Как быстро отлетели в вечность самые мои счастливые годы в Харькове, годы жгучего счастья и большой любви. Наступил 1937 год. Этот год многих зацепил. Ночной звонок телефона. Дау схватил трубку. Побледнел. Медленно опустился на постель: «Так, да, я дома». Ему сообщили сотрудники, что «чѐрный ворон» увѐз Шубникова и Резенкевича. – Дау, идѐм ко мне, пока поживѐшь у меня. Дома у меня решили: днѐм я достаю ему билет на ночной поезд в Москву. В Москве начал работать институт Капицы. Пѐтр Леонидович приглашал Дау работать у него. Следующей ночью я одна провожала Дау в Москву. Расставались мы очень растерянные, очень расстроенные, очень подавленные. В нашу жизнь вторглось то, чего не должно было быть. Расставались мы не по своей воле. Долго я смотрела вслед поезду, увозившему Дау. Воздух стал синеть. А там, куда ушѐл поезд, появилась розовая полоса рассвета. Нет, этот рассвет уже не мой! Грустно было возвращаться домой теперь, такой обездоленной, такой одинокой! 28.II.37 Девуленька, моя любимая, только вчера написал тебе и сейчас пишу опять. Вот уж, вероятно, мои скучные письма надоедят тебе. Напишу точно о себе, о своем здоровье и настроении. Грустно как-то без тебя. Нельзя ни поцеловать твои ясные глазки, ни обнять тебя. С кем-то ты флиртуешь? И главное, и так, и так плохо. Если мощно флиртуешь – то завидно, а если нет – то ещѐ хуже, – скучаешь. Бедная моя замученная девочка. Чувствую уже, что не уломаю тебя на расстоянии поехать отдохнуть. И сейчас ты, вероятно, такая усталая, грустная, а мне хочется, чтобы тебе было весело и хорошо на душе. Как я люблю тебя, любимая моя. А ты еше, как на зло, не чувствуешь этого. Числа 15-го Сессия Академии, на которой я должен докладывать. Ну, всего хорошего, дорогая. Дау. Мои письма он также бережно хранил, но они заинтересовали тех, кто увозил его в «чѐрном вороне» ночью в конце апреля 1938 года. Даунька очень сожалел, когда, вернувшись через год, обнаружил исчезновение моих писем вместе с моими фотографиями. 30 апреля 1938 года было воскресенье. У меня билет Москву на 16 часов, а в 10 часов утра я получила из Москвы телеграмму без подписи: «От приезда в Москву воздержитесь». Свет померк. После майских праздников, не использовав свои выходные дни, я вышла на работу. Ко мне в лабораторию зашѐл начальник цеха товарищ Сладков. Закрыв дверь на ключ и убедившись, что мы одни, он спросил меня: – Кора, ты с ним записана была? – Нет. – В партком не ходи, ничего никому не говори. В Москву поезд прибыл днѐм, на Ленинград поезд вечером. Поехала на Воробьѐвы горы, ходила возле Института физпроблем. Осмотрела окно спальни Дау на втором этаже: штора спущена, форточка открыта. Взяли его ночью. Слезы застилали глаза, в ленинградский поезд села вся опухшая от слез. (Продолжение следует) Отрывки из книги Конкордии Ландау-Дробанцевой "Как мы жили" Блог Людмилы Елизаровой