Выхожу из метро и не сразу понимаю, почему так посветлело вокруг, откуда это ощущение праздника. Музыка, духовой оркестр! Я замедляю шаг, вслушиваюсь, я почти не дышу.

…Дома наши – близнецы-братья с высокими потолками, имеющие наглухо заколоченные парадные и вполне приличные «черные» входы, украшенные ажурными балконами и несколько облегченным вариантом колонн,  –  дома наши были «военными», то есть принадлежали Военно – воздушной академии им. Можайского. 30 коммунальных квартир населяли семьи преподавателей и работников академии, более богатые детьми, нежели деньгами,  –  двор наш был переполнен детворой разных возрастов.

Академия располагалась совсем рядом, и мы, естественно, не только многое знали о ее жизни, но и с удовольствием и интересом наблюдали за доступными нам эпизодами военного бытия. За солдатами, которые ходили строем с красными флажками в голове и в хвосте колонны. За спортивными тренировками на крошечном стадионе. За оркестром…

О, это было событие – когда оркестр с музыкой проходил по улице. Послушать его, проводить до дверей собирался чуть ли не весь квартал. Наверное, музыканты шли на репетицию или торжественные мероприятия, и им вовсе не обязательно было веселить посторонних граждан… А может, я ошибаюсь, и они, люди военные, выполняли чей-то приказ – поднимать настроение ленинградцев? В конце концов, после войны не прошло и двух десятилетий, и мирная жизнь все еще налаживалась, устраивалась, не теряя привкуса горечи и счастья одновременно…

Героем дня любимый нами оркестр становился на майской и ноябрьской демонстрациях. Колонна академии всегда подолгу стояла у Тучкова моста, пропуская демонстрантов с Большого проспекта. Под оркестр нарядные, веселые, счастливые люди танцевали, пели, дурачились с детьми. Именно таким и только таким – казалось тогда – и может быть настоящий праздник…

Менялась жизнь. Заорали во дворах магнитофоны, а потом дворы опустели и затихли, попрятались люди за окнами и запорами. Менялась жизнь, и не было уже в ней места духовым оркестрам на улицах, сопровождаемым детской толпой. Они, как в кривом зеркале, вернулись к нам несколько лет назад – такими вот небольшими группками у метро, у магазинов, у соборов. Играют по-разному, а одинаково одно – открытый футляр, призывающий к нашей щедрости.

Но я не могу себя пересилить, не могу подойти.

Простите меня, музыканты!

«Невское зеркало», сентябрь 1995

Фото автора