Мода всегда является отражением социальных, политических и культурных процессов – это утверждение сегодня крайне популярно и растиражировано многими историками моды. Если рассматривать эволюцию моды и модной индустрии в разных странах с этой точки зрения, получится интересная картина. Практически везде рано или поздно наступал момент, когда национальный костюм оказывался забытым.

Крупных государств с многовековой историей, где традиционный наряд дожил до современности, осталось крайне мало. Однако в разных странах этот отрыв происходил в разное время и с разной степенью трагичности. В Японии, например, он случился лишь в середине XX века в связи с поражением во Второй мировой войне и под влиянием активной принудительной «американизации» образа жизни японцев. В Индии сари носят до сих пор, но, учитывая тотальную глобализацию, неизвестно, насколько долговечной окажется эта традиция.

Япония, XIX век. Фото: Enami Nobukuni

Индия, Варанаси, 2012 год. Фото: Nikos Economopoulos

Что касается России, то поворотный момент в истории забвения национального костюма относится ко временам правления Петра I. Большинство помнят из школьных уроков истории знаменитый указ о «О ношении немецкого платья, о бритии бород и усов и так далее…». Закон распространялся на дворянство, но европейский стиль в одежде быстро прижился у большей части населения. Всё потому что любовь к подражанию жила, живет и будет жить вечно. В итоге за четверть века кокошники и кафтаны оказались забытыми.

«Стрижка длинных пол и бород при Петре I», С. Ефошкин

Позже были попытки вернуть национальную атрибутику. Екатерина Великая вносила элементы русского народного костюма в одеяние своих фрейлин, война 1812 года способствовала временному всплеску патриотизма, в том числе и в моде, а Николай I в 1834 году издал указ о введении обязательного придворного платья в русском стиле, но удачей начинание не увенчалось.

Императрица Александра Фёдоровна (жена Николая I); А.Малюков, 1836 год

Русский национальный костюм канул в Лету после Первой мировой войны и Октябрьской революции. Многие поколения не просто забыли, а полностью перечеркнули эстетическое наследие прошлого, сначала из-за условий военного времени, позже с переходом к коммунистической идеологии. На момент распада Советского Союза связь с корнями была давно и полностью утрачена, в то время как европейская мода успела пережить множество трансформаций, изменившись кардинально.

СССР, Москва, 1947 год, фото: Robert Capa

После распада СССР

Женщинам на постсоветском пространстве пришлось оперативно вливаться в мир моды, в котором тенденции уже сменяли друг друга каждый год, а быть «в теме» стало далеко не так просто, как семьдесят лет назад. Стремление мимикрировать под Европу, отказ от своего культурного наследия, чтобы соответствовать европейским и американским стандартам, – результат, с одной стороны, трагичный, с другой – закономерный. Едва ли у нас есть право осуждать женщин, вынужденных менять свои представления о красоте под давлением новых стандартов, ведь парадигма существования в изоляции от внешнего мира себя не оправдала. К тому же модницы 1990-х входят в ту немногочисленную категорию женщин, чей леопардовый тотал-лук и пергидрольные волосы должны вызывать не рвотный рефлекс, а уважение. Их попытки конкурировать с западными модницами хоть и провалились, но стали базой для той культуры ношения одежды, которая есть сегодня.

Москва, ГУМ, 1997 год, фото: Gueorgui-Pinkhassov

Москва, 1996 год, источник: http://www.magnumphotos.com/C.aspx?VP3=SearchDetai...mp;PN=1911&IID=2S5RYD49GCO

Русские и «русское» на Западе

На Западе всё русское всегда вызывало интерес и нередко восхищение. Началось всё с «Русских сезонов» Дягилева, продолжилось увлечением Россией Поля Пуаре и волной русских мигрантов, ринувшихся во Францию, Германию, США и Великобританию после большевистской революции. Молодые девушки из высшего общества тогда пользовались огромным успехом не из-за своей небывалой красоты, а из-за манер, умения вести себя в обществе и изысканности.

Слева: Тея (Екатерина) Бобрикова (1909 года рождения), русская модель в модном доме Жанны Ланвен; справа: Мия Оболенская (1902 года рождения), модель в модном доме Поля Каре, наследница княжеского рода Оболенских

В 1976 году интерес к России возродил Ив Сен Лоран своей «Русской коллекцией». В 2009 году случился бум на русскую атрибутику: Карл Лагерфельд посвятил целую линейку кокошникам и муфтам, для Kenzo Антонио Мараас одел моделей в шапки-ушанки и меха, Джон Гальяно увлекся древнерусским костюмом. В 2013 году Red Valentino использовал цветочные узоры, стилизованные под хохлому, а Valentino – под гжель. Тенденция нашла отражение и в масс-маркете.

Yves Saint Laurent, 1976 год

Chanel Pre-Fall 2009

Kenzo Spring-Summer Ready-to-Wear 2009

John Galliano Fall Winter Ready-to-Wear 2009/2010

Red Valentino Autumn-Winter Ready-to-Wear 2013/14

Valentino Autumn-Winter Ready-to-Wear 2013/14

Народные мотивы в коллекциях российских дизайнеров

Интерес к родной стране со стороны российских дизайнеров появился относительно недавно. Народные мотивы с середины 2000-х начали по-разному обыгрываться многими модельерами, например: Денисом Симачёвым, Алёной Ахмадулиной, Татьяной Парфёновой, маркой A La Russe, Викой Газинской и даже Гошей Рубчинским. Сейчас на первый план вышла Ульяна Сергеенко. Злые языки объясняют успех карьерой мужа, но представьте, у скольких российских крупных бизнесменов есть жёны, которые пытались оказаться на её месте, и скольким это удалось?

Denis Simachev Autumn-Winter 2005/2006

Tatyana Parfionova Spring-Summer 2006 («Красавица»)

Alena Akhmadullina Spring-Summer 2013 (по мотивам сказки «Царевна-лягушка»)

A La Russe Autumn-Winter 2013/14

Ulyana Sergeenko Autumn-Winter 2011/12

Должна ли русская мода быть «русской»

Интерес к русской атрибутике со стороны именитых марок можно интерпретировать по-разному. С одной стороны, фольклор всегда будет привлекателен для мира высокой моды. С другой стороны, к концу 2000-х российский рынок наконец стал привлекателен для зарубежных марок, и интерес к «русскому» можно объяснить желанием привлечь клиентов. Если говорить о российских дизайнерах, то основной фактор – это национальная гордость, спавшая в 1990-х, но проснувшаяся в 2000-х не в последнюю очередь из-за политики властей.

Но национальное – это не только кокошники, сарафаны и рубахи. Взять хотя бы Ульяну Сергеенко и Гошу Рубчинского. Их творчество отличается друг от друга кардинально, но оба они добились успеха благодаря тому, что черпали вдохновение из прошлого России: дореволюционного, советского и 1990-х. Отдельному человеку невозможно реализоваться в творчестве, открещиваясь от истории Отечества. То же справедливо и по отношению ко всему fashion-сегменту. Париж никогда не стал бы столицей моды в одночасье, а Ульяна Сергеенко в одиночку никогда не принесёт России статус страны с развитой модной индустрией. Первый шаг мы уже сделали. Но популярность тех или иных марок всё ещё зависит в первую очередь от потребителей, чувствуете груз ответственности?

Дизайнер: Susanne Bisovsky (Austria)

«Царевна-лебедь», Михаил Врубель, 1900 год

Дизайнер: Agnieszka Osipa; фото: Marcin Nagraba; модели: Wiktoria Soszyńska и Aneta Cypryańska

Дизайнер: Agnieszka Osipa; фото: Emilia Trojan

Дизайнер: Agnieszka Osipa; фото: Marcin Nagraba; модель: Klementyna

«На горах», Михаил Нестеров, 1896 год

Съёмка «Миф и фольклор» для японского издания Vogue (октябрь 2005)

Съёмка «Миф и фольклор»для японского издания Vogue (октябрь 2005)

Съёмка «Миф и фольклор»для японского издания Vogue (октябрь 2005)

«Боярыня», Константин Маковский, 1885 год

Ирина Водолазова для русского Elle (ноябрь 2012 года), фото: Аза Таллгард

Слева: «Русская красавица в кокошнике», Константин Маковский; справа: съёмка для русского Vogue (апрель 2011), фото: Mariano Vivanco

Cъёмка для русского Vogue (апрель 2011), фото: Mariano Vivanco

Cъёмка для русского Vogue (апрель 2011), фото: Mariano Vivanco

Слева: съёмка русского Vogue (декабрь 2007), фото: Miguel Reveriego; справа: шапка мономаха, экспонат Оружейной палаты

«Пантомима», Михаил Врубель, 1896 год

Дизайнер: Darya Urkineeva, фото: Felix R. Krull