Лидия Фогель.
Жестокий мир.
Жестокий мир, где правила игры
совсем не подчиняются законам,
где властвует лукавство мишуры,
продажность, поклонение иконам,
где с вечера прощаются грехи,
а утром всё по кругу и сначала...
где жизнь идёт без сердца и души
и только искушенье правит балом.
Жестокий мир, где продаётся всё,
и всё давно утратило значенье,
где каркает нахально вороньё,
и роскошью считается леченье.
Жестокий мир без толики тепла,
где во главе - орёл, никак не решка,
где раздевают сразу - догола,
и ты в чужой игре всего лишь пешка.
Как выжить в этой бешеной игре,
не стать её участником и другом,
не жить собакой в чьей-то конуре...
Жестокий мир тяжёлым стал недугом.
Затерялась душа.
Затерялась душа, став внезапно ничьей.
Очень трудно, когда через силу…
Затерялась душа среди лет и вещей,
Бога тихо просила: -Помилуй.
И никто не заметил пропажи такой.
Вроде тело на месте – и ладно.
А душа ощущала себя сиротой,
и не знала дороги обратно.
Не могла быть натянутой, словно струна,
без тепла не могла и без близких.
Ей казалось: она никому не нужна,
и ушла в никуда - по-английски.
Унесла в себе нежность, любовь и тепло,
и хранила, как нечто святое.
А бездушное тело привычно жило,
пило кофе и ело жаркое,
принимало гостей и смотрело кино,
покупало наряды, болело.
И, казалось, что людям вокруг всё равно,
что осталось бездушное тело.
За всё, за всё судьбу благодарю.
За всё, за всё судьбу благодарю:
за радость бытия и пораженья,
за неуживчивость мою в раю,
за долгую дорогу возрожденья,
за счастье, промелькнувшее кометой,
за самых лучших на земле детей,
за песню, что осталась недопетой,
за множество приятных мелочей,
за нелюбовь любимого когда-то,
и злые незабытые слова,
за жажду жизни, время без возврата,
за то, что вера до сих пор жива,
и за друзей, предавших незаметно,
исчезнувших как будто в никуда,
перечеркнувших дружбы километры -
благодарю тебя за них, судьба.
За преданных друзей, за тех, что рядом -
особый низкий шлю тебе поклон.
Мне ничего, судьба моя - не надо,
перешагнуть бы только Рубикон
и не жалеть о том, что не свершилось,
о том, что быть могло - и не сбылось.
Кто знает в чём, судьба, твоя немилость -
но прошлое стоит, как в горле кость.
Благодарю тебя за всё, что было,
благодарю тебя за то - что есть,
благодарю за слабость и за силу,
за всё, что не сумела перечесть.
Уголочки счастья.
В стареньком альбоме - розовое детство.
Там тепло хранится все эти года.
От воспоминаний нет на свете средства,
то, что с нами было - это навсегда.
Мама молодая с ласковой улыбкой
прижимает к сердцу нежно малыша.
Вышивает память золотою ниткой
светлые картины детства, не спеша.
Дорогие лица смотрят не старея.
Кажется, что это было лишь вчера.
Время, к сожаленью, не из сказки фея.
Пролетает быстро лучшая пора.
В стареньком альбоме отдыхают тайны.
Там любовь хранится, той, что больше нет.
Нам тогда казалась встреча не случайной,
но не сохранился на двоих рассвет.
Всё, что было с нами - в стареньком альбоме.
Там тепло застыло, словно на века.
Бережно хранятся в каждом нашем доме
уголочки счастья, полные тепла.
Счастье, скажи мне, какого ты цвета?
Небо распахнуто, шапками крыши.
пальмы ветвями кивают мне вслед.
Птицей свободной всё выше и выше,
дальше от боли и прожитых лет.
Осень, согрей меня радужным светом.
море, взмахни изумрудным крылом.
Счастье, скажи мне, какого ты цвета?
может ты рядом стоишь - за углом?
Может, ты синь бесконечного неба,
может, ты в шёпоте зелени крон?
Может, кусочек ты чёрного хлеба,
капель хрустальных задумчивый звон?
Может, в улыбке ты дочери, сына?
может, в любимых и добрых глазах?
Счастье так часто смотрит нам в спину,
счастье, живущее в наших руках.
Я тебя обожаю, лукавая.
Все мы белые и пушистые
и под маской ангельской ходим.
Наши души некогда чистые,
оказались сегодня не в моде.
И скребутся там кошки серые
по больному да коготочками.
Листопадом дни чёрно - белые
и цветные опять между строчками.
Здравствуй, жизнь моя, ненаглядная,
та, в которой законы не писаны,
то ты строгая, то нарядная,
преподносишь на блюдечке истины.
Я тебя обожаю, лукавая,
ту, где черти по омутам бродят,
где карманы так часто дырявые,
и где мысли с ума меня сводят.
Я тебя обожаю, дождливая,
белоснежная и лучистая.
Ты, как осень моя... красивая,
с золотыми опавшими листьями.
То ангел она, то стерва.
То ангел она, то стерва.
Торчат оголённые нервы.
Готова убить от злости,
потом воскресить опять.
И нежно любить - лелеять,
разумное, доброе сеять,
ластиться, урчать от счастья,
и в промежутках летать.
А жизнь ей поставит подножку,
подарит дырявую ложку,
и усмехнётся игриво -
не жалко такого добра.
И вновь она станет стервой,
последней, а может быть первой.
И боль прольётся стихами,
и грусть упадёт с пера.
А может она и не стерва,
хотя и не ангел, наверно.
Ей просто ужасно больно,
когда её предают.
И плещется равнодушье.
И не понять, что же лучше:
любовь, как игра без правил,
или холодный уют.
Я женщина, чья суть непостижима.
Я - женщина, чья суть непостижима.
Со мною неизведанны пути.
Я та, что появляется незримо:
исчадье ада. Ангел во плоти.
Я - женщина и этим многолика.
Хоть сотни раз распята на крестах.
Но я нужна до одури, до крика,
той ведьмой, что сжигали на кострах.
Я - женщина - и боль и наслажденье
и прошлого глубокие следы.
Я пушкинское чудное мгновенье
и лунный свет на зеркале воды.
Я женщина из воска и из стали.
Реальность наяву, мечта - во снах.
Меня боготворили, проклинали.
Бросали в грязь, носили на руках.
Я - женщина, надежда и утрата.
Любовь моя не признаёт границ.
Я - женщина и этим я богата.
В одном лице так много разных лиц.
|
