Основной костяк людей в камуфляжной форме без знаков отличия, воюющих на стороне повстанцев, составляют местные жители. И не столь важно, жили они раньше на территории России или Украины. Вся приграничная зона – это их дом: раньше они трудились в шахтах (или в сфере обслуживания), но основной заработок приносила не совсем легальная работа.

Когда начинаешь распутывать клубок взаимоотношений Запада и Востока Украины, неизбежно сталкиваешься со стереотипами, с пренебрежительным отношением, с ненавистью. Среди западных жителей есть четкие паттерны: на Востоке живет одно "шахтерское быдло", с мнением которого считаться – себя не уважать. Среди тех, кого называют таким "быдлом", мнение совершенно другое, но они предпочитают его не озвучивать, а сразу отстаивать. С оружием в руках.

Среди ополченцев есть и российские кавказцы, и татары, и другой "интернационал". Но их приходится максимум десяток на сотню. Это именно те люди, которые не могут без войны: "афганцы", "федералы" во время чеченских кампаний, просто искатели экстрима. Они пришли на очередную войну, когда нашли повод – например, услышав слух о притеснении русских. Наверное, таково все общемировое военное сословие.

Остальные 90% представляют собой местных жителей, практически все никогда не выезжали за пределы своего района. Они говорят на русском языке, стараются смотреть российские телеканалы и, что самое главное, переоделись в камуфляж, когда по телевидению сказали: "русский язык запретят". А до бешенства их довело то, что в Одессе сожгли людей.

Нельзя идеализировать местных жителей. Они работают на шахтах и связанных с ними предприятиях, но при этом, чтобы хоть как-то прожить, им приходилось заниматься контрабандой. В приграничном поселке многие жители по 2-3 раза в день переходят границу – здесь понимают, что могут заработать больше денег, если будут переносить украинские товары в Россию и продавать их практически без наценки.

– Никогда не занимался контрабандой. Всегда работал в шахте, но здесь регулярно задерживали зарплату, да и сама она не особо большая – тысяча гривен (4 500 рублей). Когда было сложно, мне приходилось переносить овощи-фрукты с огорода на территорию России и уже здесь продавать, - рассказывает ополченец по имени Вова. – Я не против Украины, не против правительства. Что один президент, что другой – я точно так же работал в шахте все это время. Но сначала услышал, что запрещают русский язык, а потом увидел, что в Одессе сжигают людей, а вся Украина этому аплодирует. Тогда мне казалось, что в ЛНР хотя бы не будут трогать русских. Пусть будет не все хорошо, но хотя бы притеснять не станут. Но и остаться в Украине, если подумать, я не против – мне хочется, чтобы моей семье было спокойно, чтобы у меня была работа (пусть и за небольшую зарплату). Но главное – чтобы мы могли разговаривать на том языке, который нам близок.

С одной стороны, большинство местных жителей можно обвинить в нарушении законов – даже в мирное время. Фактически, здесь мужская часть населения участвует в контрабанде, официально работая на шахтах за копейки, а женская легализует продукцию, при этом также официально работая на той же птицефабрике.

С другой стороны, работая на убыточных шахтах по 2-3 часа в день, у мужчин остается один выход – спиваться. А тут появилась возможность. Даже не возможность, а просто мечта: оказаться в России. Прозябать всю жизнь в темноте шахты или в безысходности Изварино, – или попробовать побороться за свое будущее.

Будущее их при этом предсказать трудно. Если сначала ополченцы думали о средних постах менеджера, то в течение конфликта начали мечтать о простой рабочей специальности – носить груз, возить сырье, водить экскаваторы направлять продукцию. Они все это умеют, да и хотят, но вот там это не нужно, а тут их не принимают.
Из них пытаются лепить террористов или освободителей. На самом же деле, многие из них не подчиняются какому-то централизованному руководству и не очень благостно относятся к Болотову и Стрелкову, потому как "они нас впутывают в политику".

Пожалуй, воевать они не умеют. Почти все, получив рожок, могут выпустить его в мишень менее, чем за пару секунд – весь опыт ограничивается армейскими годами. А у тех, кто прошел "горячие точки", сказываются десятилетия без практики.

Иногда кажется, что это дети, не наигравшиеся в индейцев. Волк, О'Хара, Бес, Метис, Дед – так они называют друг друга. Каждый из этих людей – состоявшийся и взрослый человек с семьей и детьми. Но теперь неожиданно началась война, и теперь они встают на защиту себя, семей и своих интересов, совершенно не интересуясь, как они выглядят в глазах СМИ.