделение мы, другое, скажем, «Синяя птица» или «Песняры», как-то так будет. А объявлено-то всем зрителям было - авторская песня. Это абсолютно иная публика. И вдруг мы там – «не пришей кобыле хвост»!
Слава Богу, что всё закончилось так хорошо. Что мы доказали свою профессиональную состоятельность. Ведь здесь хоть семи пядей во лбу будешь, но люди пришли на другое!
У нас было, что как-то мы ездили вместо Ободзинского. Это уже была середина 90-х… Должны были быть сольные концерты Валерия Ободзинского, с ним ещё два человека. И вдруг он заболевает. Мы тоже об этом толком не знали и вылетели на концерт в Воронеж. Опять же в Воронеж.
Концерт планировался в оперном театре, туда шли зрители, поклонники именно самого Валерия Ободзинского. Туда хоть Аллу Борисовну Пугачёву поставь, но зрители скажут:
-Извините, я купила билет на Ободзинского! Почему на сцене кто-то другой ???
Здесь люди просто начинают рога выставлять, и я их прекрасно понимаю.
Мы так волновались перед концертом, это было что-то страшное. В день концерта написали о замене на кассе и передавали об этом по радио. Заранее билеты были раскуплены полностью. В день концерта 12 человек сдали билеты.
Первое отделение работал Владимир Тонков и Гарри Гриневич. Вадим Тонков – участник эстрадного дуэта Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична (Борис Владимиров). Борис Владимиров умер, а Владимир Тонков стал работать с Гарри Гриневичем. Тонков был в образе Вероники Маврикиевны, а Гриневич в своём обычном виде, и они разыгрывали сценки.
Они тоже очень волновались, кто поедет на замену. Когда им сказали: «Самоцветы», то они спросили:
-А какой состав, кто там будет?
-Ира Шачнева!
Они очень обрадовались, мы были в очень хороших отношениях, хорошо знали друг друга. Они нам пообещали, что всё будет нормально.
Работали мы там вместе по частям, то они кусок, то мы кусок, чередовались. Перед началом концерта вышел Гарри Гриневич и рассказал всю ситуацию, подготовил людей, что артисты – то совершенно не виноваты, что их отправили спасать этот концерт, и они сами очень переживают, что публика пришла на Ободзинского, а смотреть и слушать зрителям придётся совершенно другое. Он очень хорошо подготовил публику, и с первой песни пошло всё нормально, а за кулисами я очень волновалась, что мы выйдем и будут свистеть. Мы понимали, что концерт для нас будет очень непростым. Только когда отработали первую часть, я немного успокоилась и там всё получилось очень хорошо.
Часто бывают при заменах на концертах, в театрах: скажем, заболела актриса, играющая главную роль, дают другой спектакль. Спектакль хороший, а публика фыркает, потому что настроены были на одно, а им дали другое. Билеты сдавать не захотели, потому что уже приехали, собирались провести вечер именно так, а всё раздражение, что ждали одно, а «подсунули» совершенно другое, достаётся артистам, которые на замене, хотя они здесь совершенно не при чём. У них тоже могут быть свои планы, а их вызвали, и они работают. И все артисты понимают, что этот спектакль для них будет очень тяжелый.
-Вот мы и подошли к 90-м. Для большинства людей в нашей стране это было чрезвычайно трудное время. Каким оно было для Вас?

У меня тоже, как и всех, это было очень тяжёлое время. Мне было тяжело, голодно и скучно. Телефон не звонил, никуда не приглашали. Вокально - инструментальный жанр абсолютно не функционировал. Все ударились в разные дела. У кого коммерческая жилка, те пытались торговать.
Я немного преподавала. Потом ещё Станислав Черепухин меня пригласил в развивающуюся газету «Топтур», в рекламный отдел. Быть сотрудником рекламного отдела не раскрученной газеты, продвигать и развивать её было нелегко.
Мы выступали вместе с Виктором Аникиенко, который тоже был солистом ансамбля «Пламя». У нас даже были выступления в бардовских концертах под гитару, но это уже совершенно не из репертуара «Самоцветов» или «Пламени», а Витины песни, которые подходили к этой программе.
С Витей мы пели и попурри из песен «Самоцветов» и «Пламени» - тоже просто под гитару.
Где-то в году 1993 я начала понимать, что стала интересовать людей. В концертах пела сольные песни, а потом садилась за фортепьяно, чтобы спеть попурри из самоцветовских и пламеневских песен: самые хиты по маленькому кусочку. В зале сразу происходило оживление, люди начинали подпевать. Я поняла, что скоро-скоро меня будут приглашать именно с этими песнями и опять понадобится, чтобы мы вышли на сцену.
Надо мной смеялись, говорили:
-Угомонись, лебединая песенка спета, пора окончательно повзрослеть!
Я даже поспорила со своей подругой, которая жила в городе Кирове, занималась организацией концертов, а я ей помогала в Москве. Мы с ней поспорили на 10000 долларов, что она меня ещё пригласит к себе в составе «Самоцветов» или «Пламени». Она говорила:
-Ира, забудь! Ты видишь, чем я занимаюсь. Мне тоже хочется петь песни, а я выполняю административную работу. И ты тоже этим занимайся, у тебя так здорово получается!
Она ещё сказала:
-У меня-то есть такие деньги, а ты чем отдавать будешь?
Спустя время она нас все-таки пригласила к себе с концертами. Когда она меня встречала с цветами, я спросила:
-А где конверт с долларами?
Она говорит:
-Стол накрыт!
-Ну ладно, будем считать, что этот стол стоит 10000 долларов!!!
Когда в конце 80-х - начале 90-х ушли запреты и хлынуло абсолютно всё, что только можно, столько разной музыки, мы стали людям не нужны. А потом этого всего наелись, захотелось опять мелодий, чего – то для души. Иногда даже молодые говорят:
-Мы вас не знаем, но то, что звучит, мы помним от бабушки, от мамы.
Я поняла, что скоро мы понадобимся именно, как вокально-инструментальный ансамбль, как жанр.
В начале лета 1995 года меня пригласили выступить с нашим репертуаром из ВИА. Сказали, что не надо никаких ваших нынешних сольных песен, а нужны «Мой адрес – Советский Союз», «Не надо печалиться», «Не повторяется такое никогда» , «Увезу тебя я в тундру» и подобные.
Я тогда еле-еле уговорила Валю Дьяконова, который считал, что теперь такой нафталин никому не нужен, принять участие в концерте вместе со мной. Заказчик сказал, если вас не будет, то вообще никакого концерта мне не надо.
Мы вдвоём вышли на стадион и спели три песни. Весь стадион встал. Нам тогда за участие в концерте заплатили такой большой гонорар, который я никогда в жизни не получала. Даже Валя потом понял, что, всё-таки, мы нужны.

-А как произошло восстановление ансамбля в 1995 году?

В 1995 году нас начали везде приглашать. На том первом концерте к нам подбежали, начали нас разрывать, просить автографы. Говорили:
-Мы думали, что вы в Америке, а вы здесь, с нами, в Москве живёте!
-Конечно, мы здесь!
-А чего ж вы тогда не поёте?
Многие сразу стали записывать наши телефоны, чтобы пригласить на выступление. Потом мы с Валей вышли вдвоём на сцену Дворца молодёжи на Фрунзенской, в этом концерте и Малежик был. Нам тоже подпел, он был тогда на пике популярности. Витя Аникиенко с нами был. Спели 3-4 песни. После концерта один администратор подошёл и сказал:
-Ребята, у меня есть хороший круиз по Турции и Греции. Валя, Ира, берите с собой Витю и езжайте. Сделайте программу.
Нам этот круиз был как снег на голову. Нас так прекрасно принимали на этом теплоходе! Мы делали и сольный концерт, и отдельные номера.

Осенью мы выступали на Дне города - бесплатный концерт на открытой площадке. Опять аплодисменты и рёв зрителей. Я сказала Валентину:
-По-моему, надо начинать работать!
У Маликова мы попросили разрешения выступать под именем «Самоцветы». Он сказал:
-Я разрешаю, чем смогу – помогу, но заниматься вами не буду. Как хотите – крутитесь сами.
Он тогда не очень верил, что может наступить второе дыхание у коллектива «Самоцветы». Так отнёсся: работаете – ну и работайте, мне-то что.
Потом приглашений стало много и Юрию Фёдоровичу стали названивать. Он стал относиться к этому серьёзнее. Мы стали выступать и на радио, и на телевидении, чтобы все увидели, что мы живы и здоровы. И вот так опять всё началось и продолжается уже 17 лет. Были у нас периоды, когда был взрыв интереса к нам, разрывали на части, а в праздники было по 3-4 концерта в день. Сейчас у нас, конечно, спад, но спад у всех, сложное экономическое положение в стране.

-Расскажите о поездке в Грузию на юбилей ВИА «Орэра». Ведь в то время в Грузию уже, практически, никто не ездил.

Это было 40-летие «Орэра», 2001 год. Тогда с Грузией уже были напряженные отношения. Мы очень дружны с ребятами. Они нас постарше. Я бегала на их концерты, ещё учась в музыкальном училище. Когда-то в Театр Эстрады доставали на них билеты. Там тогда была Нани Брегвадзе. Позже мы иногда вместе ездили на гастроли.
Встречали они нас роскошно. Мы немножко волновались. Спросили:
-Какой петь репертуар? Может не надо «Мой адрес – Советский Союз»?
Они сказала:
-Обязательно надо и мы выйдем петь вместе с вами!
-Как скажете! Мы всегда начинаем свои выступления с этой песни. Вы юбиляры, мы хотим, чтобы на Вашем вечере всё было хорошо и не было бы свиста и ругани.
Когда мы поднимались по лестнице и нас объявляли, нам очень аплодировали. Когда мы начали петь «Мой адрес – Советский Союз», то зал встал. Нам кричали:
-Дружба! Мы хотим дружить, не надо нас разъединять ! У нас разные государства, но всё равно мы вместе!
Потом был банкет. Мы все вместе очень здорово гуляли, вместе пели по-грузински. Ни одного человека не было, чтобы кто-то подошёл и сказал какую-нибудь гадость. Все только говорили одно – дружба!
Кажется из России там только мы были.
-А что можно сказать о нынешнем составе «Самоцветов»?

Об этом с удовольствием расскажу.

Валерий Белянин, с которым я несколько десятилетий вместе на сцене ещё с ансамбля «Пламя». Кроме того что у него замечательный тенор. А как он прибавил профессионально за это время, как гитарист и аранжировщик! В ансамбле «Пламя» были другие соло-гитаристы, другие аранжировщики. Он в этом как-то себя не проявлял. Он был молодой сорви-голова, а здесь он уже более внимательно стал относиться к работе, к семье, к себе. Он много сочиняет, много делает аранжировок – талантливейший человек. Он ещё и прекрасно рисует. Как он смотрится на сцене! Он – ироничный, весёлый, остроумный человек.
Он стал сочинять стихи. У многих людей с возрастом творческие способности затухают, а он, наоборот, после «Пламени» очень ярко проявил себя в разных ипостасях. Дай Бог ему здоровья, и дай Бог нам с ним ещё поработать.

Серёжа Ухналёв – дорогой мой человек. Он вообще может сделать аранжировку на что угодно, хоть на симфонический оркестр, прекрасный кларнетист, прекрасный саксофонист. Человек необыкновенной доброты, который всё знает и понимает. Это человек, который всегда поможет, если окажешься в трудной ситуации. Выведет из любого болота, только надо идти за ним след в след. Знает как построить дом, как приготовить борщ, как сделать плов.
Он же ещё и заядлый рыбак! Да, это великий-великий рыболов, это знают все, кто был с ним на рыбалке. Во-первых, он заражает этой страстью окружающих. А у него самого рыба ловится так, как будто Папанов в фильме «Бриллиантовая рука» забрасывает.
И он любит её друзьям раздавать.

Виктор Аникиенко тоже был солистом ансамбля «Пламя», и с которым мы тоже вместе не один десяток лет на сцене. Это колоссальнейший певец, у которого в репертуаре две-три тысячи песен. Он может сделать 10 совершенно разных сольных концертов с различной тематикой. Песни 30-х годов, 40-х, 50-х, 60-х, 70-х, джаз ( здесь тоже всё отточено) и авторская песня. Он каждый день занимается, делает распевки, очень серьёзно к этому относится.

Гриша Рубцов - со времени работы в ансамбле «Пламя» мы вместе идём по жизни. К нам в «Самоцветы» он пришёл позже, после смерти Евгения Курбакова.
Хочу обязательно вспомнить о Жене. Это был удивительный человек, удивительный музыкант. Когда он брал в руки гитару, то с ним едва ли смогли бы соперничать нынешние раскрученные певцы, тем более мы не знаем, могут ли вообще петь эти девочки и мальчики. Сами они поют или за них фанеру пишут.
Женя Курбаков, царство ему небесное, долго проработал во втором составе «Самоцветов», после нашего ухода, но как солист в большей степени проявил себя уже в 90-е годы. Он очень хорошо пел в группе. Как-то Маликов сказал:
-Я знаю двух людей, которые лучше всех умеют петь в группе – это Женя Курбаков и Ира Шачнева. Всегда сумеют подстроиться в любой состав.
Евгений – отличный музыкант, образован, как сольный певец гениален, точен, доброжелателен, красавец, русский богатырь. Прекрасный семьянин. В компании все только на него будут смотреть и его слушать. Если он брал гитару в поезде, то весь вагон его слушал. Никто не говорил:
-Прекратите, мы спать хотим.
Наоборот:
-А можно ещё спеть?
Люди стояли в коридоре и слушали. Проводницы несли картошечку горяченькую, грибочки, только чтобы Женя пел.
Петь мог и романсы, и на английском языке. На сцене проходил на стон. Он сам даже говорил:
-Когда был молодой, я не проявил себя как солист, всё время был на втором плане и пел в группе.
Здесь, на второй волне «Самоцветов» он себя проявил как потрясающий солист. Когда он пел «Конопатую девчонку», то зал десять минут ему скандировал. А мы за него очень радовались.
К сожалению, был. Бывают такие случаи один раз на миллион. Не то дали лекарство и человека не стало.
После Жени пришёл Гриша Рубцов. Гриша – своеобразный человек, но очень способный и очень сценичный и органичный. Он больше солист, но мы его подучили петь и в группе.

Я очень люблю свой коллектив. Иногда людям приходится терпеть тех, с кем они работают, улыбаться дежурной улыбкой до тех пор, когда можно будет спрятаться у себя в номере. У нас такого нет, нам очень приятно общаться друг с другом.
Ещё у нас есть молодые барабанщик и звукорежиссёр - Миша и Давид. Мы к ним очень хорошо относимся, и они говорят, что привыкли к нам, старикам.

-А как уживаются три состава коллектива? Или вы все существуете отдельно?

В основном мы по отдельности, но одно время мы очень хорошо работали вместе с «New Самоцветами». Мы все всегда рады друг друга видеть.

-Ира, а о чём мы ещё не поговорили? Какой темой следовало бы завершить наш разговор?

Я считаю, что обязательно нужно сказать о нынешнем времени, о том, из чего состоит моя сегодняшняя жизнь. Тем более, что я женщина!
Это у нас в ансамбле «Пламя» был звукооператор Владик. Как-то стали ребята его задирать, подтрунивать над ним. А он очень обиделся и обратился ко мне:
- Ира, ну скажи ты им, ты же всё-таки женщина!
Все попадали от смеха, а я сказала:
-Ну хоть один заметил, что я, всё-таки, женщина!!!
Ребята меня называли: сестра, боевая подруга. Я же с ними везде на равных, во всех поездках и передрягах, поблажек мне никаких не было, в одних автобусах, в одних поездах. Холодно - и я так же как все трясусь от холода. Поэтому фраза: «Ира, ты всё-таки женщина», стала у нас крылатой.
Я сейчас тоже хочу напомнить всем, кто меня знает и не забывает: «Я—женщина!»
Конечно, в моей жизни работа всегда занимала и занимает огромное место. Без работы я себя не представляю и даже не хочу думать о том, что будет, когда всё закончится. Хотя в этой жизни всё когда-то заканчивается.
Сейчас публика не ходит так активно на концерты, всё есть в Интернете. В нынешнее время публику отлучили от залов, театров, кинотеатров, всё доступно не выходя из дома, а иногда и просто денег у людей нет, чтобы куда-то пойти, но из-за этого они получают искажённую информацию. Я называю таких - жертвы Интернета. Они не понимают прелесть концертного зала, где хорошее звучание, выставочного зала, где есть настоящая живопись - художественные выставки тоже просматривают в Интернете, разглядывая картинку величиной с почтовую марку. Всё искусство – театральное, эстрадное, оперное доходит до зрителей в искажённом виде, совершенно не в том, в котором его создаёт артист или художник. Всё доступно, но всё очень некачественно.
Я хочу сказать всем, кто меня помнит и, может быть, немножечко любит, что желаю им всегда чувствовать себя так, как чувствуют себя артисты на сцене.
У меня уже сейчас много болячек, каких - это неинтересная тема, но когда я выхожу на сцену, то всё проходит. Там легко порхаю – летаю на огромных каблуках и это полнейшее счастье!
Конечно, живу я не только работой.
Я очень коммуникабельный человек, при этом не любопытна, а очень любознательна. Я обожаю искусство. Очень люблю театр, концерты, люблю классическую музыку, джазовую музыку, рок-музыку, рок-н-ролл – это моя судьба. С этого я начинала и буду всю жизнь любить этот жанр, вместе с нашим вокально-инструментальным жанром.
Я очень люблю ходить на выставки. У меня есть друзья, их немного. Это раньше я говорила:
-У меня столько друзей!
Я очень ошибалась. Когда пришла беда, перестройка, безденежье, эти все друзья разбежались, потому что нечего было больше с меня брать, а я человек хлебосольный.
Теперь у меня мало друзей. Я рада, что я осмысленно пережила трудные времена и разобралась кто есть кто. С моими друзьями мы часто ездим в разные города, по «Золотому кольцу» или за границу отдохнуть в курортные места, особенно зимой. У всех есть дачи, мы все ходим в лес, за грибами, к святым источникам.
Самое главное - это общение. Телефон, интернет – это всё не то, дорогие друзья! Надо общаться глаза в глаза. Я обожаю застолья, встречаться в кафе, на природе. При таких общениях ты чувствуешь своих друзей, а не только слышишь голос. Сейчас многие разучились общаться, а это самое-самое главное богатство в жизни, общаться с теми людьми которых ты любишь, и которые тебя любят, то есть всегда пребывать в состоянии любви к окружающему миру и дорогим тебе людям.
Желаю этого всем, кто меня помнит и кому захочется прочитать эти строки!
Своими верными друзьями я могу назвать и своих животных: у меня три кошки - Глаша и две её дочки- Матильда и Василиса, которым приходится уделять немало времени. Общение с ними и забота о них доставляет большую радость. Иногда приходилось помогать и тем животным, которые остались без хозяев.

Так что сейчас я не скучаю, концертов иногда бывает совсем немного, но моя жизнь наполнена общением, встречами, походами на концерты, в театры, на выставки, стадионы. Даже хожу по Москве на экскурсии. Я, коренная москвичка, а столько много для себя нового открыла. Мы же живём в Москве. Много москвичей, которые только ездят с работы домой, ничего не зная, что в их городе происходит, а здесь каждый день столько событий.
Возможностей полно и надо жить, наслаждаясь жизнью!

Во Франции начался чемпионат Европы по футболу. Сейчас тема футбола у всех на устах. В преддверии чемпионата Европы появилось это интервью. Публикуется с любезного разрешения моего хорошего друга в сети и просто замечательной женщины - Галины Стельмах. Интервью у легенды нашего спорта, тренера - Валерия Кузьмича Непомнящего. Я намеренно не стал адаптировать его для дневника, просто первоисточник без каких бы то ни было изменений залит на облако(ниже ссылка). Вам нужно будет её скопировать и вставить в строку поиска вашего браузера. Почему так, вы поймёте.
https://cloud.mail.ru/public/8Vbe/q4sCYo9Pr

Источник первой публикации - www.via-era.narod.ru

На фото - Галина Стельмах

На фото Ирина Шачнева и ВАИ Самоцветы
Источник первой публикации - www.via-era.narod.ru
1. Как переворачивался мир.
-Ирина, как и почему появилось желание заниматься музыкой? Собственное увлечение, повлияли родители, родственники ?

Никто на меня не влиял. Петь я всегда любила сама. Не знаю с каких лет. Может быть, мне было 2-3 года. Моя сестра в семь лет начала учиться музыке на фортепьяно, а мне было тогда три года. Я подходила, тыкала пальцем в клавиши и у меня получалась мелодия. Потом выяснилось, что у меня абсолютный музыкальный слух и педагог, которая занималась с моей сестрой, сказала, что эту девочку надо обязательно отдать в музыкальную школу.
Я этому не сопротивлялась, с удовольствием поступила в музыкальную школу N18 по классу фортепьяно, но потом начала лениться.
Я была активной девочкой, мне больше нравилось играть во дворе, прыгалки, классики, другие игры, в которых всегда я старалась быть лидером, хотя потом в дальнейшей творческой жизни я к лидерству совершенно не стремилась.
Может поэтому мне всегда нравилось петь в вокально-инструментальном ансамбле.

Сначала мне не очень хотелось играть классику, но потом это стало нравиться. Музыкальной информации было мало, но услышав что-то для себя интересное, научилась это подбирать. Такая способность была дана от Бога.
Настоящий прорыв был лет в 12. Пообещав родителям быть образцово – показательной, неимоверными усилиями уговорила их купить мне магнитофон «Комета». С этого всё и началось.
Я ещё была мала, а сестра была постарше, у неё были друзья среди старшеклассников и студентов, у которых родители имели возможность привозить пластинки из-за границы. И я услышала «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Холлис», Арету Франклин и т.д. Мир для меня полностью перевернулся. Я даже не могла ходить в музыкальную школу, а целыми днями слушала эту музыку. То есть, мир перевернуся полностью.
Я услышала совершенно другие мелодии, другое звукоизвлечение вокальное, совершенно другие гармонии. Я не понимала, что это за звуки, а оказывалось, что это играет электроорган, электрогитара, бас-гитара. Я не знала, что существуют такие инструменты. В нашей стране их не было. Их не было ни на эстраде, ни на пластинках, ни по радио, а по телевизору целый день одна была программа с утра до вечера – «Новости дня». Мне очень захотелось заниматься такой музыкой.
Я закончила музыкальную школу, и путь мне был, естественно, только в музыкальное училище. Сначала я поступила в одно из московских училищ, но мне там не понравилось. Мне не понравились ребята, которые там учились. Они совершенно не знали кто такие «Битлз», Эрик Клэптон, Джими Хендрикс. Я забрала документы и ушла в общеобразовательную школу.
Потом, гуляя во дворе, встретилась со своей знакомой Наташей, с которой дружу до сих пор. Она, сказала, что учится в музыкальном училище им. Гнесиных и там они поют и играют всё то, что мне нравилось. Я решила на следующий год поступать именно туда.

-Трудно было поступить в такое престижное училище?

Очень. Там было 70-80 человек на место. Поступила на дневное отделение. Там была возможность заниматься своей любимой музыкой более серьёзно.
Выписывала партии разных инструментов, кто что играет, какие подпевки (сейчас это называется бэк-вокал). Английский мы, конечно, никто не знали, потому что нас специально плохо учили, чтобы мы не могли общаться с людьми из других стран. Мы сами переписывали слова по слуху, знали все тексты, и я пребывала в состоянии полного восторга.
Потом у меня стали появляться свои деньги, которые я зарабатывала, даже ещё не имея паспорта, по трудовому соглашению. Тогда я начала записывать музыку на магнитную ленту. В 13-16 лет приходилось ехать с тяжеленной «Кометой» в метро, на автобусе, когда узнавали друг от друга, что у кого –то появился новый альбом и его можно переписать. Пластинку в руки никто не давал, настолько она была дорогая и ценная. Потом уже появилась возможность покупать кое-какие пластинки.
Годы в музыкальном училище – это было самое счастливое время в моей жизни, потому что я каждый день полностью находилась в музыке. С одной стороны, в классической, потому что мы каждый день бывали в Консерватории, зале им. Чайковского, бегали на театральные премьеры, где иногда сидели даже на полу.
А та, другая прекраснейшая музыка, которую наши критики ругали, но которая нам так нравилась, тоже со временем оказалась классикой. Получилось, что я воспитывалась полностью на классике и меня окружали люди, влюблённые в классику.
Вот с этого детства и до сих пор я влюблена в музыку и всегда пребываю в этом состоянии 24 часа в сутки.

- А когда было первое выступление на публике?

Первое выступление на публике было в городе Химки, когда я училась в музыкальном училище. Это заслуга, царство ему небесное, Валерия Сухорадо. Он тогда работал в Химкинском комсомоле и провёл в 1965 году песенный конкурс «Лучшие исполнители».
До этого я записала под собственный аккомпанемент на магнитофон 10-15 песен на русском и английском. Знакомая девочка попросила у меня их переписать. Эта кассета попала к Валерию Сухорадо. Он узнал мой адрес и пригласил меня участвовать в конкурсе. Я там пела на английском, французском и ещё «Ехали на тройке с бубенцами»! Репертуар у меня был потрясающий! Не знаю, почему я так подобрала свою программу, но всё же я заняла первое место и мне подарили маленькую хрустальную вазочку.
Ещё публичные выступления, опять же во время учёбы в музыкальном училище, у меня были в международном лагере под Туапсе от МГУ, потому что я очень много времени проводила в МГУ. Туда ездили многие наши музыканты, например, Слава Малежик.
Теперь это называется дискотеки, а тогда танцы. Мы там пели только на английском языке. На июль – август ездили работать на танцах.
Так что до «Самоцветов» у меня уже было немало выступлений на публике.

-Валерий Сухорадо стал потом Генеральным директором фирмы «Мелодия». Расскажите о нём?

Он работал в комсомоле, занимал разные ответственные посты. Вначале он был секретарём Химкинского обкома комсомола, затем перешёл на работу в Москву.
Тогда, после конкурса мы вместе ездили на Байкал. Мы подружились с Валерием и его женой. Несмотря на разницу в возрасте, которая тогда казалась значительной, мы все были на «ты» и общались, как ровесники. Валерий был очень творческий человек, великолепно играл на аккордеоне, прекрасно пел, владел актёрским мастерством, исполнял очень смешные скетчи.
У него был друг под Иркутском, у которого там была изба, в ней можно было остановиться. Мы: Валерий, его жена, я и ещё четверо ребят поехали на Байкал отдыхать и давать концерты, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Денег у нас ни у кого не было. Набрали только себе на дорогу туда. Там остановились, а потом ездили на разных теплоходах - давали концерты. Теплоходы были пассажирские, рыболовецкие, перевозящие грузы. Мы там давали концерты, нас за это кормили. Потом наш теплоход сближался с другим, и мы перескакивали с одного теплохода на другой и опять давали концерт.

Потом ещё по берегам было много туристических лагерей, мы там жили в палатках. Опять же давали концерты, а потом всё это продолжалось сидя у костра, и они нам пели, мы им пели. Они нас тоже как-то кормили. Короче, выступали за еду.
Под конец у нас даже был в Иркутске какой-то небольшой концерт за деньги, чтобы нам было на что купить билеты назад. Народу было немного, в основном друзья Валерия, но мы выступали на настоящей сцене. Мы там много пели и показывали скетчи.

Валера был умнейший и остроумнейший человек. То, что он возглавил фирму «Мелодия», было большой удачей. Через него на «Мелодии» стали выпускать пластинки с качественной западной продукцией, не только Польши, Болгарии, Венгрии (хотя и та музыка была очень хорошей), но и, например, Элвис Пресли и другие подобные исполнители. Он был очень продвинутый, как мы теперь говорим, человек и своей волей разрешал приток в нашу страну западной культуры очень высокого качества.

-В виде кого или чего была та самая рука судьбы, приведшая в «Самоцветы» ? На этот счёт есть разные версии.

Это верно, есть такая рука судьбы. Мы с моим мужем Алексеем Шачневым как-то просто гуляли. Это была весна 1971 года, в то время пели в МГУ, но уже думали, что надо выходить на другой уровень. И вот идёт навстречу Вячеслав Добрынин, тогда совершенно молодой парнишка, как и мы. Я с ним не была знакома, а с Алексеем они вместе играли на разных сейшнах. Они на год-два раньше меня на сцену выходили, были немного старше.
Он Лёше рассказывает, что Юра Маликов привёз из Японии роскошную аппаратуру, и они создают вокально – инструментальный ансамбль, уже кое-какие вещи у них есть, репетируют, но Юра сказал, что им нужна девчонка. Говорит:
-Ищем, прослушиваем, но пока никто не подходит.
Тогда мой супруг говорит:
-Вот, есть девчонка!
Я разинула рот, а Добрынин говорит:
-Ну тогда приходи завтра по такому-то адресу и будем прослушиваться.
Я, честно говоря, была немного закомплексована и сказала мужу:
-Лёша, я пойду, но тебя я запру в квартире, потому что при тебе не смогу петь.
Он был мой критик, а я должна была чувствовать себя уверенно.
На следующий день заперла Алексея и поехала по этому адресу. Пришла к Маликову и стала петь на английском и французском, аккомпанируя себе на фортепьяно. Потом Маликов говорит:
-Ира, а ты можешь петь на русском?
-Ну а как же, я разве не русская?!
И спела несколько песен на русском. После этого он сказал:
-Ну что ж, можно подниматься на второй этаж, приступать к репетициям.
Вот такой рукой судьбы стала рука Славы Добрынина, которая привела меня в «Самоцветы», о чём я никогда не пожалела.

-Была еще версия, что вас с Алексеем привёл Володя Сахаров.

Нет, это смешно! Володю Сахарова привела я, только он недолго продержался.

-В «Самоцветы» Вы пришли вместе с мужем. Расскажите о нём.

У меня был сокурсник Володя Сахаров, который сказал:
-Ира, мы сейчас делаем группу и хотим пригласить тебя. Базируемся мы в МГУ.
И мы вместе поехали туда. Идём там по коридору и вдруг я слышу раздаётся песня «O, darling!» группы «Beatles». Алёша вступал в припеве. Он играл на басу и пел. Я говорю:
-Кто это?
Володя говорит:
-Это наш Алексей, очень известный по Москве бас-гитарист.
Он действительно играл виртуозно, в его руках бас-гитара переставала быть вспомогательным инструментом. Я говорю:
-А как у него получается петь с такой хрипотцой?
Володя пошутил:
-А у него фузз в горле!
Алексей работал в МГУ, был оформлен электриком и занимался музыкой.
Открылась аудитория, где выделили место для наших репетиций, мы познакомились. Потом Алексей говорил:
-Как только ты вошла, я сразу же в тебя влюбился и решил, что вот она станет моей женой. Буду её добиваться.
После первой репетиции он сказал:
-Разрешите Вас проводить домой?
Сначала я отказалась. После второй репетиции он меня проводил до дома и сразу же сделал предложение. Володя Сахаров потом сказал:
-Как ты атакуешь! Прямо с ходу!
Поженились мы, когда я закончила училище. Мы подали заявление, и должны были ехать в международный студенческий лагерь под Туапсе. Мы решили пожениться перед поездкой, но моя мама попросила, чтобы мы проверили свои чувства и перенесли свадьбу на сентябрь, когда мы вернёмся. Мы не стали идти против родителей, проверили чувства и в сентябре поженились. Мне было 20 лет, а ему 21.

-Каков был состав на момент Вашего появления?

Алексей Пузырёв, Глеб Май, Вячеслав Добрынин, Эдуард Кролик. Когда я пришла в первый раз – эти люди находились на репетиции. На барабанах – Коля Раппопорт, который был гораздо старше и Маликова, и нас. Он принимал участие в организационных делах и всегда прислушивался к нашему мнению, считая, его более современным.

-А какова была роль в коллективе Алексея Пузырёва?

Алексей Пузырёв - гениальнейший музыкант, гениальнейший. Когда я пришла прослушиваться, Алексей Пузырёв уже там был, но в официальный состав ансамбля «Самоцветы» он не вошёл, потому что они расстались с Маликовым. У него был сложноватый характер, свободолюбивый. Маликову это не нравилось, он человек дисциплины. Без дисциплины создать какой – либо жизнеспособный коллектив невозможно. Сегодня один не придёт, завтра второй. Ни репетиций не будет, ни гастролей, никакого качества и денег не будет тоже.
Ни Глеб Май, ни Вячеслав Добрынин, ни Алексей Пузырёв не вошли в состав, который получил имя «Самоцветы».
Потом Алексей Пузырёв прекрасно работал в «Весёлых ребятах», у Вячеслава Добрынина в «Доктор Шлягер». Мы давно уже не виделись, но когда встречаемся, то очень приятно его видеть.

-Когда состоялись первые гастроли «Самоцветов»?

Мы поехали в свою первую поездку в город Томск, когда даже не было ещё названия «Самоцветы», просто ансамбль под руководством Юрия Маликова, вместе с Фрадкиным Марком Григорьевичем, будущем нашим крёстным отцом. Еще даже «тундры» не было, нашей первой песни. Мы подпевали Марку Григорьевичу и пели несколько сольных песен.
Это была программа «Товарищ кино» - ездили с концертами киноактёры. Очень была популярная программа, собирала Дворцы спорта, а мы принимали участие как музыкальный номер. Там я спела песню: «Снова твоё бесконечное «жди», с которой прослушивалась и у Маликова. Очень красивая песня.
Это была моя первая аранжировка в жизни. Маликов тогда сказал:
-Ира, ты можешь сделать аранжировку?
-Ну конечно, я могу!
А сама думаю:
-Ну как же это делается?
Но всё-таки всё сделала, сама не знаю как, ведь никто этому не учил.

-А вы сами пели какие-нибудь песни Марка Фрадкина?

Фрадкину мы подпевали. Он выходил на сцену, пел сам, а мы пели вместе с ним «Морзянку». Мы были совсем молодые, нам всё было смешно. Режиссёр задумал так, что Фрадкин выезжал прямо за роялем, играя позывные «Морзянки», а мы стояли и ждали, и нас это очень веселило.
А ещё мы пели «Прелестную виолончелистку». В исполнении этой песни мы распределили соло так, что пели за инструменты, что показывало наш профессиональный уровень. Мы вначале этим увлекались, даже хотели сделать полонез Огинского, хотели голосами воспроизвести все инструменты, ещё добавить что-то придумать, были у нас такие идеи. К сожалению, не осуществились.
________________________________________
Здесь можно послушать две песни в исполнении ансамбля п/у Юрия Маликова:
-"Увезу тебя я в тундру"- Запевает Эдуард Кролик.
Вокальная аранжировка- Э.Кролик, инструментальная - А.Пузырев.

-"Прелестная виолончелистка" -Основной вокал А.Пузырев и Э.Кролик.
Аранжировка снята с оригинала -А.Пузыревым.
________________________________________

-Вы застали Льва Пильщика?

Конечно. Это первый состав. Лев Пильщик очень давно живёт в Америке. Он покинул нашу страну в начале 70-х. Мы даже записывались с ним вместе. У нас была совместная песня с Лёвой Пильщиком: «От зари до зари». Потом на его место пришёл Толя Могилевский.

-А как появился Валентин Дьяконов?

Валю Дьяконова привела я. Сестра моего мужа услышала его, как он поёт в кафе «Хрустальное», что было на Кутузовском проспекте. Она сказала:
-Там такой парень!!!
Я попросила, чтобы он нам позвонил. Когда он позвонил, мы его уговорили, чтобы он пришёл на прослушивание. Он пришёл и Маликов сразу руками – ногами за него ухватился, сказал:
-Всё, сразу приступайте к репетициям!
Маликов уговорил его оставить прежнюю работу, пообещав, что ансамбль скоро станет очень популярным.
Валентин Дьяконов- это просто явление какое-то. У него даже каждый палец музыкальный.

-Он ещё и сам умеет музыкальные инструменты делать?

Сам инструменты, великолепные аранжировки. Когда он пел, его называли Лелем. Что творили из-за него девочки и женщины!!! Это просто ничего не показывалось, ничего не писалось. Тысячные толпы переворачивали машины.
А он абсолютно ничем этим не пользовался, был сама скромность. Ему бы куда-нибудь забиться в угол и никого не видеть и не слышать. Какое там пиариться! Спрятаться бы. Он не мог просто так выйти из квартиры, из подъезда.

-Мне, глядя на Валентина, всегда казалось, что, выходя после концерта, ему хотелось надеть шапку – невидимку.

Да, он всегда об этом мечтал, всегда. После исполнения Валентином сольной песни концерт на 20 минут останавливался, потому что всегда сразу выходило 150-200 девочек с цветами, и то и сё, и тра-та-та.
После «Ивушки» - эта песня пользовалась таким огромным успехом - можно было не торопясь пойти в буфет, пообедать, вернуться, а Валя всё принимал букеты.
Из-за этого сбивался темп концерта. А у нас было четыре концерта в день: 12-15-18-21. Если после каждой песни Вали Дьяконова останавливаться на 20 минут, то мы смогли бы делать только по полтора концерта. Поэтому потом нашли выход: 2-3-5 девочек пройдут, а дальше говорили – после концерта.

-А когда появился Юрий Петерсон?

Юрий Петерсон появился на год позже Вали. Он пришёл в «Самоцветы» из ансамбля «Весёлые ребята». Гениальнейший певец, музыкант. А как он играет на саксофоне! Даже на любой пластмассовой игрушечной дудочке он может сыграть сложную мелодию.

-Да уж, не зря из-за него самолёты останавливали!

Да? А как это?

-Я недавно прочитала в блоге одного из почитателей «Самоцветов» воспоминания о том, как он летел в середине 70-х рейсом Рига – Москва и вылет самолета задержали, чтобы дождаться опаздывающего на него Юрия Петерсона.
http://blog.i.ua/community/3991/980136/

Вполне вероятно. Это величайший музыкант, прекрасный певец, очень тонкий художник. Высокоинтеллектуально развитый человек.

- А Анатолий Могилевский когда присоединился к ансамблю?

Анатолий Могилевский даже раньше, чем Петерсон. Они оба из Риги, они знали друг друга. Это было как только Пильщик уехал. Мы все приводили друг друга.
Я привела Валю Дьяконова, кто-то Березина, Березин – Жаркова, Жарков ещё кого-то. И вот так вот собирался коллектив. Маликов в своей книге назвал «золотым» этот первый состав, где Ирина Шачнева (извините, что начала с себя), Сергей Березин, Валентин Дьяконов, Юрий Петерсон, Анатолий Могилевский, Валерий Селезнёв (царство ему небесное, он умер) и Юрий Генбачёв.
Коля Раппопорт ушёл с барабанов, занялся административной деятельностью. Сказал, что нам нужен отличный барабанщик. Он понимал, что из другой эпохи. Пришёл Генбачёв. Это великий барабанщик и великий шоумен. Это человек, который держал зал по 15 – 20 минут.

-Генбачёв? Я его после ухода из ансамбля видела в джазовом трио Леонида Чижика.

А он и пришёл из джаза. А потом опять вернулся в джаз, проработав в «Самоцветах» и «Пламени», но он хорошо знал все жанры. Он умел прекрасно играть рок-н-ролл, он умел прекрасно играть джаз и всё что угодно.

-А как изменился коллектив с приходом Генбачёва?

Всё зазвучало совсем по-другому. Звучание от каждого инструмента зависит. Он умел играть и умел настраивать «фирменное» звучание барабанов, а на игру ритм-группы наслаивались клавиши, дудки, вокал, подголоски, ну, и общий саунд.

-А кто был администратором до прихода Плоткина?

Маликов и Рапопорт выполняли эту работу, а потом уже Миша Плоткин.
-А кто определял музыкальную стилистику ансамбля? Как она вообще формировалась?

Я могу сказать однозначно и, слава тебе господи, что это был Юрий Маликов. Он определял репертуарную политику. Мы-то все хотели по своей молодости и дурости петь на нашей эстраде на английском языке, но тогда бы ни один худсовет нас никуда не пропустил. А у него был великолепнейший нюх на песни. Ему притаскивали кипу разных клавиров и надо было, не обидев автора, выбрать то, что нужно. Иногда авторы ждали нас месяцами,чтобы мы записали их песни, потому что мы были на гастролях.

-Как подбирался репертуар? Какие работы с какими композиторами запомнились?

Я уже говорила, что репертуар подбирал Юрий Фёдорович Маликов и огромное ему спасибо. Мы бы сами не смогли это правильно сделать. А те песни, которые выбирал он, живут по 35-40 лет в народе. Их хотят слышать зрители, и часто их знает даже молодёжь, исполняют в караоке и т.д.
Первый наш композитор – это Марк Григорьевич Фрадкин. Это наш «крёстный отец», который поверил начинающим юным артистам в джинсиках, с длинными патлами. Спасибо ему, что он отдал нам и «Увезу тебя я в тундру», и «Добрые приметы», и писал для нас другие хиты. Даже такую серьёзную, как «У деревни Крюково», которую я просто считаю маленьким шедевром. Здесь сложился талант Марка Фрадкина, Сергея Острового, да и мы тоже не сплоховали, поэтому её поют до сих пор, даже дети. Например, «До-ми-со-ль-ка». Молодёжь её воспринимает великолепно.
Хотелось бы вспомнить и Сергея Дьячкова. Это– гениальный музыкант и композитор. Очень жалко, что он уехал, а теперь его уже и нет. Он такие песни писал! Очень своеобразные мелодии. Нишу его так никто и не занял. На фортепьяно играл божественно. Причём, был человек – оркестр. Левой рукой он делал басы, барабаны. Я иногда говорила:
-Серёж, может быть так и запишем, больше ничего не надо?
Я сама в то время хорошо играла на фортепьяно, но так придумать и так сделать не смогла бы, поэтому всегда стояла перед ним, склонив голову.
Уехал он в расцвете творческих сил, но там как-то заглох.

-Кто занимался аранжировками?

Юрий Фёдорович Маликов всегда говорил:
-Ребята, вы лучше меня знаете жанр, делайте аранжировки сами.
Аранжировками занимались: Валентин Дьяконов, Геннадий Жарков, Сергей Березин и я. Мой вклад был достаточно большой, хотя и считалось, что девушка и аранжировки вещи несовместимые, я делала очень много аранжировок и инструментальных, и вокальных.
Я расписала весь вокал для «тундры», участвовала в создании аранжировки «Не надо печалиться». «Вербу» я полностью сделала: и вокал, и инструментал, очень много писала басовых партий, потому что Юрию Фёдоровичу Маликову было некогда, он носился по своим организационным делам, с композиторами встречался, чиновниками общался.
Маликов – высокограмотный музыкант, но ему совершенно некогда было заниматься аранжировками. Он выполнял работу художественного руководителя и директора, у него была масса организационных дел. Он при этом хорошо умел читать с листа, и приезжая на репетицию, брал бас-гитару и очень быстро включался.
И у него и у Коли Раппопорта за плечами уже был Москонцерт, загранпоездки, они работали с великими джазовыми музыкантами, с великими певицами 60-х годов, но вокально-инструментальный жанр был совершенно иной. Даже сравнивая звукоизвлечение: если после контрабаса взять бас-гитару, то многим кажется, что это одно и тоже. Нет – это две большие разницы! И то, что Коля Раппопорт играл в джазовых коллективах – это одно, а в вокально-инструментальном ансамбле совершенно другая фактура. Поэтому они очень спокойно слушали наше мнение.
Чем круче музыкант, тем он спокойнее воспринимает, когда ему говорят:
-А давай попробуем вот так!
Это только начинающий музыкант, который ещё ничего не знает, который считает, правильным только своё мнение - всё принимает в штыки. Потом он немного умнеет и считает:
-Я и Моцарт!
Потом ещё умнеет и получается:
-Моцарт и я !
А когда совсем приходит мудрость:
-Только Моцарт!

-По какому принципу подбирались солисты для разных песен?

А выбирать кто будет солировать было очень легко. У всех ребят тембры голосов отличались: у Вали Дьяконова, у Юрия Петерсона, у Анатолия Могилевского. Ну и, естественно, мой женский голос. Вокальный костяк составляли названные имена. Они до того разные, что сразу было ясно, для кого какая песня.
Толя Могилевский пел более энергичные, ритмичные, радостные, танцевальные песни, где можно включить «конго-бонго».
Валя Дьяконов ближе к тенору, но вообще он баритон, между баритоном и тенором. Вообще у него диапазон очень большой. Это могла быть песня и гражданского звучания, и песня о любви. Он мог спеть «Ивушку» и тут же: «Я сегодня до зари встану…»
Вот Юрию Петерсону песни гражданского звучания, на мой взгляд, не очень подходили. Петерсон – романтик.
Поэтому, когда когда Маликов приносил новый клавир, а я обычно начинала играть, сразу становилось ясно, чья это песня.
Бывали ещё дуэты. Я пела с Геной Жарковым украинские песни. Гена был великолепный трубач, но он мог и петь А какие у него были усы? Прямо запорожский казак!
При этом вся фишка заключалась в том, что, не смотря на такие разные тембры, все умели петь в унисон. Мы все умели убирать свой тембр и петь в унисон так, чтобы это казалось одним голосом, просто в нескольких наложениях. Некоторые не очень хорошие, не слишком грамотные музыканты говорят:
-Вот у вас много было унисонов, а надо было аккордами петь.
Аккордами петь легче. Сложнее взять четыре разных голоса и суметь спеть тютелька в тютельку. Вот где высший пилотаж. А аккордами… ?
У нас и аккорды были.

-Каков был общий уровень музыкантов "Самоцветов"?

Уровень музыкантов был высокий. Сейчас всё по—другому. Большое значение имеет подача, внешний вид. Недостатки мастерства могут исправить технические средства. Шоу - бизнес полностью перестроился. Может быть, так и надо делать.
А тогда ты выходил на сцену, брал, например, гитару, и надо было быть и вокалистом, и инструменталистом. Надо было петь и играть. Просто певцов или просто музыкантов не брали, и то и другое надо было уметь делать "на уровне". Когда приходил новый человек, Маликов и все остальные вместе прослушивали, что он может делать.
Высокий уровень музыкантов был необходимостью. Ведь как мы записывали музыку - сначала мы записывали инструментал, все одновременно. То есть каждый инструмент: бас-гитара, труба, барабан, саксофон, фортепьяно и прочее, все были отделены какими-то огромными фанерными перегородками. Так было в Доме звукозаписи. И так же было на «Мелодии». Все играли одновременно и сыграть нужно было от первой до последней ноты все правильно. Не было такого:
-Стоп, передохните!
А потом дальше поехали.
Иногда люди срывались. Например, во время записи я стояла, смотрела на всех, дирижировала, показывала, допустим, что идёт второй куплет, второй припев, потому что люди иногда немножко терялись, каждый же никого не видит, сидит в своей фанерной клетке. И вдруг кто-нибудь в самом конце не ту ноту сыграл! Всё опять заново, всё "от и до". И если тот же самый человек второй раз ошибся, то на него уже смотрели безо всякого дружелюбия. Опять надо по новой переписывать. А кто-то ещё сорвался. Опять по новой. После этого нервы на взводе. Иногда по 4-5 раз приходилось переписывать. Это было очень плохо. Надо было максимально со второго дубля.

-Это очень сложно.

Ну естественно, поэтому музыканты знали свою партию от зубов. Иногда, даже если и напивались вусмерть, то играли всё равно без всякой ошибки. Иногда музыкант уже ничего не понимал, не помнил как его зовут, но ноты все чётко воспроизводил и любую подпевку споёт не фальшивя, и всё наиграет как надо.
Это было, конечно, безобразие, настоящее безобразие, но такое бывало.
Иногда.
-А когда был самый первый успех коллектива на публике, когда стало ясно: «Вот оно началось!»

Это был концерт в «Эрмитаже» в августе 1971 года. Было наше официальное выступление, мы вышли заканчивать первое отделение. Там даже произошла роковая случайность, упало напряжение, были проблемы с техникой, а фанеры тогда, естественно, не было. Мы спели из-за этого хуже, чем могли бы и не очень были довольны, как всё звучало, но раздался шквал оглушительных аплодисментов. Это был наш первый официальный большой успех.
Мы очень быстро стали популярны. В радиопередаче «С добрым утром» прозвучала «Увезу тебя я в тундру» и пришли сотни тысяч писем. Слушателей попросили придумать название коллективу, и письма приходили мешками.
По радио мы прозвучали всего 2-3 раза, по телевидению нас не показывали, пластинок ещё не было. Люди переписали песню с радио, на концертах. Тоже с такими же, как моя, здоровенными «Кометами», приходили и записывали, переписывали друг у друга. И буквально через несколько месяцев мы стали собирать стадионы по 4 в день. При этом почти ничего не получая, смешные гроши.

- В основном ваши многочисленные поездки пролегали по стране. Отчего зависело, в какие города вы ездили чаще: от вашего желания или распоряжений руководства? Например, почему в вашем гастрольном графике начала 70-х часто значился Воронеж, как вспоминают поклонники «Самоцветов» – уроженцы этого города?

Мы работали в Москонцерте, многие города хотели заполучить «Самоцветы» и другие раскрученные коллективы. Концертный график нам составлял Москонцерт. Мы не могли сказать, что куда-то хотим поехать, а куда-то нет
В Воронеж мы, скорее всего, часто ездили из-за того, что были хорошие связи у Москонцерта и Воронежской филармонии, но ездить в Воронеж мы сами очень любили. Там было много студенческой молодёжи, которая составляла большинство наших зрителей, хотя на наши концерты приходили люди всех возрастов.

-А в какой первой записи «Самоцветов» Вы принимали участие?

Наша общая первая запись была «Увезу тебя я в тундру».

-А кто делал её аранжировку?

Вокал - точно я, это 100%, а вот инструментал, уже не помню.

-Расскажите историю песни «Если будем мы вдвоём».

Эту песню нам принёс Вячеслав Добрынин. Она стоит особняком в его творчестве. Он работает в жанре нашей популярной музыки, а у этой песни западное звучание. Мы записали её в Дрездене в 1972 году, когда ездили на «Шлягер-72», и там она вошла в десятку лучших песен. На «Мелодии» нам бы не дали её записать, А там предоставили студию на целую ночь, и мы записали то, что хотели. Мы всегда очень гордились этой песней и этой записью.

-А как получилось, что песни на украинском языке "Верба" и "Чаривна бойкивчанка" попали в московский ансамбль?

Такое было и раньше. В первый наш выезд в город Томск, когда мы ещё даже не назывались ансамблем «Самоцветы», мы пели «Червону руту». Маликову её дали раньше, чем Софии Ротару.
Мы её пели и проходила она "на стон" на стадионе. Маликов потом жалел, что эта песня от нас ушла. Он сначала подумал, что начать карьеру московскому российскому ансамблю на украинском языке, как-то вот, не очень. И она от нас уплыла. А мы, вообще-то, самые первые её исполнители.
Хотя, конечно, настоящую жизнь этой песне дала София Ротару.
Это была такая дружба народов.

-На фонограмме "Чаривной бойкивчанки" присутствует абсолютно фирменный ход - унисонное пропевание гитарного соло в стиле Гилмора. Были ли ещё примеры подобного использования на студийных записях 70-х?

Есть, например, в той же «Вербе». Это была моя идея, мне так хотелось, чтобы что-то такое прозвучало. Я думала, ведь чиновники же не поймут, что это совсем не из моей головы, не из нашей музыки. Мы так иногда делали совсем не от того, что собственных мыслей не было, а от того, чтобы вставить этот кусочек и побалдеть от того, что мы играем западную музыку. Мы были очень юные и очень хотелось такую цитатку, такой вот маленький фрагмент. Некоторые люди в зале понимали, и им тоже было приятно, что вот это тоже звучит.

-А почему для пластинки 33С62-05881-2 (1975 г.) с песнями Экимяна вами были записаны только вокальные партии, а инструментал записывал ансамбль «Мелодия»?

Нет, такого не было и быть не могло, особенно в те времена.

-По словам Светланы Резановой, она была объектом неприязни поклонниц в «Весёлых ребятах», когда была солисткой этого коллектива. Её слова: « Когда в ансамбле появляется женщина, то все поклонницы ее просто ненавидят. Так же как они ненавидели Ирину Шачневу в "Самоцветах".
Лично у меня тогда не создавалось такого впечатления. А что Вы можете сказать по этому поводу?

Со Светланой Резановой у нас разница в том, что она пришла в ансамбль «Весёлые ребята», когда это был уже состоявшийся коллектив, выпустивший много хитов, гастролировавший не один год.
А я появилась в ансамбле «Самоцветы» одновременно с остальными, и без меня уже ансамбль не воспринимали, поэтому это были «две большие разницы». Я никогда не испытывала никакой неприязни со стороны поклонниц.
У меня было очень много своих поклонниц, и очень часто я беседовала с поклонницами своих коллег, которые мне поверяли свои тайны, в кого они влюблены, о чём они мечтают.
Это были поклонницы Вали Дьяконова, Юры Петерсона и других ребят. Они мне не дарили цветы, но ходили с моим значком. Не знаю, откуда они их брали, тогда вроде бы такого предпринимательства не было?

-А у меня тоже был такой значок. Это делалось очень просто: покупался пластмассовый значок с бумажной картинкой, картинка выбрасывалась и вставлялась фотография.

Да-а-а?!! Ну значит, как-то так. В общем, я появилась сразу же, а Света пришла в готовый коллектив, где вкусы у девочек уже были сформированы, тогда как вкусы поклонников «Самоцветов» формировались в моём присутствии. Но кто-то меня, наверное, всё-таки, ненавидел, и сейчас, вероятно, ненавидит.

А в то время у всех у нас были свои поклонницы: у Юрия Петерсона, у Анатолия Могилевского, у Сергея Березина, у Гены Жаркова, и у меня. И даже дрались из-за нас:
-Ты не смей больше к ней подходить!
Я помню, что один раз мне даже пришлось вмешаться. Пришли ко мне какие-то ходоки с жалобами, что одна группа поклонниц так лупасит других моих поклонниц, что мне пришлось выйти и разбираться с этим. Я сказала:
-Я всех вас люблю...
И так далее, и тому подобное. В общем, была проведена такая содержательная беседа.
Иногда вырывали цветы, которые для меня приносили и для покупки которых копили деньги. Девчонки цветы вырывали, выбрасывали, чтобы только она одна с цветами пришла.
Так что были такие разборки. Я больше про себя знаю, а уж что там было у Петерсона, у Дьяконова… Это вообще, боже мой…

-В одном интервью, которое брали у Юрия Петерсона и его жены, Ольга вспомнила, что как-то шла домой и заметила, что за ней идут четыре поклонницы её мужа с не слишком доброжелательным видом. Тогда, войдя во двор и увидав там соседа, попросила проводить её до квартиры.

Совершенно верно, могли что-нибудь устроить. Может не искалечить, но обозвать как-нибудь, ущипнуть – это было в порядке вещей. Хотя и между собой поклонницы дрались, но на нас вроде бы не нападали.
А писем было колоссальное количество! На радио, на телевидение и лично нам. Все знали наши адреса, приезжали. Я всегда очень переживала, что такие молоденькие девчонки приезжали одни из других городов. Они воровали у своих родителей золото, бриллианты, серебро, привозили и присылали мне в подарок.
Я потом так из-за этого волновалась! Отсылала всё назад, по этому адресу и очень волновалась, благополучно ли дойдут эти посылки. Потом звонила, спрашивала, получили ли. Они отвечали:
-Да Ирина, всё получили.
А другие могли бы сказать, особенно сейчас, когда очень много авантюризма, что ничего не получали:
-Мы ждём от вас три бриллиантовых кольца, серебряные ложки – вилки и прочее.
Чего только ко мне не попадало! То шесть старинных серебряных ложек прислали, шесть вилок, шесть ножей. Откуда брали? Понятно что у родителей. Откуда это всё у юных девчонок? Если бы я всё это у себя оставляла, могла бы сейчас быть очень богатой женщиной.

-Это было бы неплохо!

Нет, такой способ обогащения для меня невозможен. Мой жизненный принцип – всё надо заработать! Так просто мне никогда ничего не давалось. Всё, что у меня есть - я всё сделала сама. И слава Богу!

-Что можно вспомнить о поездке на Фестиваль молодёжи и студентов в Берлине?

Это было здорово. Дружба – фройндшафт… Тогда в ГДР был Эрих Хонеккер. Мы и его видели.
Как же там было интересно! Это был 1973 год. Здесь очень долго готовились. Месяц были репетиции. Был гала-концерт, какие-то общие песни должны были петь. Собирались в Доме Советской Армии, репетировали. Какие-то талоны там нам на обед выдавали.
Уезжали на гастроли, возвращались, опять репетировали. Подготовка была бешеная.
В Берлине нас очень хорошо расселили. В том месте, где жили студенты, аспиранты. Мы ещё удивлялись, неужели они так живут?
А мы тогда жили в коммуналке в одной комнате с моей (царство ей небесное) золотой, просто изумительной свекровью Ниной Ивановной, мамой Алексея, мы ни разу с ней не поругались. Когда у нас, наконец, появилась двухкомнатная квартира - мы просто балдели.
Выступали мы на фестивале очень хорошо, нас тепло принимали. Что больше всего запомнилось - везде играла музыка. Здесь одна группа, там другая. Мы послушали очень много венгерских групп. Сначала их не допускали в Советский Союз: «Трамвай N5», «Локомотив ГТ», Кати Ковач.
Венгерский рок в то время был на уровне Европы. Потом они уже приезжали, мы их и здесь видели. А там мы болтались всю ночь, постоянно был хронический недосып.
Всю ночь мы гуляли, слушали группы, потом час поспим, поедим, а там и наш какой-то концерт.

-Ключевая песня, конечно, была «Дружба – Фройндшафт»?

Это Владимир Шаинский, дай Бог ему здоровья. Он отдавал нам песни, даже когда приходилось ждать для записи нашего возвращения с гастролей. Как-то ждал месяц, чтобы записать песню «Багульник».
Вот он написал нам эту «Дружбу - фройндшафт». Запевал её Юрий Петерсон. У него было такое прекрасное немецкое произношение! Мы ему говорили:
-Юрка, тебе надо в кино сниматься!
Он был такой вылитый немец голубых кровей… Песня была и на русском и на немецком. На одном из наших выступлении был и Хонеккер.
Ещё для наших зарубежных выступлений делали мы попурри в народном стиле, или, скорее, псевдонародном. Фактура шла облегчённая, рок-н-рольная.

-Какие ещё были запоминающиеся поездки в период 1971-1975 годов ?

Они все были запоминающиеся, поскольку в те времена советскому человеку выбраться за бугор было очень сложно. Единственной заграницей для нас была Болгария, и то это редко кто ездил. Мы были в Болгарии, Венгрии, Польше, Чехословакии, на Кубе. Но когда мы выехали в 9 стран Латинской Америки и пробыли там 4 месяца! Это были Венесуэла, Эквадор, Коста-Рика, Колумбия, Мексика, Боливия и т.д. Это было что на Марс, что туда.

-Но поездок в горячие точки тогда не было, как потом в Афганистан?

Нет, никаких горячих точек.
Мы сначала оформлялись в Аргентину, по курортам, но вот там был какой-то мятеж, кого с кем, не помню. У нас даже отпечатки пальцев брали в аргентинском посольстве. Аппаратура туда ушла, костюмы, но наши гастроли из-за неблагоприятной обстановки в стране не разрешили. Вскоре нам сделали другую поездку по Латинской Америке. Вот уж запомнилось, так запомнилось.
Мы столько насмотрелись, столько увидели! Вообще, совершенно другой мир. Это, конечно, не Лондон, не Париж, но всё равно более свободная жизнь. Самое-то главное, можно было посмотреть фильмы, которые у нас никогда не показывали. Мы там смогли посмотрели «Эммануэль», что у нас было запрещено категорически ещё много лет!
Ещё мы посмотрели фильм «Иисус Христос суперзвезда»! Чтобы увидеть этот фильм, мы поехали 4 -5 человек в отдалённый район, потому что фильм уже прошёл. Мы высматривали по газетам, что можно посмотреть. Какой-то один день не было концерта, и мы приехали в какой – то очень страшный квартал! Когда в посольстве узнали, сказали:
-Как же вас там не убили?!! Туда же никто из белых вообще никогда не заходит!
А мы после этого сеанса все вместе пили пиво, болтали, курили сигареты. Они впервые увидели людей из России. Они были так рады, так хорошо к нам отнеслись.

-Наконец блондинку увидели?

Вроде того, но никто не приставал. В посольстве потом сказали:
-Ребята, вы какие-то везуны!
А просто мы так искренне аплодировали, подпевали во время фильма. Мы же знали это всё с магнитофонной плёнки, все арии наизусть. И вдруг всё это смотрим наяву.
Потом они подошли к нам:
-Кто вы такие?
А мы очень выделялись на фоне этих людей. Район тот был очень нищий. Там на улице были столики, ребята заказали всем пиво, и мы стали с ними болтать. Мы тогда уже хорошо могли трепаться по-испански. Это лёгкий язык и мозги были молодые. Всё им рассказывали, потому что они, как всегда, думали, что Россия - это снег, медведи, платки, телогрейки и валенки. И вдруг они увидели нормальных людей, которые модно одеты ( мы уже, как тогда говорили, прибарахлились). У нас были и хорошие джинсы, а у меня и высокий каблук, и распущенные волосы. Я тогда находилась в расцвете своей красоты, и моя внешность была уж очень во вкусе латиноамериканцев: была молодая, очень длинные белые волосы, ходила в мини. Здесь это не очень приветствовалось, на улице пожилые люди могли обругать.

-У них ведь почти во всех их сериалах именно такие главные героини!

Да, я всё время слышала:
-Синьорита, amor, amor!
Постоянно на себе чувствовала заинтересованные взгляды. Там я, конечно, всегда с охраной ходила: со своим мужем Алексеем и с Валей Дьяконовым.
Мой муж за меня кого угодно просто бы убил бы.

-Было бы особенно, как сейчас молодёжь выражается, прикольно, если бы после выполнения роли телохранителя, Валя Дьяконов вышел бы на сцену с синяком под глазом!

Слава Богу, обошлось без этого. Просто всё было очень интересно. Совершенно другой мир, другая флора, другая фауна и другие человеческие отношения. Они более лёгкие, более раскованные. Особенно вечером, когда отдыхают.
В Венесуэле мы познакомились с детьми и внуками наших эмигрантов, которые уехали после революции. Они сразу разобрали нас по семьям, мы так шикарно жили в их виллах. Они просто дрались из-за нас, у кого нам поселиться. В посольстве это всё знали, потому что они в то время очень дружили. Нас поили, кормили, возили по ресторанам.
Какое впечатление производили на нас их виллы! Боже мой, мы такого никогда не видели (правда, они скромнее, чем теперь у здешних русских, даже чем у какого-нибудь чиновника маленького посёлка). Но нам это тогда казалось чем-то невероятным и сверхшикарным. Мы все были из коммуналок. А самое интересное - на самом видном месте какой-нибудь рушник, три ложки, которые остались от бабки, какой – нибудь самоварчик. То что осталось.
Как они нас принимали. Они нас просто облизывали! Потому что свои, русские!
А нам было перед ними иногда очень стыдно. Они знали все, узнанные от бабушек, народные песни. А мы, как начинаем петь с ними: первый куплет-хорошо, припев - отлично, второй уже не знаем. Как так вы не знаете?!! И так вот мы невнятно за ними подпевали!
Как они хранили традиции! И я уверена, что до сих пор хранят. У нас всё отшибло в Советские времена, мы все непомнящие своего родства. Мы только знали, что всё что было до семнадцатого года – всё очень плохо, чернуха. А там им всё с 17-18 века известно. Поэтому всё это они умеют ценить и хранить. Теперь я этому тоже научилась, а тогда было «гуляй – ветер», но мне было с ними приятно, необыкновенно приятно. Все прекрасно говорят по-русски, безо всякого акцента, хотя это уже и внуки эмигрантов.
Там был внук донского казака, которого звали Миша, так же как и его деда, осевшего в Венесуэле после Гражданской войны. У него и его русской жены Кати, был ресторан. Они уговорили нас там побывать. До этого нас дома обедом накормили и раза три ужином. Потом, когда мы пришли в ресторан, для других посетителей вход закрыли. Как бы: «Ресторан закрыт на спецобслуживание.» Он сказал:
-Не хочу здесь никого видеть, хочу с вами со своими. Вы - как часть нашей Родины.
И там мы уже гульбарили до семи утра, вместе пели «По Дону гуляет казак молодой …» и подобные песни.
Все работники ресторана из своих помещений выходили посмотреть на своего шефа, как он с гармошкой поёт и пляшет. Таким они его ещё не видели. Нас они как-то даже идеализировали, уже за то, что все мы говорим на русском языке.
Михаил говорил, что всегда мечтал приехать в Россию, и он сам представлял, как он сможет приехать в Москву, идти по улице, и там все вокруг говорят на русском.
Я говорю:
-Ну не совсем на русском, в основном, все матерятся. Но русский тоже можете услышать. Хотя можете разочароваться - нахамят Вам как следует. Машины не пропускают пешеходов как здесь. Пошлют Вас много раз за час – много чего услышите !
В целом, эта поездка была для меня открытием. Я поняла, что есть другой мир, другая жизнь, другие ценности. Когда я пришла в «Самоцветы», мы стали много ездить и мир стал нам открываться, но после этой поездки я поняла, что земной шар очень большой и разный. Мы же жили за «железным занавесом».

-Мне этот рассказ напомнил сказку Андерсена «Гадкий утёнок». Там главный герой и его собратья вылупились из яиц, то оглядывая двор, говорили:
-Как велик мир!
А им сказали, что это ещё не весь мир, за забором есть поле, по нему пролегла тропинка, которая ведет куда-то вдаль и там тоже много чего ещё есть, о чём и мы сами не знаем.

Да, правда. В детстве наш двор тоже был как целый миром. А когда мы перелезали через забор, это казалось чем-то необыкновенным.

-Это на улице Маршала Бирюзова?

Да, там всё строили пленные немцы. После войны хотелось чего-то особенного. Наши отцы все были офицеры. Они видели только грязь, смерть, разрушения.

-А Ваш отец тоже был офицер?

Да офицер, полковник. Они все стремились к красоте, тогда они очень хорошо зарабатывали и очень хотели, чтобы дворы наши цвели. Туда покупались растения, работали садовники, и мы сами все работали, ухаживали за растениями. Первого сентября даже никто не покупал цветы – срезали свои, выращенные во дворе.
-В октябре 1974 года в Москве проходил 5 Всесоюзный конкурс артистов эстрады. «Самоцветы» на нем заняли 2 место и там вышел конфуз. Об этом рассказывает Ярушин в своей книге. Что там произошло? Обычный технический сбой?

Нет, это была подляночка! Что давало призовое место? Оно давало повышение ставки. Мы же на ставках тогда работали. Неважно, хоть двадцать тысяч народу на концерте, хоть два человека. Всё равно одну и ту же зарплату получишь. А если ты занимаешь призовые места, лучше, конечно, первое, то у тебя сразу же растёт ставка.
Потом, ты получаешь право на сольный концерт. Так что призовое место очень много давало и имело очень большое значение.
Мы должны были там выйти под песню «Мой адрес – Советский Союз», а в конкурсе должны были звучать другие песни – такая была идея. Эта песня звучала с магнитофона. Тогда же были катушечные магнитофоны и вот там пленка была разрезана и склеена специальным образом. За магнитофоном сидел мой муж и, естественно, никакого сбоя не должно было быть. А получилось, что мы вышли на сцену под какие-то несуразные звуки. А это же бьёт по нервам. Дальше-то нам надо петь живьем.
Лёше потом попало очень сильно. А что он мог сделать? Отлучился ненадолго, а надо было сидеть не отходя, но он не думал, что такое может быть - перекрутили, подклеили.
Про подобные вещи артисты балета нередко рассказывают.

-Но, несмотря ни на что, вы всё же заняли призовое место?

Первое место заняли «Поющие сердца», а мы заняли второе место, получили диплом и дальше поехали работать.

-Что в 70-е мешало и помогало работать? В то время все творческие произведения должны были проходить какие-то инстанции - хорошо это было или плохо? В свете того, что сейчас происходит, у многих теперь уже к этому двойственное отношение.

Я поняла вопрос. Вот эта цензура, которая называлась худсовет – это и хорошо и плохо, и очень хорошо и очень плохо. Что хорошо – ниже определённого музыкального творческого уровня невозможно было выйти на сцену. Ну хотя бы ты более менее грамотный должен был быть, чисто петь, приятный тембр, уметь играть на гитаре, на пианино, на трубе и прочее. Был какой-то минимум, ниже которого нельзя было опускаться. А у Маликова требования были завышенные, потому что коллектив был известный, выше середняка.

-У Маликова требования были выше, чем у худсоветов?

Выше. В те времена были и в Москонцерте, и везде плохие и хорошие музыканты. Так было и будет всегда. Я уже говорила, что всё записывали от и до, всё нужно было делать самим, нельзя было ошибки исправить с помощью техники. Даже если бы и появился кто-то не тот, то больше двух недель бы не продержался.
Мы пели вживую, и если бы на концерте кто-то лажался - быть ему в ансамбле было бы невозможно. Если только папа или мама очень большие начальники. Или через него можно было попасть за границу и достать инструменты.
В этих случаях держали и таких, но у такого обычно отключали микрофон. Даже у нас под конец такой был (ни за что не скажу его фамилию). Его взяли именно потому, что отец был очень большим начальником. Да в общем-то, он и сам был очень хороший мужик . Всё равно приносил пользу. Где-то что-то достать, купить.

-И внешне смотрелся, не портил общий вид?

Да, и внешне смотрелся. Приятный парень, почему бы нет. Так что на некоторые хитрости тоже приходилось идти.
Да, мы отвлеклись от худсоветов. Плохо было то, что мы обязаны были петь некоторые песни и записывать их на пластинки. Совершенно не нужные нам песни, но без них тебе не подпишут ни отделение, ни концерт, не выпустят за границу. И что с этой песней не делай, как ни старайся из дерьма конфетку не сделаешь. Хотя иногда бывало, что полконфетки мы, всё-таки, делали. Но было это ужасно неприятно.
Ещё было неприятно, что песни, которые сочиняли сами ребята (замечательные песни) не могли попасть на сцену или на пластинку. Самое большее – одна в сольном концерте или одну песню в диске - гиганте Маликов пробивал. Больше не давали, душили очень красивые песни.
Третье: совершенно как на врага народа смотрели на электрогитару. А так хотелось, чтобы соло на электрогитаре прозвучало, а это было практически запрещено, поэтому как-то выкручивались. На видео записях даже гитары не показывали толком.
Потом ещё нам навязывали одежду. Мы, все-таки, тоже были ребята со вкусом. Конечно, не было тогда большого выбора и материальных возможностей, но купили бы мы что-нибудь у фарцовщиков и нашли бы какую-нибудь портниху, которая бы могла нам сшить сценические костюмы. Молоденькие были, а всегда должен быть пиджак, чуть ли не галстук, у меня длинное платье, вырез на платье нельзя, распущенные волосы нельзя, всё в хвост.
Это они придумывали сами, это не из правительства шло. Авось чего бы не вышло, уж лучше мы так сделаем. Движения на сцене совсем не позволяли.

-Шаг вправо, шаг влево – расстрел?

Практически так. Ну на концерте можно было ещё какие-то шаги делать, а на телевидении вообще надо было стоять как истукан, будто кол вбили. Нельзя было даже голову повернуть. Даже когда у нас были дуэты, например Валя Дьяконов поёт:
-Я люблю тебя!
А я ему отвечаю:
-Я люблю тебя!
А голову повернуть в его сторону нельзя. Как-то во время подобной песни посмотрела в его сторону, тут же:
-Стоп! Ира, просили же стоять прямо!
Однажды Юра Петерсон рукой как-то так движение сделал. Сразу:
-Стоп! Руки по швам!
Они просто сами боялись. Хотя если бы всё это прошло, никто бы не обратил внимание. Никакое бы высокое начальство не обратило бы внимание, что при словах: «Я люблю тебя», я повернула голову к Валентину. Мы же не раздетые в постели, а наглухо одетые на расстоянии 3 метров. Они сами перестраховывались. Это человеческий фактор. До того были запуганы тридцатыми, пятидесятыми, шестидесятыми.
Вот в этом плане роль худсоветов была отрицательная. Не давали людям развивать свою индивидуальность и творческие способности. Сколько спилось людей из-за этих каких-то непонятных правил, которые не были прописаны в нашей конституции: художников, музыкантов, литераторов молодых. Хорошо, кто смог это выдержать, а некоторые погибали.
А с другой стороны всё-таки был какой-то профессиональный уровень. Если раньше был художник, то он умел, по крайней мере, рисовать. А сейчас можно раскрутить, если просто краской плюнул на холст.
Не надо думать, что я брюзжу, я молода душой, но если там, где есть бездарность надо делать вид, что я это понимаю и приветствую, то я не могу.
Я этого не понимаю.

-Ирина, мы уже говорили о том, что все артисты «Самоцветов» были с разными голосами, но они были и с абсолютно разными характерами. Как из таких разных людей можно было создать коллектив?

Это верно, характеры были совершенно разные, а самый лучший у меня - ха-ха-ха! Нет, но я всё-таки единственная женщина, поэтому я ни с кем не ссорилась, а у ребят конфликты, были. Правда я тоже иногда с ними немного цапалась, но это так, по мелочам.
А у них между собой были конфликты довольно серьёзные. Сам Юрий Фёдорович Маликов всегда умел воспринимать критику. И надо отдать ему должное, он всегда умел быть дипломатом. Да и меня всегда терпел, я всегда говорю, что думаю, и он спокойно к этому относился.
Я как - то недавно, может быть года три назад сказала:
- Юр, ну как ты мог выдерживать тогда? Ведь каждый был гений и звезда в двадцать-то с лишним лет. Каждый выпендривался, как мог. Как ты мог выдерживать эту браваду?! Если бы ты не был музыкантом, то должен бы был стать дипломатом.
Он ответил:
-Да, было трудно!

-Он и сам был очень молодой!

Он был молодой, но был намного умнее и мудрее всех. Он всегда умел держать себя в руках. Он никогда не переходил на крик, я никогда не слышала от него ни одного матерного слова. Он всегда был спокоен, даже если внутри всё бурлило.
Мне было проще, я одна женщина и соперничать мне было не с кем. А между ребятами шла борьба за первенство. Каждый из нас был молодой, каждый – максималист страшный, всё: Я-Я-Я ! Всё-то мы знали: что и как лучше делать, что лучше в репертуар брать и прочее. Это сейчас я говорю:
-Не знаю, я должна подумать.
А тогда я всё всегда знала! Тогда я могла сказать – эта певица ерунда, а эта хорошая! Сейчас я подумаю и скажу, что это мне не нравится, но это не обязательно означает, что это плохо. Просто МНЕ не нравится!
Молодёжь сейчас тоже такая же какими и мы были. Мир меняется, происходит стремительный технический прогресс, а человек каким был, таким и остался со всеми своими и пагубными и хорошими страстями. Так что Пандора со своим сундучком всегда рядом.

-А насколько сложно было строить личную семейную жизнь при такой работе? Коллектив круглый год месяцами гастролировал, и ребята подолгу не видели свои семьи. Но им всё же проще, чем Вам, когда муж здесь же в коллективе. Все 24 часа в сутки вместе, и все семейные проблемы и ссоры у всех на глазах.
Я, скажем, могу разругаться утром с мужем на всю жизнь, потом уйти на работу. Там дела и коллеги закрутят так, что к вечеру уже ничего не помню, что там было в начале дня. Придя домой, если он вдруг на меня дуется, с трудом вспоминаю, что мы, кажется, ссорились.
А каково это быть вместе постоянно ?

Расскажу о себе. И первый, и второй муж у меня были в коллективе. Многие удивлялись, спрашивая:
-А вы что, и в отпуск вместе ездите?!
Да, и в отпуск мы вместе ездили, и характер у меня не сахар, могу сказать откровенно. Но я человек уживчивый. Я обожала обеих своих свекровей. Они у меня были совершенно разные. Одна мне ближе по духу. Она была администратором Эдди Рознера, всегда была среди музыкантов. А вторая - простая женщина из маленького городка, всю жизнь проработавшая бухгалтером. Я их обожала и они меня. Я не люблю скандалов и очень часто позволяла на себе ездить, лишь бы не было выяснения отношений. Ладно, пусть уж так будет, лучше промолчу, пропущу. Я очень вспыльчивая, но быстро отходчивая женщина.
Потом, наша личная жизнь в поездках хотя и проходила нос к носу, но общались очень мало. Репетиции, четыре концерта в день, между этим успеть поесть, прийти в номер совершенно уставшими, опять что-то поесть и дальше упасть в одну койку или в разные. Загруженность такая, что иногда за день и трёх слов сказать друг другу некогда. А утром рано вставать, репетиции и дальше всё заново.
Когда приезжали в Москву, тут же московские концерты, репетиции бесконечные, на радио записываться, на пластинки записываться, иногда съёмки на телевидение.
Нас никогда не было дома. Мы как-то подсчитали, что в месяце из 30 дней нас не было 25. И вот эти 5 дней на всю семейную жизнь. Поругаться толком было некогда.
А ребята когда приезжали домой, то жёны уже по ним соскучились полностью, они соскучились по жёнам и детям, поэтому у них в семьях был мир.
Ну бывали, конечно, иногда скандальчики. Помню как-то был у нас долгий репетиционный период в Москве, больше месяца готовили новую программу… Тогда одна из жён мне сказала:
-Господи, скорей бы он уехал! Я так отвыкла от этого: каждый день ему готовить, чего-то ему стирать, гладить. Я так устала! А так он приехал, привёз груду грязного белья, я перестирала раз, положила всё чистое и опять его не вижу. Ни готовки, ничего, а тут столько проблем! Утром его будить, а мне же тоже на работу надо бежать. Скорей бы вы на гастроли уехали!
Так вот строилась личная жизнь, но, конечно, я уверена, в разлуке все тосковали, скучали.
А я всегда мечтала приехать и отдохнуть дома от суеты, от общения, не подходить к телефону. Потому что я всегда на каблуках, накрашенная и прочее. Хотелось побыть в халате, в шлепанцах и чтобы весь день никто бы не трогал, чтобы заниматься чем хочешь: хочу-книжку читаю, хочу - телевизор смотрю. Сейчас могу сказать:
-Не дай Бог, чтобы было очень много свободного времени, чтобы ходить в халате.
Лучше мечтать об этом, и испытывать радость, когда получаешь эти 2-3 дня. Не дай Бог зарасти мхом. Теперь, конечно, мы такой график бы не выдержали, как тогда, по 4 концерта в день, переезды, перелёты. Сейчас мы тоже очень любим выезжать и, дай Бог, поездки бывают, но не часто, и на концерт мы едем как на праздник.
Никогда не мечтайте о том, чтобы расслабиться побольше. Раньше, когда мы были полностью загружены, нам давали месяц отпуска, но через 2 недели уже хотелось на сцену. Если будучи в отпуске на юге приходили на чей-нибудь концерт, допустим на «Песняров» или кого-то ещё, то сама уже заводилась и тоже хотелось на сцену.

-Перед следующим вопросом хочу немного вспомнить историю России. Когда-то, поучаствовав в войне 1812 года, увидев Европу, проникшись витавшими там революционными идеями российские дворяне - офицеры устроили Декабрьское вооружённое восстание на Сенатской площади.
Вы, аналогично, вырвавшись за железный занавес, четыре месяца проведя в Латинской Америке, вернувшись домой, устроили свой собственный мятеж.
Почему?

Всё это получилось по дурости, по величайшей дурости!

-Так молодость – на то и молодость, чтобы иногда совершать глупые поступки…

Да, но мы были уже не такие молодые, с таким-то опытом работы!
Валентин Дьяконов опоздал на репетицию и сам Маликов потом говорил:
-Я не очень дипломатично поступил. Надо было более тактично сказать. Дьяконов обиделся, встал в позу.
У меня были свои личные причины. Я работала с мужем Алексеем Шачневым, он был в «Самоцветах» звукорежиссёром, но он великолепнейший бас-гитарист и ему очень хотелось на сцену. Маликов ему обещал, что ещё немного поиграет сам, а потом это место займёт Алексей, но этого не случилось. Алексей очень страдал.
А в новом ансамбле ему светило, что он выйдет на сцену обязательно.
Сергей Березин и Николай Раппопорт тоже сыграли определённую роль, помутили воду. У них был дальний прицел – стать руководителями. Они были гораздо старше, а мы тогда такими молодыми дурачками оказались.
Сейчас я, конечно, никогда бы не стала ради кого-то уходить из прекрасного дела. У меня там всё складывалось хорошо, а я поддержала этот раскол ради коллектива, ради других.
Ко мне даже Маликов приезжал и говорил:
-Ира, оставайся. Ты-то тут причём. У нас же с тобой нет никаких конфликтов. Ничего абсолютно. Твой Алексей будет играть на сцене, а я буду иногда выходить.
Приезжал он и к Валентину Дьяконову.

Поступили мы тогда очень неумно, о чем теперь можно только сожалеть. Но вместе с тем нам удалось поднять другой ансамбль - «Пламя», сделать там уйму хитов... .
Хотя эти хиты мы могли бы делать вместе и в ансамбле «Самоцветы».
Между работавшими раньше с нами композиторами и поэтами тоже произошло разделение: кто-то писал для нас, кто-то только для Маликова, поскольку его очень уважали, а так бы всё шло в общую копилку.
Тем не менее, с 1995 года я опять работаю с Юрием Маликовым. Я вернулась домой и с того момента уже прошло семнадцать лет. Это больше чем в первых «Самоцветах», больше, чем в «Пламени».
Когда меня Юрий Фёдорович пригласил в 1995 году, то я решила, что в моей работе уже не будет ни мужей, ни братьев, ни сватов, ни родственников. Что я больше не буду из-за кого-то драть глотку, уходить, добывать для кого-то место на сцене. Уговаривать, чтобы не выгоняли из коллектива кого-то, кто напился и три дня прогулял, и пока держу данное себе слово.
Если кто-то не ко двору, то не должен из-за этого страдать другой человек: ругаться с начальством, кого-то уговаривать. Ты или добейся, чтобы ты был ко двору или уйди красиво. Нельзя использовать для этого другого, который трепет из-за этого себе нервы и портит отношения, тем более, что потом никто этого не помнит.
Считаю, что каждый должен отвечать за себя, хотя, при этом, я человек справедливый, и против несправедливостей всегда буду бороться.
-Как образовался ансамбль «Пламя»?

Мы сели в каком-то скверике и стали набрасывать какие-то названия. У Березина уже было готово:
-Давайте «Пламя».
Мы сразу стали насмехаться:
-Племя, вымя, семя….
Я не была в восторге, но «Пламя», так «Пламя». Не всё ли равно, как ты назовёшься. Главное, что ты поёшь и что ты играешь, какую продукцию ты выдаёшь. Можно назваться: «Великолепный век» или «Великолепная семёрка», а у тебя будет два прихлопа два притопа или можно назваться очень скромно, но, при этом, достойно петь и играть.

-Вскоре после дружного совместного ухода от Юрия Маликова коллектив ансамбля всё-таки стал меняться. Почему?

Толя Могилевский ушёл из коллектива, чтобы начать оформляться для выезда за границу. Ушёл, чтобы не быть пятном на коллективе, чтобы не мешать нам выехать в ту же Болгарию, в Польшу, а с ним мы бы стали невыездными.
Потом Березин и Раппопорт стали убирать людей.

-Убирать таких людей???

Конечно. Все, кто менялись у нас в ансамбле – всех увольнял Сергей Березин. Он всегда доводил до того, чтобы человек уходил. Ему нужно было властвовать. Он очень умный, интеллигентный человек, но стремящийся к единоличной власти. Мы раньше этого не замечали, поняли только тогда, когда он стал руководителем.
Ядро он оставлял, не мог же он сразу всех ликвидировать. Когда он с годами разогнал почти всех и выгнал меня, то создал ещё один коллектив «Нескучный сад», который пел только его песни. После сделал ещё и обновлённое «Пламя». Потом и «Пламя» развалилось, и «Нескучный сад» никак не раскрутился, хотя там были молодые ребята со стильными причёсками в роскошных костюмах, хорошо двигающиеся на сцене.
Но не получилось.
Я к нему сейчас никаких претензий не имею, всё в прошлом. Только потом, когда он опять меня приглашал работать вместе в 1996 году, я уже к нему не пошла – непредсказуемый человек.
Сейчас Сережа Березин ( дай Бог ему здоровья, пусть работает) вернулся к песням, которые мы делали в 76-77-78 годах. Но сейчас они там у него звучат совершенно по-другому! На «Пламя» не похоже! Сейчас я бы не сказала, что у него хоть что - нибудь осталось от ансамбля «Пламя», но это их дело.

-Расскажите о приходе в ансамбль новых артистов Игоря Никитина, Юрия Редько, Станислава Черепухина, Виктора Дегтярёва.

Юрий Редько и Станислав Черепухин работали в Питере в ВИА «Лира». Это очень был хороший коллектив, но «Пламя», конечно, был более раскрученным и популярным. Березину их порекомендовали.
У нас были проблемы с Валей Дьяконовым. Он самый наш великий артист, это просто мой любимец, но со сложным характером. Он иногда мог не поехать на гастроли и тому подобное. В конце концов у Березина, как и у любого руководителя в такой ситуации, встал вопрос о замене.
Тут он увидел Станислава Черепухина и Юрия Редько. Заменить полностью, конечно, никого нельзя, но Юрий Редько прекраснейший гитарист, который великолепно играл сольные куски, великолепно пел и группе, и главное что - великолепно пел соло, молодой и красивый.

Следующим моей гостьей у меня на кухне будет Галина Стельмах(Россия). Это очень интересная женщина, много делающая для популяризации жанра ВИА. Для начала почитайте её работы: интервью с Юрием Петерсоном(популярным исполнителем), где он представлен с неожиданной стороны и Ириной Шачневой , в прошлом солисткой ВИА Самоцветы.

На фото Галина Стельмах и Юрий Петерсон
Юрий Петерсон: о футболе... и о себе.
(сентябрь 2014 г.)
Источник первой публикации - www.via-era.narod.ru
________________________________________

1. О Чемпионате Мира в Бразилии.
-Совсем недавно бушевали страсти по ЧМ-2014 по футболу? Чем он порадовал и чем огорчил?

Чемпионат мира был очень красивый и интересный. Очень интересный, и очень неожиданный, потому что быстро слетели всяческие Англии – Испании. Я, кстати, так и думал, что Испания не выйдет из группы.

-А почему? Многие болельщики считали испанскую команду фаворитами чемпионата …

Потому что старая команда. Этот их стиль с бесконечными перепасовками: он называется «тик-так», требует молодости. Понятно, что и техники, и мозгов, но все равно мобильности, а это значит, что возраст тут сказывается. Я знал, что они вылетят: там и Касильяс постарел, играл отвратительно. Может получше, чем наш Акинфеев ... Акинфеев стал самым плохим вратарём чемпионата - два удара и два гола. Оба левых абсолютно. Так бы и я сыграл, как он. Да нет, я бы сыграл лучше…

- А как играла Англия?

Очень плохо! Самое смешное, что лучшая лига мира - английская. Она самая интересная. Команды там играют чумовые, но в них много легионеров. Весь мир смотрит эту лигу открыв рот, а сборная у них отвратительная. Более того, нет тренеров английских, хотя англичане весь этот футбол придумали.

-А может быть, тренеры менее именитых команд хорошо изучили стили и особенности лидеров и предстали перед ними во всеоружии?

Нет, не это. Конечно, подготовка была, но главное дух, желание попасть в хороший клуб. Почему латиноамериканские пацаны так бегали - как звери?.. Сейчас их разобрали по клубам. Родригеса молодого пригласили в «Реал», но абсолютно не факт, что он там заиграет, потому что это был всплеск, азарт, кураж, публика!
Там была жаркая латинская погода. Северянам, типа наших, бегать по тридцатиградусной жаре непросто. Тут пока до магазина дойдёшь - задыхаешься. Они хоть и тренированные, но всё равно.
Ну а в целом, чемпионат очень хороший, немцы играли гениально. Я помню ещё команду с Гердом Мюллером, команду с Матеусом. Память у меня хорошая, да и живу я достаточно долго. Нынешняя команда - это одна из лучших команд всех времён. Она и подобрана, и подогнана. Тренер молодой амбициозный. Вратарь сейчас стал лучшим в мире.

Лучший, конечно, в мире вратарь - это Яшин. Вот сейчас говорят:
-Он выходит вперёд!
А Яшин так делал ещё в прошлых веках. Выходил из ворот - чуть ли не до центра доходил, просто забыли про это.
А то, что ногами стали играть, то это, вообще, раньше считался моветон – играть ногами. Неправильно это. А потому, что просто неправильно бьют. Где бы они раньше с нашими Стрельцовыми играли ногами? Да, никогда в жизни. Закатывали бы им сто из ста.
Аргентина играла неважно. Я вообще не считаю Месси первым футболистом мира, далеко нет. Да и сдулся он как-то. Тащил – тащил свою сборную бедную и не дотащил. Хотели на пенальти - выскочил этот пацан двадцатитрёхлетний и все дела.
Чемпионат – это праздник футбола, как фестиваль музыки какой-нибудь. Только на фестивале музыки никто не вылетает из группы, все вместе играют и поют.

-Что можно сказать о публике бразильского чемпионата? Насколько болельщики были позитивны и доброжелательны?

Ну, ещё бы в Бразилии была бы недоброжелательная публика… Я по Латинской Америке поездил. Им пальчик покажи – они сразу же танцевать начинают.

-А в чём причины неудачи бразильской сборной? У них ещё какая была мотивация!

Тут хороший анекдот появился: «После того, что немцы сделали со сборной Бразилии, они обязаны на ней жениться !».

-Ну так, может, от них просто удача отвернулась? В спорте очень важен элемент везения.

Нет, во первых – у немцев был лучший матч за многие годы когда всё летит, всё идёт и так далее, и так далее. Это, как наши тогда, те же самые 7:1 португальцам проиграли. Откуда не дадут, всё влетает и влетает. Малафеев и не виноват был, просто так сложилось.
У бразильцев с духом слабовато было, да и не было Неймара. Его сломали – страшно сломали: коленом по позвоночнику. Я думаю, это специально сделали. Когда прыгает прицельно в спину коленом – знает же, что делает. С Неймаром была бы совсем другая картинка. Вся игра была выстроена на Неймаре, и без него все остальные не знали, что делать на поле. Вот сломали бы Месси, и что бы делала сборная Аргентины? Выставили бы специально человечка, как на чемпионате мира не помню где, в Англии, кажется. Португальцы выставили защитника « Висенте», и он бегал за Пеле и бил по ногам. Потом так ударил, что Пеле унесли с поля. На этом бразильцы кончились. То есть его специально отрядили для этой задачи, и он её выполнил.
С другой стороны, если бы наша сборная привезла такой же результат как сейчас Бразилия, то в России был бы праздник!

-Что можно сказать о нашей команде ?

Я могу так сказать - нашим просто не повезло. И моменты были, и играли наши неплохо, что бы кто ни говорил. А если бы эти два дурацких гола Акинфеева убрать, то вообще бы выиграли. Первый гол – это ничья с Кореей, второй гол - это ничья с Алжиром. Вот и всё.
А Акинфеева из сборной надо убирать. Он недостаточно высокого роста, а на выходах надо играть длинными руками. Как говорил товарищ Бендер: « У нас руки длинные…!» А у него ручки не длинные. А после того как его сломали - кресты полетели, он прыгать не может как нужно. Да, он сто лет играет, опытный, хоть и молодой. Он хорошо сыграет, когда прыгать надо недалеко. А когда прыгнуть надо, как эти латины, которые летали как птицы, он не может. Когда выходить надо было из ворот во втором варианте - не дотянулся. А почему? Потому что роста не хватает. Маловат. Хотя, Капелло его считает лучшим.

-Впереди у нас ЧМ-2018. Есть ли у футбольной сборной России шансы показать серьёзные результаты?

Никаких.

-А почему?

Потому что не подросло ещё то поколение.

-А к натурализации игроков Вы как относитесь?

Отвратительно. Этого не должно быть.

-А то, что в клубах много «импортных» игроков?

Это нормально, это должно быть.

-А в чем разница?

Так во всём мире играют, или мы опять окажемся как за железным занавесом. В Англии выходит какой – нибудь «Манчестер» и там один англичанин, а все остальные – всяческие иностранцы. Лимита у них нету, у нас хоть лимит есть.

-А для прошедшего ЧМ мира насколько оптимально была подобрана сборная? Правильно ли, что не взяли в команду Артёма Дзюбу?

Вот все говорят: Дзюба, Дзюба. После того, что он сказал про Эмери, что тот - «тренеришка»… А «тренеришка» этот приехал в «Севилью» и взял Кубок УЕФА так, на всякий случай.

-Дзюба - очень непосредственный человек. Есть такие люди, которые всю жизнь в душе дети. Артём как раз из них, поэтому иногда на эмоциях может что-то сказать, не думая.

Объясняю: Капелло это не надо. Не надо ему. Зачем такой раздолбай будет в сборной играть? Он же будет разлагать всю команду.

-Но он же отлично показывает себя в «Спартаке», в аренде прекрасно отыграл два сезона в ФК «Томь», сезон в «Ростове» и никого не разложил. Тренер должен уметь находить подход к каждому игроку. У любого таланта, как правило, сложный характер.

У любого … Был такой фильм, очень хороший. Я его в Италии смотрел. Про то, как итальянцы в первый раз выиграли чемпионат мира, это ещё при при Муссолини. Там показывали тренера, как он ездил, команду собирал. Была там такая местная звезда, вроде Рональдо. И он его не взял. Все:
-Как, почему?
-А потому.
И эта команда стала чемпионом мира. Он подбирал людей друг под дружку. Они стояли стеной, рвали всех на части. А этот «звезда балета » не нужен ему был. Так же и Дзюба. В конце концов, если Капелло нужен будет такой столб, по-русски говоря, то он Погребняка возьмёт.

-Старшего?

Конечно старшего. До восемнадцатого года он, конечно, по возрасту не дотянет, но на отборочные может взять. Или того же Павлюченко. Он мастер без дураков. Проснётся на пару игр, позабивает сколько надо, и опять заснёт. А Дзюбу он не возьмёт.
2. О советском и российском футболе.
- А за какую команду Вы болеете в российском чемпионате?

Я всю жизнь болею за «Торпедо». Болел, когда ещё были Стрельцов, Иванов, Маношин, Воронин, Батанов, Банников в воротах, Сергеев. Чумовая была команда. Команда – мечта. Вот и сейчас все фамилии помню.

-Почему, всё-таки, именно за «Торпедо» ?

Потому что там Стрельцов играл с Ивановым на пару. Я считаю Стрельцова лучшим футболистом мира всех времён. Я считаю, что все остальные тихо курят в сторонке: и Пеле, и Марадона, и Месси и остальные. Человек шесть лет в тюряге отсидел !!!

-Многие считают , что его нарочно убрали ?

Спецоперация была организована, нормально провели. Подсунули ему девчонку. Главное, что он её трогать не трогал, пьяный был и спал. А пацаны эти, которые участвовали в сексуальных домогательствах, сказали :
-Эдик, возьми всё на себя, тебе ничего не будет!
Он, добрая душа, взял. Его и посадили. А почему его посадили, я тоже знаю. Потому что Хрущёв не перенёс, что Стрельцов был популярнее его. Он не мог перенести, что такая всенародная любовь к какому – то мальчишке, а не к нему - генеральному секретарю. Это всё понятно… Но человек после такой тюряги вышел и стал лучшим футболистом !
Из-за него футболом увлёкся. В детстве к футболу я так себе, у нас в Латвии какой футбол? Баскетбол – да! А вот когда уже телевизор появился и в первый раз смотрел матч, там как раз «Торпедо» играли. Иванов со Стрельцовым такое шоу показывали!
Они ИГРАЛИ!!! Все остальные мучились, а эти играли! Я футбол стал воспринимать как игру, после того, как их увидел. Они создавали шедевры на поле. Когда они играли, у людей было ощущение чуда. Болельщики ждали чуда каждую секунду, и оно появлялось. Стадионы были переполнены. Что они творили – это ураган. Выходит человек, и делает чудо на твоих глазах.
То же самое, что певцы, музыканты. Когда исполняется какая-то песня, сидящие в зале люди тоже ждут такого же чуда, и когда выходишь на сцену, пытаешься сделать так, чтобы это чудо произошло…

-Можно ли припомнить какой – нибудь особенный матч с участием «Торпедо»? Например, сибирская «Томь», будучи в ПЛ, в игре с «Крыльями Советов» забили пять голов: два в свои ворота и три противнику. Вскоре появился комментарий: « Томские мужики настолько суровы, что, забивая в матче пять голов, выигрывают со счётом 3:2».

Я помню матч со «Спартаком». Был у них тренер Маслов (он же и киевское «Динамо» тренировал). Так вот он всё время говорил одну и туже фразу:
Эдика не злите, пожалуйста, я вас умоляю, а то …
И вот играл с «Торпедо» «Спартак», вёл 1:0. Эдик очень расстроился, потому что забили они вне игры. Судья слушать никого не стал и засчитал гол. Эдик разозлился. Тогда «Торпедо» выиграли со счётом 5:1. Ну, нельзя злить Эдика!!! Он сам четыре гола забил и пас отдал. Гений! Уж на что Валентин Иванов футболист был чумовой и себя любил, но даже он говорил:
-У меня на поле бывает мистическое ощущение, что Эдик может забить в любую секунду. Просто захочет и забьёт.
Он как медведь на огромных ножищах, его же с места не стронешь.
Играли как-то с «Динамо» (Минск) . Он бежал, у него даже плечи не прыгали, ровные абсолютно. Такой накат волчий, как волки бегают. Вроде и не отталкивается, а бежит. И никаких лишних движений не делает, только те, которые нужны . Ему навстречу защитник, ударил его в плечо. Насколько ударил, настолько же метров и отлетел. А этот всё бежит. Ну, всё у человека было!

Знаменитая история, когда они играли с «Динамо», а он молодой совсем огрызок был: лет восемнадцать, если не семнадцать. Рассказывали, что когда он первый раз появился на поле - сразу так просто три гола забил.
Яшин тогда всё время выходил из штрафной, это его фишка тогда была, он сам её придумал. Был пятым защитником, можно сказать. И вот так он однажды вылез, а Эдику кто-то отдал и он пошёл за мячом. Скорость чумовая, добежал до ворот, поставил мяч на ленточку и говорит Льву Ивановичу:
-Иди сюда !
А тот там где-то стоит, у штрафной, метров двадцать ещё идти. И когда оставалось метра полтора - вкатнул в ворота! Общественность возмущалась:
-Пацан, негодяй, как он мог!
-А что такого! Я гол забил, всё нормально…
Такие вот светлые воспоминания.

-Довелось ли быть знакомым с кем-нибудь из футболистов?

Женя Ловчев - мой приятель. Знаю его очень давно. Он приехал на Новый год в гости к моему соседу, который через стенку от нас жил на 11-й Парковой, он меня с ним и познакомил. В тот год Женя получил звание лучшего футболиста, а сейчас он главный журналист по футболу.
Женя сравнивал наш ансамбль «Самоцветы» со «Спартаком». Говорил, что так же как «Спартак» народная команда, «Самоцветы» - это народный ансамбль.
Как – то ездили на базу «Торпедо» в Мячково, ещё когда Тукманов в команде игроком был, а мы с ним на бильярде играли - он здорово играет. Сейчас он взял клуб на себя и много лет тянет.

-Болельщики делятся на две категории: те, кто смотрят матчи на стадионах и те, кто предпочитают быть у телевизора. А каков Ваш выбор?

При нашей загруженности, при четырёх концертах в день, какие стадионы. На стадионах нам чаще приходилось работать. В Москве на стадионе «Динамо» часто работали: и с «Весёлыми..», и с «Самоцветами».

-Сейчас «Торпедо» удалось вернуться в Премьер – Лигу, но пока что сезон складывается не очень удачно. Сможет ли клуб улучшить свои результаты?

Вернулись – слава богу. Но, во – первых это не то «Торпедо» -раз. Это как потом не то «Пламя» стало, понимаешь! Любят людей, участников. Как любили тогда в «Самоцветах» именно каждого из нас: Дьяконова, меня, Ирку Шачневу, Жаркова, Генбачёва. Публике было за что нас любить, мы хорошо работали. И так же то «Торпедо» играли гениально. Воронин в сборную мира входил. Сейчас бренд есть, а команда пока никакая. Вот родится очередной Стрельцов, но его сразу же заберут в «Спартак» или в «Динамо».

-Заберут более денежные команды?

Ну да, «богатенькие буратинки».

-Получается, что даже для московских клубов не хватает талантливых игроков? Из-за чего это происходит? Из-за провала в работе спортивных школ на протяжении «смутных лет» ?

Да фигня всё это. Провал – не провал. Стрелец в шестнадцать лет пришёл в «Торпедо» и стал Стрельцом. Какие детско – юношеские? Жирков был в Тамбове, приехал в Москву и сразу в ЦСКА попал. Потому что талант.

-Значит, основная проблема в том, что перестали таланты появляться? Или их не ищут?

Во – первых их не ищут, во- вторых слишком много платят. Мальчик как огрёб сто тысяч долларов в месяц – чего ему вообще дальше делать? Мама с папой сто двадцать рублей зарабатывают, а он сто тысяч, да ещё долларов. Чего ему дальше делать? И у него крыша, естественно, едет. Должен быть введён потолок зарплаты для молодых. Пока в сборную не вошёл, получай свои копейки.

-Тренеры нашей сборной тоже всегда получают гораздо большие деньги, чем тренеры всех других сборных, показывающих намного лучшие результаты.

Не поедут к нам иначе, а с нашими тренерами уже всё проверили. Семин был – был, Газзаев был – был, Игнатьев был – был. Все были, всех проверили, никто не тащит. А Хиддинга пригласили и всё о'кей.

-Ну, с Хиддингом тоже всё было, мягко говоря, не так уж замечательно !

Но они хоть лихо играли, красиво, понимаешь! Ну а Капелло… Знаешь, как его фамилия переводится ? Дождь. Значит по-русски Дождин или Дождев. У него стиль такой, он сам так играл - защитником был, и все команды его так играли - глухая оборона.

-А это правильно, что Фабио Капелло оставили до 2018 года?

Правильно. А знаешь почему, потому что все разгильдяи наши ничего делать не хотят. Они бабки отстегнули и вся ответственность на Капелло. Пусть он шустрит по России, ищет таланты, меняет сборную на новую. А когда он поменяет, тогда поставим какого – нибудь нашего. А из наших некому.

-Значит наши тренеры у нас совсем не котируются ?

Нет, и я могу тебе сказать почему. У наших тренеров никогда не будет дисциплины, никогда. Это на подкорочном уровне. Этот – а-а-а-а, а этот – у-у-у-у! Понимаешь? Это преклонение наших людей перед иностранцами.

-Но разве это преклонение есть у молодёжи? Это другое поколение, они выросли уже без железного занавеса, в открытой стране, им весь мир доступен. Ну а у меня этого вообще никогда не было, и я же не одна с таким же отношением к «не нашему»?

Это на генетическом уровне, хотя у меня этого тоже никогда не было, как и множества других привычек, свойственных нормальным людям в СССР. Я же в Латвии вырос, поэтому удивить меня чем-нибудь, например архитектурой, сложно. Я приехал когда в первый раз в Чехословакию – и что такого ... Приехали в Берлин – ну и нормально… Правда товаров на прилавке больше, хотя и в Риге товары тоже были.
3. О себе.

-Многие артисты вокально – инструментального жанра вспоминают, что в те годы ансамбли часто играли между собой в футбол, и что у «Пламени» была очень хорошая команда. Хотелось бы об этом поподробнее.

Да, это было, часто играли. Если концерт вечером в шесть или в восемь, собирались обычно с утра. А меня называли «спящий тренер». Когда я спал, наши всегда выигрывали.

-Спящий в прямом смысле? А как же можно спать под шум, крики, удары по мячу?

А мне пофиг. Спать я могу под канонаду. В Афганистане я спал под обстрелом. У меня крепкие нервы и хороший сон.

-А самому выходить на помощь команде не приходилось?

Только иногда, я такой лентяй…

-Кого можно вспомнить в качестве партнёров по футболу ?

Да многие играли. Например, «Поющие сердца» на «Пламя». Я помню, была сборная программка, в ней был бывший губернатор Алтая Михаил Евдокимов – прекрасный футболист, дико сильный удар. С ним играли на гастролях в Находке.
С «Поющими юнгами» ещё играли. Ещё много кто, сейчас трудно вспомнить.
Команды, конечно, были не по одиннадцать человек, а по четыре – пять… У нас в «Пламени» были двое рабочих, Сашка с Аликом, красавцы – амбалы, Иркины соседи по даче. Они в защите играли. Из-за них у нас самая крутая защита была. Пройти этих пацанов было нереально. Один – мастер спорта по боксу, другой – мастер спорта по вольной борьбе. Алик – вылитый Бобби Редфорд, а Сашка - Бельмондо такой, нос боксёрский пробитый, оба блондины. И вот они как встанут в защиту…
А я если спал во время игры, значит, всегда выигрывали. Потом подходят ко мне, будят:
-Ну как?- спрашиваю.
-Выиграли.

-Удивительно, но, может быть, с Вашей стороны высказывалось много критических замечаний, давление сильное на игроков оказывалось, а при «спящем тренере» они чувствовали себя свободнее и поэтому выигрывали ?

Да нет, никогда я их не критиковал. Просто так получалось, такое стечение обстоятельств.

-А что служило наградой для победителей?

Играли всегда на пиво. Выиграл – проиграл, все скидывались и вместе выпивали – закусывали.

-А кого из артистов можно назвать хорошим футболистом?

Самый лучший Сергей Беликов – это 100%. Это же видно как человек бегает, как обращается с мячом. Я считаю, что он зря пением занялся. Ему надо было в футбол играть. Он был бы звездой, да и стал бы в сто раз богаче.

-Беликов потом играл в «Старко». А в «Пламени» были футбольные таланты?

У нас Юрка Редько неплохо играл, Иркин муж. В «Старко» ещё Малежик потом в защите играл, но это больше из-за пения. У «Старко» же и концерты после игр были. Меня в «Старко» не приглашали, потому что я вратарь, а там Давыдов вратарём был.
Иногда мы на базу ездили к «Спартаку», «Торпедо». Женька Ловчев нас возил. В «Спартак» ездили, когда ещё Романцев игроком был. Там тоже в футбол играли. Сначала концерт, потом лёгкий футбол, банька и обед.

-А Алексей Кондаков?

С Лёшкой мы оба болели за «Торпедо». Он занимался в детско – юношеской спортивной школе и играл за одну из юношеских команд «Торпедо», потом был игроком «Старко». Но всё же с точки зрения футбола был не очень одарён. Он более талантлив в творчестве. Хороший певец – голос серебряный, замечательный. К сожалению, теперь приходится говорить – был.

-Мы сейчас говорили о любительском футболе. Бытует такое мнение, которое, в том числе, высказывал и знаменитый штангист Юрий Власов: «Спорт не нужен, нужна физкультура». Правы ли противники большого спорта, когда они говорят, что на него уходит впустую много средств, что профессиональные спортсмены - люди с подорванным здоровьем и т.д. Нужен ли он вообще, спорт высоких достижений ?

Профессиональный спорт и здоровье – это две взаимоисключающие вещи, потому что физкультура – это как лёгкий массаж, а профессиональный спорт – это страшная адская работа на пределе человеческих возможностей.
Но заметь, человечество вообще всю жизнь лезло в космос. Зачем? Что ему там делать? Поднималось на какие – то вершины. Я всегда обалдеваю, когда люди без кислородных аппаратов лезут на этот Эверест, гибнут пачками. В человеке это неистребимо - вот так мазохически себя истязать ради чего-то. А спорт – это ещё плюс азарт.
И потом ведь спорт олимпийский в своё время в своё время был полностью любительский. А если какой – нибудь спортсмен какие-то тапки поднимал, и его уличали в том, что он с какой – то компанией договорился и рекламирует какой – нибудь «Адидас» (правда, «Адидаса» тогда не было), то его тут же изгоняли из олимпийской семьи.
Потом спорт взяли в свои руки профессиональные люди и сделали из него коммерцию. Наши спортсмены в своё время выигрывали Олимпиады, чемпионаты мира, Европы и получали копейки. Они точно также были профессионалами, они на заводах и фабриках не работали, а платили им копейки. Я как сейчас помню, что хоккеистам за Олимпиаду платили полторы тысячи долларов. Это издевательство. Человек, который работает профессионально и отдаёт всего себя, он должен и нормальную зарплату получать. В 1972 году наши выиграли 7:3, но те все миллионеры, а наши бедные как церковная мышь.
Я считаю, что и с допингом бороться не надо. Если люди пошли по этой стезе, то вопрос в том: попался - не попался. А всё почему: организация ВАДА дикие бабки берёт: со всех стран, с Олимпийского комитета и т.д. Это ещё один нарост. Эти борются чтобы с ВАДой не связываться, а эти чтобы поймать за хвост и отчитаться: «Вот, я поймал».
Миллиарды долларов, которые тратятся на это, как бы при деле. Людей бы на эти деньги лечить от рака, от Эбола. Я считаю, если человек взрослый и хочет употреблять эту гадость, это его выбор, раз уж подписался на это дело. Он идёт на это сознательно. Любая девочка восемнадцати лет, которая начинает курить, скажет маме:
-Всё, я уже взрослая тётя, чего ты мне мозги компостируешь?
И что мама тут сделает…
Спорт - это сфера человеческой деятельности . И это обязательно должно быть. Это азарт. Почему люди не отрываясь, смотрят по телевизору Олимпиаду?

- Наверное, они от этого получают эмоциональный заряд, как мы от ваших концертов?

Ещё бы, конечно! Народу последнее время не хватает адреналина. Почему люди лезут прыгать с парашютом? За адреналином. Есть такие, из которых он сам хлещет, а есть те, кто поспокойнее, и они задыхаются от бесконечных депрессий – адреналина не хватает в организме. А так он хоть футбол посмотрит или хоккей, или бокс и немножко взбодрится. Почему женщины ходят на бокс, вроде бы, что им там делать? Потому что два таких самца мутузят друг друга! Там свои прибамбасы.
Так что спорт должен быть. Он необходим в жизни человечества. А физкультура нужна, нужно опять нормы ГТО ввести, чтобы народ не по подвалам бегал и не наркотой занимался.

- В нашем детстве спортивные занятия были бесплатными или за символическую плату. Теперь же даже из моего личного опыта, пока рос ребёнок, и из опыта моих родственников и знакомых, обеспечить серьёзные занятия детям в кружках – секциях – это, зачастую, значительная строка расходов в семейном бюджете.

А как же ты хочешь? А детский сад, а школа! Это как в анекдоте: « Мама, ты завтра пойдёшь на родительское собрание?» «Да я и так знаю, чего там будет. За эти деньги мы с тобой два раза в Турцию съездим!».

-Это верно подмечено, но я хочу сказать о том, что, возможно, каких – то одарённых спортсменов страна теряет из-за недостаточно увесистых кошельков их родителей? Или самое главное природные способности, которые всегда себя обнаружит?

Талант. Нет таланта – свободен. Более того, на Западе давным – давно есть такая технология, что можно взять ген у маленького человечка и в этом гене чёрным по белому написано на что он способен и в спорте тоже. И его уже не берут, а если у него есть этот геном таланта к прыжкам в высоту или к бегу на десять тысяч метров, то им начинают плотно заниматься. А если им начинают заниматься, то его спонсируют.

- Вы это серьёзно? Верите в то, что по какому- то геному можно выстроить судьбу человека? Ведь жизни людей иногда выстраиваются причудливо, и в человеке могут быть совершенно, казалось бы, несовместимые черты характера.

При чём тут характер, мы же говорим о спортивных достижениях.

-Но чтобы реализовать имеющиеся задатки, тоже нужен определённый характер.

Объясняю. Человек приходит в музыкальную школу. Сидят педагоги. Ему говорят – отвернись. Берут нотку – спой. А-а-а! Берут другую! А-а-а-а! Ритм проверяют. Понятно, есть слух или нет.
Или скажем, в балетную школу. Сделай так… Есть ли выворотность. Если её природной нет, то её не сделаешь. «Девочка, спасибо, до свидания! (или мальчик) Следующий». Так было, когда до генов ещё не дошли, но предрасположенность определяли. Без этого нет никакого смысла чем-то заниматься.

-Юрий, а у Вас, как мне известно, кроме музыкальных талантов, имеются спортивные. Расскажите о своих достижениях.

Да я всем занимался, у меня много чего было. Но это не на профессиональном уровне, поскольку было безумное учение в спецшколе при консерватории. Спорт был в свободное от учёбы время.
Во - первых я занимался мотокроссом. По стрельбе у меня был первый мужской разряд.

-Из арбалета стреляли ?

Из винтовки. По настольному теннису второй мужской разряд, по баскетболу второй мужской разряд, по волейболу третий мужской разряд. Кажется, что-то ещё забыл. По бегу на сто метров были неплохие результаты. Быстро бегал, шустро - где-то за 11 секунд. Прыжки в длину на 6 метров.

-Как же возможно всё это успеть?

Было желание заниматься. В бильярд ещё играл. Знаешь Юрмалу – сколько там санаториев?! В каждом куча столов стоит. Там мы и играли. Сейчас есть чемпионат России, чемпионаты мира, разряды дают, а тогда бильярд был приватный вид спорта.
Ну, в общем, мальчик был спортивный. А знаешь почему - потому что тянуло. Азарт есть что в музыке, что в спорте.

-А в музыке какой же азарт?

В эстрадной музыке тоже есть азарт. Сидеть в оркестровой яме пятым кларнетом в симфоническом оркестре - это не моё. В яме я сидеть не буду. А есть люди сидят и кайфуют всю жизнь: пятая скрипка, второй дирижёр.

-Всё - таки, раньше этот азарт был оправдан. Люди попадали на сцену по способностям. Их отбирали по профессиональным качествам, а сейчас иногда не знаешь то ли смеяться, то ли плакать от того, что видишь и слышишь по радио и телевидению.

Ну, сейчас бардак, конечно, но это всё рано или поздно кончится.

-Когда я была в конце 80-х на концерте Вячеслава Малежика, ему задали такой же вопрос. Он ответил, что всё это явление временное, что страна была закрытая, сейчас всё хлынуло и людям это всё нужно, как извёстка беременным, болезнь роста. Прошло двадцать пять лет и, кажется, что стало ещё хуже.

Ну и что. Что такое двадцать пять лет? Олигархи закончатся. Вот сейчас: есть олигарх. Берёт молодую девочку, которая ему нравится. Говорит:
-Хочешь петь.
- Хочу-у -у –у!!!
Он говорит:
-Вася, напиши ей песню.
-Есть...
Даёт бабки, он пишет песню.
-Так, Зин, иди сюда, запиши эту песню.
Приходит какая – то Зина. Хорошая певица, но не котирующаяся внешне. И эта кукла под неё начинает петь. Эфир раз, эфир два – звезда. Всё.
И как недавно говорил в интервью товарищ Меладзе, самое страшное, что эти девочки сами начинают верить в то что, они звёзды. Ну пошутить, ну сделать приятное. Я этих мужиков понимаю, говорит он. Но эти тёти начинают верить в это.
Тут он (олигарх) говорит:
-Девочка, ну пошалили и хватит. Ну, вышли на телевидение, была в «Песне года». Чего тебе ещё надо? Бабки я тебе даю, отдыхаешь ты в Ницце или в Монте – Карло, яхты. Не вопрос.
-Нет, я хочу петь.

-Очень огорчает, что часто сейчас «завоевывать» Москву, а, в конечном счёте, и страну, приезжают не самые талантливые и одарённые, а самые наглые, чтобы урвать что-то для себя, ни перед чем не останавливаясь. Всё же раньше самые лучшие выпускники школ со всей страны приезжали поступать в московские вузы или на работу переводили в столицу лучших специалистов. Сейчас, нередко, всё наоборот.

У меня как-то всё смешно получилось. Я, наверное, везун, потому что из Риги я приехал по приглашению Паши Слободкина. Мне сразу деньги стали платить 143 рубля - оклад у меня был в Москонцерте.

-По тем временам это было немало.

Мне это хватало ровно на четыре дня. А сестра моя приехала из Риги в Москву, сдала экзамены: из двадцати пяти баллов двадцать пять, и поступила в МГУ на романо – германское отделение. Закончила его. Но ведь она ни копейки никому не платила. Сейчас в Америке живёт.
А Москва сейчас стала как Америка. Америка – страна эмигрантов, а Москва – город эмигрантов.

-Недавно в одной телепередаче о использовании интернет - ресурсов молодая женщина говорила о том , что не может восстановить пароль из-за того, что секретным словом при регистрации десять лет назад у неё был ответ на вопрос: « Мой любимый певец». А она напрочь забыла, кто у неё числился тогда любимым певцом. А вас помнят и сорок с лишним лет спустя, хранят пластинки, кассеты, диски, статьи, делятся воспоминаниями. Вашими почитателями созданы сайты, где огромное количество уникальной информации. Они находят на это время, несмотря на то, что у всех серьёзная работа, семья, дети, у многих уже и внуки, дачи, машины, болячки, в конце концов, которые всех нас с годами настигают.

Молодцы, что всё это собираете. Хорошо, что есть кому этим заниматься.