Taniaum

  Она перелезла через забор своего огорода и сразу же очутилась под сенью вековых елей и гладкоствольных берёз, потому что  её подворье граничит с  сибирской  тайгой, таинственной и прекрасной. Это её тайга. Это её мир.

  Сегодня она особенно остро ощутила приближение осени. Осени в природе. Осени в её жизни. Услужливая память процитировала незабвенные есенинские строки о благословении тому, что "...пришло процвесть и умереть", а в голове рождалось своё, выношенное подсознанием:

 — Сали будешь? — спрашивает нани.
— Нуууууу! — тянешь ты.
— Чего «ну»?
— Я хочу торт с кремом.
— Торт с кремом пусть тебе мама печёт. А я буду сали. Пойдёшь со мной за мукой?
Быстро натягиваешь куртку и выскакиваешь на веранду. Ты за любой шухур, лишь бы дома не сидеть.

За мукой нужно идти в маран. Там прохладно и тихо, и вкусно пахнет брынзой в сушёных травах. Мука хранится в большом деревянном ларе, земля вокруг ларя обсыпана тонкой полосой обсидиановой мелочи. Чёрный обсидиан в народе называют «глазом сатаны» и верят, что он отпугивает мышей. Поэтому припасы в погребе замыкают в круг из обсидиановых камней, которых в вулканической Армении так много, словно она только из них и состоит.

Крышка ларя тяжеленная, поднимается с недовольным скрипом. Внутри — мешки с пшеничной мукой, лущёной кукурузой, пёстрой фасолью, полбой, горным горохом и похиндзом. Мука домашняя, ручного помола — шхур-шхыр, шхур-шхыр, шуршала мельница, когда нани, охая, крутила каменный жернов. Куры, сварливо квохча и хлопая крыльями, ходили вокруг, дожидаясь того часа, когда уберут мельницу и можно будет подъесть остатки.
— Муки нужно много, килограмм с лишним, — объясняет нани и развязывает горловину мешка.

На дворе туман, да такой густой, что если отстать на полшага, кажется — никого кроме тебя в этом мире нет. Туман оседает влажными каплями на ресницы, завивает волосы у висков в мелкие кудри. Нани доверила тебе миску с мукой, ты несешь её на вытянутых руках, ступаешь осторожно, смотришь под ноги — лестница старая, каменные ступеньки истерлись и провисли, можно поскользнуться и упасть.

На кухне трещит дровяная печь, рисует на стене огненные лики. Пока нани возится с тестом, ты размешиваешь эс — начинку на муке и топлёном сливочном масле. Потом, задержав дыхание, наблюдаешь, как она разделяет тесто на восемь комков, раскатывает каждый в круглый тонкий лист, обмазывает эсом, складывает стопкой — один лист на другой. Затем она закатывает стопку в рулет, берёт его с двух концов и осторожно выкручивает в разные стороны, словно бельё отжимает.
— Главное, чтобы тесто не порвалось.
— А то что будет? — Спрашиваешь ты.
— А то дэв за ногу тебя схватит, ясно? — фыркает нани.
Ты звонко хохочешь. Но на всякий случай подбираешь ноги под себя.

Меж тем нани разрезает выкрученное тесто на куски, ставит «на попа» и снова раскатывает в круглые лепёшки. Накалывает каждую вилкой, выпекает в хорошо разогретой сковороде с обеих сторон, обильно обмазывает сливочным маслом и посыпает сахарным песком. Протягивает тебе румяный сали — ешь, пока горячий.

— Вчера по телевизору показывали передачу про Австрию, — рассказываешь ты с набитым ртом. — В Вене, например, завтракают слоёными пирожными со взбитыми сливками. Ты знаешь что такое взбитые сливки?
— Не знаю.
— Вот видишь. А они каждый день их едят.
— А лаваш они не едят что ли? — вздёргивает брови нани.
— Зачем им лаваш, когда есть взбитые сливки и горячий шоколад? — вздыхаешь ты.

В детстве кажется, что чудеса — где-то там, за порогами, за дорогами, за дождями, за теми горами, до которых не добраться и не долететь.
Спустя много лет, за порогами и дорогами тех гор, до которых тебе всё-таки удалось долететь, ты заглядываешь в супермаркет, проходишь мимо полок с экзотическими фруктами (нани, а ты знаешь, что орехи бывают кокосовыми? Ишь, чего только эти американцы не придумают!), мимо взбитых сливок, мимо нарядных банок с какао-порошком (развёл кипятком — и вот тебе горячий шоколад), и покупаешь муку, сливочное масло, сахарный песок...

Вечером выставляешь на стол корявенькие пригоревшие листы слоёного деревенского теста, завариваешь кофе.
Сын с мужем едят молча, сосредоточенно.
— Вкусно?
— Ну... — Они поднимают на тебя глаза. Улыбаются смущённо. — Главное тебе вкусно.

Мне не вкусно, нет. Я не умею долго месить тесто, правильно растопить сливочное масло, накалить сковороду так, чтобы лепёшки сали не пригорали, а равномерно пропеклись.
В моем доме не пахнет брынзой в сушёных травах, нет деревянного ларя для зерна, который нужно заключить в тотемное обсидиановое кольцо. В моём доме тяжёлая мельница не шепчет на своем каменном языке молитву жизни.

Сын женится — уеду обратно. Куплю дом, затоплю дровяную печку, вытащу кресло на веранду. Заведу гампра — дураковатого и ужасно брехливого. Буду варить ореховое варенье, печь правильный сали. Замкну свой собственный обсидиановый круг.
— Нет сложных вещей и не может быть, — часто повторяла нани. — Смысл нашего мира — в хлебе, сыре, воде. Смысл нашего мира — в его простоте.

http://greenarine.livejournal.com/2014/07/11/

Моей самой любимой книгой Татьяны Устиновой до сих пор остаётся детектив "Хроника гнусных времён". Какой-то особый шарм сходу был задан в этом романе, и выдержан до конца. Шарм правильно подобранных характерных  героев, на все вкусы, как говорится, шарм правильно и вкусно описанной природы, обаятельная героиня и мужественный герой.

Много лет ждала экранизации этого романа, но может и хорошо, что фильм по "Хронике гнусных времён" так и не сняли - ведь можно порой  испортить очарование книги неудачной экранизацией. Зато посмотрела постановку  похожего по тому самому шарму  детектива "Сразу после сотворения мира" - и получила некоторое удовлетворение.

 Объясню почему: главный герой Алексей в новом романе Татьяны Устиновой более трусоват, как говорится "ни рыба ни мясо", в отличие от харизматичного мужественного из "Хроники", и в общем то удачно воплощён актёром Чернышовым (как раз тот же типаж, который пыжится казаться значимым, ан не дотягивает внешностью ...) Зато все остальные герои - просто тот же набор из "Хроник" : и истеричная мамаша присутствует, и балованый Маратик (Вадик), и фигуристая девица-стерва-интриганка, и влюблённый мужик-медведь, имеющий собаку, на которого сначала падает подозрение и даже ложное обвинение, но потом главный герой помогает этого медведя-Федю оправдать, здесь есть и вызывающая жалось Людочка (Сонечка в "Хрониках"), и хрупкая героиня Элли-Неллли, у которой красивые глазищи и правильное воспитание, вобщем с удовольствием фильм посмотрела.

Рекомендую! Под катом ещё и аудио-книги обе выкладываю "Сразу после сотворения мира" и "Хроника гнусных времён". Забавно смотреть и сравнивать потом с книгой - мелочи отличий подмечаются, и как бы игра в детектив продолжается. Приглашаю поиграть - сначала посмотреть, а потом послушать - у Устиновой всё-таки в оригинале книги краше герои, объёмнее и ближе к зрителю получаются, чем в сценарии:-)

Сюжет: . Рассчитывая хотя бы на короткую передышку от повседневной рутины 40-летний бизнесмен Алексей Плетнёв сбегает в деревню Остров Тверской губернии в надежде скрыться там от цивилизации. После измены жены его привычный мир рухнул, а новый еще нуждался в сотворении, ведь миры нужно создавать самим!

Theodor Mayerhofer (Vienna 1855-1941) Siblings, signed, dated Th. Mayerhofer 1914

Антуан де Сент-Экзюпери "Маленький принц"
Где-то там, за туманом облаков и несбыточных грез, обрывками разговоров и горечью потерь, осталось детство. Но оно возвращается… То грустной улыбкой на детской фотографии, то болью в сердце от детских обид, то радостным воспоминанием… «Я пришел из детства, как из страны, - писал Экзюпери.

(PHILIP ALEXIUS DE LÁSZLÓ, P.R.B.A. 1869-1937 PORTRAIT OF MRS. CLAUDE LEIGH AND MISS VIRGINIA LEIGH signed and dated l.l.: de László 1933.)

Все мы родом из Детства, где есть улица Папы и Мамы,
Номер дома Семья и Счастливого цвета крыльцо,
И колодец с Любовью, Дедов, Бабушек добрые Храмы,
Рядом Нежности сад, где у каждого есть деревцо.

Адрес этот несложный навсегда вписан в память любую.
И тропинка туда, через поле Надежды лежит,
Мимо озера Веры, что качает Мечту голубую
На кораблике Слез, если облачко Грусть набежит

Благодарности солнце светит ярко в краю Покаяний.
Там родник Теплоты бьет ключом на поляне Сердец
И поит своей влагой буйный Лес Светлых Воспоминаний,
Где гуляют теперь, взявшись за руки, мать и отец.

(Francois Louis Lanfant de Metz (Sierck 1814-1892 Le Havre) Children’s Tea Time, signature remains)

Какая она, эта страна – светлая и радостная или темная и грустная?
Конечно, это целиком зависит от близких, родных людей.
Важно, чтобы первые детские впечатления были светлыми и радостными, а не тяжелыми и гнетущими душу.

арабская музыка


Шахерезада была дочерью визиря царя Шахрияра и ее папа-визирь был настолько умен, что женился на очень мудрой женщине, которая и родила ему двух дочек: Шахерезаду и Дуньязаду.