От редакции: Портал Южного региона ЮГА.ру продолжает проект "Комментарии", в котором будут собраны размышления на различные "горячие" темы. Мнения, которые высказывают наши авторы, могут не совпадать с мнением редакции. Нашей целью является предоставить площадку для взвешенных и аргументированных высказываний представителям различных политических платформ и разных взглядов.

О "расчеловечивании" войны на Юго-Востоке Украины, пропаганде и воюющих по обе стороны рассказывает краснодарский журналист Сергей Бурцев.

Этот текст – пустое сотрясение воздуха. Люди, называющие себя думающими и читающими, давно уже сформировали свой взгляд на все украинские события, и даже десятки сотен статей не изменят их креативного взгляда на мир.

Чтобы закончить войну, нужно понять все стороны. Это сложно сделать, потому что уже давно произошло расчеловечивание – воюют не люди с людьми, не славяне со славянами, не чеченский батальон со львовскими силами, воюют "укропы" с "колорадами". Такие ярлыки позволяют не мучиться совестью – какая разница, порезать траву на салат или опрыскать картофельные кусты ядом.

Когда я во время свободных лекций рассказывал студентам-журналистам про информационные войны и задачи государства, то упоминал, что не стоит бояться слова "пропаганда" для обозначения этого – вполне нормальное, имеет дефиниции, показывает госзаказ на определенные ценности для общества в конкретный момент времени.

Сейчас я понимаю, что по факту все осталось так же, а вот по эмоциям я должен принести извинения. Пропаганда привела на поле боя тысячи людей из разных регионов стран бывшего СССР, расставив их по позициям как фигуры на шахматной доске, где пешка никогда не превращается в ферзя, ладью, слона или коня. Ее или убивают, или она остается на восьмой горизонтали (или нулевом километре) бессмысленно смотреть на край поля сражения, обычно даже с пустыми глазницами.

С одной стороны на передовой я участвовал в десятках бесед, где люди с оружием объясняют мне про фашистов, гомосексуалистов, Ляшко, Одессу, американских наемников и "гейропейские" ценности. С другой стороны я читаю в Интернете обзоры о быдловатом Востоке Украины, немытых шахтерах с незаконченным средним образованием, шахтерах-бандитах и российских наемниках.
И там, и там могут подискутировать про историю и про недавние события на Майдане – но только с журналистами, не между собой. Говорить друг с другом они не желают, а вопрос о возможном примирении ставит в ступор.
"Ну, если они сложат оружие и начнут каяться за невинно убиенных", – теперь у всех есть обоснованные претензии.

Когда я только ехал в зону боевых действий как журналист без конкретного редакционного задания, просто по воле желания разобраться в ситуации, то был уверен, что встречу отморозков, которые воспользовались дестабилизацией ситуации и попытались бандитскими методами накопать себе немного золота и власти – даже взял с собой по минимуму денег и вещей. С такими я не встретился. Пока что.

При этом стоит отметить, что мне был по нраву Евромайдан и общий тренд на свержение коррупции. Я, как и многие жители Краснодарского края, не понимал и не понимаю, почему Крым был не наш – как тогда ездили, так и сейчас ездим без изменений ни в языке, ни в границе, ни в людях. А настроения последних лет, приводящие многих моих знакомых к эмиграции, тоже не приносят "патриотического угара". И при этом у меня получается понять людей, у которых была картина мира, и людей, которым эту картину мира подправили.

Что с этим делать – вопрос не одного решения. То ли на день поменяться Киселевыми в телеэфире, то ли ввести миротворческие силы. Разбомбить всех к чертям как-то не получится – либо очень большие потери, либо партизанская война на несколько лет вперед. Уговорить вернуться домой – сразу возникнет вопрос: "А на каких условиях?".

Если подняться с уровня военных одного поста над гражданской войной и почитать геополитические рассуждения – кухонные эксперты-политологи в "Фейсбуке" и "Твиттере" сходятся в том, что для Кремля выгодно оставлять горящую зону в Донецкой и Луганской областях, периодически подливать туда авиационного керосина и всячески дестабилизировать любые попытки урегулирования.

Таким образом, будет продолжаться пропаганда с обеих сторон, которая будет работать, в первую очередь, на привлечение нового добровольного пушечного мяса, едущего на помощь "братушкам" и вписывающегося в антитеррористические формирования. Возможно, это будет продолжаться до зимы, когда серьезно поднимется газовый вопрос. При этом попытка украинской армии зачищать территорию вдоль границы будет постоянно натыкаться на превосходящие российские силы, недовольные вторжением и падающими осколками, на рык МИДа и постоянные заверения официальных лиц о гуманности России.

Но если нажать на кнопку "вниз", и опять посмотреть с высоты обычного человека на беженцев, мирных жителей и военных – то хочется выть. 

Основной костяк людей в камуфляжной форме без знаков отличия, воюющих на стороне повстанцев, составляют местные жители. И не столь важно, жили они раньше на территории России или Украины. Вся приграничная зона – это их дом: раньше они трудились в шахтах (или в сфере обслуживания), но основной заработок приносила не совсем легальная работа.

Когда начинаешь распутывать клубок взаимоотношений Запада и Востока Украины, неизбежно сталкиваешься со стереотипами, с пренебрежительным отношением, с ненавистью. Среди западных жителей есть четкие паттерны: на Востоке живет одно "шахтерское быдло", с мнением которого считаться – себя не уважать. Среди тех, кого называют таким "быдлом", мнение совершенно другое, но они предпочитают его не озвучивать, а сразу отстаивать. С оружием в руках.

Среди ополченцев есть и российские кавказцы, и татары, и другой "интернационал". Но их приходится максимум десяток на сотню. Это именно те люди, которые не могут без войны: "афганцы", "федералы" во время чеченских кампаний, просто искатели экстрима. Они пришли на очередную войну, когда нашли повод – например, услышав слух о притеснении русских. Наверное, таково все общемировое военное сословие.

Остальные 90% представляют собой местных жителей, практически все никогда не выезжали за пределы своего района. Они говорят на русском языке, стараются смотреть российские телеканалы и, что самое главное, переоделись в камуфляж, когда по телевидению сказали: "русский язык запретят". А до бешенства их довело то, что в Одессе сожгли людей.

Нельзя идеализировать местных жителей. Они работают на шахтах и связанных с ними предприятиях, но при этом, чтобы хоть как-то прожить, им приходилось заниматься контрабандой. В приграничном поселке многие жители по 2-3 раза в день переходят границу – здесь понимают, что могут заработать больше денег, если будут переносить украинские товары в Россию и продавать их практически без наценки.

– Никогда не занимался контрабандой. Всегда работал в шахте, но здесь регулярно задерживали зарплату, да и сама она не особо большая – тысяча гривен (4 500 рублей). Когда было сложно, мне приходилось переносить овощи-фрукты с огорода на территорию России и уже здесь продавать, - рассказывает ополченец по имени Вова. – Я не против Украины, не против правительства. Что один президент, что другой – я точно так же работал в шахте все это время. Но сначала услышал, что запрещают русский язык, а потом увидел, что в Одессе сжигают людей, а вся Украина этому аплодирует. Тогда мне казалось, что в ЛНР хотя бы не будут трогать русских. Пусть будет не все хорошо, но хотя бы притеснять не станут. Но и остаться в Украине, если подумать, я не против – мне хочется, чтобы моей семье было спокойно, чтобы у меня была работа (пусть и за небольшую зарплату). Но главное – чтобы мы могли разговаривать на том языке, который нам близок.

С одной стороны, большинство местных жителей можно обвинить в нарушении законов – даже в мирное время. Фактически, здесь мужская часть населения участвует в контрабанде, официально работая на шахтах за копейки, а женская легализует продукцию, при этом также официально работая на той же птицефабрике.

С другой стороны, работая на убыточных шахтах по 2-3 часа в день, у мужчин остается один выход – спиваться. А тут появилась возможность. Даже не возможность, а просто мечта: оказаться в России. Прозябать всю жизнь в темноте шахты или в безысходности Изварино, – или попробовать побороться за свое будущее.

Будущее их при этом предсказать трудно. Если сначала ополченцы думали о средних постах менеджера, то в течение конфликта начали мечтать о простой рабочей специальности – носить груз, возить сырье, водить экскаваторы направлять продукцию. Они все это умеют, да и хотят, но вот там это не нужно, а тут их не принимают.
Из них пытаются лепить террористов или освободителей. На самом же деле, многие из них не подчиняются какому-то централизованному руководству и не очень благостно относятся к Болотову и Стрелкову, потому как "они нас впутывают в политику".

Пожалуй, воевать они не умеют. Почти все, получив рожок, могут выпустить его в мишень менее, чем за пару секунд – весь опыт ограничивается армейскими годами. А у тех, кто прошел "горячие точки", сказываются десятилетия без практики.

Иногда кажется, что это дети, не наигравшиеся в индейцев. Волк, О'Хара, Бес, Метис, Дед – так они называют друг друга. Каждый из этих людей – состоявшийся и взрослый человек с семьей и детьми. Но теперь неожиданно началась война, и теперь они встают на защиту себя, семей и своих интересов, совершенно не интересуясь, как они выглядят в глазах СМИ.