– Коруша, почему ты такая грустная? У тебя слезы? – Даунька, меня Коля обхамил. – Как? – Уже целую неделю мне не звонит. А вдруг он меня бросил? – Корочка, а ты очень в него влюбилась? – Да, очень! – рыдаю я. И Даунька мне сочувствует. Он так и не узнал, что я рыдала от ревности. - Даунька, скажи, ведь твои девицы спрашивают, любишь ли ты свою жену? – Конечно, спрашивают. – И ты им смеешь говорить, что не любишь меня? – Ну, нет! Я врать не могу. Я им говорю – моей жене 40 лет. Они сразу к тебе теряют интерес. Где бы я ни был, с кем бы я ни был, я всегда скучаю по тебе. Оцени этот факт, Коруша. На юге с прелестной спутницей я тайком от неѐ мчусь на местный почтамт в жару писать тебе любовные письма и слать телеграммы. – Зайка, когда я получила твою телеграмму из Сухуми: «Целую самую любимую, целую самую красивую. Дау», как я была счастлива! Наверное, ты прав, так и надо строить семейную жизнь. Однажды раздался телефонный звонок наверху у Дау. Он снял трубку и, не отходя от телефона, крикнул мне вниз: «Коруша, тебя просит Витька Гольданский к телефону». А в трубке телефона я услышала Колин голос. Он меня попросил выйти на липовую аллею. Звуку металла в голосе я не придала никакого значения. И вот на нашей липовой аллее я узнала, что такое и как искры сыплются из глаз: сначала блеск, вспышка яркой молнии в мозгу, в чѐрной мгле водопады ярких искр. Ещѐ одна вспышка молнии, ещѐ водопад ярких искрящихся звѐзд. Небольшое отупение, очень закружилась голова, донеслись слова Колечки: – Из меня делать дурака? Я попросил Витьку набрать номер. Если подойдѐт он, подозвать тебя, если подойдѐшь ты – молча передать мне трубку. Когда Витька позвал тебя, я стоял рядом и сам взял трубку и слышал, как Дау кричал: «Коруша, тебя Витька Гольданский просит к телефону». Ещѐ раз меня качнуло крепким солѐным морским ветром: это профессор университета Л. словесно подкреплял своѐ возмущение по поводу того, как я посмела из него сделать дурака. Тихо повернулась, пошла домой. Он попробовал меня вернуть, я молча протянула ему окровавленный носовой платок. Я шла домой умиротворѐнная, во мне не было обиды. Я получила отпущение грехов за своѐ недостойное поведение, за то, что дурачила не только Колю, но и Дау! Попав домой, я расхохоталась. Даунька моментально на мой смех слетел вниз ко мне. Увидев моѐ окровавленное лицо, он обомлел: – Коруша, что с тобой? – Меня побил Колечка, – весело ответила я. – Коруша, расскажи подробнее, это ведь так интересно. Значит, это правда, когда бьѐт любимый, это действительно может быть приятно? – Да, Зайка мой любимый. Я очень счастлива. А ты за столько лет нашего романа не догадался угостить меня ни одной оплеухой. А теперь я знаю, как сыплются искры из глаз, это очень красиво! Я жадно впилась глазами в лицо Дауньки, в нем светилась чистота красивой, светлой человеческой души. Что-то удивительно детское, удивительное прекрасное выражала его улыбка. Я потянулась к нему. Мы были в тот вечер очень счастливы. Отрывки из книги Конкордии Дробанцевой-Ландау "Как мы жили" Блог Людмилы Елизаровой Eliza