Зазвонил звонок входной двери. Дау, вернувшись из отпуска, очень обрадовался. Он сказал: – Твой роман с Л. сослужил мне службу. Теперь, когда кончился мой роман с Верочкой, мои новые девицы будут приходить ко мне в гости, а эти длительные наезды родственников очень мешали жить. – Даунька, а почему за пять лет романа с Верочкой она ни разу не пришла к тебе? Только потому, что еѐ все знают в институте? – Твой «Китаец» (Китайгородский) имеет много любовниц? – Да, он пользуется большим успехом у девиц. Но, когда Зана не в отъезде, они домой к нему не приходят. Я сижу во дворе института на парапете, рядом со мной сидит Шурка Шальников, вдруг въезжает новенькая машина, из неѐ выходит, угадайте, кто? Сам Л.! Небрежно вертя в руках ключи от машины, он подсаживается к нам на парапет и заводит такую речь: «Кора, не хотите проехаться за город?». Я незаметно ущипнула себя: нет, это не сон, это явь! Радость я скрыть не могла: «Я с восторгом принимаю ваше предложение. Разрешите в честь этого надеть самое красивое платье». Через несколько минут я была готова. Садясь в машину к Л., я сказала Шальникову: «Шурочка, Дау приедет обедать в четыре часа. Пожалуйста, передайте ему, обеда нет, а я уехала с Колей за город, вернусь не знаю когда». Шальников вскочил, начал вертеться волчком, подпрыгивая, он аплодировал и кричал: «О, это я Ландаю передам с огромным удовольствием. Давно бы пора вам, Кора, оставлять его без обеда! Ура!». Под это восторженное «ура!» мы выехали из института. Оглянувшись из окна машины на наш жилой дом, я увидела в каждом окне по голове с открытым ртом. – Ну, знаете ли, я избегаю таких сенсаций, – сказал Коля. – Чего они все так всполошились, чему так радовался Шальников? – Это надо спросить у самого Шальникова. Дау его считает другом и честнейшим человеком, но почему друг так радуется, что я Дау оставила без обеда, мне непонятно. – Кора, мне тоже непонятно, почему вы при Шальникове, на виду у всего института продемонстрировали свои эмоции при моем внезапном появлении? Он окинул меня взглядом, в глазах было беспокойство, подозрительность и насторожѐнность. Я весело и беззаботно рассмеялась. Бедняга не знал, что уже давно слывѐт моим поклонником. – Коля, милый, как давно я так не смеялась. – Вы смеѐтесь и всем улыбаетесь, чтобы показать, как ослепительно красивы ваши зубы. Я это заметил давно. – Давно заметил и ни разу не позвонил? – Я звонил много раз, но ваш повелитель и бог просто дежурит у телефона. Я уже задыхалась от смеха. Так Дау был прав, следовательно, звонки были не только мои. – Коля, когда вы были у нас, я решила, что вы просто не заметили меня. – Не заметить вас невозможно, при яркой, броской красоте ещѐ эти невыносимо кричащие одѐжки. При вашей наружности вам надо носить чѐрное. – Ненавижу чѐрное, люблю яркие, красивые сочные тона, а чѐрное оставлю на старость. – Кора, вы мне не ответили на мой вопрос. – На какой? – Почему вы так обрадовались моему появлению? Было очень скучно сидеть с Шальниковым на парапете. Я очень обрадовалась и была бы совсем счастлива, если бы вы ещѐ несколько раз заехали за мной. – Я не любитель свиданий с красивыми дамочками под «ура» и аплодисменты свидетелей. – Я готова на все, приходите под покровом ночи. – Если я зайду завтра вечером, у вас найдѐтся несколько тысяч рублей на длительный срок? – Конечно, найдѐтся, до пяти. – Мне достаточно трех. – Вы их завтра получите. – Кора, я зайду завтра вечером к вам ровно в восемь часов вечера. (Отношения сразу прояснились: ему срочно нужны деньги.) Какой сияющий, весь искрящийся от счастья встретил меня дома Дау! Сколько открытого, чистого доброжелательства, никаких признаков ревности! Почему? Он меня разлюбил? Нет. Целует очень горячо. Конечно, от Дау я скрыла, что за свидание Коля потребовал непомерно большую сумму «чистоганом». За первый свой визит ко мне он получил деньги и отлично сервированный роскошный ужин. «Неотразимый мужчина» вначале был пленѐн сервировкой стола, потом с ужасом воззрился на широкую тѐмную щель в окне. Ширина окна – три метра, ширина шторы – 2 метра 80 сантиметров. И это на первом этаже… – Кора, это вы меня нарочно посадили как на сцене, чтобы я всем был виден? Даже нельзя выпить на брудершафт… – Коля, можно ужинать на кухне, но там я накрыла стол для Дау. Вдруг он вернѐтся очень поздно. Я не знаю его планов. – Ничего себе обстановочка. Сидишь, как на сцене. Штора, видите ли, не задвигается, и ещѐ угрожают неурочным возвращением мужа! Мой роман с Колечкой продолжал развиваться. Молве об этом очень помог Компанеец со своими стихами, а также то, как его проработал за это Дау. Кто знал Л., тот больше не мог сомневаться в наших интимных отношениях. Теперь, когда я готовила ужин для девиц Дау, я могла быть грустной и даже могла разрешить себе поплакать, не опасаясь, что мне грозит штраф. Отрывки из книги Конкордии Дробанцевой-Ландау "Как мы жили" Блог Милы Елизаровой