Я, конечно, загрустила.
Как же тут не загрустить,
Если жизнь меня впустила
Лишь на время, погостить.
Тьму игрушек надавала,
Чтобы после отобрать,
Вразумляя: "Поиграла?
Дай другому поиграть".
В Новый Год со мной кружила
С видом просто неземным,
И подарки разложила
По пакетикам цветным.
Но, когда, не канителясь,
Я схватила свой пакет,
То по полу разлетелись
Восемь сушек, пять конфет.
Мой пакет дышал на ладан.
Так с тех пор и повелось.
Все же я безмерно рада,
Что попасть мне удалось
На пиры чуднЫе эти,
Где танцуют и поют,
И в бракованном пакете
Всем подарки раздают.

Лариса Миллер, 2016

"Извини. Я с тобой не буду."
"Понял. Все. Прости. Я ушел."

Перетерла до блеска посуду,
Зеркала и обеденный стол...
Как - не помню - спустилась в лифте.
Из подъезда вышла...Зима.
Заморозь мои чувства и мысли!
Я его отпустила!...сама...


© Copyright: Стэффани, 2017

Никто — ничего — никому — не должен.
Ты прав. Так проще. Но как же сложно
Не ранить крылья, касаясь рамки
Из этой фразы. Не делать драмы.

Не строить замков своих воздушных.
Таких красивых. Таких ненужных.
А просто серым скользить по будням.
Как будто рядом… с тобой… как будто.

А я смешная. А я нелепа.
Мечтала — светом. Хотела — неба.
Асфальт под ноги что было силы.
Чтоб не летала. Как все — ходила.

Никто — ничего — никому… Так модно?
И ты свободен. И я свободна.
Что ж так печален. О чем вздыхаешь?
И держишь крепко, не отпускаешь.

Прогреешь машину… Ребёнка – из сада…
Готов тёплый ужин к приходу жены…
(Хватает для счастья и клада, и лада
Тебе – во вселенной тихонь и проныр…)

В работе с избытком – и дёгтя, и мёда…
Но нынче (бывает…) – сезон отпускной…
(Пореже б кряхтела к морозу «Тойота»…
Да месяц – ни слова о жизни сыскной…)

Пол дня – добросовестно – ради здоровья…
(И сколько ж ты раз зарекался курить?!..)
Задумчиво хмуришь у зеркала брови –
Сбривать щетину или можно не брить?..

Положенный экскурс – до тестя и тёщи…
Звонок телефонный в родительский дом…
(Эх, надо б с сынком-пострелёнком – пожёстче,
Да вот получается что-то с трудом…)

Настроен приёмник на старое диско…
(Не в милости сводки с экрана ТиВи…)
Скрипучий диван – порт вечерней приписки…
(А ночью – плацдарм офицерской любви…)

Зачем же – до хруста – мобильник в ладони?..
По памяти – десять нечаянных цифр…
(Тебя разбуди – ты ведь даже спросонья
Легко назовёшь этот – в прошлое – шифр…)

Хватает для счастья и клада, и лада
Тебе – в стороне от моей суеты…
(И слышишь, счастливый, - не надо (не надо!!!)
Костёр ворошить – тот, что в сердце остыл…)

© Copyright: Мария Харьковская, 2007

Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит:
«Мне привиделось страшное, я так за тебя испугался…»
Магда спит, как младенец, улыбается во сне, не слышит.
Он целует её в плечо, идёт на кухню, щёлкает зажигалкой.

Потом возвращается, смотрит, а постель совершенно пустая,
– Что за чёрт? – думает Юзек. – Куда она могла деться?..
«Магда умерла, Магды давно уже нет», – вдруг вспоминает,
И так и стоит в дверях, поражённый, с бьющимся сердцем…

Магде жарко, и что-то давит на грудь, она садится в постели.
– Юзек, я открою окно, ладно? – шепчет ему на ушко,
Гладит по голове, касается пальцами нежно, еле-еле,
Идёт на кухню, пьёт воду, возвращается с кружкой.

– Хочешь пить? – а никого уже нет, никто уже не отвечает.
«Он же умер давно!» – Магда на пол садится и воет белугой.
Пятый год их оградки шиповник и плющ увивает.
А они до сих пор всё снятся и снятся друг другу.

Елена Касьян