Андрей Мягков
Bот прошло уже даже больше, чем 9 дней после кончины Андрея Мягкова, отзвучали траурные речи, напомнившие нам о том, каким он был хорошим артистом, человеком, каждому родным , и вообще «таких больше не бывает»...
> Писаки вытянули всё из события «смерть всенародно любимого настоящего народного артиста», не забыли прокричать, что вдова, с которой всенародный любимец «прожил душа в душу 57 лет», проводить его в последний путь не пришла. Даже как бы попереживали об оставшейся одной вдове - для приличия.
> И, конечно, прикинули доставшееся ей наследство.
> Выяснили, что ничего-то у Андрея Мягкова, народного и всенародного артиста, кроме советской ещё квартиры в Москве и дачного участка в Подмосковье нет. Ах, да, ещё простенькая иномарка, «Фольксваген-Тигуан», которую вдова, конечно же, продаст.
> А откуда у пары народных артистов быть чему-то, если с 2013 г, когда у Анастасии Вознесенской прямо в театре перед спектаклем случился инсульт, они оба больше нигде не «зарабатывали» - ни на сцене, ни в кино? А жили на пенсии народных артистов. Знаете, какая это офигительная сумма? Аж 50 тыс. рублей...
> Кто-нибудь знает, что такое ухаживать за постинсультным больным? Андрей Мягков знал. Потому что за несколько лет до этого инсульта уже выхаживал жену после менингита - его самой тяжелой формы. И тогда жену вытащил. Громких слов писать не буду. Он ее вытащил постоянным ежедневным уходом.
> Вот и в 2013 г. он понимал, что означает диагноз «инсульт». Поэтому ушел из театра. Совсем. Чтобы ухаживать за своей Асей.
> Да, не жаловался.
> Но, уверена, что не всегда справлялся. Ничего не рассказывал, от помощи отказывался. По сообщениям сми.
> Что можно ответить на вопрос «тебе помощь нужна? какая?». Помощь, какая... Точно не разговорами и дежурными сочувствиями - на них времени нет.
> Вот у тебя дома - больной взрослый любимый человек, неподвижный или малоподвижный, которого надо несколько раз в день накормить (чем-то, что надо приготовить из чего-то), провести все санитарно-гигиенические процедуры, позаниматься над восстановлением подвижности, дать вовремя лекарства, которые тоже надо купить, постараться быть оптимистичным (без этого никак).
> Кто хочет помочь, тот помогает. А не спрашивает. А если спрашивает, то хочет услышать «ничего не надо, у нас всё хорошо».
> «Закрытые. Никого не принимали».
> Кого принимать? Для чего? Чтобы увидели ее такой... немощной... и потом раструбили своими комментариями и домыслами ?
> Во внешнем мире шло время, что-то происходило, но главное - уходили друзья и те, кто были дороги. Он ездил прощаться. Потому что не проститься не мог. Прощался за себя и за нее тоже. Только в такие моменты можно было увидеть его слезы... только в такие.
> Он до последней возможности выводил свою Асю погулять. И они гуляли, как и прежде, рука об руку. А во время последний их прогулки он вывел ее из подъезда, посадил на лавочку. А она упала. Бросился поднимать. От помощи, как всегда, отказался. Ну, чем может помочь подскочившая соседка-ровесница? Больше их гуляющими никто никогда не видел.
> Иногда и он, сильный духом, но уже не телом, ломался. Тело подводило всё чаще: и суставы болели, особенно в ногах, и головные боли изнуряли, и глаза отказывались видеть. А пронырливые «журналисты», у которых всё схвачено, тут же раскаляли телефон. «Я прекрасно себя чувствую», - отвечал он из больничной палаты.
> А недавно угнали его автомобиль. В это сложно сразу поверить. Вот он стоял на своем месте, а теперь его нет. И как ему теперь быть на этих своих плохо слушающихся ногах? Как добираться до магазинов и аптеки? Как теперь он повезет Асю на дачу? Ведь скоро весна...
> Не выдержало его с 6-ю замененными клапанами и аортой сердце. Ведь предел прочности есть у всего. Особенно у сердца.
> И, если ТАМ Андрей Мягков не попадет в Рай, то справедливости нет не только на Земле.
> И гореть вам, угнавшим его фольксваген, в аду.
> И сдохнуть здесь мучительной смертью!