В XIX – начале XX века Нижегородское Поволжье сла­ви­лось не только богатой и многолюдной ярмаркой. Особое уважение к этому краю создавали жившие и трудившиеся там люди, в том числе и те, кто радел о памятниках русской истории и культуры. Одним из крупных собирателей икон, рукописных и старопечатных книг был купец-хлеботорговец Григорий Прянишников (1845–1915).

Прянишников Григорий Матвеевич
(1845–1915), старообрядец беглопоповского согласия, купец второй гильдии в 1876 году

Григорий Матвеевич Прянишников родился в 1845 г. в деревне Большие Мосты Ковернинской волости Макарьевского уезда Костромской губернии (ныне Большемостовское сельское поселение Ковернинского района Нижегородской области) в семье старообрядцев–беглопоповцев. Родители нарекли младенца в честь прп. Григория Синаита. Прадед Григория, Никифор, занимался пряничным производством — оттуда и пошла фамилия «Прянишников». Отец Прянишникова, Матвей Степанович, по словам Ивана Блинова, был обыкновенным деревенским мужиком «без всякого образования», мать же «была довольно грубая, не развитая и необразованная женщина полуидиотского характера». В то же время сам Григорий с раннего детства выделялся любознательностью и весёлым нравом, был человеком увлекающимся и чутким. Никакого образования Прянишников так и не получил, выучившись лишь читать и кое–как писать по–славянски.

Важной вехой, способствовавшей дальнейшему преуспеянию Григория Матвеевича, стала женитьба на Любови Носовой, дочери состоятельного семеновца Петра Гавриловича Носова, в приданое за которой он получил 90.000 рублей. Более того, вскоре после свадьбы Петр Носов выстроил в Городце большой 2–этажный особняк, который подарил своему зятю. Данное стечение обстоятельств позволило Прянишникову не только открыть собственную мануфактурную торговлю, но также начать скупать иконы, лицевые рукописи и иные антикварные вещи.

Сохранившийся в Городце дом Прянишникова Григория Матвеевича и его семьи. Теперь здесь расположились - Фонд Социального Страхования РФ, фонд Обязательного Медицинского Страхования и кафе-бар.

Любовь к старинным вещам, особенно к иконам, Прянишников обрёл еще в детстве. Неизгладимое впечатление на юного Григория Матвеевича производили изображения святых с длинными бородами, особенно Онуфрия и Петра Афонских и Марка Фряческого, которым он даже завидовал, желая и самому иметь подобную бороду. Данное своё стремление Прянишников успешно осуществил.

Слава о необычайно длинной бороде Прянишникова распространилась далеко за пределами Городца. Ввиду его бороды многие эмоциональные натуры почитали Григория Матвеевича за провидца и Божьего человека. Некоторые из них испытывали к Прянишникову прямо–таки болезненное влечение, постоянно ища контакта со своим кумиром. Наиболее сильное впечатление Григорий Матвеевич производил на женщин (особенно инокинь, которых прямо–таки завораживал) и на некоторых состоятельных людей, имея в их рядах множество поклонников. Среди последних выделялся известный беглопоповский предприниматель Николай Александрович Бугров — один из богатейших людей России своего времени, не решавший без совета Прянишникова ни одного религиозного вопроса.

Григорий Матвеевич Прянишников был купцом II гильдии, старообрядцем-беглопоповцем. Долгие годы жил в селе Городце Нижегородской губернии, а родом был из деревни Большие Мосты Макарьевского уезда Костромской губернии, что недалеко от знаменитой Хохломы. Его прадед, Никифор Прянишников, занимавшийся пряничным производством, однажды имел честь быть представленным императрице Екатерине II и получил от неё в подарок золотые часы. Когда и при каких обстоятельствах правнук Никифора переселился в Городец — неизвестно. Здесь, в Городце, Григорий Матвеевич поставил большой дом и начал активно заниматься хлебной торговлей. В 80-х годах XIX века вместе с именитым волжским купцом — пароходчиком и хлеботорговцем Николаем Бугровым — он был приглашён ко двору Александра III.

Биографических сведений о Григории Матвеевиче Прянишникове сохранилось совсем немного. В основном это краткие заметки людей, которым доводилось с ним общаться. Так, о приглашении ко двору известно лишь благодаря записи Городецкого крестьянина-книгописца Ивана Блинова по поводу истории с длинной бородой, которая была у Прянишникова. Она, пишет Блинов, «касалась, почти до земли, а если сидит, то касалась до полу. От самого лица имела вид две косы. Но только носил он её под поддевкою или кафтаном и никогда её не расчесывал. Только когда пришлось быть ему с Бугровым Н.А. на балу у Александра III, тогда он привёл её в порядок и расчесал. И тогда она получила очень красивый вид. С приведённой в порядок бородой он снял себя на фотокарточку».

Известно также, что в 1893 году Прянишников Г.М. принимал участие в торжествах по случаю коронации Николая II в составе делегации нижегородских купцов, многие годы был попечителем Городецкой старообрядческой часовни, сооружённой ещё в 1771 году по повелению императрицы Екатерины II после путешествия по Волге. Однако, главное, что определило общественную деятельность купца, — неугасимый интерес к русским древностям.

Прянишников Григорий Матвеевич

Купцы-старообрядцы из села Городец Балахнинского уезда Нижегородской губернии. с серебряным блюдом на котором они преподносили печатный пряник Царю Николаю II. В конце XIX века в Городце было 15 пряничных заведений. В ассортименте пряников насчитывалось до 30 сортов, различающихся величиной (от самых мелких, "закусочных", до аршинных), и вкусом: печеные, сахарные, сиропные , миндальные и др. Работали в них потомственные мастера, преимущественно: Глазуновы, Бахаревы, Беляевы, Лемеховы, Щербаковы и др. На фото слева Прянишников Григорий Матвеевич.

Увлеченный сбором разного антиквариата, Григорий Матвеевич прослыл в Городце Нижегородской губернии за городского сумасшедшего. Современники писали о нем: "Чудачество было страшное, его немногие понимали, он с каждым человеком был разный, некоторые считали его прямо ненормальным".

Как отмечали его современники, «он чрез меру был любопытен и был замечательным знатоком в иконописи и других вещах». Прянишниковская коллекция икон и мелкой пластики была поистине уникальной. В купеческом доме для неё выделили специальную комнату. Сохранилось краткое описание этого собрания коллекционера, датированное апрелем 1919 года, ныне разбросанное по трём музеям: Городецкий краеведческий, Нижегородский художественный и Третьяковская галерея: «После умершего здешнего жителя Прянишникова Г.М. осталось и перешло во владение наследнице — родной его дочери Малехоновой С.Г., очень ценное в научном и историческом отношении собрание древностей. А именно: 710 икон письма разных эпох и стилей, многие из них украшены дорогими серебряными, золочёными и жемчужными окладами и уборами. Медных икон 1500. Знамя князя Пожарского Нижегородского ополчения: имеет вид двухсторонней иконы с изображением с одной стороны лика Богоматери Смоленской Одигитрии, с другой стороны «Преображение Господне». Знамя в узкой деревянной раме с сохранившимися петлями. Внизу имеется надпись с датою».

Далее в Описи упоминается «очень ценная библиотека, заключающая в себе 300 печатных книг, 203 рукописные — всех 503 книги. Есть замечательные, шитые шелком иконы XV- XVI веков и воздухи. Очень много древней серебряной золочёной посуды с эмалью. Нумизматический отдел заключает в себе 950 серебряных монет и 150 золотых, итого — 1100 монет. Есть очень редкостные, римские и другие, в том числе есть серебряный рубль Константина. А также есть много и другой редкостной старины».

Книги в коллекции Прянишникова Г.М. занимали особое место. Своеобразным импульсом к их приобретению и хранению стала причастность Григория Матвеевича к старообрядчеству. А необходимость вести богослужение, участвовать в религиозной полемике, знать основы богословия определила качество подбора книг. И хотя в учёных кругах того времени Прянишникова Г.М. называли «собирателем-любителем», в действительности это был профессиональный знаток и ценитель, о чём и свидетельствует собранная им коллекция.

Книги купец приобретал в основном на Нижегородской ярмарке. Выбирал, как правило, не датированные рукописи, от которых отказывались другие собиратели. Охотнее всего брал их у Шибанова П.В., Большакова С.Т. и Силина И.Л., известных московских антикваров-букинистов, постоянно приезжавших в Нижний. «Покупал он рукописи с большим толком, — вспоминал П.П. Шибанов. — Всеми презираемый за притеснения, которые он чинил продавцам, он всё же много покупал: без него не обходились: его все ругали, и всё-таки к нему несли».

Известен случай, когда к нему зашли два дельца с предложением выкупить резной крест XV века за 100 рублей. Прянишников усадил их за стол и, пока шло чаепитие, настолько вымотал своей жадностью, что антикварщики оставили на столе крест и поспешили покинуть его дом. Но Прянишников бежал за ними до дверей и требовал, чтобы они всё-таки забрали предлагаемую им сумму за крест в... 8 рублей серебром, которые Прянишников бросил им в след, когда те уходили — несмотря на крайнюю скупость, брать что–либо бесплатно коллекционер почитал грехом.

В воспоминаниях Шибанова П.П. есть весьма любопытные наблюдения, достойные того, чтобы привести их целиком: «Скупость и прижимистость Григория Матвеевича были не менее легендарны, чем его борода. Торговался Прянишников самым жесточайшим образом и продать ему вызывала только крайняя необходимость в оборотных средствах.Существует целый ряд ценнейших древних рукописей, сбыть которые бывает, однако, нелегко вследствие ограниченного круга лиц, могущих ими интересоваться. Это, главным образом, не датированные монументальные рукописи XVII и даже XVI столетия, как Благовестное Евангелие, Толковый Апостол, Пандекты Никона Черногорца, Синтагма Властаря (Матфея Правильника) и т.п. Памятники редкие, значительные, крупные; манкировать ими нельзя было, приходилось покупать и платить приличные цены за каждую, приблизительно 250–350 рублей. Музеи, библиотеки и собиратели древних памятников приобретали такие рукописи неохотно и на них покупателями являлись лишь лица типа Овчинникова, Прянишникова и Плигина. Если первый и последний уже обладали той или подобной рукописью, то оставался один Прянишников. И вот тут он уже помучает вас.
— Хорошо, «Правильник» (это так сокращенно называли Синтагму Властаря), — скажет Прянишников. — Да ведь ты и цену за него, Пётр Васильевич, загнал какую, 500 рублей.
— Какая же это цена, Григорий Матвеевич, ведь «Правильник», подумайте, XVI века, — скажет отец.
— Что же XVI: знаем, что XVI, а ведь летописи-то нет, поди докажи.
— А если бы была летопись, Григорий Матвеевич, и полторы бы взять нельзя было.
— Нет, ты вот что, как делом-то возьмешь, говори: любую половину уж я дам тебе, — предложит Прянишников.
У отца мурашки забегают от такого предложения: 250 рублей, когда отец сам заплатил 350 рублей, и надо ведь было попользоваться.
Начинается торг, но Прянишников — кремень и поддается туго. С другой стороны, отец уже пытал счастья и у Овчинникова, и у Плигина, и у других. Деньги забиты, а они нужны для новых покупок. И отец знает, что, если Прянишников не возьмет, рукопись долго ещё пролежит.
— Ну, как же, Григорий Матвеевич, сколько же делом-то дадите, ведь это же не цена, — скажет отец.
— Ух, батюшка, не цена, как же не цена? Ещё цена-то какая! Да я ничего не говорю, может и не цена. Я не принуждаю. Поди, может, кто и дороже даст, — скажет жёстко Прянишников и молчит. Но отец знает, что идти, увы, некуда, по крайней мере, в ближайшее время.
— Ну, вот что, Григорий Матвеевич, деньги нужны. Уж я с Вас цену возьму — 350 рублей. Делать нечего.
— Ах ты, греховодник, сколько нажить-то с меня хотел, Пётр Васильевич. Как только у тебя язык-то поворотился выговорить. Ну, делать нечего, уж дам тебе триста и ни копейки, — отрезает Прянишников.
И вот, в записной книге под 1880 годом красуется у отца запись: «Матвея Правильника. 350. — Прянишникову 300». И подобных записей за год пройдёт не одна. Отец правильно сказал, что датированного Матвея Правильника XVI века продать за 1500 рублей было легче, чем не датированного за 500 рублей. Таковы обаяние и ценность даты.
Но Прянишников вообще покупателем слыл из рук вон скаредным, и к нему шли уже в последний момент, изведав предварительно все другие ходы».

Многие списки произведений, вошедших в различные рукописные книги, считались достаточно редкими. Порой уникальными были и сами книги, хранившиеся в библиотеке Прянишникова Г.М. И тогда городецкие или нижегородские купцы заказывали изготовить с раритетов рукописные копии. Так были сделаны списки Книги Мефодия Патарского, Жития Фёдора Студийского, Книги о старчестве и житии отеческом, Правил Иоанна Постника и Слов Епифания Кипрского о ересях.

Став со временем прекрасным знатоком старинных книг, икон и иных антикварных вещей, Григорий Матвеевич также обладал и незаурядными личными качествами. «В нем, — пишет Блинов, — было чудное душевное созерцание и великий ум, <…>. Любил всегда говорить о Боге, о бытии и творении Божии, о небесном чиноначалии. В молодости любил петь песни, иногда при собрании играть в карты. В одно время с ним случилось такое произшествие: как–то пришлось ему быть в тонком сне, одному в комнате, вдруг ему представляется кто–то, отворил дверь, и на пороге появился человек в виде Иоанна Богослова, и грозит ему пальцем и говорит: «Смотри ты, у тебя в руках Евангелие». И затем пропало это видение. А ему тогда часто приходилось читать Евангелие, и вот он размыслил, что это за то ему грозил, что играет в карты, и с тех пор больше никогда не играл. Вина во всю жизнь не выпил не одной капли и ничего хмельного. ужасно любил иконы, даже мне иногда говаривал: «Есть ли буду помирать, так бы и взял несколько иконочек с собой на будущий свет». Он твёрдо верил в загробную жизнь, и сильна у него была вера в Бога. Но любил иногда и шутить, потому что в нем и чудачество было страшное, его немногие понимали, он с каждым человеком был разный, некоторые считали ево прямо ненормальным» . Упоминаемое Блиновым чудачество и унаследованный от матери тяжелый характер с годами стали у Прянишникова ещё более выраженными. «Домашний быт семьи Г. М., — вспоминает Иван Блинов, — был до крайности стеснителен, все начиная от жены, дети и прислуга до такой степени были запуганы ево суровым и диким характером а также и упрямым несговорчивым нравом что, боялись даже свободно взглянуть на людей»

Приход на Коломну князя Димитрия. Миниатюра. «Сказание о Мамаевом побоище»

За книгами, необходимыми для сверки богослужебных текстов, обращались к Прянишникову Г.М. даже из Казани. Так, в сборнике духовных стихов, старообрядческих сочинений, выписей из богословских и богослужебных книг рубежа ХIХ–ХХ веков есть запись: «В селе Городце у Григория Матвеевича Прянишникова находится книга Старчество, писанная с древней. В ней о молитве Исусовой означено…» Книга «Великий миротворный круг», или «О Старчестве и житии отеческом», привлекла внимание и известного русского учёного и коллекционера древностей Барсова Е.В. «Настоящий список, — отмечал он, — выделяется в ряду других своими внешними достоинствами. К списку в самом начале присоединена картина кровного родства. По-видимому, в основе изображения кроется мысль о смене человеческих поколений и их непрерывной преемственности… Замечательно, что типы кровного родства в картине представляют характер медальных изображений».

По воспоминаниям Блинова, в течение многих лет Прянишников пользовался баней («маскарадом») и менял бельё лишь раз в 6 месяцев, отчего в последние годы у него было «страшное обилие» вшей: «В комнате где он находился нельзя было садится на стул или прислонится к стене, потому что, везде расползались ево прикормленныя паразиты» [7]. Своим домашним он позволял мыться чаще, но обычно не более 10 раз в год. Кроме того, Григорий Матвеевич был буквально одержим страстью к старым вещам. Так, он не менее 40 лет постоянно пил из одной и той же чашки и 50 лет покрывал стол одной скатертью. Имея около 20 кафтанов и массу новых рубашек, все время ходил в обносках.

Другой страстью предпринимателя были продолжительные чаепития, в ходе которых выпивалось до 30 чашек, и сопутствующий им приём гостей, чей поток, по причине обилия поклонников, фактически не прекращался. Больше всего Прянишников любил принимать у себя беглых попов, бродячих монахов и странников–бегунов. Причём, как это ни парадоксально, ему особенно нравилось расспрашивать их про интимные дела.

В средних летах Григорий Матвеевич овдовел. Любовь Петровна скончалась родами, оставив ему 3–х детей: старшего сына Александра, дочерей Анфису и Стефаниду. Александр и Анфиса умерли в молодом возрасте от чахотки, и единственной наследницей стала младшая дочь Стефанида Григорьевна, которую Прянишников выдал за известного коммерсанта и антиквара, доверенное лицо Н. А. Бугрова, Льва Алексеевича Малехонова.

После смерти жены и 2–х детей Григорий Матвеевич намеривался постричься в иноки, для чего купил себе старую монашескую ризу и схиму. Однако это желание так и осталось неосуществленным, и спустя некоторое время после смерти Прянишникова его монашеское одеяние попало в Румянцевский музей. Скончался Григорий Матвеевич от рака пищевода на 70–м году жизни в своём особняке среди многочисленных книг и икон 21 июня (4 июля по н. ст.) 1915 г.

Фронтиспис «Канон Честному Кресту».

Бог дарует Моисею Скрижали Завета. Миниатюра. «Книги пророков с толкова-ниями».

Из находящихся в собрании Прянишникова 203–х рукописных книг непосредственно по заказу Григория Матвеевича было переписано не менее 18. Следует отметить, что манускрипты, создаваемые в мастерской предпринимателя, ни в коей мере не являлись подделками, но были авторскими списками копируемых произведений — в писцовых записях ставилась реальная дата, называлось имя книгописца и чьим «иждивением» переписывалась и оформлялась рукопись. Из работавших в скриптории Прянишникова каллиграфов и художников выделялись родственник Григория Матвеевича, также уроженец деревни Большие Мосты, Максим Осипович Прянишников и каллиграф более младшего поколения, уроженец деревни Кудашихи, Иван Гаврилович Блинов, впоследствии ставший наиболее известным мастером скриптория, приобретшим всероссийскую известность.

Григорий Прянишников, предстоящий Христу Великому Архиерею. Миниатюра. «Песнь Песней Соломона с Толкованием». Неизвестный художник. 1894

Прянишников Г.М. относился к своему собранию чрезвычайно бережно и не всякого допускал к книгам, а тем более не позволял самостоятельно работать с ними. «Человек он был необщительный. Ходил он всегда с прищуренными глазами и какой-то саркастической улыбкой… Собрания его никто не видел, и о значительности его судили по его покупкам, которых он, действительно, делал много», — вспоминал Шибанов П.П.

Кроме Барсова Е.В. с книгами из собрания Прянишникова удалось поработать Белокурову С.А. — историку, библиографу, секретарю Общества истории и древностей российских. Материалы одной из них он использовал для написания труда о библиотеке московских государей в XVI столетии.

Важным начинанием, связанным с собиранием книг, было создание Прянишниковым Г.М. книгописной мастерской в своём доме. Благодаря оставленной записке одного из городецких книгописцев — Блинова И.Г., в нашем распоряжении имеются прямые свидетельства о работе книгописной мастерской: «…Как-то мне пришлось услышать о Прянишникове Г.М., что у него в доме имеются книгописцы, списывавшие для него с древних рукописей книги и картины. Сейчас со всей радостью отправляюсь к нему, взяв с собой своей работы Апокалипсис. Прихожу к нему в дом. Он меня принял и спросил, что мне нужно от него. Я объяснил ему с величайшей робостью своё дело и показал ему свою работу. Он же взял от меня и понёс показать своим мастерам. Где они рассматривали, дверь была со стеклом, и мне всё было видно, как они вместе с ним смотрели на мою работу и довольно смеялись. На меня такой пришёл стыд, что провалился бы сквозь полу от стыда и проклинал себя, что пошёл к нему, т.е. к Прянишникову. Когда он вышел и отдает мне мою книгу, и говорит: «Иди домой и годика три попиши дома, тогда и приходи. Мне мастера сказали, что вы много очень написали “ятей” вместо “есть”».

В своей книгописной Прянишников Г.М. собрал каллиграфов, изографов и иконописцев высокого уровня мастерства. Известны имена некоторых мастеров, среди них очень талантливый художник-изограф Максим Осипович Прянишников, переписавший не одну книгу и целый ряд икон, которые находятся в настоящее время в Городецком краеведческом музее.

Мастерская купца-собирателя стала целой школой книгописания с определёнными традициями и характерными чертами как в письме, так и в оформлении книг, в миниатюрах же чувствуется большое влияние иконописных традиций.

Купец 2-й гильдии Прянишников Г.М. за свою жизнь собрал небольшую коллекцию рукописей, состоявшую из 209 книг XV–XX веков. Все рукописи собрания, безусловно, имеют большую ценность. Среди них — творения Григория Богослова XV века, Минеи на все месяцы года, кроме августа, XV–XVII веков, Евангелие-апракос и Евангелие-тетр XVI века, Уставы русских монастырей в списках XVI–XVII векрв, Прологи XVII века, Трефолой XV века со службами Сергию Радонежскому, Петру Митрополиту, Варлааму Хутынскому.

Прянишников Г.М. — городецкий купец 2-й гильдии, старообрядец-беспоповец, будучи попечителем городецкой часовни, получил широкую известность как коллекционер рукописных книг.

Собирательская деятельность Прянишникова Г.М. была по достоинству оценена его современниками. В 1888 году он избирается в члены Нижегородской учёной архивной комиссии. В 1918 году собрание рукописных книг Прянишникова Г.М. было куплено Румянцевским музеем. Находившиеся вместе с рукописями иконы передали в 1923 году из Румянцевского в Исторический музей. Там же хранится и собрание старопечатных книг.

«Дело» Григория Матвеевича по организации скриптория и коллекционированию антиквариата явилось яркой страницей культурной истории Нижегородского края рубежа XIX–XX вв. А колоритная личность предпринимателя навсегда осталась в свидетельствах современников и в памяти потомков символом «золотого века» городецкого купечества.

^{_{Источник 1 Источник 2}}