Петербург Анны Ахматовой |
«Разлучение наше мнимо: я с тобою неразлучима», — писала о Петербурге великая русская поэтесса Серебряного века. Город на Неве стал для Ахматовой и любимым местом, без которого она не мыслила своей жизни, и сырой темницей, из которой она не видела выхода...
«Ленинград был самым большим подарком, который получила от жизни Ахматова. Город для нее всегда многомерен и вместе с тем был в ее сознании чем-то подобен близкому человеку, с которым можно вести бесконечные беседы. Переплетение личного с общим, исторического с сиюминутным, любви к конкретному другу с любовью к народу, увиденному не на праздничной улице, а в грозных поворотах будней, - всегда было характерно для лирики Ахматовой»
«Разлучение наше мнимо:
Я с тобою неразлучима,
Тень моя на стенах твоих,
Отраженье мое в каналах,
Звук шагов в Эрмитажных залах,
Где со мною мой друг бродил,
И на старом Волковом поле,
Где могу я рыдать на воле
Над безмолвием братских могил»...
Здесь Ахматова жила, когда ей было три года. Здесь находилась служебная квартира отца. Родители Анны не были петербуржцами, семья переехала в столицу с юга. Анна плохо помнила этот адрес. Лишь отдельные вспышки в памяти: переводные картинки, распускающийся китайский чай, игры с братом и сестрой.
Фонтанка, 2 (Дом Баура)
Это окно на набережной - шестое от угла, где сливаются не улицы - две реки, Фонтанка и Нева, - уже навсегда останется для нас окном Ахматовой. Там внутри, за стёклами этого дома на подоконнике первого этажа всё лето 1924 года Ахматова напропалую любовалась закатами и Невой.
Ахматовой было 34 года, когда она переехала в этот дом. К этому времени она уже стала известной поэтессой.
В этот дом Анна Андреевна поселяется вместе со своим мужем Николаем Гумилевым.
«…Я тихая, веселая, жила
На низком острове, который словно плот,
Остановился в пышной, невской дельте
О, зимние таинственные дни,
И милый труд, и легкая усталость,
И розы в умывальном кувшине!
Был переулок снежным и недлинным,
И против двери к нам стеной алтарной
Воздвигнут храм Святой Екатерины.»
В последний раз мы встретились тогда
На набережной, где всегда встречались.
Была в Неве высокая вода,
И наводненья в городе боялись.
«Я подходила к старому мосту
Там комната, похожая на клетку.
Под самой крышей в грязном, шумном доме,
Где он, как чиж, свистал перед мольбертом
И жаловался весело, и грустно
О радости небывшей говорил.
Как в зеркало глядела я тревожно
На серый холст, и с каждою неделей
Все горше и страннее было сходство
Мое с моим изображеньем новым…»
В том же году, когда они поселились на «Тучке», у Анны Андреевны вышла первая книга стихов «Вечер». Уже заявившей о себе поэтессой, ходила она на сеансы в мастерскую Н. И. Альтмана, которая находилась здесь же рядом, на Тучковой набережной. Натан Альтман писал ее портрет. Теперь он хранится в Русском музее: помните, молодая Анна Ахматова в сине-желтых тонах
Анна Андреевна уедет отсюда. А осенью 1913 года, оставив сына на попечение матери Гумилева, вернется сюда, на «Тучку», чтобы продолжать творить на «снежном и недлинном переулке». С «Тучки» проводит она Николая Степановича на театр военных действий Первой мировой войны. Он будет приезжать в отпуск и останавливаться на Васильевском, но уже не на «Тучке», а на Пятой линии, 10, в квартире Шилейко.
А в доме на Тучковом переулке он будет бывать уже после революции, когда вернется через Лондон и Скандинавию с Салониковского фронта, куда был послан переводчиком в русский экспедиционный корпус. Здесь квартировали университетские профессора, встречи с которыми были интересны для Гумилева…"
(Из книги: Виктор Бузинов. Десять прогулок по Васильевскому. – СПб.: “Остров”, 2002)
В этом доме Ахматова жила со вторым своим мужем - ученым В. Шилейко. «Катастрофа, а не муж» - так называл его Гумилев.
Еще два адреса на набережной Фонтанки отмечены памятью об Анне Андреевне – это дома №№ 18 и 2, где она проживала вместе со своей подругой Ольгой Глебовой-Судейкиной. Это была лучшая подруга Анны Андреевны, из-за «измены» которой на пороге дома застрелился в 1913 году молодой поэт и офицер Князев.
В конце лета 1921 г. Анна Ахматова поселилась на Фонтанке в доме 18 вместе со своей подругой - актрисой, художницей, создательницей волшебных кукол Ольгой Афанасьевной Глебовой-Судейкиной.
Чтобы попасть к ним, надо было пройти в четвертый двор, во флигель, подняться по черной лестнице на самый верхний этаж и сначала открыть дверь в кухоньку, а через нее - в темные комнаты со старинной мебелью, увешанные иконами и картинами Сергея Судейкина. Фонтанка, 18 - это напоминание о любовном увлечении Ахматовой Артуром Лурье - адресатом нескольких ее стихов. Но в своих записных книжках рядом с этим адресом Ахматова указывает написанное здесь стихотворение "Страх", которое она включает в свой пятый поэтический сборник "Anno Domini". Состояние страха было связано для нее с переживанием смерти самых духовно близких ей людей - Александра Блока, Николая Гумилева и брата - Андрея Горенко.
Затем что воздух был совсем не наш,
А как подарок Божий, – так чудесен.
И в этот час была мне отдана
Последняя из всех безумных песен.
Ул. Красной Конницы, 4 (бывшая и нынешняя Кавалергардская), д. 4, кв. 3
С марта 1952 г. по июнь 1961 г. Анна Ахматова вместе с Ириной Пуниной, ее мужем и Аней жила в коммунальной квартире на ул. Красной Конницы (бывшей и нынешней Кавалергардской), д. 4, кв. 3. Они перехали туда после того, как Арктический научно-исследовательский институт, размещавшийся в Шереметьевском дворце, вынудил жильцов освободить помещения.
В квартире было 5 комнат. Ахматова занимала небольшую светлую комнату. Из окна было видно старинное, типа казарм XIX века, здание - Николаевский госпиталь, где умер Мусоргский.В этом доме было написано много стихотворений: "Последнее стихотворение", "Седьмая" из "Северных элегий", "Конец демона", "Наследница", "В ту ночь мы сошли друг от друга с ума...", и др. Как и всегда, вопреки слабому здоровью, бытовой неустроенности и отголоскам деятельности Большого дома, звучал голос поэта:
А я говорю, вероятно, за многих:
Юродивых, скорбных, немых и убогих,
И силу свою мне они отдают,
И помощи скорой и действенной ждут.
30 марта 1961
Красная Конница
Ул. Ленина, 34
Жилой дом Литфонда, в котором жила А.А. Ахматова (в 1961-1966 гг.)ул. Ленина, 34
В этом доме находилась последняя квартира Анны Андреевны Ахматовой № 23
В дом Союза Писателей Анна Ахматова вселилась в 1961 г. - дом по улице Красной Конницы, 4 (Кавалергардская, 4) шёл под капремонт, и на пятерых (Анна Ахматова, Николай и Ирина Пунины, их дочь Анна Каменская и её муж) Союз Писателей выделил три комнаты на ул. Ленина.
По соседству с ними в писательском доме жили литературовед и критик Д. Е. Максимов, поэт В. С. Шефнер, писательница и поэтесса Е. М. Тагер, творчество которой ценила Анна Ахматова. В доме также жили Ф. А. Абрамов, И. К. Авраменко, В. Б. Азаров, Л. И . Борисов.
Окна самой маленькой в квартире комнаты, где жила А. А. Ахматова, выходили в скверик во дворе дома. Натан Готхарт в своей статье "Двенадцать встреч с Анной Ахматовой" вспоминает: "В комнате Анны Андреевны (это и кабинет, и спальня) против входа стоит деревянная кровать. В изголовье небольшая иконка. Рядом с кроватью шкаф для одежды. В правом углу у окна горка со статуэтками (там стоит и фарфоровая головка - скульптурный портрет Ахматовой работы Данько). Узкий деревянный сундук старинного вида. На стене у кровати висит известный рисунок Модильяни. Книжная полка. Небольшой письменный стол, на нем книги".
Эта квартира не являлась постоянным местом жительства Ахматовой - она жила и на даче ЛитФонда в Комарово ("Будка"), гостила в Москве. Сама Ахматова в письме к Анатолию Найману взяла "дом" в кавычки. Она недолюбливала Петроградскую сторону (к слову, А.А. называла её Франкфуртом-на Одере) за периферийность и отсутствие пушкинских или воспетых Пушкиным мест, что являлось немаловажным для нее.
10 марта 1966 г. траурная процессия остановилась у дома №34 по улице Ленина. Ленинград провожал Анну Ахматову в последний путь.
Жители Питера любят и чтут память Анны Ахматовой. В настоящее время создано 4 памятника и два музея ее памяти.
Один из них находится на набережной Робеспьера между домами 14 и 12. Памятник был установлен в 2006 году. Место и время его открытия были выбраны неслучайно - напротив здания тюрьмы «Кресты», где в годы сталинских репрессий находился Лев Гумилев (сын Ахматовой). Как указала сама поэтесса в поэме «Реквием» - «здесь, где стояла я триста часов, и где для меня не открыли засов», а 18 декабря 2006 года исполнилось ровно 40 лет со дня смерти Анны Андреевны.
Музей находится по адресу - улица Автовская, дом 14 и является первым в стране музеем, посвященным Анне Ахматовой и семье Гумилевых.
В доме расположен музей Анны Ахматовой, которая там никогда не жила. Она жила на пр. Стачек, 67, где и был музей изначально. Но кому-то он там помешал.
www.citywalls.ru/house11606.html
Конечно, никакая Ахматова тут не жила.
"Немного об истории возникновения музея. В Ленинграде, на Кронштадтской, 15, в здании ПТУ-84, появился первый народный музей Ахматовой. Училище готовило кадры для судостроительной промышленности, но как-то в классе прозвучали стихи Ахматовой и решено было посетить могилу Ахматовой в Комарове. После этого возникла идея создать в училище музей Ахматовой. Дело возглавила учительница В. А. Биличенко. Вокруг нее объединились Андрей Жуков, Сергей Павлушин, Андрей Ольшевский, Лена Горбатовская, Нина Азарченко и многие другие. Ребят поддержали директор училища В. И. Сергеенко, замполит Н. И. Басипов, а в самые трудные дни им всем протянул руку помощи Балтийский завод во главе с директором В. А. Емельяновым.
И вот со всего города, из пригородов Ленинграда потянулись на Кронштадтскую все, кто хочет больше узнать об Ахматовой. Им рассказывают о ней не только уже довольно многочисленные экспонаты, здесь выступают писатели Москвы, Ленинграда, других городов, которые считают своим долгом принять участие в проводимых Ахматовских чтениях, вечерах, посвященных ее творчеству."
www.anabel.ru/message.php?mes=588
Экспозиция музея построена в хронологической последовательности и имеет девять экспозиционных залов: "Царское", "Слепнево", "Бродячая собака", "Путешествие Н.С. Гумилева", "Петербург", "Реквием", "Комарово", "Поэма без героя", "Комната памяти". Музей обладает уникальными экспонатами, единственными портретами как Ахматовой, так и Гумилева, раритетной мебелью, фарфором, скульптурой, книгами с автографами Ахматовой и книгами из личной библиотеки поэта.
Адрес: Литейный проспект, дом 53.
Музей открылся в 1989 году к столетию со дня рождения Анны Ахматовой, и был первым музеем, посвященным тем представителям ахматовского поколения, которые пытались сохранить свой мир в условиях тоталитарного государства.
Новое экспозиционное решение 2003 года делит музейное пространство на две части: мемориальную, возвращающую квартире Пуниных-Ахматовой облик 1920-40-х годов, и литературно-историческую, подчиненную иной экспозиционной логике - "Я помню все в одно и то же время…" (Ахматова).
Далее мы посетим музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме.
Я приглашаю вас в музей Анны Ахматовой.
В Фонтанном Доме, в квартире известного искусствоведа, теоретика авангарда Николая Пунина Анна Ахматова прожила почти 30 лет.
Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме создан в 1989 году к столетию со дня рождения поэта. Тогда это был единственный музей в нашем городе, который рассказывал о советском периоде русской истории, когда представители интеллигенции – поэты, художники, люди эпохи Серебряного века, жизнь которых пришлась именно на годы репрессий в социалистическом Ленинграде – должны были сохранить свой мир, свою личность в условиях тоталитарного государства.
Решение о создании музея было принято в середине 1988 года Исполкомом Ленсовета, тогда же была организована Комиссия по литературному наследию Ахматовой при Союзе писателей СССР, которую возглавил Михаил Дудин. К инициативе создания музея подключился Фонд Культуры, созданный на волне перестройки, одной из задач которого была поддержка проектов, связанных с именами писателей, опальных при советской власти.
В 2003 году Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме разделил экспозицию на мемориальную часть, вернувшую квартире Пуниных-Ахматовой архитектурный облик 1920-1940-х годов XX века, и литературную, разместившуюся по соседству с пространством квартиры. Литературная экспозиция подчинена особой логике – sub specie aeternitis (под углом зрения вечности), или согласно поэтической формуле Ахматовой: «Я помню все в одно и то же время…».
Музей постоянно развивается, и в 2014 году литературная экспозиция была существенно реорганизована с помощью новейших мультимедийных технологий.
А теперь перейдем в музей...
Лестница – своего рода граница: рубеж между дворцовыми интерьерами прошедших эпох и ленинградской коммунальной квартирой середины ХХ века
По старой лестнице, выложенной плитой ХIХ века, гости Фонтанного Дома поднимаются на площадку второго этажа. Окно лестницы выходит в сад Шереметевского дворца.
Отсюда видны все окружающие сад здания: садовый фасад самого дворца, декорированный мальтийскими крестами (напоминая о принадлежности графа Петра Борисовича Шереметева к Мальтийскому ордену), северный служебный флигель (там Ахматова жила с 1918 по 1920 годы) и украшенный портиком бывший Манеж Шереметевской усадьбы, где позже был открыт Литейный театр (на его сцене выступала близкая подруга Ахматовой, актриса Ольга Глебова-Судейкина).
Лестница своего рода граница – рубеж между дворцовыми интерьерами прошедших эпох и ленинградской коммунальной квартирой середины ХХ века.
Дверь слева от окна ведет в Белый зал дворца – свадебную галерею, построенную Джакомо Кваренги для графа Николая Петровича Шереметева и его жены, графини Прасковьи Ивановны, урожденной Ковалевой, бывшей крепостной актрисы.
На площадке следующего, третьего, этажа – дверь в квартиру под номером 44, которая в 1922 году была предоставлена в качестве служебного жилья сотруднику музейного ведомства Николаю Николаевичу Пунину. В этой квартире Анна Ахматова прожила почти 30 лет.
Типичная прихожая квартиры петербургско-ленинградских интеллигентов: кафельная печь, вешалка, саквояжи, стойка для зонтиков.высокое зеркало, в котором можно попытаться увидеть отражения тех, кто проходил через эту прихожую в разные годы: торопился на лекции Николай Николаевич Пунин, уходила на ночные дежурства его жена, врач скорой помощи Анна Евгеньевна Аренс, тяжело ступал ее отец, бывший царский адмирал Евгений Иванович, возвращалась с кошелкой няня Аннушка, бежали в сад с мячиком дети, приходили гости…
Между прихожей и кухней в темном проходе располагалась фотолаборатория Пунина. В середине 1920-х он увлекся фотографией: сам проявлял и печатал снимки
«На большом столе в кухне он собирал все необходимое: большие и маленькие ванночки, различные порошки, коробочки с чем-то специальным, пачки бумаги, упакованные в черные конверты, фонарик с красным стеклом, при котором происходили основные действия. В это время в соседних комнатах гасили свет и для гарантии выкручивали лампочки» – вспоминала Ирина Пунина.
В начале 1920-х в квартире сохранялась теплая домашняя атмосфера: дровяная плита, большой деревянный стол, над ним ходики, в углу – икона.
Здесь хозяйничала Аннушка – Анна Богдановна Смирнова, домработница Пуниных. Полки с посудой она по деревенскому обычаю украшала бумажными «кружевами». По утрам кипел самовар.
В начале 1930-х годов квартира стала коммунальной: сын Аннушки Евгений и его жена Татьяна добились права на комнату в квартире Пуниных. В 1938 году у Татьяны Смирновой было уже двое детей – Валя и Володя.
«Наша квартира стала холодной, коммунальной, с выходом всех дверей уже не в анфиладу, как было вначале, а в коридор. Коридор стал холодным, и чтобы подойти к телефону, Анна Андреевна надевала шубу» – вспоминала Ирина Пунина: «Жизнь усложнялась, дрова становилось доставать все труднее и труднее, ввели карточки на продукты, свободная торговля сокращалась, стали появляться очереди за керосином и за всем необходимым».
По словам современников, «атмосфера неблагополучия, глубоко свойственная всей эпохе, может быть, нигде не чувствовалась так остро, как в Фонтанном Доме».
Типичный кабинет человека, работающего за письменным столом: рукописи, книги, удобное кресло. На стенах рисунки художников – друзей Николая Пунина. Он сам говорил о себе:
«У меня, в сущности, есть только один, но настоящий дар: я умею понимать живопись и умею раскрывать ее другим».
Круг художественных интересов Николая Пунина был необычайно широк: от древнерусской иконописи до японской графики, от французских романтиков до авангардистов. В его доме постоянно собирались молодые художники: Владимир Лебедев, Лев Бруни, Петр Митурич, Петр Львов, Николай Тырса.
Пунин был страстно увлечен новыми течениями в искусстве, особенно творчеством Владимира Татлина и Казимира Малевича, наивно полагая, что революция – благо для футуристов. Однако вскоре его «роман с революцией» закончился.
В 1920-е годы Николай Николаевич работал в Институте художественной культуры, в Русском музее, читал лекции в Академии художеств и Университете, являлся художественным консультантом Фарфорового завода. Интенсивность духовной жизни, «постоянное и сильное душевное напряжение» сближали его с Ахматовой.
В этой комнате в 1920-1930-х годах располагалась столовая. Она была центром всей квартиры. Здесь играли в шахматы, заводили патефон, принимали друзей. Под абажуром собирались жильцы и их гости.
Обитатели этой квартиры, несмотря на сложность их отношений и трагичную ситуацию в стране, сохраняли достойный уклад жизни.
В доме отмечали те праздники, к которым привыкли с детства: Рождество, Пасху, именины. Рождественскую елку устанавливали даже тогда, когда она оказалась под запретом как «буржуазный» и «антисоветский» обычай. Чтобы не привлекать внимания случайных прохожих, праздничное дерево располагали между окнами.
«…елка всегда была великолепно украшена. …После 1927 года на елке появились из японской бумаги чудные фонарики, которые папа с нами вместе клеил» (из воспоминаний Ирины Пуниной).
В углу висела икона Казанской Божией Матери, которую однажды юная Ира Пунина, напичканная советским агитпропом, потребовала убрать. На что отец иронически заметил:
«Ты у нас как партком завода «Красный гвоздильщик».
В 1938 году, после тяжелого разрыва с Пуниным, Ахматова перешла жить в соседнюю комнату (бывшую детскую) и перестала выходить к общему столу.
Расставшись с Пуниным, Анна Ахматова переселилась в бывшую детскую комнату и жила в ней до отъезда в эвакуацию осенью 1941 года. Жила она здесь замкнуто, но была окружена заботой друга – Владимира Георгиевича Гаршина.
Об этой комнате сохранились разноречивые воспоминания. Некоторые современники описывают «развал и убожество» обстановки, для других она была освещена «волшебным светом», наполнена вещами, оставшимися от прошлой жизни.
«Самое красивое в моей комнате это клен за окном», – говорила сама Ахматова.
В 1938 году в жизнь Ахматовой вторгся Большой террор. Вновь был арестован Лев Гумилев. Здесь прошли долгие семнадцать месяцев, наполненные хлопотами о сыне.
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу
Ты сын и ужас мой.
После долгого молчания здесь «стихи звучали непрерывно, наступая на пятки, торопясь и задыхаясь». Ахматова назвала себя «поэтом 1940 года». Позорная война Советского Союза с Финляндией, бомбардировки Лондона, фашистская оккупация Парижа («Когда погребают эпоху…») – гибель культуры как личная трагедия и личная вина – об этом ее поэтический цикл «В сороковом году».
«Комната была обставлена очень скупо, по-видимому, почти все, что в ней стояло раньше, исчезло во время блокады», – таким запомнил это помещение Исайя Берлин.
Знаток и почитатель русской поэзии, в то время секретарь Британского посольства, а в будущем философ и историк идей ХХ века, он пришел к Ахматовой в ноябре 1945-го,
в комнату, где она поселилась после возвращения из ташкентской эвакуации. Эта встреча стала одним из важнейших событий и для Берлина, и для Ахматовой:
«Беседа длилась много ночных часов. И можно ли это назвать беседой? Произносились ли слова или в них не было надобности? Шло ли дело о смерти или о поэзии, тоже не совсем ясно. Несомненно одно: в этом участвовало все мое существо с той полнотой, о которой я сама до той ночи не имела понятия».
Ахматова расспрашивала его о дорогих ее сердцу людях, друзьях, уехавших из России, читала «Реквием» и «Поэму без Героя».
«Она заговорила о своем одиночестве и изоляции как в культурном, так и в личном плане… о долгой черной ночи, которая с тех пор надвинулась на нее. …Никто никогда не рассказывал мне вслух ничего, что могло бы хоть отчасти сравниться с тем, что поведала она о безысходной трагедии ее жизни. До сих пор воспоминание об этом настолько ярко, что вызывает боль».
Белый зал
Литературная экспозиция музея предлагает заглянуть в иную реальность – реальность поэзии Анны Ахматовой, пространство ее текста.
Зал условно делится на семь инсталляций, каждая из которых отмечена текстом той или иной «Северной элегии» Ахматовой, то есть строками ее поэтической биографии. Перед ними за стеклом – вещи, рукописи, рисунки, фотографии.
Музейному посетителю предлагается активная позиция – он может вступить в непосредственное общение с экспонатом. В ответ на направленное движение руки, словно на вопрос, обращенный к предмету, он высвечивается, а на черном экране возникают тексты – краткие информативные и собственно ахматовские: ее реплики, дневниковые записи, фрагменты ее абсурдистской драмы «Энума Элиш».
Выбор текстов, так же как соседство друг с другом экспонатов, определяется тем самым поэтическим принципом, о котором Ахматова писала: «”Надо знакомить слова” (выражение О<сипа> Э<мильевича> <Мандельштама> ), то есть сталкивать те слова, которые никогда раньше не стояли рядом».
Из «сталкивания» слов, фраз, предметов высекается новый смысл. И как всегда в поэзии, этот смысл не может быть однозначным: глубина его во многом зависит от личного опыта посетителя. Таким образом, «общение» с экспонатом подсказывает путь к прочтению поэзии Анны Ахматовой.
Петербург Анны Ахматовой – это город творчества и любви, город печали и красоты. Но несмотря ни на что она сохранила любовь к городу святого Петра. Каждый его уголок был ей по-своему дорог. Она всегда ощущала себя не просто горожанкой, а соавтором великих зодчих, строивших город, которыми мы не устаём любоваться.
Ну и как же без стихов...одно из моих любимых стихотворений
Мартовская эллегия
"Прошлогодних сокровищ моих
Мне надолго, к несчастию, хватит,
Знаешь сам, половины из них
Злая память никак не истратит:
Набок сбившийся куполок,
Грай вороний и вопль паровоза,
И как будто отбывшая срок
Ковылявшая в поле береза,
И огромных библейских дубов
Полуночная тайная сходка,
И из чьих-то приплывшая снов
И почти затонувшая лодка…
Побелив эти пашни чуть-чуть,
Там предзимье уже побродило,
Дали все в непроглядную муть
Ненароком оно превратило.
И казалось, что после конца
Никогда ничего не бывает…
Кто же бродит опять у крыльца
И по имени нас окликает?
Кто приник к ледяному стеклу
И рукою, как веткою, машет?..
А в ответ в паутинном углу
Зайчик солнечный в зеркале пляшет".Февраль,1960, Ленинград
И в заключении моего поста смотрите ролик с музеем:
Источник:
http://www.gorod-plus.tv/navi/188.html
https://news.jeps.ru/meropriyatiya
https://www.liveinternet.ru/users/3517075/post370374187/
http://wikimapia.org/13677279/ru/
http://www.markus.spb.ru/foto/people/musey-ahmatova.shtml
Хренков Д. Т.Анна Ахматова в Петербурге – Петрограде – Ленинграде / Д. Т. Хренков. – Л.: Лениздат, 1989. – 222 с.: ил.
Серия сообщений "АХМАТОВА":
| Рубрики: | Интересные судьбы |
| Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |
