Топала я как-то с работы не то на обед, не то уже совсем домой, и заглянула ни с того ни с сего внутрь. Посреди всего творящегося там безобразия стояла Пустота и гладила по голове маленькую девочку. И давала ей конфеты.

-- Это ещё кто? -- удивилась я.

Пустя, с нежностью глядевшая на ребёнка, отвлеклась и пояснила:

-- Злость.

Я с удивлением уставилась на парочку, а она спокойно продолжила:

-- Должна же я кого-то после себя оставить...

-- А куда ты собралась-то? -- не поняла я, -- И вообще, что, больше некого?

-- Нуу, не могу же я жить здесь вечно... А она милая. С другими сложнее будет, много внешних факторов нужно подогнать... Ну ты посмотри!

Я задумчиво уставилась на девочку. Платьице красное в горошек. Две косички, забавно торчащие вверх, как у Пеппи. Тёмненькая. Улыбается, конфету ест... Да, Пустота её подкармливает... Но ведь милая, действительно... Милая...

-- Хорошо, -- решилась я, -- Пусть остаётся. Тем более, и небольшая совсем...

-- Мы тихо, -- пообещала Пустя, -- Она маленькая, спит, в основном.

Я кивнула и ушла вовне.
___________________________________________________________________________________________________________________

 

А вот пару дней назад моя Злость проснулась. Причём, проснулась она от моего отчаянного вопля "Ну я тебе, пидорасу, устрою!", обращённого в адрес нашего с Пустей общего знакомого. Сама Пустя от вопля немного обалдела и заныкалась в тёмный угол своей каморки, а вот Злость... Короче, не нравится ей просыпаться от громких воплей, как я поняла. Потому что сразу после пробуждения, в секунду оценив обстановку, она разбушевалась не на шутку и сразу стала подсовывать мне коварные планы. Причём, в огромном количестве! Планы мне нравились, а вот Здравый Смысл, на всякий случай спешно прибежавший на вопль и стоявший, опять же "на всякий случай", в самом дальнем от Злости углу, всё отметал. Мы с ним с горем пополам выбрали один очень коварный и не очень сложный план и принялись претворять его в жизнь. То бишь, претворял, в основном, он, но меня устраивало. 

Уже через пол часа Злость поутихла и стала дремать. 

Здравый смысл отдавал команды всем остальным.

Пустота, довольно ухнув, выползла из тёмного угла и улыбалась, гордая своей воспитанницей.

Я думала.

Думала о том, что всё, в общем-то, тлен. Что злиться из-за такого пустяка, право, глупо. Что через пару месяцев я и думать забуду о неком неприятном типе, внезапно, но по моей воле и с моего позволения, вторгшемся в мою жизнь. Что всё, вообще, там бы и должно быть. 

И боль, заворочившаяся где-то в глубине, снова затихла. Она не выспалась ещё с прошлого раза. Ей нужно передохнуть.