Однажды в обыкновенный рабочий день раздался звонок. Открываю: «Академика Ландау можно видеть?». Молодая женщина, миловидная, но вызывающе дерзкий вырез на платье, в рабочее время дня – платье вечернего покроя. – Дау, к тебе пришли, – сказала я, пропуская гостью вперѐд. Волна приторных духов. «Таких физиков не бывает!» – подумала я. А вечером за ужином спросила Дау: – Что это за девица была у тебя? – О! Это с радио. Она пришла брать у меня интервью. Потом ей стало жарко, она попросила расстегнуть ей лифчик и так легко, без всяких проволочек отдалась мне. – И ты раньше с ней не был знаком? – Ну, конечно, нет. Первый раз в жизни встретил высококультурную девицу. А мне, Корочка, это сейчас очень кстати. Вчера вечером мне Гера объявила, что она выходит замуж за Акпера. У него очень хорошая квартира. Приличный мужчина не должен жить без любовницы. У этой девицы с радио красоты не хватает, но грудь хороша, при том она так легко мне досталась, пока не подвернѐтся что-нибудь более приличное, можно перебиться. Правда, мне потом показалось, что она не очень чистая. Еѐ надо перед употреблением мыть в ванной. ( Нильс Бор и Лев Ландау с женами) Все познаѐтся в сравнении. Когда появилась Гера, я была тронута тактом Верочки. Верочка не приходила к Дау домой. И я не переживала мучительные часы, созерцая освещѐнную макушку липы под окном. Но когда появилась эта Ирина Рыбникова с радио, я с опозданием оценила достоинства Геры. Гера не пользовалась ванной, вела себя тихо. Она без скандалов хотела женить Дау. Не получилось. И она с достоинством вышла замуж. Ирина с первых посещений решила вызвать скандал между мной и Дау. Вероятно, нарочно перепустила воду в ванной, втоптала грязными туфлями большие купальные простыни и полотенца, а постельное бельѐ у Дау старательно измазывала губной помадой. Но в наши мелкие женские отношения я Дау не посвящала. Просто перед еѐ приходом я чистое постельное бельѐ у Дау заменяла грязным, простыни и полотенца доставала тоже из грязного белья. Ей, видимо, чистота постели не была знакома. Ну, а Дау был намного выше мелочей быта. Мы обе получали, видимо, одинаковое удовлетворение. Коруша, а не забузила ли ты? Я так боюсь, вдруг опять начнѐшь ревновать? – Я ревновать? Ну что ты, к этой грязнуле? – О, Коруша, это не один еѐ недостаток. Она не очень красива, а уж как глупа! Она не просто глупа – глупых девушек много, – она феноменально глупа. – Дау, стыдно говорить сорокалетней жене так неуважительно о своей любимой девушке. – Моя любимая девушка – ты. Этой Ирине я не говорил слова «люблю». Я не мог обхамить девицу, если она пришла с целью отдаться мне. Да, но этот хам Коля после мордобоя ни разу не позвонил. Даже не извинился. Черт с ним, уж очень глуп. Почему он пользуется успехом у женщин? Нет, он не мой герой, и очень мелкий человек. В первые дни нашего знакомства одолжил деньги. Все в нем было отталкивающим. Как Дау мог поверить, что я полюбила этого ничтожного, виляющего бабника? Мне стало тошно жить, сама себе была противна. Вдруг слышу шаги. – Кора, здравствуйте. – Коля, вы? – Я не первый вечер провожу под вашими освещѐнными окнами в надежде, что вы догадаетесь выйти. А вы все ублажаете своего повелителя? – А почему вы не позвонили мне? – Посмейте ещѐ раз сказать, что ваш повелитель не узнает голосов! – Ну, случайно узнал Витьку. Коля, почему вы придаѐте такое значение малозначительным фактам? – Делать из меня дурака – это малозначительный факт? – Вы преувеличиваете мою значимость. Подумайте, в состоянии ли я переделать природу? – сказала я, на всякий случай быстро отступив. – Что, ещѐ драться будете? – Нет, постараюсь больше не драться. Кора, где ваш сияющий вид, почему вы не смеѐтесь? Сегодня у вас уже нет радости от встречи со мной? – Коля, если говорить очень серьѐзно и очень искренне, вы слишком, слишком большое место заняли теперь в моей жизни. Я никогда не была легкомысленна, а знаю вас так мало, мне очень не понравилось, когда вы без каких-либо вопросов с моей стороны так некрасиво осветили свои интимности с некой Линой и другими дамами. Согласитесь, это не по-рыцарски: честь дамы сердца должна быть священна и в прошлом, и в будущем, и в настоящем! Вы мне очень нужны! Но как с вами можно иметь дело, если вы уже впутали в наши отношения Витьку Гольданского. ( Лев Ландау с сыном Игорем на даче) Мордобой простить и перенести легче, чем предательство. Витька не очень серьѐзен, и ради каламбура и шутки он продаст самого себя. Коля, у меня к вам появилась серьѐзная насторожѐнность! Наши отношения ещѐ не успели перешагнуть никаких границ, вы не имели права так поступать. Даунька легко, слишком легко, простил мне Колю. Но все оправдывает любовь, а если нет любви, есть только одна ложь. Дау преклоняется перед любовью и не выносит лжи. Вероятно, поставить рядом любовь и ложь преступно, и я действительно чувствую себя преступницей перед Дау. Мне было так страшно, что Дау вдруг уличит меня во лжи. Вот и оказалась на курорте с Колечкой, демонстративно посещаю рестораны! Будучи с ним в одном санатории, но в разных корпусах, легко избавиться от встреч. К тому же в этом мне очень помогла молоденькая блондиночка, следовавшая за Колечкой по пятам. Меня мутило от той фальшивой роли, которую я вначале с такой радостью и даже с каким-то молодым озорством взвалила на себя, делая вид, что плюю на общественное мнение. О, это было далеко не так просто! В Москве меня застала большая почта из Звенигорода от Колечки и одна телеграмма – но какая! – от Дау: «Целую самую красивую, самую любимую. Дау». Стою как зачарованная у входной двери, упиваюсь словами «самую красивую, самую любимую». Звонок в дверь. Открываю – вваливается Колечка: «Наконец застал тебя». Не успела опомниться, он выхватывает телеграмму из моих рук. Читает вслух: «Целую самую красивую, самую любимую». – Ах, вот вам какие слова были нужны, а я не догадался в Сочи, что вы ждѐте красивых слов. Он с остервенением стал рвать на мелкие кусочки телеграмму. Я попыталась отнять. – Как ты посмел порвать телеграмму! Она тебя не касалась. Она – моя! – Ах так! Меня водить за нос, издеваться, насмехаться, из меня делать дурака и быть преданной женой своему повелителю. Делаешь из него бога! Он в бешенстве стал наносить мне удары. Я упала на пол и прижалась лицом к полу в передней. Он не раз угрожал выбить мне зубы. Руками я пыталась защитить голову. Он стал топтать ногами, целясь в голову. Я не на шутку испугалась: ведь может изувечить. От страха притихла. Он опомнился, отступил к порогу, испуганным голосом позвал меня. Я прикинулась «убитой». Он, пятясь, вышел, прикрыл дверь, щѐлкнул спасительный английский замок. Я села на пол, встать было трудно, голова кружилась. Жгучая боль на тыльной стороне кистей рук. Защищая голову, получила ссадины на руках от его каблуков. Но особых увечий нет, кости все целы. Счастье, что у этого профессора МГУ мягкие кулаки: слишком многим женщинам уделял он внимание, на спорт не оставалось времени. Что же, придѐтся уверить Дау, что от побоев «милого» получила максимум наслаждения. И он поверит! С удивлением, но поверит, скажет: странные существа эти женщины. Но насколько я успела узнать Колечку, он трус, и поэтому я решила: сумерки, я не задѐрну шторы, не зажгу света, и он решит, что потеряла сознание, а если моя квартира не проявит признаков жизни и ночью, то он наделает в штаны, решит, что он убийца. Когда приедет Даунька, он побоится врываться в квартиру. Тихонечко подползла к окну в кухне, боясь колыхнуть занавеску, осторожно выглянула: Колечка маячит у моих окон, тщетно пытаясь зафиксировать признаки жизни. Еле добралась до постели. Отрывки из книги Конкордии Дробанцевой-Ландау "Как мы жили" Блог Милы Елизаровой