Сегодня имя Генриетты Зонтаг хорошо известно, пожалуй, только историкам искусства, да знатокам вокала, но еще 150 лет назад оно гремело по всему миру. Эта женщина смогла покорить сцены Старого и Нового Света, перепрыгнуть через сословные рамки и даже доказать, что поздний бальзаковский возраст для певицы – не помеха. Опера стала для нее сначала лестницей к невероятному жизненному успеху, но она же привела ее к гибели. Пожалуй, это единственная сценическая дива, которую можно назвать «примадонной поневоле».

О внешности Генриетты мы можем сегодня судить по многочисленным портретам середины XIX века. На портрете кисти Поля Делароша, хранящемся в Эрмитаже, перед нами предстает женщина невероятной красоты и очарования. Она выглядит настоящей аристократкой, хотя на самом деле для той строгой эпохи происхождения ниже, чем дочь актрисы с очень дурной репутацией и бродячего комедианта сложно себе представить.

Портрет Генриетты Зонтаг кисти Paul Delaroche, 1831 год

Будущая мировая знаменитость родилась в 1806 году в небольшом прусском городке и уже с пяти лет участвовала в спектаклях вместе с родителями. Однако затем дела актерского семейства пошли в гору, и с 10 лет девочка начала заниматься в Пражской консерватории, а затем всего лишь в 14 лет дебютировала на сцене этого города.
Ее уникальные данные и огромная работоспособность позволили юной певице уже к 19 годам покорить Берлин. Причем это слово в данной истории вовсе не является преувеличением. Новая звезда буквально пленила столицу. Оперный сезон 1825 года называли «зонтаг-горячкой», которая охватила все слои общества – от низов до королевской семьи. «Божественную Этту» публика носила на руках в прямом смысле этого слова – неоднократно из ее коляски выпрягали лошадей, а их место занимали восторженные поклонники.
Если вдаваться в особенности этого вокального феномена, то многие современники удивлялись, почему достаточно обычное для оперной среды колоратурное сопрано породило волну такого бешеного успеха. Поэт и берлинский драматург Карл фон Хольтай писал, что встречал более красивых женщин, более талантливых актрис, более сильные голоса, даже большую виртуозность исполнения, но чего он ни у кого кроме Зонтаг не видел, так это «глубокого внутреннего единения доброты, обаяния, благозвучия голоса, отшлифованности всех художественных способностей, драматического дара, осмысленного применения всех данных и скромного кокетства». Так что причину, вероятно, нужно искать в уникальной личности этой женщины. Последующие события подтвердили это в полной мере.

Дальше перед талантом оперной дивы пали Вена, Париж и Лондон. Она стала первой исполнительницей сольной партии сопрано в великой Девятой симфонии Бетховена, после того, как очаровала пожилого композитора. Она пела «Эврианту» Вебера в театре на Кернтнертор, то есть в придворной опере, исполняла все самые известные на тот момент роли в постановках «Севильского цирюльника», «Дон Жуана», «Фиделио» и многих других. Молодой Вильгельм Гауф так описывал ее в роли Розины:

«Теперь, казалось, зрители затаили дыхание, потому что Розина пела так тихо, так нежно, что любой посторонний звук мог бы стать ей помехой. Но вот она закончила петь и подошла к столу, намереваясь писать. Тут-то долго безмолвствовавшие зрители как бы решили взять реванш, подняв в зале шум, на какой способен только такой живой и подвижный народ, как итальянцы».

Кроме невероятной карьеры удивительные сюрпризы таила в себе и личная жизнь примадонны. Сохранив безупречную репутацию, в 1828 году она вышла замуж за сардинского посланника в Париже графа Пелегрино Луиджи Росси. Однако брак певицы со знатным дворянином пришлось держать в строгой тайне. Даже первого ребенка она рожала тайком от всех в венской гостинице. К сожалению, девочка вскоре умерла, а Генриетта, спустя всего несколько недель, опять блистала перед ничего не подозревающей публикой.
Дело в том, что, несмотря на огромную популярность и любовь зрителей, актерство в то время считались позорным занятием, недостойным людей из высшего общества. Даже несмотря на то, что с помощью прусского короля Генриетта была возведена в дворянское достоинство и получила фамилию фон Лауенштейн, раскрытие тайны могло навсегда прервать политическую карьеру графа. Правда, вышло все наоборот. Когда информация о браке все-таки была обнародована, король Сардинии потребовал от певицы навсегда уйти со сцены, и она не раздумывая подчинилась этому требованию. Дальше она позволяла себе петь только на небольших концертах.

Последующие годы подарили примадонне безоблачное семейное счастье. Она стала примерной супругой и родила семерых детей (выжили из них четверо). Вскоре граф Росси стал послом Сардинии в России, и с 1830 года семья несколько лет прожила в Санкт-Петербурге. Графиня М.А. Гагарина так описывала шумиху вокруг приезда знаменитой певицы в петербургском обществе:

«Говорят только о ней, мечтают только о ней, это соловей, это Геба; её глаза великолепным образом выражают немецкую томность и волнуют мужчин, очаровательная ножка и самая утонченная фигура. Временами полагают, что она должна войти в высшее общество, благодаря своему титулу графини, но вновь спускают её в благородный класс артистов».

Последняя фраза, кстати, означала, что высшие круги знати так и не смогли принять дочь комедиантов в свое общество в полной мере. Например, Пушкин, который посвящал графине Росси стихи, выговаривая жене за посещение одного из балов, написал следующее:
«Я не хочу, чтобы жена моя ездила туда, где хозяин позволяет себе невнимание и неуважение. Ты не m lle Sontag, которую зовут на вечер, а потом на нее и не смотрят».

Однако эта обратная сторона жизни в высшем обществе, похоже, не слишком огорчала бывшую певицу. Она достаточно много выступала в России с концертами, ее успех в Петербурге и Москве был просто ошеломляющим. Русский дипломат Александр Яковлевич Булгаков рассказывал о том, что Зонтаг очень полюбился романс Алябьева «Соловей». Позднее знаменитый русский композитор специально для нее написал элегию «Когда, душа, просилась ты...» на стихи Дельвига.

Однако судьба припасла для бывшей примадонны гораздо большие испытания, чем неприятие аристократии. Во время итальянской революции 1848 года муж Генриетты был убит, и большая часть состояния потеряна. Оставшаяся одна с детьми без средств к существованию, она не нашла другого выхода, как только вернуться на сцену. Однако для 43-летней певицы это было огромным риском. Даже в наши дни подобное возвращение вызвало бы сомнения, а в те времена, когда возраст за 30 уже считался «ранним бальзаковским», это и подавно было очень сомнительным решением. Однако у Генриетты Зонтаг все получилось!
Этот виток ее карьеры принес ей даже еще большую популярность. Правда, самой примадонне возвращение к активной деятельности далось очень тяжело. Это был акт самопожертвования ради детей. Постоянные переезды плохо сказывались на здоровье. В конце концов, в погоне за скорейшими заработками, она добралась с гастролями до Нового Света. Покорив Америку, отправилась в Мексику, где, к сожалению, ее жизнь трагически прервалась. На народном празднике в Мехико Генриетта заразилась холерой и в «милый Старый Свет» она уже вернуться не смогла.
Великая оперная дива скончалась в июне 1855 года в возрасте 48 лет. Ее смерть вызвала волну печали и скорби на двух континентах, покоренных «песней, что так напоминает пение птицы, которая, притаившись в листве деревьев, приветствует наступление вечерних сумерек» - так писал в некрологе о гибели великой певицы Гектор Берлиоз. Необычной памятью о певице стала роза «Mademoiselle Sontag», выведенная в ее честь. К сожалению, этот сорт был навсегда утерян в XX веке.

Источник...